В статье использовались материалы из воспоминаний Андреева В.А. «Моря и годы (Рассказы о былом)
«…в ходе революции и гражданской войны …мы лишились огромного большинства опытных и знающих командиров, игравших в жизни и работе флота еще большую роль, чем во всех других родах оружия…»
М.В. Фрунзе
После Великой Октябрьской социалистической революции значительная часть офицерского состава флота перешла на сторону белогвардейцев. Созданный советской властью Рабоче-Крестьянский Красный Флот испытывал острый недостаток в командных кадрах. Для подготовки младших командиров в начале октября 1918 года в здании бывшего Морского корпуса были открыты четырехмесячные ускоренные курсы комсостава флота, преобразованные через полгода в училище командного состава с трехгодичным сроком обучения. Комплектование курсов началось на учебном корабле «Петр Великий», а в первых числах октября 1918 года слушателей перевели в помещение бывшего Морского училища. Таким образом, впервые был реализован принцип подготовки специалистов на первичные офицерские должности. Правилами поступления разрешалось зачислять в училище не только матросов, но и гражданскую молодёжь. 18 июня 1922 года состоялся первый выпуск училища — его окончило 82 человека. 7 января 1926 года по ходатайству личного состава училища, ему было присвоено имя Михаила Васильевича Фрунзе. Тогда же было введено звание «курсант». Новым штатом предусматривалось обучение 825 курсантов. Программа обучения делилась на 4 курса. В 1922 году подготовка по специальностям «инженер-механик» и «инженер-электрик» была переведена в создаваемое Военно-морское инженерное училище. Таким образом, впервые был реализован принцип подготовки специалистов на первичные офицерские должности.
Подготовка среднего и высшего комсостава была возложена на Соединенные классы для подготовки специалистов командного состава флота, которые были учреждены приказом по Морскому Генеральному штабу от 26 октября 1918 года. На страницах «Морского сборника» сообщалось: «В настоящее время в Петрограде организуются Соединенные классы для подготовки специалистов высшего командного состава с более солидным и разносторонним специально-техническим образованием и с необходимыми для лиц этого состава оперативными сведениями. В общей схеме военно-морской школы эти классы должны занять место, аналогичное классам, бывшим в Кронштадте». При их организации было учтено, что существовавшие в старом флоте обособленные друг от друга специальные офицерские классы, каждый со своим административно-техническим и педагогическим персоналом, самостоятельной материальной базой, не только распыляли силы и средства, но и не имели единой методики обучения офицеров.
Штурманский офицерский класс возвратился из Кронштадта в Петроград в апреле 1918 года. Принадлежавшее ему имущество было сдано на хранение в Главное гидрографическое управление.
Подготовка специалистов на классах предусматривалась по пяти профилям: артиллерийскому, минному, штурманскому, электротехническому и подводному. Приказом № 115 от 13 ноября 1918 года по Управлению Военно-морскими учебными заведениями, подписанным его начальником В.М. Сухомелем и комиссаром А. Барановым, был объявлен состав административного и обучающего персонала.
В ноябре 1918 года Соединенные классы начали свою деятельность в здании Военно-морской академии, где в то время к занятиям еще не приступили.
На классах предполагалось готовить артиллеристов, минеров, подводников, штурманов и электротехников. Первый набор состоял из 119 слушателей. Преподавателями Соединенных классов были Л.Г. Гончаров, Н.Л. Кладо, Ю.М. Шокальский, В.А. Унковский, Н.Н. Матусевич, Е.Е. Шведе и др. Первым начальником классов стал бывший контр-адмирал русского флота А.П. Зеленой. Даже когда в феврале 1919 года его назначили начальником Морских сил Балтийского моря, он оставил за собой и руководство учебным заведением.
Заведующим обучением в Штурманском классе стал Н.Н. Матусевич.
В середине 1919 года в связи с угрозой захвата войсками Юденича Петрограда занятия на классах временно прекратили, а преподаватели и слушатели ушли на фронт. В декабре 1919 года занятия возобновились, а в апреле следующего года состоялся первый выпуск. Среди выпускников был и известный писатель-маринист Л. Соболев. В марте 1920 года состоялся второй прием слушателей, а начальником классов был назначен военный моряк профессор Л.Г. Гончаров. Это был один из образованнейших морских офицеров. В 1903 году он окончил Морской корпус, затем участвовал в Русско-японской войне, в 1909 году прошел курс подготовки в Артиллерийском офицерском классе, а в 1912 году окончил Николаевскую морскую академию.
