Чухраев Э. Неизвестное об известном. Необычайная одиссея галиота «Святой Пётр»

В этой истории действительно все необычное. Для нас главное то, что это особая страница истории нашего российского Военно-Морского Флота.  Это было судно первой организации Военно-Морского Флота России на Тихом океане  —  Охотской военной флотилии. Но это был первый взбунтовавшийся военный корабль в истории российского флота (1771 год). Русский военный галиот был захвачен бунтовщиками, самовольно покинул свой гарнизон (Большерецк на Камчатке) и ушел в океан.

Бунтовщики исполнили замысел Петра Великого (через 50 лет, как об этом мечтал первый император России): русские люди прошли южными морями вокруг Европы и Африки. Но случилось это совсем не так, как хотел Петр Великий. И дело не в том, что плавание шло в обратном направлении – не с запада на восток, а с востока на запад. Главное отличие было в другом: по маршруту, намеченному когда-то верховной российской властью, первыми прошли не ее официальные посланцы, а те, кто поднял бунт и  выступил против этой власти. На взбунтовавшемся галиоте шли «злодеи», как их окрестили петербургские чиновники.

Да, действительно, — это были бунтовщики. Но камчатские беглецы неожиданно реально стали русскими первооткрывателями неизвестных земель, а не кучкой уголовников, поднявших мятеж и бежавших из России. Их случайное плавание оказалось гораздо более успешным, чем плавание других мореходов, целенаправленно искавших проход в Китай. Так галиот «Святой Петр» оказался  первым русским кораблем в южных морях Тихого океана и в водах Китая.  Он был и первым русским кораблем, посетившим Японию.  Беглецы с Охотской военной флотилии стали первыми русскими, которые пересекли экватор и переплыли весь Индийский океан.

Необычная одиссея галиота Охотской военной флотилии «Святой Петр», говоря современным языком, — это внеплановое первое дальнее плавание русских военных моряков от Камчатки вокруг Азии и Африки (1771-1773). Это была вынужденная, но настоящая морская экспедиция.  Да, совершить эту экспедицию заставил бунт, который поддержали военные моряки. Но именно они вели галиот по морям и океанам. Именно они обеспечили успех той необычной экспедиции.

И еще. Императрица Екатерина II дала благосклонно прощение всем камчатским беглецам, которые выступили против нее, но потом вернулись в Россию. Она поступила мудро. Поэтому и мы вспомним одиссею галиота «Святой Петр» через призму, позволяющую увидеть и понять людей, которые отчаялись на такое необычное морское путешествие. 

Справка. Что представлял собой корабль, который называли галиот?  Это тип чисто парусного судна, который появился в Голландии, получил широкое распространение в XVII—XVIII веках в рыболовных и военных флотах стран, расположенных в акватории Балтийского и Северного морей. Отдельные галиоты достигали длины 30 метров, ширины 8,5 метров и водоизмещения 500 тонн. В российском флоте суда данного типа строились с начала XVIII и до начала XIX века. По большей части, строились двухмачтовые галиоты. Эти суда использовались в качестве грузовых, пассажирских, посыльных и экспедиционных судов, а также для выполнения гидрографических работ.

Отметим. Об одиссеи галиота «Святой Петр»  и раньше, и в последнее время написано  относительно не мало. Но почти все базируется на мемуары предводителя камчатского бунта авантюриста  Морица (Мауриция) Бениовского. Однако в этих мемуарах автор так много специально выдумал невероятного, чего не было на самом деле, что им верить просто нельзя. 

В связи с этим надо иметь в виду вот что. Да, в 1771 году произошло совершенно неординарное событие:  состоялось восстание ссыльных на Камчатке. Ссыльные камчатского острога в Большерецке (это было укрепленное поселение) действительно подняли бунт, выражая недовольство своим полу крепостным и полуголодным положением.  Это так.  Но не совсем полно. Потому что в таком варианте искажается суть и значение тех событий.  А существенным в том бунте было еще то, что среди бунтовщиков были не только ссыльные, но и моряки Охотской военной флотилии (даже командиры кораблей), которые наполнили этот бунт новым содержанием и определили дальнейшие действия бунтовщиков.  Поэтому — не справедливо, когда мало внимания уделяется тому, что необычную одиссею совершал захваченный бунтовщиками именно военный корабль. И вели его военные моряки, которые и обеспечили успех этого необычного путешествия.

Из документального материала, что сохранился по бунту 1771 года, наиболее важным представляется следственное «Дело о происшедшем в Камчатке в Большерецком остроге от сосланных злодеев бунте». Хранится оно в Центральном государственном архиве древних актов в Москве.  Вот это «Дело», архивные источники Иркутска, записки канцеляриста Рюмина (одного из участников бунта и одиссеи галиота «Святой Петр»), а также рассуждения С.Вахрина «Экипаж мятежного галиота» («Вокруг света», №2-3, 1990) и легли в основу данного повествования.

Охотская военная флотилия в морских деяниях России на Тихом океане

Охотская военная флотилия   —  это начало истории Тихоокеанского флота России. Она была создана  21 мая 1731 года (именным указом императрицы Анны Иоанновны) как первое постоянное военно-морское подразделение России на Дальнем Востоке.

Но еще в 1716 году  начались регулярные военно-транспортные и экспедиционные рейсы из Охотска на Камчатку, плавания до Большерецкого острога, тогдашней столицы Камчатки. Суда для этих плаваний строились (буквально на голом месте и голыми руками) в Охотске.  Здесь же  был построен и галиот «Святой Петр».

Так что, к тому времени, когда взбунтовавшийся галиот «Святой Петр» пустился в незаконное плавание (1771), русские суда уже почти полтора века ходили по северо-западным морям Тихого океана (с 1639 года).  Вплоть  до конца XVIII  столетия организованное строительство морских судов на Тихом океане русским правительством почти не велось, и практически все вооруженные транспорты сооружались на частные средства. Какими были эти первые суда и как они строились,  наглядно видно на верхней картине Эти корабли, пока еще не оформленные организационно в соединение флота, активно участвовали как в специальных морских походах, так и в научно-исследовательских плаваниях, а также регулярно совершали транспортные рейсы из Охотска на западное побережье Камчатки.. Вот для решения последней задачи и был построен «Святой Петр».

Начиная с XVIII века, в освоении и изучении тихоокеанского побережья Дальнего Востока активное участие принимают государственные экспедиции под командованием русских военных моряков. Этому способствовало наличие Охотской военной флотилии. Поэтому и в Охотске, и в Большерецке тогда уже побывали все русские первопроходцы Тихого океана, знаменитые российские мореплаватели: Лужин и Евреинов, Чириков и Беринг, Гвоздев и Федоров, Хитрово и Стеллер, Адриан Толстых, Креницын и Левашев и много других бесстрашных морских офицеров. О некоторых из них уже были наши рассказы в серии «Неизвестное об известном».

На 1771 год на Камчатке были три острога: Нижний, Верхний и Большерецкий. Главенствовал Большерецк – гарнизон Охотской флотилии. Здесь была большая канцелярия с общим для всех камчатских округов командиром — (он был в подчинении командира Охотского порта). Большерецкий острог тогда являлся важным транспортным пунктом на морском пути из Охотска на Камчатку, перевалочной базой многих экспедиций, исследовавших Курильские острова и северную часть Тихого океана. Именно отсюда в 1721 году отправилась в плавание к Курильским островам экспедиция И.Б.Евреинова и Ф.Ф.Лужина (авторы первой наиболее достоверной карты Курил), а в 1738-1739 ушли на поиск Японии корабли под командованием Мартына Шпанберга, описавшего часть восточного побережья Сахалина.

Что собой представлял Большерецк к началу 1770-х годов? Помимо казенных зданий, церкви Успенья Богородицы при остроге находились в 1771 году 4 кладовых амбара, 23 купеческих лавки, 41 обывательский дом на 90 «постояльцев» и 70 человек гарнизона. Кроме того, здесь временно проживала группа из ста работников купца Холодилова под руководством приказчика Алексея Чулочникова (т.е. всего в Большерецке тогда было около 260 человек). Поселение располагалось на нескольких островах, разделенных протоками. В основном, население Большерецка составляли военнослужащие. Жители занимались рыболовством, охотой, огородничеством, скотоводством. На момент описываемых событий камчатским командиром являлся капитан Григорий Нилов «человек нерадивый и особенно подверженный слабости пьянства» (как его характеризовали современники).

