Бестужев Николай Александрович
(1791-1855)
В грубых ошибках по службе молодость извинить не может: для неопытных офицеров книги есть; надобно только иметь охоту ими пользоваться.
Вода, стихия, которую человек сумел подчинить своей власти, нося на себе величайшие тягости, представляет удобнейшее средство для сообщения произведений народов и частей света между собой. Реки и моря, обладаемые государствами, составляют их силу и богатство, давая жизнь и движение торговле посредством мореплавания.
Воспитанные в одном месте, как бы дети одной матери, с одинаковыми привычками, одинаковым образом мыслей, общество офицеров морской службы отличается той дружеской связью, тем чистосердечным прямодушием, каких не могут представить другие общества, составленные из людей, с разных сторон пришедших.
…Всякий благородный поступок, каждая высокая мысль, каждое нежное ощущение и все, что выходит из обыкновенного ряда наших обыкновенных действий, есть поэзия. Все, что может трогать сердце, наполнять и возвышать душу, есть поэзия. Любовь, гнев, ненависть суть страсти, и ежели стихи заставляют трепетать ту струну нашего сердца, которую сочинитель намеревается тронуть, в таком случае каков бы ни был наружный вид стихов, они – поэзия.
Дружеские связи крепче между моряками, потому что у них дружба приобретается в самой юности. Обманываются те, которые думают найти друзей в зрелых летах. Юноши, как воск, удобно принимают впечатления, и склонности одного врезываются в другом; время утверждает мягкий состав души, и в форму, образованную давним дружеством, не придется новое.
Душа человека всегда жаждет неизвестного, мысль наша всегда стремится вдаль; ненасытная, летит воображением в страны далекие, и что может быть приятнее, когда мореходец, удовлетворяя потребности души своей, несется по беспредельным морям… Настают ли бури, подымаются ли противные ветры, его наслаждение увеличивается гордостью от победы над стихиями. Не так ли обладание любимым предметом становится дороже от препятствий?
Есть какое-то тайное сочувствие природы с сердцем человека: чего он не боится, то уже ему нравится; есть в душе струны, которые по своенравию или по потребности, как на эоловой арфе, отдаются приятно при реве бурь и ветров, и сколько ни грозят человеку гибелью бездны морей, он только приобретает новую решительность, новые силы презирать опасность.
Жизнь человеческая исполнена сама по себе опасностей; военная служба умножает их; но опасности сухопутной службы ограничиваются одними ужасами войны; в морской же, напротив, сверх военных случаев, человек подвергается часто большей погибели от стихий, устроенных природою на благо и пользу его, нежели в самых жестоких сражениях.
Какое обновленное ощущение несет каждый из нас после долгоплавания в своё отечество!
Науки ученому делают честь, а просвещенный делает честь наукам.
Посредством мореплавания повсюду настлан широкий мост благодетельному просвещению, нет более препон для сообщений к пользе человека.
Сама природа влагает в нас понятие о свободе, и это понятие, этот слух сердца так верны, что как бы ни заглушали их, они отзовутся при первом же воззвании. В чем же другом заключается поэзия, как не в пробуждении отголоска на песни ее в нашем сердце?
С самой юности мореходец вменяет в ничто ужасы природы, и силою привычки он так же беззаветно пускается в море, как вы ложитесь в вашу постель.
Севастополь пал, но пал с такой славой, что каждый русский, а в особенности каждый моряк, должен гордиться таким падением, которое стоит блестящих побед.
Сердце человека есть хранилище воспоминаний – перебирать их значит анатомировать сердце и пересматривать живые, но живые в больном теле и возбуждать страдания тем тягчайшие, чем чувствительнее и чем нежнее сердце, наболевшее от несчастий.
Сколько новых истин открывается, какие наблюдения пополняют познания наши о человеке и природе с открытием земель и людей Нового света! Не высока ли степень назначения мореходца, который соединяет рассеянные по всему миру звенья цепи человечества!
Служба наша столько ж имеет перемен, сколь непостоянно море со своими случайностями; оттого-то мореходцы, разлученные со светом, с его обольщениями и веселостями, на краю гибели каждую минуту, отдаленные от смерти одной доской, умеют находить в самих себе источник радостей и привязываются к такой жизни, в которой другие видят одну только скуку.
Лазарев Алексей Петрович
(1793-1851)
Наша служба, сопряженная с такими трудами и опасностями, имеет перед собой приятности… Люди, видящие перед собой одни необозримые пространства воды и неба, отделенные многими тысячами верст от любезного Отечества и только одной доской от бездны, в сем скучном существовании умеют находить удовольствие. Удовольствия сии тем для них драгоценнее, что встречаются не столько часто, как на сухом пути посреди всегдашнего шума, и оные вовсе неизвестны тому, кто не был мореходом… Трудно выразить удовольствие, какое мы чувствуем при сем случае (имеется в виду традиция морского праздника при пересечении экватора), быть надолго удалены от Отечества, плывя в страны дивные, не видя в продолжении уже двух месяцев берега и находясь от ближайших островов в расстоянии пятисот миль.
Не нося на своей совести упрека за какие-либо притеснения и кровопролития в странах Нового Света, мы бываем везде принимаемые с особенной приязнью, какой никто из других наций не пользуется.