Приказом Реввоенсовета республики от 28 сентября 1920 года классы отнесли к разряду высших специальных военно-морских учебных заведений. В 1921 году классы перешли в распоряжение Морской академии и временно прекратили свою деятельность как самостоятельное учебное заведение.
Окончание Гражданской войны поставило перед руководством страны, армии и флота новые задачи. Началось восстановление народного хозяйства. Одновременно происходил процесс реорганизации Вооруженных Сил, был принят ряд мер по возрождению Военно-Морского Флота. Наряду с восстановлением корабельного состава флоту понадобились хорошо подготовленные командные кадры и специалисты среднего звена. Поэтому высшее морское командование приняло решение о возобновлении подготовки командного состава на специальных курсах.
В 1923 году классы вновь приобрели самостоятельность и разместились во флигеле при Военно-морском училище на Васильевском острове. В возрожденных классах стали готовить артиллеристов, минеров, штурманов и подводников. К чтению лекций привлекались преподаватели академии и училища, в том числе А.П. Белобров, Б.Б. Жерве, С.П. Ставицкий, В.А. Унковский, Н.А. Сакеллари и другие. Руководил классами по совместительству начальник училища военный моряк Е.Ф. Винтер. Заместителем начальника училища стал Г.И. Шульгин, который преподавал будущим красным командирам штурманское дело.
С начала 1925 года классы стали называться Специальными курсами усовершенствования командного состава флота (СКУКСФ). К четырем существовавшим специализациям были добавлены химический и хозяйственный классы, а затем авиационный и связи. Хозяйственный класс просуществовав 16 лет, с открытием в 1940 году Военно-морского интендантского училища прекратил свое существование. В 1929 году был открыт класс гидрографов, который существовал почти 10 лет. С открытием в 1939 году Военно-морского гидрографического училища класс закрыли, а при училище учредили курсы переподготовки. В течении 1923 – 1939 гг. название курсов неоднократно изменялось:
— в 1923 — 1924 гг. — Высшие специальные курсы командного состава флота;
— в 1924 — 1926 гг. — Специальные курсы усовершенствования командного состава
Рабоче-Крестьянского Красного Флота;
— в 1926 — 1931 гг. — Специальные курсы командного состава Военно-Морских Сил Рабоче-Крестьянской Красной Армии;
— 1931 — 1939 — Специальные курсы командного состава Военно-Морских Сил Рабоче-Крестьянской Красной Армии имени ЦИК ТАССР.
9 октября 1923 года Реввоенсоветом СССР были утверждены штаты Высших специальных курсов командного состава флота (ВСККСФ), в состав которых входили артиллерийский, минный, штурманский и подводный классы. Приказом Реввоенсовета № 2702 от 15 декабря 1923 года было объявлено Положение о ВСККСФ, по которому курсы были отнесены к разряду высших учебных заведений. Основная цель курсов «…дать лицам командного состава флота, окончившим военно-морское училище, специальные знания, необходимые для исполнения обязанностей старших судовых специалистов. Также дать лицам той же категории специальные знания, необходимые для исполнения обязанностей вахтенного начальника и помощника командира подводной лодки и теоретические познания по управлению минным и артиллерийским вооружением и электротехническими установками подводных лодок».
ВСККСФ комплектовались лицами командного состава, окончившими военно-морское училище или сдавшими при нем экзамен в объеме полного его курса. Окончившие военно-морское училище перед поступлением на курсы должны были пройти предварительный двухлетний строевой стаж. Продолжительность обучения в каждом классе – 12 месяцев.
Курсы располагались во флигеле при Военно-морском училище (с 1926 года – ВМУ имени М.В. Фрунзе) и административно ему подчинялись. Обязанности начальника ВСККСФ были возложены на начальника училища Е.Ф. Винтера.
После его внезапной смерти начальником ВСККСФ и ВМУ 1 марта 1924 года был назначен военный моряк Н.А. Бологов.
Педагогический состав курсов подразделялся на несколько категорий: заведующие классами, руководители занятий, штатные преподаватели, преподаватели по совместительству, приватные преподаватели и инструкторы для проведения практических занятий. К преподаванию в штурманском классе были привлечены известные педагоги и ученые Военно-морской академии и Военно-морского училища, а также специалисты Гидрографической службы, многие из которых читали ранее ту или иную дисциплину в Соединенных классах. По навигации, лоции и мореходным инструментам– Н.Ф. Рыбаков, Н.Ф. Ваганов, Н.А. Сакеллари; по мореходной астрономии – Н.Н. Матусевич и А.П. Белобров; по тактической навигации – Н.Н. Зубов и П.А. Домогаров; по электромеханическим и навигационным приборам – Б.И. Кудревич и Д.С. Михайлов; по девиации – Б.П. Хлюстин и С.И. Фролов; по организации штурманской службы и службы связи – Е.Е. Шведе и В.К. Казанский; по морской описи – П.В. Мессер и П.А. Бровцын; по тактике – Н.Н. Струйский, по метеорологии и океанографии – Ю.М. Шокальский и М.В. Никитин. Лекции и практические занятия по стратегии и тактике вели Л.Г. Гончаров, М.А. Петров и Б.Б. Жерве, по минному оружию – Ю.Ю. Кимбар, по артиллерийскому – В.А. Унковский.
