Блытов В. Были и байки плавсостава. Дерьмовое дело -2

(Одни сутки из жизни на военном корабле).

Воли море!

Моря до отвала!

Недовольство службой, костью в горле встало,

И без сна и отдыха, работы не на убыль.

Белые тужурки разгружают уголь.

Об антагонизме механиков и представителей остальных боевых частей на кораблях не знает только не причастный к корабельной службе.

«Пассажиры» — презрительно называют механики всех остальных обитателей кораблей. Ну еще рули (БЧ-1 – штурмана) туда-сюда нужны, а остальные все ненужные никому пассажиры – презрительно цедят сквозь зубы офицеры с инженерными молоточками на погонах.

«Бэчэпятые», «маслопупы» — отвечают им все остальные.

Безусловно служба механиков самая сложная на корабле. Это при том, что механики ни при каких случаях, не могут занять место на мостике и стать командирами кораблей. Хотя наверно есть случаи, но это такая большая редкость.

И несмотря, ни на что механики гордятся своей службой и считают ее самой необходимой.

С момента появления кораблей с паровыми двигателями (в середине 19 века) этот антагонизм, то усиливался, то затихал. В зависимости отношения остальных офицеров к механикам.

Все офицеры корабля заканчивали привилегированный Морской кадетский корпус, куда принимали, как правило только представителей аристократических фамилий, а вот офицеры-механики заканчивали морской инженерный корпус и набирали в механики, как правило смекалистых парней из других сословий.

Кто-то весьма неумный придумал, что механический офицеры должны носить армейские звания, дабы хоть этим отличаться от других офицеров – аристократов. И появились на флота прапорщики, поручики, штабс-капитаны, капитаны и даже полковники, но с добавлением трех слов — корпуса флотских инженеров.

Шло время. Неравенство на мостике и в кают-компании офицеров продолжалось. И матросы были также разделены. Была, так называемая верхняя (палубная) команда, а была нижняя (машинная) команда. Одни наверху на солнышке, свежем воздухе, другие в аду – жаре корабельных кочегарок.

Помните – я вахту не в силах товарищ стоять, сказал кочегар кочегару.

В 20 веке механикам стали разрешать носить флотские звания, но с обязательным добавлением инженер — инженер-лейтенант, инженер-мичман и так далее.

При советском строе эти звания сохранились. Придя на флот в середине 60-х годов я застал еще их. Но инженеров стали давать тогда не только механикам, но специалистам радиоэлектронных профессий. Долгое время командиры боролось с механическими званиями. Не нравились они им.

— Не может стоять инженер на первом месте в звании. Сначала должен стоять офицер, а уж потом инженер. И кто-то наверху услышал и звания механикам изменили. Стали механики после этого именоваться лейтенантами-инженерами, капитан-лейтенантами-инженерами. Как они сами шутили лейтенант минус инженер. А сейчас на флоте эти звания вообще упразднили вместе с инженерными молоточками, которые якобы только развращают офицеров.

— Пусть не думает, что они инженеры, а знают и помнят, что прежде всего они офицеры.

События, которые я хочу описать, произошли на одном из крейсеров Черноморского флота. Есть на кораблях такое понятие «аврал», когда вся команда выходит дружно делать какие-либо очень нужные работы. К таким работам относятся покраски корабля, чистка корпуса, погрузка боезапаса, погрузка продовольствия перед походом и подготовка корабля к постановке в ДОК.

О приготовлении корабля к постановке в ДОК я и хочу рассказать.

Одним из условий приготовления корабля к постановке в ДОК является обеспечение пожарной безопасности. Для этого положено сдать на склады весь боезапас и полностью очистить мазутные цистерны.

Боевая часть связи, в которой я имел честь служить была почти защищена от авральных работ приказами Министра обороны, приказами командира. Нельзя поднимать по этим приказам радистам на одну руку более четырех килограмм. Но аврал есть аврал – весь корабль работает, а радисты вроде сачкуют получается.

— Давайте связисты возьмите хотя бы одну – ну самую маленькую цистерночку – упрашивал на совещании командир БЧ-5 и потом обращаясь к командиру с самым грустным лицом – ну не справимся мы одни товарищ командир. Обяжите их самую маленькую цистерну. Десятую всего лишь. Одну просим.