Но еще очень важная особенность Камчатки в то время. Она тогда  являлась самым отдаленным в России местом, куда ссылали государственных преступников. Первые из них прибыли туда в 40-х годах XVIII столетия. Именно эта ссылка имела репутацию самой вольной ссылки в России. Ведь, как считали в Петербурге, бежать с Камчатки было некуда. Ссыльные в Большерецком и других местах Камчатки жили достаточно свободно, они занимались торговлей, учительствовали в семьях офицеров гарнизона. К началу 70-х годов на Камчатке собрались люди, замешанные в основных российских политических преступлениях XVIII века (напомним, этот век в русской истории называют «эпохой дворцовых переворотов»). Именно они формировали в Большерецке настроение для бунта в 1771 году. Бунты на Камчатке бывали и раньше. В камчатской истории XVIII века немало жестоких, даже кровавых страниц. Здесь бывало все, чем так богата российская жизнь — угнетение, обман, бунты, «бессмысленные и беспощадные», и их подавления. Но впервые в 1771 году бунт поддержали военные моряки и вместе с ссыльными выступили против действий императрицы России Екатерины II.

Как возник бунт (1771) и основные его участники

Идеологом этого события и главным предводителем был камчатский ссыльный Бениовский.   Об этом человеке написано так много, что совершенно уже нельзя понять, какой же он был на самом деле. Но ясно, что это была личность яркая, незаурядная,  сложная, авантюрная  и противоречивая.  В  точности неизвестна его фамилия:  Беньевский, Беньовский, Беневский, Бениовский, Бейпоск. Документы и письма свои в Большерецке и позже он подписывал как барон Мориц Анадар де Бенев, а родился в селении Вербово Австро-Венгрии под именем Бенейха. Год рождения то ли 1741, то ли 1746. Лишенный наследства, преследуемый католической церковью по подозрению в “ереси” он покидает родину, перебирается в соседнюю Польшу, где вскоре примыкает к Барской конфедерации — польской шляхте (привилегированное сословие в Королевстве Польском).

По сей день также спорят и о национальности Бейпоска-Бенейха-Бениовского — венгр ли он, поляк или, может быть, все-таки словак. Не будем больше говорить о надуманных событиях в жизни Бениовского. Безусловно, это был удачливый авантюрист, чьи приключения начались с участия в польском восстании, а закончились смертью от шальной пули на острове Мадагаскар.  В промежутках между этими событиями он успел побывать в ссылке на Камчатке, организовать бунт в Большерецке, стать незаменимым человеком при французском дворе и даже подружиться с первыми американскими президентами. Мы же действительно узнаем Бениовского в истории Камчатки как польского конфедерата, то есть участника католическо-дворянского движения в Польше — Барской конфедерации — против ставленника русской императрицы короля Станислава Понятовского и русских войск, введенных в Польшу по приказу Екатерины II. Дважды попадает Бениовский в плен к русским. В первый раз он был выпущен под честное слово, что больше не обнажит свою шпагу. Слова своего он не сдерживает и попадает в плен второй раз, оказывается в Казани, откуда бежит вместе со своим товарищем по конфедерации и ссылке шведом майором Винбландом в Санкт-Петербург, чтобы отсюда на любом попутном суденышке вернуться через Балтику назад в Польшу. Однако его поймали и сослали вместе с Винбландом теперь уже на Камчатку. Но прежде чем попасть туда, он с Винбландом и еще тремя русскими ссыльными, отправленными в вечную ссылку на самый край русской земли,— Степановым, Пановым, Батуриным — оказывается в Охотском порту. Они ждут, пока не будет снаряжен в дорогу галиот «Святой Петр», совершающий постоянные казенные переходы из Охотского порта в Большерецкий на Камчатке.

И вот здесь у Бениовского впервые созрел план побега из ссылки. Невероятным путем: морем. До Японии, где вели торговлю голландские купцы, или до Китая — португальского порта Макао, или порта Кантон, куда заходили английские и французские суда. И нужно-то всего ничего — захватить казенный галиот, который повезет на Камчатку ссыльных, и увести его в Японию. Бениовскому повезло.  На галиоте «Святой Петр», который готовился идти на Камчатку, было трое матросов из «присыльных арестантов» — Алексей Андреянов, Степан Львов, Василий Ляпин. Скоро Бениовскому с товарищами удалось сойтись ближе с некоторыми членами экипажа галиота. К заговорщикам, кроме ссыльных матросов Андреянова и Ляпина, примкнули также матрос Григорий Волынкин и, главное, командир галиота штурман Максим Чурин.

Нашли они сочувствующих и на берегу. Сержант Иван Данилов и подштурман Алексей Пушкарев помогли с оружием. К моменту выхода галиота в море, 12 сентября 1770 года, каждый из заговорщиков имел по два-три пистолета, порох и пули. План захвата галиота был чрезвычайно прост: дождаться шторма и, как только пассажиры укроются в трюме, задраить люк и уйти на Курильские острова, где и оставить всех не желающих продолжить плавание до Японии или Китая, а с остальными идти дальше, куда получится.

Но план побега сорвался. У берегов Камчатки разыгрался шторм. И такой, что галиот вышел из него без мачты, изрядно помятый. Продолжать на нем плавание было бессмысленно, и Чурин повернул галиот на северо-восток, к устью реки Большой, недалеко от Большерецка,  чтобы там поставить судно на зимовку.

Однако неудача первой попытки побега, не остановила Бениовского. В Большерецке его кипящая деятельная натура дает снова себя знать. Он завязывает дружбу с ссыльными русскими, товарищами по несчастью — государственными преступниками, уже не один год, а то и не один десяток лет, прожившими в этих местах.  Камер-лакеем правительницы России  Анны Леопольдовны, матери малолетнего императора Иоанна VI  Александром Турчаниновым, бывшим поручиком лейб-гвардии Измайловского полка Петром Хрущевым, сосланным за “оскорбление величества “, т.е. Екатерины ІІ, адмиралтейским лекарем Магнусом Мейдером. Всех их объединяла общая ненависть к императрице Екатерине II. С Хрущевым (он уже 8 лет провел на Камчатке) Бениовский вместе вскоре разработал новый план бегства ссыльных с Большерецка. Хрущев был человек умный и широко образованный. В его библиотеке находилось сочинение английского моряка лорда Ансона о путешествии по Тихому океану (оно потом очень помогло штурману Чурину, в отсутствии нормальных морских карт вести беглый галиот по Тихому океану).

Заговорщики начали готовить условия для реализации своего нового плана  с ориентацией на весну 1771 года. И тут появились новые участники предстоящего бунта. В феврале 1771 года в Большерецкий острог пришли тридцать три промышленника-зверобоя во главе с приказчиком Алексеем Чулошниковым — все они были с промыслового бота «Святой Михаил» тотемского купца Федоса Холодилова и шли на Алеутские острова промышлять морского зверя. Три года готовил Холодилов свою экспедицию, все чего-то ждал, выгадывал, а тут, будто на него что нашло, — послал в море в период свирепых зимних штормов. Но и подвела его жадность — в один из таких штормов, что преследовали «Святой Михаил» на всем его пути до Камчатки, выбросило бот в устье реки Явиной (южнее Большерецка) на берег. Промышленники вынужденно пришли на зимовку в Большерецкий острог, где чуть раньше по пути оставили они своего хозяина. Но Холодилов приказал им возвращаться на бот, сталкивать его в море и идти туда, куда он им прежде велел. Чулошников возразил хозяину. Тот сместил приказчика с должности и на его место поставил нового — Степана Торговкина. Тогда взроптали промышленники. Холодилов же обратился за помощью к Григорию Нилову — к власти. Нилов даже слушать не стал никого из зверобоев.

Тогда-то и появился у промышленников Бениовский. Он взялся уладить все недоразумения, поговорить с начальством и — больше того — обещал промышленникам помочь добраться до легендарной на Камчатке Земли Стеллера, той самой, что искал Беринг, а потом и другие мореходы. «Именно туда,— утверждал ученый муж Георг Стеллер,— уходят на зимовку котики и морские бобры с Командорского и прочих островов». Для себя же Бениовский просил сущий пустяк — на обратном пути завезти его с товарищами в Японию — это совсем рядом. Но и этот вариант побега оказался не реальным. Штурман Максим Чурин, специально съездив и осмотрев бот, пришел к плачевному выводу — «Святой Михаил» к дальнему плаванию не годится.