Николай Александрович Сакеллари (в будущем флагман 2 ранга, доктор военно-морских наук, профессор) родился 29 сентября 1880 года в Одессе в дворянской семье. В 1901 году окончил с дипломом 1 степени физико-математический факультет Новороссийского университета. В 1904 году сдал экзамен за полный курс Морского кадетского корпуса и был произведен в мичманы. В качестве младшего штурмана броненосца «Орел» участвовал в Цусимском сражении. С 1905 по 1910 гг. – старший штурман крейсеров «Россия» и «Диана». В 1909 году окончил Штурманский офицерский класс, в 1910–1913 гг. – слушатель гидрографического факультета Николаевской Морской академии, в 1913–1914 гг. – преподаватель навигации и кораблевождения Морского корпуса, флагманский штурман Учебного отряда кораблей. С 1914 по 1915 гг. – флагманский штурман 2-й бригады крейсеров Балтийского флота, участник боевых действий с германским флотом. В 1915- 1918 гг. командовал учебными судами «Астарта» и «Рогнеда». С 1920 года – преподаватель, а с 1924 по 1932 гг. – начальник гидрографического факультета Военно-морской академии, с 1923 по 1927 гг. – заведующий Штурманским офицерским классом.
В соответствии с Положением о ВСККСФ для обсуждения вопросов научной и учебной работы при начальнике курсов был создан, в качестве совещательного органа, учебный совет. В состав совета включались: с правом решающего голоса – председатель – начальник курсов и члены: комиссар курсов, помощник начальника (он же заместитель председателя), заведующие классами, руководители занятий, штатные преподаватели и с правом совещательного голоса – по 1 представителю от слушателей каждого класса.
В конце декабря 1923 года в штурманский класс были зачислены 15 слушателей. После подготовки и согласования учебных программ и планов и утверждения в начале января штатных и приватных педагогов с 18 января 1924 года начались занятия на воссозданных курсах.
В марте 1924 года штурманскому классу были переданы из Военно-морской академии приборы и мореходные инструменты для оборудования лабораторий, книги и пособия. В качестве основных учебников в эти годы использовались: «Лоция» (И.И. Конюшков), «Мореходная астрономия» (Г.И. Шульгин), «Мореходная астрономия» (Н.Н. Матусевич), «Навигация» (А.И. Шейковский), «Морская опись» (К.П. Мордовин), «Космография», «Курс океанографии» (М.В. Никитин), «Океанография» (Ю.М. Шокальский), «Магнитный компас на корабле» (В.Я. Павлинов), «Метеорология» (А.И. Воейков), «Гидрографические работы и морские навигационные карты» (П.В. Мессер), С 1926 года – «Сущность кораблевождения» (Н.А. Сакеллари) и «Одограф Вилье» (П. Палецкий).
В целях совершенствования учебных планов и согласования вопросов преподавания отдельных дисциплин в марте 1924 года на ВСККСФ были созданы предметно-методические комиссии. В состав комиссии по кораблевождению вошли: Н.Н. Матусевич, Н.А. Сакеллари, Б.П. Хлюстин, Н.Н. Зубов, Н.Ф. Рыбаков, Н.Н. Струйский, Б.И. Кудревич, М.В. Никитин, Е.Е. Шведе и К.С. Ухов. Председателем комиссии единогласно был избран Н.Н. Матусевич. В состав предметной комиссии по электротехнике и электронавигационным приборам вошел Б.И. Кудревич.
В июне 1924 года после окончания теоретического курса слушатели штурманского класса были направлены в Кронштадт и Петергоф, где в течение трех недель под руководством Н.Ф. Рыбакова и П.В. Мессера выполнили практические работы по девиации магнитных компасов и морской описи.