Командир мучился, мялся, зная, что придет флагманский связист бригады и шум поднимет. Но и время постановки в ДОК никто не отменит. А вот наказание за неготовность может быть крайне неприятна, и нежелательна, потому как постановки в док планируются аж за год. И пропустить нельзя. Очередь кораблей очень большая.

— Знаешь, что связист — решился командир – иди ты в одно место с этими приказами и своими флагсвязистами. Надо в ДОК становиться. Давай бери десятую цистерну и хватит болтать. А потом жалуйся. Вон РТС дали три цистерны, а тебе лишь одну. Будешь упрямиться, механик тебе еще может добавить, для полного счастья.

Механик радостно закивал головой. — Мол добавим, добавим. И ласково посмотрел на командира — может действительно добавить?

Действительно приказ — есть приказ в армии и на флоте. Сначала выполняется, а лишь потом обжалуется. А приказ, отданный самим командиром почти в просительной форме, хочешь, не хочешь, а выполнять надо. Хотя очень не хочется.

— Нет, связистам только десятую — отрезал командир.

Механик довольный хоть немного себе записал в блокноте — десятую цистерну – БЧ-4.

Я знал, что предстоит сложный разговор с моими старшинами, хорошо знавшими все приказы.

Пришлось их уламывать, уговаривать. Не приказывать, а именно уговаривать. А что делать, когда делаешь заранее не правовое, хотя и нужное, дело. Надо! Надо убедить, что надо.

Цистерна досталась нам самая дерьмовая. Есть на кораблях донные цистерны и есть бортовые. Все они имеют много отсеков, отсечков и так далее и уходят в длину на многие десятки метров. Стрингеры, шпангоуты и прочие элементы набора корпуса корабля. Задача вроде на первый взгляд несложная. В цистернах остается мазут, который не смогли забрать насосы. В каждом отсечке приблизительно мазута по колено или немного больше. Их и надо вычерпать, потом пронести через весь корабль в ведрах (обрезах, как называют моряки), чтобы их не разлить по палубе (иначе помощник командира заставит мыть весь корабль, тем, кто разольет) и вылить остатки мазута в специальную мазутную баржу, специально для этого поставленную на корме. И еще надо выделить людей, чтобы тут же подтирали мазут, который не капнуть при переноске невозможно.

Для проведения работ одни матросы в самых грязных робах (потом их можно выкидывать) залезают в цистерну и вычерпывают мазут ведрами, подают ведра другим, которые вытирают ведра специальной ветошью, чтобы не капало с них на линолеум и далее отдают эти ведра третьим, тем, кто таскает эти ведра и выливают мазут в мазутную баржу. Капнул где-нибудь мой палубу. Она тут же становиться скользкой, как лед. Помощник постоянно контролирует это. Ну а четвертые ходят и тут же подтирают, если что где капнули (не без этого). Иначе процесс не полный.

Работа проводятся и днем и ночью – все же аврал. Самое сложное – это находиться в цистерне. Хотя и другие работы тоже требуют большой нагрузки, но не такой. Воздуха в цистернах почти нет, то есть дышать нечем. И поэтому туда просовывается огромный рукав от переносного вентилятора и накачивается в цистерну свежий воздух. Конечно лучше, чем ничего, но все равно не здорово. Не доходит везде. Матросы в обморок начинают падать через полчаса такой работы. Поэтому рядом всегда находились старшины, и я лично и контролируют. Чтобы не дай господь, никто из матросов не ткнулся головой в мазут.

А чтобы не сидеть в цистерне без дела я сам черпал и передавал полные ведра наружу. Я знал четко, что если я не полезу в цистерну лично, то и старшины не полезут. Поэтому работал наравне со всеми. Аврал. А что делать?

Самое страшное, что механики связистов безусловно накололи. Ну как не наколоть «пассажиров» пусть поработают как следует, понюхают мазут, искупаются в нем. Немного легче качать мазут из бортовых цистерн. Там можно встать на стрингер и не залезая в мазут вычерпывать его. Сложнее качать из донных цистерн. Стрингеров нет и приходиться постоянно стоять по колено в мазуте. А в одном из наших отсечков, видимо плохо работал насос и работать приходилось, стоя по пояс в мазуте.

Радости никакой. Одно чувство — поскорее бы это мучение закончилось. Главное вовремя менять людей. Были у нас тогда и обмороки, только здесь главное вовремя заметить и вытащить, чтобы не упал в мазут лицом. Может погибнуть. А так за ночь сделали свою цистерну. Выкачали под ноль и с утра пошла новая партия (которая ночью стояла на радиовахтах) с ветошью, оттирать переборки насухо. С утра должны прийти химики и замерить приборами уровень запаха в цистерне. Не готово – вытирай по новой.