Но теперь в заговоре участвовало уже около пятидесяти человек. Заговорщики снова возвратились к старому, еще недавно совершенно безнадежному плану захвата казенного галиота «Святой Петр».  Бениовский пришел к выводу, что для успешного побега с Большерецка, нужно было поднять народ в гарнизоне на бунт против власти. А для этого должен быть общий политический мотив. Однажды вечером Бениовский пришел к промышленникам с зеленым бархатным конвертом и открыл им «государственную тайну». Оказывается, он попал на Камчатку не из-за польских дел, а из-за одной весьма щепетильной миссии — царевич Павел (будущий император Павел I), насильственно лишенный своей матерью Екатериной прав на российский престол, поручил Бениовскому отвезти это вот письмо в зеленом бархатном конверте римскому императору. Павел просил руки дочери императора, но Екатерина, каким-то образом узнав об этом, приставила к собственному сыну караул, а Бениовского с товарищами сослала на Камчатку. И теперь Бениовский предложил промышленникам  отправиться в испанские владения, на свободные острова, где всегда тепло, люди живут богато и счастливо, не зная насилия и произвола начальства. Ему поверили. И в ночь с 26 на 27 апреля 1771 года в Большерецке вспыхнул бунт.

Бунтовщики убили командира Камчатки Нилова. После этого они заняли Большерецкую канцелярию — и командиром Камчатки Бениовский объявил себя. Большерецк был взят без боя. На рассвете 27 апреля бунтовщики прошлись по домам большерецких обывателей и собрали все оружие — его сдали без сопротивления. Затем, окружив здание канцелярии шестью пушками, заряженными ядрами, они отпраздновали свою победу. По сути, в Большерецке была смещена власть императрицы России Екатерины II. Более того, 28 апреля Бениовский приказал священнику отворить в церкви царские врата и вынести из алтаря крест и евангелие — каждый из бунтарей обязан был при всех присягнуть на верность царевичу Павлу Петровичу. Присяга Павлу отрезала пути к отступлению. 29 апреля на реке Большой построили одиннадцать больших паромов, погрузили на них пушки, оружие, боеприпасы, топоры, железо, столярный, слесарный, кузнечный инструменты, различную материю и холст, деньги из Большерецкой канцелярии в серебряных и медных монетах, пушнину, муку, вино и прочее — полное двухгодичное укомплектование галиота. В тот же день, в два часа пополудни, паромы отвалили от берега и пошли вниз по течению в Чекавинскую гавань для подготовки к вояжу галиота «Святой Петр». Разбили палатки и стали готовить галиот  к плаванию

7 мая галиот был готов к отплытию. Но еще четыре дня не трогались в путь — ссыльный ротмистр Ипполит Степанов от имени всех заговорщиков писал «Объявление в Сенат» (манифест бунтарей, «перечень вин правительства России, несправедливостей, жестокостей к простому народу»), в котором открыто говорилось о том зле, что принесла России императрица Екатерина, ее двор и ее фавориты. Это было политическое обвинение царицы от имени дворянства и простого народа, и оно было для бунтовщиков страшнее присяги царевичу Павлу.

11 мая «Объявление» было оглашено для всех и подписано грамотными за себя и своих товарищей. А 12 мая  оно было отправлено Екатерине II. В вину ей ставили смерть мужа Петра; отлучение от престола законного наследника Павла; разорительную войну в Польше; царскую монополию торговли вином и солью; то, что для воспитания незаконнорожденных детей вельмож даруются деревни, тогда как законные дети остаются без призрения; что народные депутаты, собранные со всей страны для изменения Уложения о законах Российской империи, были лишены царским наказом права предлагать свои проекты. Этот документ примечателен тем, что он явился, по сути, первым в русской истории политическим обвинением царизма от лица как дворянства, так и простого народа.

Утром 11 мая 1771 года  мятежный галиот «Святой Петр» вышел в море и взял курс на Курильские острова. На его борту было ровно семьдесят человек (в разных источниках называют другие цифры – до 100 человек, но это маловероятно). Из них пятеро вывезены насильно — семья Паранчиных и трое заложников: Измайлов, Зябликов, Судейкин. Основная часть большерецких беглецов были не ссыльные, а  вольные жители поселения (охотники-промысловики на пушного зверя, а также солдаты, матросы, портовые рабочие, казаки и их жены).

А позже Бениовский сочинил свои «мемуары» — небылицы, которые разошлись по всему свету, искажая реальные события, в том числе и одиссеи галиота «Святой Петр» Почему вольные поселенцы и военные поддержали заговорщические планы ссыльного Морица Августа Бениовского?  Это объясняется тем, что и ссыльные, и вольные поселенцы Камчатки почти ничем не отличались. Причины носят драматический и даже трагический характер. У многих из этих бунтарей было достаточно оснований для борьбы за справедливость, поруганную честь, разбитые надежды, растоптанное счастье.  И те, и другие жили в весьма трудных условиях: ссыльных правительство не обеспечивало провиантом, они промышляли чем угодно. Налоговое тягло, поборы и вымогательства государевых чиновников не давали вольным продыху. Все население Камчатки косили частые эпидемии.  Вырваться из удушающей их камчатской жизни и создать вольное поселение на одном из островов Тихого океана – таково было истинное стремление  русских поселенцев суровой Камчатки.

Бениовский как предводитель восстания стал капитаном мятежного галиота «Святой Петр», отправившегося в Тихий океан. Надо сказать, это было крайне рискованное, почти самоубийственное предприятие. Галиот “Святой Пётр” представлял собой небольшое двухмачтовое судно, предназначенное для каботажных, прибрежных рейсов. В довершение всего у отважных путешественников не было ни морских карт, ни лоций. Не было и необходимых навигационных приборов, кроме далеко не совершенного квадранта Дэвиса. Людям пришлось находиться в условиях ужасающей скученности. На “Святом Петре”, 17 метров в длину, разместились 70 человек и плюс груз! Положение беглецов усугублялось тем, что ни при встрече с судами европейских стран, ни при заходе в порты европейских колоний, они не могли открыто заявить, кто они и откуда, ибо в таком случае юридически подлежали бы выдаче российским властям. Только исключительное мастерство штурмана Максима Чурина и мужество всех, кто был на корабле, помогло избежать гибели в морской пучине.

    Как военные моряки оказались среди бунтовщиков? Кто они?

Итак, бунтовщики захватили галиот Охотской военной флотилии «Святой Петр». Захваченное военное и вооруженное судно отправилось в плавание, которое вошло в историю как «одиссея галиота «Святой Петр». При этом корабль беглецов вели военные мореходы. 12 мая 1771 года они, подняв на галиоте флаг императора (будущего императора Павла Петровича, Павла I), вышли  в море и взяли курс на Курильские острова. Как же там оказались военные моряки? И кто это был?

Значительную часть беглецов бунтовщиков на идущем к Курильским островам галиоте составляли военные моряки (21%). Штурман Максим Чурин (командир галиота «Святой Петр»), штурманский ученик Дмитрий Бочаров (командир галиота «Святая Екатерина»), матросы из присыльных арестантов  (расконвоированные, исполнявшие наказание в качестве матросов) Алексей Андреянов, Григорий Волынкин, Степан Львов, Василий Семяченков (все с галиота «Святой Петр»).  «Матрозы Охотского порта» Василий Ляпин, Петр Сафронов. Подштурман Алексей Пушкарев, штурманские ученики Герасим Измайлов и Филипп Зябликов (оба насильно уведены на галиоте «Святой Петр»), матросы Василий Потолов, Петр Софронов, Герасим Береснев, Тимофей Семяченков (с галиота «Святая Екатерина»).

Может быть, кто-то из них  оказался там  и случайно. Но для большинства бунтарское бегство было осознанным выбором.  И Бениовский ловко использовал эти ситуации, связал людей ложными надеждами и столь же ложной клятвой (будущему императору Павлу I), которой первый и изменил. Очень важно иметь в виду, что среди восставших не было единства. Основная часть их (в том числе и военные моряки) все равно связывала свою будущность с Россией. Следуя первоначальным планам, мятежники намеривались сразу пристать к берегам Сахалина или Южным Курильским островам. Там при новом сложении обстоятельств искать пути к своей свободе. Но в России! А вот у Бениовского и его ближайших сообщников были другие планы – бежать за границу и там решать свои мятежные дела. Их мало интересовала судьба России. Фактически Бениовский использовал основную массу камчатских бунтовщиков в своих корыстных целях. И, прежде всего, заложниками этих целей оказались военные моряки – участники бунта, без которых не состоялся бы и сам бунт, и необычная одиссея галиота «Святой Петр».

Максим Чурин  – командир галиота «Святой Петр»

Главным бунтовщиком среди военных моряков был Максим Чурин. Он считался одним из лучших офицеров российского флота. Штурман Максим Чурин, командир галиота «Святой Петр». Его, на современном языке, можно называть  даже «звездой русского флота».Как же он стал главным бунтарем среди  военных моряков на Камчатке в 1771 году?