Практическое заграничное плавание проводилась на посыльном судне «Воровский», которому предстояло пополнить Морские Силы на Дальнем Востоке. Это был первый дальний поход корабля возрождаемого Российского Флота по маршруту Архангельск – Владивосток через Суэцкий канал с заходами в Плимут, Неаполь, Порт-Саид, Аден, Коломбо, Сингапур, Гонконг и Кантон. Руководителем учебной практики и старшим штурманом перехода был назначен Н.А. Сакеллари.
«Воровский», несмотря на небольшое водоизмещение (около 2500 т), имел хорошие мореходные качества, мог взять запасы угля на 10 суток экономического хода. Командир корабля А.С. Максимов – вице-адмирал царского флота. Перед революцией он командовал минной обороной Балтийского моря. 4 марта 1917 года на Железнодорожной площади главной базы в Гельсингфорсе на митинге в присутствии 60 тысяч моряков его единодушно избрали командующим Балтийским флотом. После октября 1917 года «красный адмирал», как его тогда прозвали матросы, безоговорочно перешел на сторону революции.
Не менее колоритной личностью был и старший помощник и одновременно военком П.И. Смирнов-Светловский, в Гражданскую войну командовавший Волжской, а затем Днепровской военными флотилиями. После перехода на Дальний Восток был военным советником в Китае, командиром дивизиона эсминцев на Балтике, командующим Черноморским флотом (1937 год), первым заместителем наркома ВМФ (1938–1939 гг.)
По воспоминаниям участников похода к 30 июня слушатели и руководители учебной практики прибыли в Архангельск, где оказали значительную помощь экипажу в подготовке корабля к переходу. Руководителями практики Н.А. Сакеллари и Н.Ф. Рыбаковым были оборудованы два штурманских поста, обеспечивших благоприятные условия для работы слушателей. На них во время перехода несли штурманскую вахту известные впоследствии офицеры и адмиралы советского флота: Н.М. Аранов, С.Р. Гедике, К.В. Никонов, И.С. Юмашев, Ю.А. Пантелеев, Д.Т. Владимиров, Е.Е. Пивоваров, В.О., Бобровский, Н.Ф. Оболенский, И.С. Павлов, В.В. Курилов, И.И. Талин, В.Е. Эмме, Н.Ф. Заяц, С.Ф. Юрьев. Кроме этого, они исполняли обязанности вахтенных начальников.
Вечером 12 июля 1924 года «Воровский» отошел oт стенки бывшего военного порта на острове Соломбала. Белое море встретило пасмурной, холодной погодой и дождем. Видимость быстро уменьшилась, маяки не были видны. К горлу Белого моря, встретившего корабль густым туманом, подходили по счислению, используя для определений места измерение глубин моря. После выхода из Белого моря видимость улучшилась. При плавании вдоль Кольского полуострова слушатели получили возможность использовать различные способы определения места по береговым ориентирам. 16 июля корабль оторвался от берегов полуострова Рыбачий и к концу дня подошел к северному побережью Норвегии. С большого расстояния были обнаружены вершины горы Меллемфиель.
По воспоминаниям Ю.А. Пантелеева тут случилось небольшое происшествие, поставившее его в неловкое положение. «Как-то, сдавая мне вахту в полночь, мой товарищ по штурманскому классу Е. Пивоваров обратил внимание на стаю китов, сопровождавших корабль. На фоне почти касающегося горизонта Солнца вздымались китовые фонтаны. Н.А. Сакеллари, сделав очередное определение места корабля и пожелав счастливой вахты, отправился отдыхать. Вскоре ушел с мостика и командир. Я остался в одиночестве.
Кто плавал и стоял в молодости ходовую вахту, да еще ночью, в океане, знает, какое чувство ответственности испытываешь за то, что тебе доверено вести корабль и ты волен повернуть, изменить ход, отдать любое приказание. Переполненный этим великим и гордым чувством, хожу по мостику. Равномерно постукивают машины. Переливаются тихо волны. Вдруг мягкий, но довольно энергичный толчок. Ошеломленный, бросаюсь к карте: под нами должны быть колоссальные глубины. Стопорю машины. На мостике мгновенно показываются командир, военком и старший штурман. Максимов в бинокль обозревает море. Сакеллари склонился над картой. Из машинного отделения поступает доклад, что там все в порядке. Я поражен и не нахожу себе места.
Продолжая осматривать горизонт, командир тихо, спокойно, но с оттенком ехидства спрашивает: «товарищ Пантелеев! Куда же это вы врезались? На вахте надо быть внимательным.» Молчу, ожидая, что еще скажет командир. Но вот, опустив бинокль, он медленно подходит к телеграфу, дает машинам «малый ход» и доводит его до «полного». А затем с улыбкой, тоном доброго учителя произносит: «киты любят спать на поверхности, качаясь на волнах, как в люльке. Вот мы и ранили одного. Смотрите, след остался на поверхности», – и Максимов рукой указал на темное пятно за кормой…».
