Итак, неизбежно наступила пятница и Егор договорился сходить в гости на корабль к Вадиму Рыкалову. Он давно его приглашал, хвастался новой сауной с можжевеловыми вениками и каким-то озонатором, подаренным с друзьями с БМРТ.
Да все было как-то недосуг — не совпадали по фазе их сходные смены и свободное время. Наконец, пятничный вечер оказался свободным у обоих командиров.
Проходя по трапу на палубу Рыкаловского корабля, Егор отметил, что первая башня спокойно стояла себе на заслуженном и положенном месте, поблескивая свежей краской, и выделяясь на фоне лесов новеньким чехлом.
В сопровждении рассыльного прошел в каюту командира. Постучал в дверь условным стуком и вошел. Поставил в угол в портфель, где были шильно-мыльные, как говорят на флоте, банные принадлежности и кое-что к дружескому ужину. На флоте и на Севере с пустыми руками в гости ходят уж только совсем заскорузлые чудища.И такие бывают — не от скудности бюджета, а от скудности ума.
Поздоровавшись с хозяином, Левин огляделся.
На столе была разложена карта Тихого океана. На ней стояли крошечные фигурки-силуэты кораблей двух цветов. Рядом — раскрытая книга Роскилла — «Флот и война», заточенные карандаши и офицерская линейка.
— Воюем? — поинтерсовался Егор, рассматривая разноцветные стрелы и пометки рукой Вадима – всех японцев потопил? Учишься воевать в прошлый войне? О генералов это модно! А ты?
— Да так, пытался сам себе ответить на некоторые вопросы по войне и истории, по командирской удаче на войне … — ответил Рыкалов, пропуская колкости мимо ушей. Он несколько смущенно и сгреб в ящик стола всю вторую мировую войну на Тихоокеанском ТВД.
После действительно хорошей сауны — с парилкой, душистым хвойным паром, с холодной ванной и прочим, вновь прошли в каюту и переоделись.
Принесли типовой корабельный ужин — жареный картофель с мясом, рыбные консервы, горошек. Чайные стаканы в красивых полдстаканниках, заварной чайник уже стояли на полочке красного дерева..
Когда вестовой вышел, Вадим достал фляжку, две хрустальные рюмки. А как же? Еще Александру Васильевичу Суворову приписывают слова, что, мол, рубаху продай, а после бани выпей!
Егор заметил гитару, стоявшую у изголовья командирской койки.
Спросил разрешения, взял в руки, попытался вспомнить хоть некоторые аккорды. Удовлетворенно кивнув, поинтересовался: — У тебя тухлые яйца и гнилые помидоры есть? Ах, нет!? Правда? Значит, не закидаешь со всей прролтарской ненавистью? Тогда сейчас спою!
— Знаем, как вы давненько не брали в руки шашек! Пой, Егорий! Не кокетничай! Если бы плохо пел — то пел бы для себя в загерметизированной насмерть каюте … с усиленной звукоизоляцией, а раз сам напрашиваешься, то наверняка умеешь, да и знаешь об этом!
И Левин, засмеявшись шутке товарища, запел сильным голосом песню из кинофилма «Океан»
За кормой моего корабля
Гаснет светлая точка
Для тебя это просто — земля,
Просто берег и только
Ты о ней свысока говришь
За окошка глазея
Что ты знаешь про землю, малыш?
Что ты знаешь про землю?
(песня на стихи С.Макаренко, из к/ф «Океан», примерно 1972 год)
Левин пел, а его мысли уносились куда-то в свое прошлое, вспоминались разные приятные моменты. Нет,.все-таки не зря он в море ходит, не зря служит! Пусть и море испытывает его — как в этот раз. И это без красивых слов — перед собой-то рисоваться нечего. Наверное, нельзя служить на море просто так, с черствой, холодной душей, меряя службу как-то только из материальных соображений … Насчет материальных — есть совершенно другие сферы, более спокойные, с гарантированным обогащением!
Песня закончилась, он выдал финальный аккорд.
— За тех, кто в море! — предложил тост хозяин каюты. Выпили, не спеша закусили.
— Слушай, дело, конечно, не мое, но мои балбесы говорят, что ты своих женатых офицеров и мичманов на сход, в ресторан не отпускаешь? — поинтересовался Левин.
— Ну уж и прямо, — не отпускаю! Отпускаю, конечно! Что плохого сходить в приличный ресторан? Правда, насчет приличного — штука относительная! Но! Уж будь добр, вернись к «нолям» и доложи!
— Даже холостяков?
— А у меня еще зимой холостяки кончились. Молодых мичманов нет, а последний из офицеров, артиллерист, женился в январе. Я его в Питер отпускал.
