Блытов В. На вахте. Падение на взлете

В последнее время командир авианосца «Брест» капитан 1 ранга Жженов Николай Афанасьевич сильно сдал. Голубые глаза как бы выцвели, под глазами появились темные мешки, а короткие всегда стоящие в разные стороны ежиком волосы, поседели еще больше.

Многие факторы повлияли на это. И служба фактически без старпома, не сдавшего установленных зачетов, на управление кораблем и отношение командования эскадры, а здесь еще и происшествие за происшествием.

Корабль лихорадило. То упал с надстройки матрос, проводивший работы без должного контроля, то пробил борт о льдину корабельный баркас. А на последнем выходе в море при большом волнении упал за борт самолет. Сорвался с креплений, закрепленный на технической позиции самолет и при большом крене выпал (выехал) по палубе за борт.

Командир эскадры вице-адмирал Смелков был вне себя. «Брест» раздражал его все больше и больше. Ему стало казаться, что этот корабль – это наказанье для всей эскадры. Казалось, убери его с эскадры, и служба станет совсем легкой и спокойной. А здесь еще один один, такой же «крокодил» обещают пригнать «Смоленск». Одно снабжение корабля мазутом, различными маслами, продовольствием, запасными расходными частями стало проблемой для флота и прежде всего для эскадры. А два лучше совсем не думать. Строительство обещанного флотом причала затягивалось и пока единственный авианосец выбивал на внешнем рейде и так небольшой технический ресурс. Отсутствие вспомогательных механизмов вынуждало выбивать ресурс основных котлов и механизмов.

Но больше всех ненавидел на эскадре «Брест» заместитель командира эскадры капитан 1 ранга Доскаль по кличке «Учитель», который при каждом удобном моменте старался укусить побольнее командира или офицеров с «Бреста». Невысокого роста, белесый, начавший рано лысеть Учитель, видимо испытывал ненависть к сильным самостоятельным личностям. И попав на высокую должность в штабе эскадры, пытался сломить, заставить подчиняться себе и своей воле, прежде всего командиров кораблей. И горе тому, кто не ломался, не подчинялся его воле.

И поэтому, когда за борт выпал самолет, то тут же было отозвано из Москвы уже практически подписанное Министром Обороны представление на присвоение командиру звания адмирала. Никто не стал вдаваться в подробности, что командир эскадры, выходивший в тот раз на корабле, лично запретил командиру авианосца, при начавшемся шторме убрать дежурную пару самолётов в ангар. И всё это было поставлено в вину лично командира корабля. Проводивший дознание произошедшего происшествия с самолетом заместитель командира эскадры капитан 1 ранга Доскаль указал, что виновен полностью командир корабля, что лично не настоял на том, чтобы убрать самолеты в ангар, не проверил качество крепления самолетов, не принял эффективные меры, чтобы закрепить уже сорванный самолет на палубе. Нелюбовь Доскаля к «Бресту», его командиру и офицерам авианосца была общеизвестна на эскадре и тем не менее, каждый раз когда нужно было побольнее лягнуть «Брест», то назначался на расследование именно капитан 1 ранга Доскаль.

Командование флота после проведения такого расследования отозвало представление Николаю Афанасьевичу уже практически присвоенного звания контр-адмирала. Николай Афанасьевич поиграл желваками, когда узнал об отзыве представления на адмиральское  звание, но слова, не сказал командиру эскадры.

Вечером, когда адмирал сошел с корабля, он вызвал в каюту к себе командира БЧ-7 капитана 3 ранга Муравьева Василия Васильевича. Пригласил к журнальному столику, открыл бар и достал оттуда бутылку водки «Пшеничной»:

— Василий Васильевич – ты зрелый офицер и понимаешь, что после сегодняшнего события мне на корабле оставаться не след. Конечно, надо найти сюда командира корабля, а тут даже старпома уже второй год нормального найти не могут. Белоруса неделю, как отправили на повышение в штаб эскадры, Лешу Кононенко нашего помощника два месяца назад забрали на «Адмирал Грейг» старпомом,  и получается, что на «Брест» назначать старпомом некого. И никого кроме нас это не интересует – командир потряс рукой в воздухе и глубоко вздохнул — командиры и старпомы с кораблей первого ранга категорически не хотят идти к нам – понимают, что сложно. Бояться «Бреста», как черт ладана. Вот и получается, что надо искать среди своих. Свои, всегда лучше варягов. Но своих-то раз два и обчёлся. Кого можно назначить и не получить очередного Белоруса?

Командир разлил водку в рюмки и вызвал вестового, нажатием на кнопку вызову. Через минуту свежевыглаженный и блистающий белизной своей формы матрос Васильев стоял перед командиром и ел его глазами.