Миновав берега Норвегии и Северное море, корабль подошел к плавучему маяку Галлопер и вошел в пролив Ла-Манш. 23 июля при следовании проливом «Воровский» впервые испытал значительную качку. 24 июля к вечеру он вошел в залив Плимут-саунд на юго-восточном побережье Англии. Корабль встретили офицер связи и лоцман. Поздравили с приходом, вручили командиру свежие газеты. Лоцман хотел поставить «Воровский» на якорь далеко от Плимута за брекватером, на что командир возмутился и на превосходном английском языке деликатно, но настойчиво заявил: «Я хорошо знаю бухту, не раз здесь бывал. Наш корабль сидит сравнительно неглубоко, и на открытом рейде мы стоять не собираемся. Ведите нас ближе к городу, мы же ваши гости…»
Утром 25 июля «Воровский» произвел салют наций в 21 выстрел с подъемом на мачте английского флага. С форта англичане ответили также 21 выстрелом. Принимали советских моряков в Плимуте холодно. Все общение с англичанами ограничилось несколькими официальными взаимными визитами. По возвращении командира был разрешен съезд на берег. Команда гуляла по отделениям, командный состав – посменно. Никаких экскурсий, спортивных встреч, приемов не устраивалось. По международным правилам командный состав в военной форме и при оружии мог съезжать на берег в иностранных портах только в официальных случаях. В остальных – все должны быть в штатском платье. Поэтому перед слушателями-штурманами первой задачей на берегу стала необходимость добраться до магазина и купить штатский костюм. Из Лондона на «Воровский» приезжали генеральный консул и военный эксперт. Они привезли почту и сообщили последние новости из СССР, информировали команду об отношениях между СССР и Великобританией и ходе проходивших в то время переговоров.
Через шесть дней, закончив прием угля, воды и провизии, корабль снялся с якоря и вышел в море. Здесь, на виду Эддистонского маяка, до глубокой ночи слушателями выполнялись девиационные работы, после чего корабль направился через Бискайский залив на юг. Боцманская команда надежно закрепляла на палубе все, что могло быть сорвано волной и унесено в море. Проверялись люки и горловины. Тросами закреплялись орудия. По палубе протягивались штормовые леера. Ночью «Воровский» вошел в залив. А утром все увидели залитую ярким Солнцем лазурную гладь моря с мягкой пологой волной. И так до самого Гибралтара.
Благоприятные погодные условия руководители практики сразу использовали для отработки астрономических наблюдений. Появились секстаны, палубные часы, первые вопросы и промахи в обсервациях и определениях поправок компасов. Здесь же было проведено и первое учение «человек за бортом». Постепенно становилось все теплее. 4 августа корабль вошел в Гибралтарский пролив. После его прохода наступила изнуряющая жара. Утром 8 августа ярким солнечным днем «Воровский» вошел в Неаполитанскую бухту. Кораблю было поручено ответить визитом на посещение в июне Ленинграда эсминцем итальянского ВМФ «Карло Мирабелло». Встретившие корабль лоцман и офицер связи, не в пример англичанам, были чрезвычайно любезны. Власти предложили самое почетное место для стоянки – рядом с яхтой генерал-губернатора, у подножия Старого замка рыцарей.
Ошвартовался корабль великолепно. Его окружила масса катеров и шлюпок, с которых доносились радостные возгласы. На набережной моряков бурно приветствовала толпа горожан. После обмена салютами и официальными визитами на береговой батарее был поднят красный флаг Страны Советов и разрешен съезд на берег. В дни пребывания в Неаполе для личного состава «Воровского» были организованы экскурсии. Моряки поднимались к кратеру Везувия, осматривали улицы древней Помпеи, Национальный музей и аквариум, совершили поездку на лежащий по другую сторону залива живописный островок Капри и побывали в знаменитом лазоревом гроте. В последние два дня пребывания в Неаполе состоялись банкеты-балы, устроенные сначала итальянским морским командованием в офицерском морском собрании на берегу. В ответ последовал прием на корабле. 14 августа, пополнив запасы, «Воровский» вышел в море через южный выход из Неаполитанского залива и направился вдоль итальянских берегов к Мессинскому проливу. Слушатели ВСККСФ продолжили отработку практических навыков по навигации и астрономии. Вечером 14 августа моряки наблюдали интересное явление – полное лунное затмение, а затем извержение вулкана Стромболи.