К тому времени Чурин уже прожил на Камчатке десять лет, с 1761 года, когда молодой офицер был направлен Адмиралтейств-коллегией из Петербурга в распоряжение Сибирского приказа. Историки, основывающиеся на данных официального следствия того времени, обычно называют причиной бегства Чурина на галиоте «Святой Петр» его долги. Но  это вызывает большое недоверие. Вот что пишет С. В. Максимов в своей книге «Сибирь и каторга»: «Согласие (Чурина на бегство – авт.) безоговорочно и надежно в том отношении, что другого выхода ему не представлялось; идти в Охотск он не мог, без стыда и опасности, по случаю неоплатных долгов своих; согласие же свое он дал под впечатлением недовольства своего на начальство, предавшее его суду за неповиновение и развратное поведение».

Впервые запустил в обращение данную версию известный историк, географ, морской инженер и мореплаватель Василий Николаевич Берх. В 1828 году императором России Берх был официально утвержден историографом Военно-Морского Флота.  И ему одному из первых было позволено писать про «Дело о происшедшем в Камчатке в Большерецком остроге от сосланных злодеев бунте», как оно было официально поименовано. Но версия о долгах Чурина, всё же, выглядит странно. Как справедливо отмечает современный камчатский писатель-краевед Сергей Вахрин, откуда такие долги, если с 1765 года Чурин находился в постоянных плаваниях, причем, часто, вместе с женой Ульяной Захаровной? Что же до суда «за неповиновение и развратное поведение», то «развратное поведение» это не то, что мы имеем в виду сейчас.

«Военно-полицейский устав» от 1837 г. определяет: «развратное поведение, коим почитается преданность пьянству или распутству, а также роскошь и мотовство». А в XVIII веке так еще именовали и «дерзость по отношению к начальству». Вот это, скорее всего, и есть суть обвинения в адрес Максима Чурина. И проявилась эта «дерзость» у молодого штурмана  при следующих обстоятельствах.

В 1764 г. в Петербург поступил доклад сибирского губернатора Дениса Ивановича Чичерина, который доносил Екатерине II об открытии «неизвестных мест и нового промысла». Имелись в виду современные Алеутские острова, до которых «недавно впервые доплыли русские промышленники-зверобои». По докладу Д. И. Чичерина уже 4 мая 1764 года Екатерина II издала указ, который обязывал Адмиралтейств-коллегию срочно организовать экспедицию, не считаясь ни с какими затратами. Предлагалось немедленно отправить из Петербурга «сколько надобно морских офицеров и штурманов», которые должны были провести исследование и опись только что обнаруженных Алеутских островов, привести «американцев» (т.е. алеутов) в российское подданство и организовать сбор ясака. Особо подчеркивалось, что следует «производить оное предприятие секретным образом». Официально его назвали «Экспедицией для описи лесов по рекам Каме и Белой». Начальником экспедиции и его помощником были назначены военные моряки Петр Кузьмич Креницын и Михаил Дмитриевич Левашов. Уже 1 июля 1764 года шестнадцать руководящих участников экспедиции на сорока двух подводах покинули столицу, направляясь в Охотск. Опережая их, была отправлена депеша с указанием — начать строительство необходимых кораблей. На месте в состав партии включили два корабля из флотилии Охотского порта, бот и галиот. Чурин принял в этой экспедиции участие как командир галиота «Св. Екатерина», на котором находился и командир экспедиции Креницын.

Вышли из Охотска на четырех кораблях, но судьба крайне не благоприятствовала морякам: у берегов Камчатки произошло несколько кораблекрушений. До Алеутских островов дошло лишь два судна. 4 июля 1770 г. Креницын вообще утонул, экспедицию возглавил лейтенант Левашов. Но еще до его гибели он вместе с экипажем «Св. Екатерины», включая Максима Чурина, зимовал на острове Алеутской гряды Унимаке. Зимовка «Екатерины» была тяжелой, от цинги умерли тридцать шесть моряков. Произошло это потому, что у зимовщиков не было свежей пищи, ели солонину. В районе зимовки жили и алеуты. В принципе, свежую еду можно было бы выменять у них. Но отношения с коренным населением складывались у Креницына самые напряженные. За несколько лет до этого, в 1762–1763 годах, восставшие алеуты на «Лисьих островах» — Умнак, Унимак, Уналашка — убили русских зверобоев с четырех промысловых ботов, всего погибло более ста семидесяти человек.

Креницын, боясь нападения алеутов, приказал держать круговую оборону. «Для предосторожности» по приказу Креницына в сторону любого приближающегося алеута стреляли из пушек или ружей. Хотя команда болела цингой, и люди были предельно истощены, Креницын держал всех в постоянном напряжении. Он имел четыре поста для ночного караула; приказывал через несколько минут каждую ночь делать ружейные и пушечные выстрелы для устрашения диких аборигенов. Отношения русских и аборигенов Севера в этот начальный период освоения (или русского вторжения, с точки зрения туземцев) вообще складывались сложно. И политика русских по отношению к туземцам в этот период была, скажем осторожно, разная. Так, помощник руководителя экспедиции Левашов зазимовал на соседнем острове Уналашке. Там Левашов нашел русских зверобоев. Свои отношения с аборигенами эти русские промышленники обеспечили тем, что захватили несколько десятков заложников — детей алеутских старейшин. 33 из этих заложников по его требованию промышленники передали Левашову, и таким образом тот не только обеспечил безопасность своей команды, но и наладил обмен продуктов с алеутами. В результате у Левашова к лету умерло лишь трое, ещё двое пропали без вести.

По некоторым данным (в частности, так считает С. Вахрин) Чурин возражал против того образа действий по отношению к туземцам, что избрал Креницын. Изоляция ничего, кроме смертей, не принесла. Чурин настаивал на изменении образа действий, но командир экспедиции Креницын отказался воспользоваться этими советами. В результате отгородившиеся в своем зимовье русские повымирали от цинги, а Чурин получил, по представлению, посланному Креницыным в Петербург, в Сенат, уголовное дело по обвинению в «неповиновении» с очень плохими перспективами. В 1769 году Чурин получил под свою команду новый галиот «Святой Петр», построенный в Охотске и спущенный на воду в 1768  году. Но на нем уже висел тяжелый груз  —  обвинение в «неповиновении».

Еще раз заметим, что без штурмана Чурина беглецам на «Святом Петре» было бы точно не выплыть. Дело в том, что этот опытный моряк проделал к тому времени три похода от Камчатки до Америки и Китая. Именно он, имея опыт плавания в тех местах, провел захваченный бунтовщиками галиот «Святой Петр» не проторенной еще морской дорогой и нанес ее вместе с помощником своим штурманским учеником Дмитрием Бочаровым на карту, которая и по сей день еще лежит в московском архиве, куда повелела Екатерина II спрятать все упоминания о камчатских бунтарях.

Дмитрий Бочаров – штурманский ученик и помощник Чурина

Помощником Чурина во время знаменитой одиссеи галиота «Святой Петр» был еще один офицер российского флота штурманский ученик Дмиртий Бочаров. Бочаров тоже добровольно примкнул к заговорщикам. Более того, он бежал на галиоте «Святой Петр» вместе с женой Прасковьей Михайловной.  Почему? Точного ответа нет. Но, возможно, по солидарности с давним своим сослуживцем Максимом Чуриным. На момент бунта он был командиром галиота «Святая Екатерина». 

Первое упоминание о Бочарове в официальных документах датируется 1768 годом: Ему поручается командовать купеческим судном «Иоанн Предтеча». Но, увы, молодой мореход не выдержал этого испытания:  «Иоанн» был выброшен на камчатский берег и поврежден. Так Дмитрий Бочаров поступил под начало штурмана Максима Чурина на галиот «Святая Екатерина», который в тот год вошел в состав экспедиции Креницына — Левашева и отправлялся на Лисьи острова.  В 1769 году   по возвращении в Охотск Чурин принимает галиот «Святой Петр», а «Святую Екатерину» передает Бочарову, новому командиру. Помощником Дмитрия Ивановича назначался штурманский ученик Герасим Измайлов. В 1770 году оба галиота («Святой Петр» и «Святая Екатерина») пришли на зимовку в Чекавинскую гавань Большерецка.  Вместе с Бочаровым с  галиота «Святая Екатерина» беглецами стали еще четыре матроса. Трое из них вместе с командиром после завершения одиссеи «Святого Петра» возвратились в Россию.