— Андрюша – придумай пожалуйста, что тут можно накрыть нам с Василием Васильевичем – командир сделал круговой жест, вытянутым указательным пальцем обводя по кругу журнального столика. Васильев кивнул и бесшумно исчез за дверью командирской каюты.

Командир двумя дрожащими пальцами нашел в полуразорванной пачке Беломорканала папиросу, прикурил, переставил пепельницу с письменного стола на журнальный. Чувствовалось, что этот разговор ему дается очень тяжело и он сильно переживает. Бросил спичку в хрустальную пепельницу, затянулся и продолжил:

— Василий Васильевич, не для кого, не секрет, что ты уже больше года исполняешь обязанности старшего помощника, ты уважаемый офицер. А тут с Бондаренко эта незадача с дурацкой дуэлью, пришлось списать сразу двух перспективных офицеров.

В это время вестовой Васильев, постучавшись в двери каюты, внес поднос, на котором стояли разносолы и любимые командиром корабля маринованные огурчики, вываленные на блюдечко шпроты и сардины, бутерброды с колбасой и ветчиной, аккуратно разложенные в квадратной хрустальной мисочке маленькие маринованные помидорчики, на отдельном блюдечке было мелко нарезанное сало.

Командир замолчал, затянулся папиросой, отставляя, как всегда немного в сторону, покалеченный мизинец правой руки, выдержал паузу, пока Васильев все это богатство расставлял на столе. Васильев все аккуратно расставил, поставил перед командиром и Василием Васильевичем чистые тарелки с якорьком на ободке и надписью золотом «Брест», положил на свои места вилки и ножи и по жесту командира исчез за дверью.

— Поэтому предлагаю тебе официально стать старшим помощником командира на «Бресте». Заранее говорю, что принуждать быть командиром или бросать тебя здесь одного, я не стану, но я не смогу один вытянуть этот корабль. Я задержусь здесь на еще максимум на два года, поэтому я предлагаю тебе заключить со мной контракт.

С этими словами командир, покраснев отчего-то, поднял налитую рюмку:

— Ну как твое мнение? Выручай командира. Я один не выдержу. Сердце стало барахлить, а я даже в госпиталь лечь не могу, некому доверить корабль. Отпуск два года не гулял. А на неделю отпустили, помнишь, что из этого вышло. Жена Настена стонет, зачем тебе нужна эта каторга? А я уж и забыл, как она выглядит, а она наверно забыла меня.

Василий Васильевич тоже поднял рюмку, подумал немного, выдохнул воздух:

— Товарищ командир сказать нет, у меня не хватит совести, сказать да – это пойти против себя и против вас. Нет, я бы без слов, пошел бы против себя – продолжил Василий Васильевич, увидев, что командир хочет что-то сказать — и наступил бы ради нашего корабля и вас лично на горло, любой даже самой хорошей песне. Но не ранее, как вчера вечером со мной разговаривал контр-адмирал Мокшин, начальник нашего управления и сказал, что забил меня в приказ Министра обороны на академические курсы,  в следующем месяце. Это с мая до августа. Он сказал, что планирует меня в дальнейшем использовать, как начальника 2-ого отдела его управления. Я пытался отказаться, но, если ты в приказе Министра обороны, то разговаривать бесполезно. Кто осмелиться взять на себя смелость изменить приказ?

Командир подумал, поставил на столик рюмку, задумался, взял из пепельницы папиросу, которую положил туда, перед тем, посмотрел вверх, в глазах блеснула слеза, а седые волосы еще сильней разъехались в разные стороны:

— Убил ты меня Василий Васильевич. Но я сам виноват. Мне звонил этот Мокшин пару месяцев назад, когда мы боролись с этим твоим Литовченко и спросил, как я посмотрю, если в дальнейшем будем рассматривать отправку тебя на учебу и я не думая, сказал, что не против. А сейчас все это вернулось, когда я этого уже не ждал и ты мне, так нужен сейчас здесь. Ну, сам виноват – самому и расхлебывать. Придется Мансура подтягивать – он уже получил на днях капитана 3 ранга, орденоносец. Хотя сердце лежит, и лежало к тебе. Это если честно, говорю, тебе, как на духу. Чувствую, что из тебя может получится хороший командир корабля. Есть у тебя что-то такое, чего нет у других.

— Может, с флота кого дадут Николай Афанасьевич? Я знаю, что Мансур хотел в академию в этом году поступать и даже все документы оформил.

