Завалишин Дмитрий Иринархович
Лейтенант (1824). В 1822–1824 годах участвовал в кругосветном плавании под командованием М.П. Лазарева. Публицист и мемуарист. Декабрист.
Если важно материальное состояние флота, то еще важнее личный состав служащих, так как первое, при значительных денежных средствах, всегда можно обновить в скорое время, а подготовка служащих несравненно продолжительнее.
Новость предметов вообще занимательна, но нигде она так не разительна, как на море. Быстрый переход из одного места в другое без постепенности производит какое-то особенное очарование, объяснить которое очень трудно тем, которые путешествуют на сухом пути.
Корнилов Владимир Алексеевич
Вице-адмирал (1852). Участник Наваринского сражения, начальник штаба Черноморского флота (1850–1854), герой Крымской войны.
…18 ноября произошло сражение в Синопе. Нахимов со своей эскадрой уничтожил турецкую и взял пашу в плен. Синоп-город теперь развалина, ибо дело происходило под его стенами, и турки с судами бросались на берег и зажгли их. Битва славная, выше Чесмы и Наварина…
Без методы и терпения нельзя ожидать успеха ни в каком учении.
Всякое искусство тогда только прочно вкореняется в ум и в память человека и тогда только может быть применено им к разным обстоятельствам, когда обучение основано на рассуждении и понятии цели и назначения всего, к нему относящегося.
Детям завещаю: избрав один раз службу государю, не менять ее, а приложить все усилия сделать ее полезною обществу…
Если нам придется дать сильнейшему врагу сражение на море, то останется пожалеть только об одном: некому будет донести о ходе дела, ибо мертвые не воскресают.
Каждый адмирал, достигнув своего звания через командование своими судами, должен быть знаком с деталями морской артиллерии не менее каждого из морских артиллеристов.
Командир обязан обращать особенное внимание на поведение каждого офицера и каждого лица, в его команде состоящего, дабы, зная их достоинства, он мог употреблять их по способностям, а в случае надобности или опасного предприятия – мог бы всегда избрать таких, коих искусство и мужество обещали бы успех.
Мы даем командирам обсужденные и испытанные данные и тем облегчаем их труд; мы даем им канву, по которой они могут вышивать различные узоры. Нельзя стеснять командиров: кто сумеет сделать лучше – пусть делает.
Нераспорядительность или беспечность в отношении к сохранению здоровья команды не должна быть ничем извиняема.
Неуважение к врачу говорит о неуважении к самому себе.
Неужели вы меня не знаете? Смерть для меня не страшна; я не из тех людей, от которых надо скрывать ее.
Ничто так не показывает порядка на судне, как исправный вид его и спокойствие на нем тотчас после всякого действия.
Отступления не будет: если горнист затрубит отход, не верьте ему; если я прикажу отступать, убейте меня.
Позади нас море, впереди неприятель, помни: не верь отступлению!
Помни каждый, что для успеха надо думать не о себе, а о товарище.
При могущем встретиться бое я не считаю нужным полагать какие-либо наставления: действовать соединенно, помогая друг другу, и на самом близком расстоянии, – по-моему, лучшая тактика.
Пусть прежде поведают войскам слово Божье, а потом я передам им слово царское.
Товарищи, на нас лежит честь защиты Севастополя, защиты родного нам флота! Будем драться до последнего! Отступать нам некуда, сзади нас море.
Что же делать, когда у нас на Руси не созрело понятие общего блага, общей пользы! Горько признаться, а оно так! Всякий думает только о собственных своих выгодах, о собственном своем чине.
Гончаров Иван Александрович
Русский писатель. Три года был секретарём адмирала Путятина на фрегате «Паллада», совершавшем кругосветное плавание в 1852–1854 гг. На основе путевых заметок написал книгу «Фрегат «Паллада». Для России XIX века такая книга была почти беспрецедентной.
Всякий раз, когда я подъезжаю к морю… я всегда испытываю какую-то приятную, чудесную минуту. На меня с воздухом моря пахнет будто бы далью и поэзией прекрасных, теплых стран.
Дальнее плавание населит память, воображение прекрасными картинами, занимательными эпизодами, обогатит ум наглядным знанием всего того, что знаешь по слуху, и, кроме того, введет плавателя в тесное, почти семейное сближение с целым кругом моряков, отличных своеобразных людей и товарищей.
…Искренний моряк – а моряки почти все таковы, – всегда откровенно сознается, что он не бывает вполне равнодушен к трудным или опасным случаям, переживаемым на море. Бывает у моряка и тяжело, и страшно на душе, и он нередко под влиянием таких минут решает про себя не ходить больше в море, лишь только доберется до берега. А поживши неделю, другую, месяц на берегу, его неудержимо тянет опять на любимую стихию, к неизвестным ему испытаниям.
Море и тянет к себе, и пугает, пока не привыкнешь к нему.
Нигде человек не бывает так жалок, дерзок и по временам так счастлив, как в море.
Огромные холмы с белыми гребнями, с воем толкая друг друга, встают, падают, опять встают, как будто толпа вдруг выпущенных на волю бешеных зверей дерется в остервенении, только брызги, как дым, поднимаются, да стон стоит в воздухе.
Что за безобразие, или, пожалуй, что за красота!.. «Буря – прекрасно! Поэзия!» – скажете вы в ребяческом восторге. Может быть, оно и поэзия, если смотреть с берега, но быть героем этого представления… право, незанимательно.
Я ещё не сказал о некоторых важных выгодах морской жизни. Например, там нельзя жить дурному человеку, то есть с дурным характером, правилами… Или, ежели и попадется такой человек, он непременно делается хорошим – хоть на время, по крайней мере. Там каждый шаг виден, там сейчас взвееят каждое слово, угадают всякое намерение, изучат физиономию, потому что с утра до вечера все вместе, в нескольких шагах друг от друга, привыкают читать выражения лиц, мысли.
Каждое слово — поэзия!