Когда с одного флота на другой передаётся корабль, для принимающей стороны наступают черные дни, потому, что на нём сбагриваются все те кто ни воспитанию, ни даже дрессуре не поддаётся, и чьё пребывание на свободе считается явлением временным. Именно с таким экипажем к нам с Северного флота прибыл СКР «ПАНТЕРА». Ничего хорошего от него не ждали, но, на всякий случай, встречали с оркестром. Реальность превзошла все ожидания. Вообще-то забавно наблюдать, как под музыку буксиры тащат корабль, давно не имеющий своего хода, по палубе которого шляется несколько грязных и не совсем трезвых матросов и тоскливо переминается с ноги на ногу кучка офицеров, в ожидании команды «Марш», чтобы рвануть с корабля и бежать не оглядываясь до самого Полярного круга. Оркестр доиграл, мы вдоволь наглазелись на этот «цирк», и буксиры отволокли «ПАНТЕРУ» в завод. Целый день обсуждали предложение СКР вместе с экипажем утопить где-нибудь подальше от базы чтобы, не дай Бог, никто не выплыл. Решили заменить весь командный состав. Подбор кадров провели с учетом стоящих задач: командиром назначили капитан-лейтенанта Ваньку Аветисяна- каратиста, разбивающего кулаками толстые доски и крушащего кирпичи, и, что немаловажно, лишенного всяких сантиментов, замполитом- старшего лейтенанта Симбинова- штангиста тяжеловеса, который однажды три дня таскал в портфеле подложенную нами кирку без ручки и даже не заметил, командиров боевых частей тоже подобрали соответствующих. Не думаю, что командование всерьёз рассчитывало привести славный экипаж в мередиан, скорей всего просто опасалось за жизнь и здоровье офицеров. Но, как говорил один пятнистый болтун «процесс пошел» с первого же дня. Вновь назначенный командный состав прибыл на корабль к подъему флага, чтобы познакомиться с экипажем и приступить к приёму дел. Познакомиться удалось только с офицерским составом, который мечтал расстаться с подчиненными по английски, то есть не прощаясь. Личный состав безмятежно спал, и вставать в такую рань по столь незначительному поводу не собирался. На корабле без матросов никак нельзя, и Аветисян, прихватив с собой зама, спустился в кубрик. Встретили их градом ботинок и отборным матом. Как весело матросики вспоминали родных и близких, особенно маму, посмевших их потревожить, как хотели попасть в отсвечивающую синим при ночном освещении лысину нового командира… Никакие дурные предчувствия их не посещали, а давно известно, что дурные предчувствия нас никогда не обманывают, а если их нет, то мы чего-то не учли. Расплата последовала незамедлительно. «Подъём» личного состава был поставлен на конвейер: одной рукой мореман сдёргивался с койки и тут же влёт получал такую плюху, что надолго затихал в углу с разбитой физиономией. При этом, проводящие подъём приговаривали: « Один удар кулака заменяет четыре часа политико-воспитательной работы!». И так легко и непринуждённо это у них получалось, что те до кого еще не добрались, почуяв неладное, заметались по кубрику как крысы и полезли из него во все щели. Там их встречали командиры боевых частей. Воспитатели трудились не покладая рук и очень скоро более ста матросов были разбужены, но стоять по понятным причинам уже не могли. После подъёма началась большая приборка кубриков.
Со времён академика Павлова известно, что условный рефлекс вырабатывается неоднократным повторением действия и нуждается в постоянном укреплении. На следующий день ботинки остались на своих местах, родственников офицеров оставили в покое, а особо тупых просто сдёргивали с коек на палубу. Если вы не испытывали прелесть свободного полёта когда вас выдёргивают с койки, то вам не понять почему через пару дней обитатели коек второго яруса по сигналу «Подъём» слетали с коек совершенно добровольно и без посторонней помощи.
— Мы на правильном пути!- изрёк по этому поводу Аветисян- Всё делать строго по науке! Неукоснительно соблюдать принцип обучения «от простого к сложному». Адажио отзвучало, начинаем балет!
И начали.
Через несколько дней экипаж уже строился на подъём флага и даже кое что делал по распорядку дня. Были, конечно, и трудности, но балет продолжался.
По стенке завода снуёт портальный кран. На его пути, головой на рельсе лежит связанный особым способом пьяный матрос с «ПАНТЕРЫ». Способ связывания заимствован из пособия японских полицейских и заключается в том, что простым шпагатом связану большие пальцы заведённых за спину рук, а между руками стопой зацеплена согнутая в колене нога. Освободиться невозможно и даже говорить весьма затруднительно.
— Чего это ты здесь разлёгся?- интересуются проходящие.
— Командир пиздит, помощник пиздит, бычки тоже, замполит и тот пиздит! Куда бедному матросу податься?!- отвечает всем бедолага ,и по его щекам текут слёзы.
В январе 90 года, Аветисян, к тому времени уже командир дивизиона и капитан 2 ранга ходил с двумя автоматами и на вопрос зачем ему два Калаша отвечал: «Один быстро нагревается!», и к его блок-посту аборигены на расстояние прямой видимости не приближались. Дабы фамилия главного героя не вызвала иллюзий межнационального конфликта, необходимо его описать: среднего роста, коренаст, остатки волос русые, нос курносый, родственников среди армян не знает… Одним словом – Ванька.
А «ПАНТЕРУ» после перековки в « СОВЕТСКИЙ АЗЕРБАЙДЖАН» переименовали.