Забегая вперед, скажем,  Дмитрий Бочаров, обогнув Азию и Европу, прожив больше года во Франции, вернувшись  в Россию, отправлен был из Петербурга на место своего нового жительства — в Иркутск 5 октября 1773 года. Бочаров просил, чтобы его оставили на морской службе в Охотске, но получил отставку. И местожительством ему определили Иркутск. Однако без моря Бочаров жить не мог и охотно дал свое согласие камчатским купцам-компанейщикам повести на восток к богатым пушным зверьем островам промысловый бот «Петр и Павел». В числе компанейщиков впервые пробовал свое счастье и молодой рыльский купец Григорий Шелихов. Он тогда только примерялся  еще, куда выгодней пристроить капиталы своей жены, вдовы богатого иркутского купца.  В 1783 году Григорий Иванович пригласил Бочарова к себе и назначил его командиром галиота «Святой Михаил», который в тот же год в составе экспедиции Шелихова  пошел на остров Кадьяк основывать первое поселение будущей Русской Америки.

Герасим Измайлов – штурманский ученик, восставший против бунта

В 1771 году Григорий Измайлов  тоже стал участником событий в Большерецке. В то время он был помощником у Бочарова на галиоте «Святая Екатерина». Но  он оказался единственным в Большерецком остроге, кто пытался противодействовать бунтарям. Вечером 26 апреля, совершенно случайно, Герасим Измайлов и Филипп Зябликов (тоже ученик штурмана) узнали, что Бениовский с ссыльными и промышленниками собираются убить командира Камчатки Нилова и бежать из Большерецка. Они пытались рассказать об этом в канцелярии командира гарнизона, но их не стали слушать.  Тогда они решили пробраться в спальню к Нилову, чтобы предупредить его. Но на их глазах он был убит бунтовщиками, которые тут же арестовали Зябликова. А Измайлов  тотчас собрал людей, чтобы пойти с ними против бунтовщиков, но они настроены были нерешительно. В конце концов, был арестован и Измайлов. Его вместе с Зябликовым  держали в трюме галиота «Святая Екатерина» под караулом, пока готовили к отплытию «Святой Петр». Оба собирались бежать с галиота на байдаре, но ничего не получилось. Бениовскому удалось все же сломить того и другого — под «Объявлением» стоят подписи обоих. В итоге, они насильно, но тоже оказались на мятежном галиоте «Святой Петр».

Филипп Зябликов на пути мятежного «Святого Петра» умер в Макао. А  Герасим Измайлов на первой же остановке галиота на Курильских островах пытался снова поднять мятеж среди экипажа. Но не удачно. Как наказание, Бениовский оставил его на острове Симушир (тогда это был необитаемый остров).  И только через год с помощью промышленников (промышляли морского зверя) Измайлова  доставили на Камчатку. В Большерецке  его арестовали и отправили под караулом в Иркутск. Но Герасим Измайлов в награду за свое радение перед матушкой-царицей получил высочайшее повеление о своем освобождении из-под стражи 31 марта 1774 года. А еще через два года он, как и Бочаров, повел на Алеутские острова промысловый бот.

В 1781 году Герасим Алексеевич Измайлов вернется в Охотск. И здесь он будет приглашен на службу к Григорию Ивановичу Шелихову и поведет на Кадьяк галиот «Три святителя». Там он снова встретится с Дмитрием Ивановичем Бочаровым. С 30 апреля по 15 июля 1788 года они вместе опишут побережье Русской Америки от Кенайского полуострова до бухты Льтуа, открыв при этом заливы Якутаг и Нучек.

Вот такими были военные моряки, которые вместе с ссыльными подняли в 1771 году бунт в Большерецком остроге, захватили казенный галиот «Святой Петр» и совершили на нем необычное плавание от Камчатки через весь Тихий океан в Китай. Очень жаль, что мы так мало знаем об этих военных моряках.  У них были нелегкие и вместе с тем созвучные тем временам судьбы людей, усилиями которых вершилась история Российской империи.

Удивительное плавание мятежного галиота «Святой Петр»

Напомним: галиот «Святой Петр» был двухмачтовым, т.е. не самым крупным судном этого класса, водоизмещением в 200–300 тонн, длиной по килю — 17, шириной — почти 6 метров. Одно хорошо, что он был построен недавно — спущен на воду в 1768 году. Пересечь на нем океан было не очень реально, такие галиоты не были быстроходными, и строились именно для каботажных, прибрежных рейсов. Прежде всего, корабль был совершенно не приспособлен для дальнего океанского пути. Для недальнего, впрочем, тоже не очень. Плюс к этому галиот был перегружен по весу всех запасов. На галиот погрузили все припасы из крепостных складов Большерецка: 126 ящиков казенного добра, 6,5 тысяч рублей денег, 36 бочонков воды, 14 якорей; достаточное количество запасных парусов и канатов, шлюпка и лодка, запас продовольствия, оружие и порох. Вооружение галиота, по свидетельству Бениовского (эти данные сомнительны), состояло из 8 пушек, 4 мортир, 120 ружей со штыками, 80 сабель, 60 пистолетов, 1600 ф. пушечного пороху, 200 ф. пуль, 6000 ф. железных изделий, 120 гранат, 900 ядер, 50 ф. серы, 200 ф. селитры. То есть это небольшое судно было забито под завязку людьми и припасами. И совсем не предназначено для океанских плаваний. Но бунтари смело и отчаянно пошли в океан.

В истории с одиссеей галиота «Святой Петр»  в некоторых источниках (в основном, в зарубежных) можно встретить два неприемлемых факта, потому что они не соответствуют действительности.

Ошибочные оценки событий на галиоте «Святой Петр»

В англоязычном мире считается, что камчатские восставшие в 1771 году вышли в море и взяли курс на Курильские острова не на военном галиоте «Святой Петр», а на судне «Святые Петр и Павел» (Святые Апостолы Петр и Павел), построенном морской компанией купцов Григория и Петра Пановых, Арсения Кузнецова в 1764 году. На нем русские купцы возили бобровые, медвежьи и лисьи шкуры, а так же бобровые хвосты. «Св. Петр и Павел» был относительно большим судном по сравнению с галиотом «Святой Петр». Путаницу в названии судна создали японцы. Когда мятежный галиот приблизился к японским берегам у княжества Ава, на острове Сикоку, японские береговые власти составили протокол и присоединили к нему рисунок, на котором показано трехмачтовое судно с четырьмя якорями и довольно сложным, особенно заинтересовавшим японцев, рулевым устройством. Конечно, с учетом сложности получения информации в то далекое время, вполне могла возникнуть путаница с названием галиотов. Но по российским архивным данным именно галиот «Святой Петр» и был тем самым, на котором  совершили свой знаменитый поход по Тихому океану бунтовщики с Камчатки. И ни в каких отечественных источниках и официальных документах по событиям в Большерецке судно «Святые Петр и Павел» не упоминаются

И второе неправильное утверждение по галиоту «Святой Петр».  Иногда его называют настоящим пиратским кораблем. Считая, что это был первый зарегистрированный случай русского пиратства в океане.  Ну, какое там пиратство?!

Камчатские бунтовщики даже условно не могут быть отнесены к пиратам. Да, они захватили военный корабль. Но это произошло не в море, а в закрытом гарнизоне. И, по сути, захвата, как такового, вообще не было. Здесь больше надо видеть, что штатный экипаж галиота сам предоставил свой корабль бунтовщикам и вместе с ними вышел в море. Они не намеревались никого грабить, они были лишь беглецами. Тем не менее, в различных зарубежных изданиях продолжают показывать якобы  пиратскую сущность русского галиота «Святой Петр», сравнивая его с еще одним русским «крупнейшим пиратом» XVII века Степаном Разиным. И Разин был «крупнейшим пиратом» только в кавычках. Хотя он и грабил купеческие и царские суда на Волге и на Дону, но это нельзя назвать пиратством. Это была повстанческая деятельность речного флота (на 30-ти судах-стругах) восставших казаков. В Каспийском море казаки сначала опустошили берега нынешних Дагестана и Азербайджана, а потом, разорив несколько персидских городов, двинулись в Астрабад, разграбили город. После этого казаки отправились на стругах в Астрахань, где разбили царское войско. Только когда Разин предпринял свой знаменитый поход на Москву, он был разгромлен царскими войсками и казнен. Так что ни восставшие разинцы, ни экипаж «Святого Петра» называть пиратами нельзя.