Около полудня 15 августа «Воровский» вошел в Мессинский пролив. Его встретило значительное приливоотливное течение с большими завихрениями, сильнейшими водоворотами. Скорость течения достигала 5 узлов. Порой казалось, что корабль топчется на месте. Ветром и течением его сносило с курса к скалистому берегу. Максимов и Сакеллари нервничали, недобрым словом поминая и эту «дыру», и этот «чертов пролив». Когда ход стал заметно увеличиваться, командир и старший штурман повеселели. Сакеллари объявил: «Наконец-то окончен наш «мифологический» курс…». Когда проходили порт Мессину на острове Сицилия командир напомнил, как русские моряки в 1908 году спасали жителей из-под развалин города, разрушенного до основания сильным землетрясением.
С выходом в центральную часть моря значительно усилилась жара, давал себя чувствовать зной африканской пустыни. На пятый день в сплошной дымке показались маяк, мечеть, а затем и большое красивое здание акционерной компании Суэцкого канала. Вскоре после посещения лоцмана, объяснившего, куда следует стать «Воровскому», прибыл полицейский офицер, который заявил, что египетское правительство не возражает против прохода каналом советского корабля. Одновременно он предупредил, что сход на берег разрешается только командиру и доктору. Плата за проход каналом составила 350 фунтов стерлингов. В Порт-Саиде слушатели получили индивидуальные задания на изучение порта и Суэцкого канала.
Погрузив уголь и пополнив запасы продуктов, 20 августа корабль начал движение по Суэцкому каналу в голове каравана судов под проводкой лоцмана-француза. Пришлось идти малым ходом, чтобы идущая за судами вода не подмывала берегов канала и не разрушала его стены. Пройдя по каналу 87 миль, корабль в 1 час ночи отдал якорь на рейде порта Суэц, а ранним утром 21 августа вышел в Красное море. При полном безветрии и высокой температуре плавание было утомительно, устроенные наверху души не помогали, забортная вода была почти так же тепла, как и воздух. Температура в машинном отделении корабля поднималась до 68°. Не давали отдыха и ночи, так как температура ночью понижалась очень мало. Но прекрасная погода позволяла слушателям-штурманам ежедневно совершенствовать свои навыки по астронавигации.
Выйдя Баб-эль-Мандебским проливом из Красного моря в Аденский залив, «Воровский» 26 августа стал на якорную бочку на рейде порта Аден – английской топливной базы на южном берегу Аравии. 31 августа, окончив расчеты с берегом, корабль вышел из Адена. Предстоял переход более 2100 миль Индийским океаном до. Поэтому слушатели снова выполнили работы по уничтожению девиации магнитных компасов. В Аравийском море «Воровский» попал в область юго-западного муссона. Западный ветер быстро усилился до 20–25 метров в секунду, а волнение – до 6 баллов. Началась сильнейшая бортовая и килевая качка. На мостике появился командир. Максимов чувствовал себя бодро, и все время подтрунивал над слушателями: «Ну вот, все вам плохо. Почему не Коломбо любуетесь океаном? Прохладно, чудесный ветерок, а вы забрались в каюты. И почему наши комсомольцы не поют «Вперед же по солнечным реям» – вопрошал он громко, лукаво обращаясь то к одному, то к другому.
Николай Федорович Рыбаков ходил по каютам и сокрушался: «Товарищи, за день вы не взяли ни одной высоты светила. Так же нельзя. Ищите, может, среди рваных туч поймаете звездочку…». На пятый день стало стихать, но корабль еще долго качала мертвая зыбь. Утром 7 сентября «Воровский» прошел траверз острова Миникой и вышел в Индийский океан. На следующий день к вечеру открылись маяки порта Коломбо. В гавани, отделенной от океана каменным волноломом, было так тесно от множества стоявших в ней судов, что к портовой стенке корабль ставил буксир-толкач. На следующее утро палуба корабля заполнилась торговцами в чистых белых одеждах. Скоро по ней невозможно было пройти, везде лежали товары, а лодки все прибывали и прибывали. Пришлось принять решительные меры: начали «мокрую» приборку палубы. Гостей словно ветром сдуло. И торговля продолжалась со шлюпок, стоявших у борта судна в несколько рядов. Коломбо показался всем в полном смысле городом-садом. Благодаря обилию растительности дышалось легко и все окружающее радовало глаз. Экипаж после длительного и утомительного перехода получил возможность хорошо отдохнуть. В предместьях Коломбо слушатели осмотрели много старинных индийских храмов, посетили бывшую столицу королевства город Канди, расположенную в горах в центральной части острова. За время плавания подводная часть корабля сильно обросла ракушками и моллюсками. Так как в порту не оказалось свободного дока, пришлось нанять артель чистильщиков. После очистки корпуса 12 сентября «Воровский» начал переход от Коломбо к Сингапуру.