Доложил о готовности к проверке цистерны старпому. Механик пометил, что нужно проверять.

Я помылся в офицерском душе, выбросил грязную матросскую робу. А вот с помывкой матросов не получилось. Механики сначала не дали горячую воду. А холодной отмыться не получается. Пришлось идти ругаться с командиром БЧ-5. В конце концов обозленных матросов помыли. И те, кто работали пошли на радиовахты. Двухсменка.

Любопытный читатель законно спросит, а при чем здесь дерьмовое дело? Где дерьмо. Отвечаю, что еще будет дерьмо.

Часов в десять утра меня разбудил рассыльный. Вызвал с старпому.

У старпома в каюте командир БЧ-5 – целый аж капитан 3 ранга-инженер. Губы трясутся. Я сразу понял, что что-то не так.

Старпом хмурый как ночь. Механик на меня не смотрит.

— Значит так связист. Поднимай своих и снова надо чистить вашу цистерну. Ставлю задание до вечера надо уложиться.

— Не понял. Она же чистая. Блестит как у коня яйца. Десятая цистерна. Там уже ветошью все протерли. Мне доложили.

Старпом посмотрел на механика и тот сказал чуть не плача:

— Понимаешь матрос Курдыбеков перегонял неснижаемую норму мазута из одной цистерны в другую. Забыл перекрыть заслонку в вашу цистерну и мазут пошел к вам. И теперь цистерна полнёхонька, как и вчера вечером – выговорил он и опустил глаза.

— Мать вашу и ваших Курдыбековых – смог только выговорить я.

— Но, но лейтенант не зарывайся. Знай меру – угрюмо проговорил старпом.

— Я пришлю его тебе в помощь. Можешь убить его, если захочешь – сказал командир БЧ-5 – мне его не жалко у меня еще сотня таких же детей степей и пустынь, которые и по-русски то не понимают.

— Товарищ капитан 3 ранга – обратился я к старпому – накосячили механики. Пусть они и чистят эту цистерну. Я не знаю, как мне все это объяснить моим. Как их поднять снова на подвиг. У нас же еще свои вахты, которые никто не отменял. Механики даже воду потом на помывку не дают. Мы уже все свои робишки испоганили и выкинули. Не в чем лезть даже.

— У механиков своих цистерн полно. Итак, они отстают. Сделали бы, то, что у них – сказал со злостью старпом.

— Все будет, вода будет в лучшем виде, грязные робишки на выброс дадим – заискивающе пообещал механик.

Пришлось сжать губы и ругаться про себя.

— Я сегодня заступаю вахтенным офицером к трапу. Как я будут контролировать работы в цистерне? Я остался один офицер в БЧ-4. Командир БЧ в отпуске, второй командир группы в командировке.

— Это нормально. Подменим тебя на вахте – пообещал старпом – главное закончить эти работы.

— А не получиться так? Мы сделаем еще раз, а механики снова нам мазут накачают.

— Вот следующий раз будут чистить сами – выдохнул воздух старпом и строго посмотрел на командира БЧ-5 – слово даю.

Тот лишь кивнул головой.

Собрал в КПСе (командном пункте связи) своих старшин. Они не выспавшиеся, угрюмо смотрели на меня.

— Что там еще? Зачем собрали – спросил самый опытный из них старшина команды специальной связи —  мы не помылись толком, не поспали. Все робы пришлось выкинуть.

Я смотрел на старшин, с которыми на боевой службе изрядный путь сложной флотской службы, с которыми порой приходилось неделями сидеть на постах и заниматься связью и в моей душе кипел огонь. Я не мог выдавить из себя слов.

В это время раздался стук в дверь КПСа. Стоявший ближе старшина открыл тяжелую дверь в пост. Ввалился небольшой матрос из БЧ-5 с раскосыми глазами и охапкой грязных роб в руках.

-Товарищ лейтенант, матрос Курдыбеков. Прибыл в ваше распоряжение для очистки мазутной цистерны. Командир БЧ-5 сказал, что вы можете меня убить. Но лучше не надо. Я вам пригожусь.

Старшина стояли опустив головы:

— Что еще одну цистерну дали – спросил тяжело вздохнув старшина команды специальной связи.