Новый бунт на корабле бунтовщиков

12 мая 1771 года галиот «Святой Петр» вышел в Охотское море. Корабль вырвался в свободное плавание, однако до настоящей свободы было еще очень и очень далеко. Официально капитаном галиота был объявлен теперь уже «генерал-поручик, кавалер и тайный советник» Август Бениовский. Он, между прочим, рассказывал (сочиняя на ходу), что еще в 1767 году сам собирался плыть в Индию. Для этого он будто бы окончил навигацкое училище в Гамбурге, после чего ходил на кораблях. Фактически же «Святой Петр» вел и был профессиональным капитаном на судне Максим Чурин (хотя формально ему дали всего лишь должность поручика). Бениовский вместе с Чуриным составили расписание беглого экипажа. Каждый занял на судне конкретное место и получил соответствующую должность. Организацию и порядок на корабле пытались поддерживать на военном уровне. Но реально это почти не получалось. Кроме Чурина получили новые должности и другие военные моряки, примкнувшие к бунтовщикам: Дмитрий Бочаров — штурман офицерского ранга, Петр Софронов (матрос со «Святой Екатерины») — шкипер, Герасим Измайлов — мичман, Филипп Зябликов — штурман простой. Остальным поручались различные роли от квартирмейстеров, баталеров, барабанщиков и пушкарей до матросов. Опытных военных моряков на «Святом Петре» оказалось достаточно (значительная часть команд  двух военных галиотов). Плюс зверобои промышленника, которые имели большой опыт морских плаваний. Но конкретный план действий захваченного галиота «Святой Петр» почти никому не был известен.

Так или иначе, беглые знали, что их будут пытаться «воротить». Российские власти могли известить окрестные голландские, испанские, португальские и английские колонии о бегстве взбунтовавшихся каторжников — за голову каждого из них правительство назначило награду — двести рублей тому, «кто ково из них приведет живым или мертвым». А даже, узнай европейцы и без официального представления об обстоятельствах побега, — беглых заковали бы в кандалы и отправили назад в Россию. То есть говорить о том, кто они такие, и откуда идут, было нельзя для необычного экипажа «Святого Петра».

Куда держал курс «Святой Петр»? Совершенно очевидно, что сам Бениовский стремился попасть в Европу. Мысли многих других путешественников были не так определенны. И уже через несколько дней среди его команды начались разногласия. Но в любом случае идти надо было на юг, вдоль Курил.

Главной проблемой стало то, что на «Святом Петре» не имелось абсолютно никаких карт и лоций. И здесь мятежников спас высочайший профессионализм Чурина. До Японии он вел корабль исключительно по памяти. Но еще беглых выручила давняя страсть Хрущева к чтению книг. На Камчатку тот привёз свою библиотеку и взял на галиот книгу английского адмирала Джорджа Ансона.

В историю адмирал вошел как создатель первого постоянного корпуса морской пехоты и один из первых кругосветных мореплавателей. В сентябре 1740 командор Ансон с эскадрой из шести недоукомплектованных кораблей вышел в Тихий океан для крейсерства против испанских судов. Ансон вернулся в Англию в июне 1744, потеряв более половины своего экипажа в 2000 человек.

Вот и оказалось, что опасное плавание Ансона и его книга  имели большое значение, потому что в определенном смысле это спасло жизнь Бениовскому и его бунтовщикам. С книги Ансона Хрущев рисовал кроки (наброски), а Чурин и Бочаров с их помощью  вели корабль.

Сделаем небольшое отступление и заметим. Весь маршрут «Святого Петра» был нанесён Чуриным вместе с помощником штурманским учеником Дмитрием Бочаровым на карту, причем с подробностями, неизвестными тогдашним картографам. Чурин и Бочаров составили подробное описание этого путешествия. Дневник плавания, включая детальную карту, еще в 1773-м году попал в Россию. Морская карта их путешествия содержит бесценные сведения для современных историков, но еще более могла бы эта строго засекреченная карта быть полезна тогда. Ведь через несколько лет было отправлено несколько крупных русских морских экспедиций, как раз по тем широтам, где прошёл «Святой Петр». Но сведениями этими, хоть они и хранились в Петербурге, никто не воспользовался. Не получили эти данные для своего будущего маршрута ни отправлявшийся в первое русское кругосветное плавание Иван Федорович Крузенштерн, ни Василий Михайлович Головнин перед  плаванием к японским берегам.

А в том дневнике, между прочим, даже  отмечено каждое причаливание корабля на всем пути. Указаны бури и штили на определенных по-морскому пунктах. «Писано об опасностях причаливания к неизвестным побережьям, о мелях, подводных скалах. О столкновениях с местными жителями на Японских островах». И о голоде, нехватке продуктов, трудностях поисков пресной воды. Обстоятельно рассказано о состоянии здоровья членов экипажа на разных широтах. Это все было зафиксировано русскими военными моряками. Как тут не вспомнить: перед экспедицией Крузенштерна Адмиралтейство хотело дать ему команду, состоявшую из нанятых англичан. Российские адмиралы сомневались, выдержит ли русский человек пребывание в южных широтах, и эстляндскому немцу Крузенштерну с трудом удалось доказать российскому Адмиралтейству «пригодность русаков к плаваниям в южных морях».

Но продолжим рассказ. Чурин вел «Святой Петр» вдоль Курильской гряды. На пятый день плавания «завидели большой остров, и дошли до него 18-гo числа». Остров оказался необитаемым. С галиота послали отряд на соседние острова, за «языком» и «привели с собой одну Курильских родов девочку небольшую, почему сей остров и узнали, что он Курильский семнадцатый, называемый по курильски Икоза». Тогда острова были населены айнами. На их языке «куру» означало «человек», откуда и пошло второе название айнов «курильцы», а также и наименование архипелага. На острове «производили печение хлебов… и шили флаги и вымпел аглинские». Флаги и морские вымпелы иностранных государств приказал шить предусмотрительный Бениовский. Нужны они были для маскировки. На протяжении своего долгого пути беглые выдавали себя то за голландских, то за австрийских, то за английских, то еще каких подданных, чтобы сбить погоню.

На этом острове (позже его назовут островом Симушир) и возник на галиоте первый заговор уже против самого Бениовского. Несколько человек из беглого экипажа, испугавшись неизвестности, решили заслужить прощение российских властей, сдав всех остальных беглецов. Напомним, что на борту галиота «Святой Петр» были два военных моряка, штурманских ученика, взятых заложниками, Герасим Измайлов и Филипп Зябликов. Вот они-то и решили поднять бунт против Бениовского. При нахождении галиота у острова Симушир им было поручено описать гавань, в которой стоял «Святой Петр», и нанести ее на карту. Почти все члены экипажа сошли на берег, и можно было незаметно на ялботе (гребное судно на двух веслах) пробраться на галиот, обрубить якорные канаты, поднять паруса, и увести судно на Камчатку, чтобы потом вернуться оттуда с казаками и солдатами за бунтовщиками. Вдвоем такую задачу выполнить было не по плечу, поэтому пришлось вовлекать в заговор и других матросов с промышленниками. Один из них, матрос Алексей Андреянов, сообщил о новой опасности Бениовскому.

Сначала Мориц приказал расстрелять заговорщиков, но потом изменил свое решение и устроил им публичную порку кошками (плетьми). А затем приказал высадить на берег. Измайлов, как руководитель, был брошен на необитаемом острове, а Филипп Зябликов только бит кошками.

Сколько именно человек участвовало в заговоре, сейчас сказать трудно. Назывались разные цифры — и три, и десять, и даже пятнадцать человек. Факт тот, однако, что Бениовский высадил лишь трех заговорщиков. Ссадили их на том же необитаемом острове Курильской гряды, ныне называемом Симушир, у берегов которого и произошла попытка предательства.  29 мая в 9 часов вечера галиот «Святой Петр» покинул остров, на берегу которого остались штурманский ученик с галиота «Святая Екатерина» Герасим Измайлов и камчадалы из Катановского острожка супруги Алексей и Лукерья Паранчины.

Пройдет семь лет, и о начальном этапе плавания камчатских бунтарей Герасим Измайлов расскажет английскому капитану Джеймсу Куку (1728–1779). В октябре 1778 года вновь принятый на морскую службу Герасим Измайлов на острове Уналашка встретился с капитаном Куком, корабли которого в поисках северного морского прохода из Тихого океана в Атлантический обошли берега Аляски и Чукотки. Измайлов передал Куку все, что он знал о северной части Тихого океана. Кое-где он исправил карты, составленные Куком, и дал скопировать свои. Между прочим, Кук просил его передать в Британское Адмиралтейство составленную им карту восточного побережья Северной Америки. В обмен на рекомендательное письмо к камчатским властям. Кук с большой симпатией отозвался потом о русском мореходе Измайлове в своем путевом дневнике. Он подарил Измайлову свою шпагу.                      