К обеду следующего дня исчезло Солнце, его плотно закрыли низкие густые тучи, заморосил мелкий дождь, перешедший затем в тропический ливень. К вечеру заштормило. Сакеллари заметно нервничал, перестал улыбаться, поминутно бегал к главному компасу, брал пеленги на блеснувший во мгле луч маяка, шептал вслух цифры отсчета пеленгов и спускался в штурманскую рубку. И так всю ночь. Не сходил с мостика и командир, держа все время руки на машинном телеграфе.
Благополучно миновав большие и малые скалистые островки, «Воровский» вошел в Малаккский пролив. Ночью разошлись с грандиозным тропическим смерчем, удалось вовремя уйти из опасного района. Через день все стихло. 21 сентября корабль встал на якорь Сингапурского рейда. После официальной встречи и обмена салютами его поставили под погрузку угля, а затем к «гостевому» причалу. Через день «Воровский» покинул Сингапур и вышел в Южно-Китайское море, взяв курс на Гонконг. Временами налетали шквалы с дождем, но проходили они быстро. На переходе были проведены учебные стрельбы из двух 130-мм орудий. Вместо артиллерийского щита использовались буксируемые на длинном конце пустые бочки. Управлял огнем плутонговый командир И. Юмашев. С учетом астрономических обсерваций слушателей, Н. Сакеллари уверенно провел корабль самой опасной частью Южно-Китайского моря – узким проходом между банкой Маклесфильд и мелями у Парасельских островов
Н.Ф. Рыбаков вспоминал, что как раз в это время зашел разговор о плаваниях в эпоху Васко да Гама, а также о нынешних и будущих: «В далекие годы сложные в навигационном отношении места проходили только днем, поминутно измеряя глубины и используя зорких впередсмотрящих, так чтобы они сверху могли заметить опасные подводные скалы. …Теперь иное дело. Мореплаватель имеет более точные карты и мореходные инструменты, может идти с большей уверенностью. Возможно, что лет через сто, когда люди будущего будут располагать гораздо более совершенными приборами, они, читая о нас, воскликнут – как это люди начала ХХ века со своими несовершенными компасами и инструментами, не имея даже возможности точно знать течение, умудрялись пересекать моря и приводить суда куда надо? Вот когда было время искусства кораблевождения!»
Засветло 26 сентября «Воровский» вошел на рейд Виктории – порта и города, расположенного на острове Гонконг. Местные власти встретили корабль холодно и официально. На берегу моряки были предоставлены самим себе, никаких приемов, встреч и экскурсий. В порту переждали тайфун, о приближении которого предупреждали специальные сигналы. Центр тайфуна прошел в полусотне миль от Гонконга и только крылом задел Гонконгский рейд, но и это причинило немало бед.
Через два дня стоянки было получено радио с запросом о возможности прохода «Воровского» по реке к столице Южного Китая – Кантону. После утвердительного ответа поступил приказ о заходе в Кантон с визитом к первому президенту Китайской Республики доктору Сунь Ятсену. 7 октября корабль снялся с бочки и под проводкой молодого китайского лоцмана вошел в Жемчужную реку. Плавание по ней было возможно только в полную воду. С первых же минут плавания моряки почувствовали, что находятся в дружественной нам стране. На следующее утро «Воровский» встал на якорь в 8 милях от Кантона на рейде острова Датский у селения Вампу, где разместилась военная школа командиров революционной китайской армии. На берегу выстроились курсанты, почетный караул. Корабли расцветились флагами. Прогремел салют наций. Начались взаимные визиты и приемы начальников различных рангов. Прибыли представители китайского правительства и советской колонии.
К самому Кантону корабль из-за большой осадки подойти не смог. Поэтому за время длительной стоянки сообщение с городом осуществлялось на катерах. Н. Рыбаков и Ю. Пантелеев вспоминали: «После обеда часть команды и комсостава на двух канонерских лодках отправилась в Кантон. На пристани в честь прихода советского корабля была воздвигнута грандиозная художественная арка. Встречали нас городские власти, а за оградой пристани стояла огромная толпа, бурно приветствовавшая нас. Командир и часть комсостава на автомобилях поехали с официальным визитом к губернатору, остальные – в городской парк на митинг и завтрак. Вдоль всех улиц, по которым мы ехали на открытых машинах, выстроились шпалеры китайских войск.