— Да если бы. Я бы не взял. В нашу цистерну этот товарищ – показал я на Курдыбекова — снова накачал в нее мазут, и ее надо чистить снова.

Старшины нервно заулыбались.

— А что маслопупы не могут почистить. Их косяк.

— Могут, но не успевают свои почистить – ответил я.

— Это они специально сделали чтобы нам навредить. Мы устроили им скандал из-за помывки, а они нам подложили свинью – опустив голову проговорил командир отделения приемного радиоцентра, рассудительный и светловолосый литовец — я знал, что они нам сделают подлянку. У них там старшина трюмной группы главный старшина Михеенко Коля – вредный хохол.

— Ну ты лесной брат, не очень украинцев трогай – обиделся командир отделения передающего центра старшина 2 статьи Гордиенко.

— Ладно товарищ лейтенант. Я понимаю, что нам уже от этой работы не отвертеться – высказался старшина команды специальной связи – значит надо работать. Я пошел поднимать своих хануриков. А то разоспались. А здесь целая цистерна мазута пропадает.

— Чистить будем в трусах, так удобнее. А то нас нас роб БЧ-5 не напасутся — сказал старшина, а остальные его поддержали.

— А с этим что делать? – спросил я, и показал на Курдыбекова.

— А что делать? Полезет в цистерну вместе с нами, и будет работать, пока не откачаем. И потом по нему у нас есть свои мысли – усмехнулся старшина.

— Я все делал по инструкции – вдруг обиделся Курдыбеков – моя лейтенанта приказал качать мазуту, и я качала – с вызовом закричал он.

В своей синей грязной робе на фоне моих высоких, белоснежных старшин в их чистейших белых робах он выглядел даже смешно. И все рассмеялись.

— Стой здесь Курдыбеков, пока своих соберем – приказал старшина команды и потом тяжело вздохнув тихо сказал – дежурный по связи смотри за ним, чтобы не сбежал. А исчезнешь, я качалку твою так сломаю, что тебя не один госпиталь не примет для восстановления. Понял?

— Так точно понял, товарища главный старшина – усердно ответил Курдыбеков.

К двадцати четырем часам повторно закончили очистку десятой цистерны. На этот раз она далась сложнее. Переделывать всегда сложнее, чем делать. Не так обидно. Матросы выглядели как черти из преисподней. Блестели от мазута тела. Но сквозь черные лица просвечивали белозубые улыбки. Слипшиеся от мазута волосы падали на черные лбы.

— Закончили!!! — радостно билась мысль в голове

— На гражданке будет мне сниться – сказал тихо старшина команды — трусы на выброс. остальное отмыть. По дороге не капать на палубу.

Остальные нервно улыбались. Как не капать?

Блестящий мазутом старшина усмехнулся и приказал:-

Курдибеков. Все подотрешь за ними. Понял?

— Так точно товарищ главный старшина — блеснул казах белозубой улыбкой.

Прямо к цистерне прибежал рассыльный дежурного по кораблю. С трудом нашел в общем потоке черных тел меня, не отличавшимся ничем от своих матросов:

— Товарищ лейтенант, вы заступаете в нули часов вахтенным офицером у трапа. Приказал дежурный по кораблю.

Я выматерился про себя. Подменили называется.

— Так я же грязный. Не видишь? Так что ли идти заступать? Мне хотя бы надо привести себя в порядок.

— Дежурный сказал, чтоб вы шли и заступали на вахту. Я передам, что вам надо помыться немного.

— Ничего себе немного — подумал я, оглядывая свои черные от мазута руки и тело — тут пожалуй мыться и мыться.

Старшины посмотрели с улыбками на меня, и потопали в свои кубрики, оставляя на линолеуме черные разводы.

За ними с ветошью бежал Курдибеков и все подтирал.

Быстро ополоснутся в душе не получилось Пришлось отмываться. Потом надел китель, поглаженные вестовым брюки, взял кортик, фуражку и побежал заступать на вахту.

— Служба есть служба. Когда я давал присягу, что надо стойко переносить тяготы военной службы, я не мог даже представить, что придется не спать неделями, самому чистить мазутные цистерны. Да мало ли еще сложностей в этой службе – думал я.

Вахта была до четырех часов. Называется на флоте «собака». Ничего выстоял. Только лег, как в шесть подъем, надо идти поднимать моих сонных архаровцев.