Нечего ерундой заниматься, болезни приносить, да и вообще — как-то нечестно это. А жены еще как возьмут и с меня спросят… а я что скажу? — отшутился он. — Вон мой друг, старпом с «раскладушки» , старые подлодки сПКР надводным стартом, как-то на побывке из завода, пытался поджечь диск электроплитки спичкой. Во-как! В его доме сроду не было газа, зато в Росте, где он уже второй год ремонтирует свой металлолом, в домах около завода — газ есть. Пояснения нужны? Жене его доказательства не нужны — не в суде, поэтому по голове он все-таки получил! Слушай, хорошо, сковородка из аллюминия под руки попала, и легко погнулась, изобразив форму Санькиного хранилища интеллекта, а если бы чугунная, вот такая. вроде как для отбивных? Вот была отбивная из бычьих мозгов, да-а-а!
Егор хотел что-то возразить, даже прокашлялся, но стало как-то неудобно и он решил не озвучивать свое мнение. Тут отстаивать свои принципы и ориентиры – чревато. Его еще дядя, капитан 1 ранга с ТОФа, в свое время поучал курсанта-пятикурсника …
Да, да, как раз насчет того, что нормального моряка женщины ждут в каждом порту. Особым кобелизмом Левин не отличался, но и к подвигам других относился вполне лояльно — просто не надо о них болтать! Вот этого он не любил и такой треп жестко пресекал. Даже у друзей. Женщина доверилась тебе, так храни ее честь, кто не умеет хранить честь женщины, у того и со своей —явные проблемы!
Да уж, каждому свое .. Но Вадим был уж очень правильный, Левин его уважал, и выглядить ловеласом в его глазах тоже не хотелось. Не самая лучшая маска на нашем театре …
Вадим тщательно вытер руки вафельным полотенцем и взяв гитару в руки, подстроил под себя и запел. Его глаза были полупикрыты, смотрел он, видимо, куда-то в себя, в свою душу. А пел он вот эту песню:
Видяевский вальс…
Ах, как струны поют, замирает душа
Боже мой, как же ты хороша
В удивительном вальсе кружилась зима,
К сопкам прижавшись, светлели дома
Отчего ж ты вздыхаешь и снова молчишь?
И порой невпопад что-то мне говоришь…
Я смотрю, зачарован, на эти уста
Подарила судьба мне тебя неспроста…
Мы с тобою вошли в удивительный храм
Упивались Любовью с грехом пополам
Столько лет настигал этот призрачный миг
А когда ты со мной, — головою поник…
И пока надевали друг другу венец,
Я не веря шептал: Ты моя, наконец…
Отчего же слезинки застыли у глаз?
Заметает пургой неудавшийся вальс…
Чуть слышные звуки волнений сердец
Опущены руки, растоптан венец…
И только осталась слезинка у глаз
И этот ненужный, задумчивый вальс…
Гитара звучала средь ночи и тьмы
Судьба нас венчала, не поняли мы…
Застывшие звуки, бледнеющий бас…
Аккордом разлуки – ВИДЯЕВСКИЙ ВАЛЬС …. (песня офицера флота А. Шибко)
— Та-ак, святой Антоний! Ага-а-а! Твоя?
— Что — песня? Моя! Только ты без рекламы!
—Ну, что ты! – Егор возмущенно грохнул себя кулаком в грудь.
А тогда … Чувствую, зацепило тебя как следует! Фея с Амуром. — понимающе протянул гость.
— А, с чего ты взял? — несколько смутился хозяин каюты.
— Ты уж, брат, извини меня, но надо быть очень крупным идиотом и ханжой, чтобы вот этого не понять! Причем — по-настояшему! Такие стихи не пишут, и песни не поют просто так, на базе кратковременных романчиков в свете подогретых алкоголем гормонов! И про жен уже тоже такое не поют, тем более и смысл тут …
— Вот-вот, двойственное такое положение с женами!
Егор пожал плечами — дело, с точки зрения закоренелой морали и некрасивое, но житейское … Мы живые люди, а человек не может спрятать свою сущность ни под китель, ни под броню.
Вадим кивнул — у его старого училищного друга на этот счет была целая теория, что не ходить налево — явление аморальное, и где-то даже социально опасное. Причем — теория почти научная! Мы вообще можем оправдать все, что угодно в собственных глазах!
— Значит, зацепила … — протянул тихо Вадим и сменил тему на служебную. про корабли, про командиров, про кучу курсовых задач и боевых упражнений…. Пора было прощаться. И Егор потащился к себе на корабль, чувствуя расслабленность, предвкушая отложенную книгу Стругацких, но понимая, что долго он сегодня не почитает — книга упадет из его ослабевших рук, он получит легкую, но целевую контузию и потеряет сознание до самого утра. Проверено не раз!