В красивом, из белого мрамора мавзолее жертв китайской революции советские моряки возложили венок из белых и красных роз. Вечером состоялся официальный прием в отеле «Азия». Перед каждым прибором – печатное меню с надписями на русском и китайском языках. В нем указаны следующие блюда: «Плавники акулы. Курица по-китайски. Котлеты из рыбы. Суп из птичьих гнезд и голубиные яйца. Грибы. Рисовые птички. Сердцевина бамбука с крабами. Пудинг и китайские пирожные. Макароны по-китайски. Рис и суп из цыплят. Фрукты. Зеленый чай». Обязательная принадлежность всех официальных обедов – бесконечные речи. Президент доктор Сунь Ятсен, руководивший боевыми операциями революционной армии, присутствовать на банкете не смог. На следующий день была назначена поездка к нему в ставку.
Нас разместили в нескольких салон-вагонах специального поезда. На вокзале перед отправлением состоялся митинг. Когда поезд тронулся, раздался грохот. Это был салют из сотен китайских хлопушек. Весь день мы ехали через Кантонскую провинцию — с юга на север. Вечером остановились в какой-то лощине, среди гор. В темноте долго шли по тропинке, пока не оказались на берегу небольшой речки у специально построенного для встречи павильона, где нас встретил президент и главнокомандующий Революционной армией Китая доктор Сунь Ятсен. Он долго беседовал с нами, живо интересовался нашей страной.
Незадолго до окончания месячной стоянки «Воровский» посетил Сунь Ятсен. Он очень интересовался бытом советских моряков, внимательно осмотрел корабль. Когда раздался сигнал на ужин, он улыбнулся и попросил угостить его блюдами из краснофлотского меню. Отведав борщ, котлеты и компот, Сунь Ятсен сказал: «К сожалению, я не могу так вкусно и сытно кормить своих солдат и матросов…»
После ряда прощальных банкетов и ответных приемов, посвященных 7-й годовщине Великой Октябрьской революции, «Воровский» в полдень 11 ноября двинулся вниз по течению и на следующее утро вышел в море. В последний раз были проверены магнитные компасы, и корабль направился к Формозскому проливу. При подходе к нему встречный северо-восточный ветер усилился до 8 баллов, что значительно снижало путевую скорость. Сильнейшая качка не позволяла в течение двух дней готовить горячие блюда. При выходе в Восточно-Китайское море ветер и волнение стали утихать, прибавился ход. Температура падала с каждым днем.
Пройдя 17 ноября над местом Цусимского боя, «Воровский» вошел в Японское море, где в последний раз за переход попал в зону сильного шторма при низкой температуре. Полубак корабля быстро превратился в ледяную глыбу. Утром 19 ноября из-за горизонта показались вершины гор Святого Михаила и Арсения, а затем и высокий приметный остров Аскольд. К полудню, пройдя 13 927 миль, корабль отдал якорь в бухте Золотой Рог на рейде Владивостока. 12 декабря 1924 года слушатели-штурмана вернулись в Ленинград.
Анализируя результаты этого похода, Н.Ф. Рыбаков писал: «Только дальние заграничные плавания вырабатывают настоящего моряка. В них корабли совершают ряд длинных морских переходов, следующих один за другим без значительных перерывов. На этих походах с личным составом непрерывно ведутся военно-морские практические занятия в море. Кроме того, корабли посещают иностранные порты, изучают их.
Если для всего личного состава нужны дальние плавания, то для подготовки таких специалистов, как штурмана, большие походы, безусловно, необходимы: без них нет возможности выработать хорошего штурмана, который должен получить большую практику и в астрономических и в навигационных определениях места корабля в море и в изучении морской лоции. Наконец, посещения иностранных портов знакомят краснофлотцев с жизнью, нравами и обычаями других народов, с развитием за границей техники. Моряки являются представителями своей страны, проводниками ее идей и знаний. В этом большое воспитательное и утилитарное значение заграничных плаваний, большая и несомненная их польза для страны».
В феврале 1925 года состоялся выпуск слушателей приема 1923 года. Успешно окончившим штурманский класс были присвоены звания корабельных штурманов. Среди слушателей этого выпуска были И.С. Юмашев, впоследствии – командующий Тихоокеанским флотом, а затем Главнокомандующий ВМФ; Ю.А. Пантелеев, в будущем – командующий 5-м и Тихоокеанским флотами, начальник ВМА; К.В. Никонов – флагманский штурман Черноморского флота в 1935–1938 гг., Н.Ф. Заяц – командир соединения, контр-адмирал, Н.М. Аранов – известный педагог и ученый.