А в семь часов всех командиров боевых частей опять собрал командир.

— Товарищи офицеры! У нас на корабле ЧП.

Я сразу подумал, что кто-то задохнулся в цистерне. Оказалось, что не прав.

— У нас массовое заболевание матросов в БЧ-5. Эпидемия.

— А в чем это выражается? – спросил начальник РТС.

— Доктор объясните.

Встал мой друг корабельный врач. Небольшого роста, потянутый и поглаженный, взор очень строгий. Зная хорошо врача я понял, что дело серьезное.

— Воспаление слизистой ануса. Наши матросы теперь, как макаки с красными задами. Ни сидеть, ни лежать, не ходить не могут. Больно.

— А сколько человек? – спросил начальник химической службы.

— Около сорока и большинство из шестого кубрика. Но есть и из других кубриков – пояснил врач – похоже у нас эпидемия неизвестной ранее болезни. Придется карантинный флаг поднимать и вызвать эпидемиологическую службу на корабль. И надо изолировать матросов друг от друга. Никаких построений, питание по очередям, чтобы не пересекались там. Нужно выделить для заболевших отдельный кубрик и изолировать от всех, доставлять туда пищу.

— Слышали товарищи офицеры? Сейчас все к любимому личному составу и все объяснить матросам.

В КПСе меня ждали старшины.

— Ну что там еще у них. Опять цистерна? – спросил старшина команд со вздохом.

— Да нет похуже этого.

— А что может быть хуже чистки цистерн? заулыбались старшины.

— Непонятная эпидемия на корабле. Косит матросов с БЧ-5. Флаг карантинный обещают повесить.

Мои, смотрю заулыбались, почему-то. А мне это стало подозрительно.

— Так не понял Вас. Объясните.

— Да что тут объяснять – усмехнулся старшина команды начал, поглядывая на других признаваться — это мы организовали им за все и за цистерну, и за помывки.

— А, что не помыли вчера – ахнул я.

— Воды у них на нас не оказалось. Помыл нас матрос Курдибеков в кормовой машине – спокойно объяснил старшина команды – теперь он наш друг и мы никому его в обиду не дадим.

— А что за эпидемия? — напомнил я — и причем здесь вы?

— Мы этим маслопупам, которые не давали нам воды и пресанули умышленно мазут в нашу цистерну. Курдибеков нам все рассказал, что это не он сделал. Мы решили отомстить им за все. Нарезали им аккуратно электрохимическую бумагу от фототелеграфа и разместили в их гальюнах. Ночью и утром они подтираются. Вот результат. Там по обращению с электрохимической бумагой в инструкции есть, что когда трогаешь бумагу не в коем случае тереть глаза, ни брать потом руки в рот. Лечиться надо если, что проточной водой. Только пусть помучаются немного, а потом их надо помыть и вся эпидемия.

— А вы садисты однако.

— Ну не без этого. Довели – усмехнулся старшина.

— А как же вы в гальюны разметили. Вас же кто-нибудь мог вас заметить.

— А мы и не размещали. Курдибеков все сделал. Он же с БЧ-5, кто на него что подумает?  – с усмешкой сказал мне старшина команды.

Действительно электрохимическая бумага мягонькая очень, пропитанная каким-то составом. Но гораздо мягче газеты. Наверно механикусы обрадовались, увидев такую бумагу.

— Вот вас поймают и будет и вам и мне на орехи.

— Никто не поймает – пожал плечами старшина – Курдибеков, уже все уничтожил, и мне доложил – усмехнулся он – хороший парень. А им и этого хватит. Все их годки слегли.

Понял я, что надо идти к доктору и честно каяться. Взял бутылку армянского коньяка, лежавшего под койкой и ждавшего дня рождения. Но здесь более важнее ситуация.

Доктору я рассказал все, как было. Узнав причины заболевания он сказал, что от сердца у него отлегло.

— И вылезать-то как мне теперь? Я же не знал. Что врать командиру, моим врачам из госпиталя?

— Вали все на особое восприятие организмом мазута. Все сидели в мазуте. Постановка в ДОК. Аврал! Механики больше всех.

— Ну да, да логично. Понимаю, что твоих мстителей упоминать не надо. Тогда наливай свой коньяк – приказал он – потом пойду им жопы мыть. Хотя заслужили и хорошей плетки, как и твои – и задорно рассмеялся.