Посещение галиотом «Святой Петр» Японии

“Святой Пётр” взял курс на Японию. Беглецы рассчитывали найти прибежище на Ликейских островах (острова Рюкю), которые были в то время хотя и независимым королевством, но под сильным влиянием Японии. Мятежный галиот добрался до Нагасаки в июле 1771 года. Здесь Мориц сделал то, за что его люто до сих пор ненавидят все так называемые российские “патриоты” и “государственники”. Беглецам необходимо было обезопасить себя от преследования и мести царского режима, тем более, если они хотели обосноваться на Рюкю, рядом с Японией, фактическим соседом России. Поэтому Мориц заявил японским властям специально дезинформацию, будто бы русская империя готова вот-вот вторгнуться в Японию, что на Камчатке и на Курилах подготовляются для этого флот и войска. Правда непосредственных выгод она не принесла.  Японцы снабдили галиот пресной водой и провиантом, но под угрозой силы приказали покинуть их территорию. Отдаленным и непредвиденным результатом визита «Святого Петра» в Японию стало то, что японское правительство на долгие десятилетия оказалось напугано русской угрозой. Иностранный корабль («Святой Петр»), шедший без национального флага, заявление Бениовского об агрессивности России против Японии  произвели ошеломляющее впечатление на японцев. Японцы, не имевшие собственного военно-морского флота, впали в состояние коллапса. Именно после появления у берегов Японии беглого русского корабля там задумались о необходимости обороны государственных границ.

Бакуфу (правитель) немедленно отреагировал на предостережение Бениовского, назначив Хаяси Сихэй принять соответствующие защитные меры. Хаяси Сихэй (1738 — 1793) — выдающийся японский мыслитель, картограф, военный ученый. Задолго до приплытия американского коммодора Перри в Японию в 1853 году, Хаяси Сихэй много сделал для принятия в стране западной военной науки и перевоспитания самураев. Он дал много технических описаний о судостроении, пушечной артиллерии и других военных проектах. Он опубликовал эти мысли в своей работе под названием «Кайкоку хэйдан» — трактат о военных вопросах морской нации, напечатанный без разрешения бакуфу в 1791 году.

Появление у японских берегов русского судна и предостережения графа Бениовского о русской агрессии в северных водах произвело сильное впечатление на ученого. Свои мысли он изложил в работе «Обзор трех стран». В работах Хаяси Сихэй впервые в Японии прозвучала мысль об опасности со стороны России, его трактаты повлияли на создание негативного образа России в Японии. Трактат «Кайкоку хэйдан» и сегодня представляет интерес как один из немногочисленных памятников военной мысли Японии эпохи Эдо (1603–1867).
20 июля “Святой Пётр” подошёл к острову Танао-Сима (острова Рюкю). Почти тотчас же к галиоту прибыли миролюбивые островитяне и принесли для меновой торговли картофель, пшено и живую рыбу. На острове русских ждал самый радушный прием. Здесь мятежники провели десять дней и смогли отдохнуть, наконец, от тяжелейшего морского похода.
На этом острове, якобы,  пожелали остаться восемь человек из экипажа «Святой Петр» (это по мемуарам Бинеовского, поэтому факт сомнительный). Почему же вообще все бунтовщики не остались здесь навсегда, а подняли паруса и отправились дальше по морю? Возможно, Бениовский и офицеры смогли убедить команду, что оставаться на островах Рюкю небезопасно, раз с Японией дружбы наладить не удалось. Может быть,  Бениовский убедил людей в том, что таких островов еще много в южных морях. Но мятежный галиот продолжил плавание дальше.

Галиот «Святой Петр» в Китае

7 августа “Святой Пётр” подошёл к восточному берегу острова Формозы (Тайвань). В то время это побережье Формозы (в переводе с португальского — «Прекрасный») было в основном заселено туземным населением, западное – китайцами. Цинская (китайская) империя считала весь остров своим владением. Поначалу аборигены встретили русских приветливо, однако затем посланный запастись пресной водой ялик подвергся нападению туземцев одной из деревень, которые очевидно приняли русских за пиратов-грабителей, нередких в тех местах. Бывший капитан Василий Панов, матросы Попов и охотник Логинов были убиты из луков, еще несколько ранены. По уверениям Морица, только настоятельное требование команды, желавшей отомстить за смерть товарищей, вынудило его отдать приказ провести операцию возмездия. “Святой Пётр” обстрелял деревню из пушек, и после такой артподготовки вооруженный отряд сжег это поселение, уже оставленное разбежавшимися в испуге жителями. Несмотря на такую решительность, счет жертв инцидента, тем не менее, вышел в пользу туземцев.

Несмотря на этот досадный эпизод, с туземцами других племен удалось наладить хорошие отношения. У многих русских бунтовщиков снова появились мысли обосноваться здесь навсегда. Но в любом случае необходимо было зайти в какой-нибудь порт, дабы произвести ремонт основательно поистрепавшегося корабля, сбыть меха и закупить необходимые для поселения материалы. Поэтому, отплыв от Формозы, русские беглецы двинулись к Китаю, в португальскую колонию Макао. 1 сентября галиот остановился на рейде Чен-Чеу в китайской провинции Кокиен. Здесь русские получили лоцмана для провода судна к португальским владениям, и 12 сентября, после четырехмесячного плавания, повстанческий корабль прибыл в Макао.

Тогда это была португальская колония (фактория) в Китае. Первая половина пути была завершена. За лето неприспособленное к длинным плаваниям судно прошло от Камчатки до Южного Китая. Бениовский сразу же нанес визит губернатору колонии. Он представился ему подданным польского короля Стани́слава II, в научных целях совершившим путешествие на Камчатку, купившим там торговое судно с русским экипажем. Губернатор поверил, предложил русским на время отдельный дом, познакомил Бениовского с крупнейшими местными судовладельцами и купцами.
Пребывание в Макао оказалось тяжелым испытанием для беглых русских бунтовщиков. Резкая перемена климата и изнурительный морской переход ослабили иммунитет россиян, и они стали мишенью тропических болезней, которые унесли 15 жизней. 16 октября  от болезни скончался штурман Максим Чурин.

В Макао в рядах беглецов случился  очередной серьезный раскол. Команда рассчитывала отремонтировать свой галиот и идти обратно на Формозу. Но у Морица появились сомнения. Что могла сделать маленькая горстка людей на таком, сравнительно большом, острове как Формоза? Да, туземцы вроде бы благожелательны, но гибель трех русских показала, насколько это все ненадежно. С другой стороны, китайцы на своей части Формозы еще более многочисленны и сильны и без труда сотрут в порошок маленькую колонию, если будет она им неугодна. Так что на Формозу идти рискованно. Вести маленький галиот в неизвестность – в открытый океан к Марианским или каким-то другим тихоокеанским островам? Тоже не надежно. Тем более, что теперь нет Максима Чурина..

Так рассуждал Мориц Бениовский. И он принимает неожиданное решение. Франция поддерживает польских конфедератов и имеет напряженные отношения с царским правительством России. Франция заинтересована в новых колониях в Тихом океане. И Бениовский решает  продать «Святой Петр», на вырученные деньги нанять французские суда и на них идти в Европу. Там, во Франции, предложить королю Людовику план колонии на Формозе. И, уже опираясь на силу могущественной державы, вернутся на остров.
Узнав о новом плане своего предводителя, о том, что тот уже заключил договор о продаже корабля, большинство беглого экипажа «Святой Петр»  возмутились. Оппозицию Морицу возглавил Ипполит Степанов, еще недавно вмести с ним сочинявший повстанческий манифест. Он потребовал сместить Бениовского. И в этом его поддержало едва ли не большинство беглецов. Но Морицу в очередной раз удалось убедить своих спутников. Они признали свое поражение и согласились следовать за Бениовским в Европу. Все, кроме Ипполита Степанова,— его Мориц оставил в Макао.  Навсегда остались в той чужой земле штурман Максим Чурин, штурманский ученик Филипп Зябликов, жена Дмитрия Бочарова.

Финал одиссеи  восставшего галиота «Святой Петр»

В начале января 1772 года сохранившаяся часть бывшего экипажа галиота «Святой Петр» вместе с Бениовским на китайских джонках добралась до Кантона (старое европейское название города Гуанчжоу на юге Китая.), где их уже ждали зафрахтованные французские корабли. 

Путь во Францию был долог. Сначала был заключен тайный договор о перевозке русских. Но 11 января погрузились на французские фрегаты «Ля Дофин» и «Ля Верди» и продолжили морской путь во Францию. Оба корабля обладали хорошим ходом, не боялись штормов и могли дать отпор нападению пиратов, имея на борту по три десятка пушек. За месяц плавания быстроходные военные фрегаты прошли примерно столько же миль, сколько «Святой Петр» одолел за четырехмесячное плавание от Большерецка до Макао.

В середине февраля, пополнив запасы воды и продовольствия в голландском порту Батавия на острове Ява, корабли вышли в Индийский океан. Дальнейшее их продвижение замедлилось из-за того, что в Индийском океане, южнее экватора, с октября до апреля ветры дуют с юго-востока и запада на северо-восток. Фрегатам же следовало идти почти строго против ветра на юго-запад. Однако через полтора месяца после захода в Батавию «Ля Дофин» и «Ля Верди» бросили якоря у острова Родригес, от которого было не более трехсот миль до острова Иль-де-Франс (Маврикий) — ближайшей цели предпринятого перехода. Остров Родригес был самым восточным из трех островов, открытых в шестнадцатом столетии португальским мореплавателем Педру ди Маскареньясом и названных тогда же в его честь вместе с островом Маврикий Маскаренскими островами. 16-го марта 1772 года корабли пришли к французскому острову Иль-де-Франс (Маврикий), в Порт-Луи запаслись водой. Камчатские беглецы, наконец-то, добрались до Франции. Но пока это был лишь французский остров, расположенный в юго-западной части Индийского океана, примерно в 900 км. к востоку от Мадагаскара. Необитаемый остров Маврикий был открыт в начале XVI века португальцами. В 1598 году остров был занят голландцами. В 1715 году остров переходит во владение Франции и переименовывается в Иль-де-Франс. В 1735 году французы сделали Порт-Луи административным центром Маврикия, и он превратился в важный пункт снабжения для французских кораблей, шедших к Мысу Доброй Надежды. Город получил название «Порт-Луи» в честь короля Франции Людовика XV.

Между тем, беглецы с Камчатки  стали первыми русскими, которые пересекли экватор и переплыли Индийский океан, следуя с востока на запад. Последнее уточнение очень важно, потому что к тому времени русские уже пересекали экватор.

Напомним, что  в 1763-1764 гг. на корабле «Спикей» Ост-Индской компании совершили поход к берегам Бразилии и Индии два русских морских офицера: мичман Н. Полубояринов и унтер-лейтенант Т. Козлянинов. Им суждено было стать первыми русскими, которые пересекли экватор (но, следуя с запада на восток). Мичман Никифор Полубояринов вел журнал, который и донес до потомков впечатления от этого полутора годового плавания. За этими российскими первопроходцами в те же годы ходили в Индию русские флотские офицеры  Прохор Алисов и Иван Салманов – на корабле «Король Британии», также  Ост-Индской компании, и Николай Толубеев и Федор Дубасов – на английских военных судах. Оставшиеся в живых бунтари «Святого Петра» провели восемь дней на острове Маврикий. И корабли Бениовского вскоре отплыли с Иль-де-Франса. Потом еще прошли семь дней на Мадагаскаре. Затем был мыс Доброй Надежды. В дороге по болезни потеряли еще двух членов экипажа. Мучила жара. Смола кипела в пазах. И все же 7 июля 1772 года камчатские бунтовщики благополучно добрались до материковой Франции и сошли на берег в городе Порт-Луи (область Бретань, провинция Морбиан). Однако от прежнего экипажа оставалась к тому времени едва половина. Из 70 человек, отплывших с Камчатки, во Францию прибыли 37 мужчин и 3 женщины. Во Франции умерли еще пять человек. Оставшиеся в живых поселились в городе Порт-Луи, на северо-западе Франции. Здесь они восемь месяцев и девятнадцать дней жили в ожидании каких-либо перемен в своей судьбе.

В конце концов, в Порт-Луи русские беглецы разделились на две партии. Семнадцать человек (среди них Дмитрий Бочаров) пешком пошли из порта, куда их доставил корабль, в Париж — это четыреста верст — просить русского посланника о ходатайстве перед императрицей Екатериной о возвращении в родное отечество. Остальные отправились с Бениовским захватывать для короля Франции остров Мадагаскар (Формоза, посчитал король, слишком далека от метрополии). Во французских владениях Бениовский чувствовал себя в безопасности — Франция в те годы была с Россией в плохих отношениях. Но вскоре Бениовский закончил свой жизненный путь именно на острове Мадагаскар.  

15 апреля 1773 года желающие вернуться в Россию беглецы прибыли в Париж и в тот же день явились к русскому резиденту Николаю Константиновичу Хотинскому с просьбой исходатайствовать им прощение у государыни. Николай Константинович принял их радушно, определил на квартиру, выделил денег на провиант, одежду и обувь для нуждающихся. 30 сентября 1773 года семнадцать человек прибыли в Санкт-Петербург.

В России в это время был самый разгар «пугачевщины» (вызванное Пугачевым народное движение в юго-восточной России, в 1773 1775 гг. Движение охватило пространство с востока на запад от губерний Владимирской и Рязанской до границ Сибири). Тем не менее, сентиментальная, как все женщины, Екатерина Великая, узнав подробности о многолетних злоключениях россиян, пишет генерал-прокурору Сената письмо 2 октября 1773 года: « Семнадцать человек из тех кои бездельником Бениовским были обмануты и увезены, по моему соизволению ныне сюда возвратились и им от меня прощение обещано, которое им и дать надлежит: ибо довольно за свои грехи наказаны были, претерпев долгое время и получив свой живот на море и на сухом пути; но видно русак любит свою Русь, а надежда их на меня и милосердие моё не может сердцу моему не быть чувствительна… Приведите их вновь к присяге верности и спросите у каждого из них, куда они желают впредь своё пребывание иметь, кроме двух столиц, и, отобрав у них желание, отправьте каждого в то место, куда сам изберет».

3 октября бывшие бунтари, дав присягу на верность Екатерине II и поклявшись при этом не разглашать под страхом смертной казни государственную тайну о Большерецком бунте, отправились на предписанные им для жительства места. «…чтобы их всех внутрь России, как то в Москву и Петербург ни когда ни для чего не отпускать»,  — как рекомендовала царица генерал-прокурору князю Вяземскому.

Среди вернувшихся  беглецов был штурманский ученик, командир охотского судна «Св. Екатерина» Дмитрий Бочаров.Повеление императрицы было исполнено и все, возвратившиеся в Россию, были распределены в сибирских городах на свободное жилье. Государевы люди продолжили свою службу на Камчатке. Бочаров остался в Иркутске, матросы Ляпин и Береснев опять поступили на службу в Охотском порту, матрос Софронов получил отставку и поселился в Охотске. Долго еще на окраинах империи пересказывали из уст в уста о почти кругосветном путешествии земляков, о диковинных странах и людях, их населяющих.

31 марта 1774 г. генерал-прокурор, после доклада императрице об окончательном следствии по камчатскому бунту, объявил нижеследующее высочайшее повеление: «никого более к следствию не привлекать и все дело предать забвению». По получении этого высочайшего повеления в Иркутске 31 мая 1774 г. все заключенные получили свободу.

Бунт на Камчатке и последующее бегство галиота «Святой Петр» повлекли за собой самые различные последствия, в том числе, весьма неожиданные и отдаленные.

• Наряду с Кижским восстанием (1769-1771), Московским (1771) и «Колиивщиной» — восстанием 1768 года на правобережной Украине, — восстание в Большерецке (1771) явилось предвестником крестьянской войны в России под предводительством Е.И.Пугачева (1773-1775).
• Одиссея «Святого Петра» стала в определенном смысле причиной таких событий, как снаряжение первой русской кругосветной экспедиции и включения архипелага Тисима (Курильских островов) в состав Японии.
• Камчатский бунт серьезно повлиял и на дальнейшую политику России на всем Дальнем Востоке. Напуганное этим бунтом царское правительство отныне и навсегда запретило отправление ссыльных на Камчатку. Этот запрет соблюдался не только во все годы царизма, но и советской властью. Так что своим современным обликом Камчатка в значительной степени обязана бунтовщикам с галиота «Святой Петр».  

Вот такой получилась необычная одиссея галиота Охотской военной флотилии «Святой Петр». Таким было, образно говоря, внеплановое первое дальнее плавание русских от Камчатки вокруг Азии и Африки в 1771-1773 годах. Совершить же эту вынужденную экспедицию заставил  бунт, произошедший весной 1771 года в Большерецке на Камчатке. Бунт поддержали и успех экспедиции обеспечили моряки Охотской военной флотилии.