— Да знаю – досадливо тряхнул рукой и воткнул папиросу в пепельницу командир – документы оформил, это еще не значит, что поступил. Надо еще отборочную комиссию пройти, экзамены сдать. А если я надавлю, то все решат в пользу «Бреста». Один такой корабль на флоте. «Смоленск» еще только через год придет, застрял на испытаниях на Севере. Давай выпьем, а то рюмки полные, а мы трезвые, а кто ведет серьезные разговоры на трезвую голову.

Они подняли рюмки, чокнулись, командир произнес тост, короткий как выстрел на охоте:

— За «Брест»!

— За «Брест»! – отозвался Василий Васильевич и опрокинул рюмку в рот сразу после командира корабля.

Командир немного поморщился, взял огурчик руками и с хрустом его раскусил:

— Ну, что пригласим Мансура Умархановича. Решать надо, сейчас, другого времени не будет. Под огурчики да водку всегда легче решается.

Подмигнул командир Муравьеву и потянулся к микрофону громкоговорящей связи.

— Рубка дежурного каюта командира.

— Есть дежурный по кораблю капитан-лейтенант Фоншеллер.

Командир от этого фон немного поморщился, никак не мог привыкнуть к этой приставке «фон», но что поделаешь, если фамилия такая. А уж достался такой – значит служи, и ничего не сделаешь. Тем более офицер хороший.

— Вальтер Карлович пригласите в мою каюту капитана 3 ранга Асланбекова.

— Есть пригласить к вам каюту капитана 3 ранга Асланбекова – раздался спокойный и четко поставленный голос дежурного по кораблю.

— Вот чешет, как по написанному – усмехнулся командир – нам бы десяток таких офицеров, вот только эта приставка фон, как тряпка для быка, для любого начальника.

— Вальтер Карлович – отличный офицер – поморщился Василий Васильевич – а все эти фон предрассудки и не надо обращать на них внимания. Мы же признаем Фонвизина?

— Я Василий Васильевич не контрразведка СМЕРШ, что бы обращать на это внимание – служит отлично и слава Богу. Но представь ситуацию, что через пяток лет назначают его командиром соединения.

— И что – спокойно ответил Василий Васильевич – Сатулайнен, тоже можно  сказать из бывших врагов и что? Комбриг от Бога, как человек — другого такого, пожалуй начальника не встречал. Дай Бог нам побольше таких начальников, которые радеют о деле, а не о показухе. Помните, как у Пикуля – быть, а не казаться!

— Это ты прав – задумался командир и разлил еще по рюмке – ну что давай за то, чтобы у нас все срослось с Мансуром. И чтобы быть, а не казаться!

Раздался стук в каюту зашел новоиспеченный, немногим более недели капитан 3 ранга Асланбеков в темной курке и черной пилотке:

— Товарищ командир капитан 3 ранга Асланбеков по вашему приказанию прибыл.

Увидев, что в каюте командира идет пьянка, снял черную пилотку и пригладил волосы.

— Садись Мансур Умарханович – командир показал на диван, рядом с Василием Васильевичем.

Мансур сел и внимательно посмотрел на командира корабля. Тот медленно подошел к бару, достал еще одну рюмку и налил ее. Двумя пальцами выловил один огурчик из миски и внимательно посмотрел на Мансура:

— Мансур Умарханович ты знаешь обстановку у нас на корабле. Старпома как не было, считай так и нет, а Белорус им никогда не был, а только должность занимал. Я один корабль не вытащу, помощь нужна. Корабль без старпома гибнет, а мне за всем не усмотреть. Так дальше служить нельзя. Происшествие на происшествии. Василий Васильевич в мае убывает на академические курсы, и я остаюсь вообще даже без врио  старпома, а нам в июле-августе идти на боевую службу во Вьетнам. Приготовление частично началось. Вот мы — он посмотроел на Василия Васильевича, улыбнулся и сказал — и подумали, что лучше тебя кандидатуры нет. Во-первых ты наш «брестский», о твоей порядочности можно слагать поэмы, тебя уважают офицеры, мичмана и матросы. Корабль ты отлично знаешь, на выходах на ходовом – ты всегда рядом со мной.

Мансур хотел что-то возразить, но командир прервал его жестом руки:

— Ничего не говори. Бери рюмку и выпьем.

— Так я же не пью, товарищ командир.

— Мы тоже не пьем с Василием Васильевичем, но наши головы мучает мысли и боль за наш прекрасный корабль. У нас нет другого выхода, кроме как назначить тебя. Только ты потянешь, эту нелегкую ношу.

— Я ….- попытался опять что-то сказать Мансур, но командир ему не дал сказать ни слова, и силой вставил рюмку в руку:

— Давай выпьем, и потом скажешь.

Непьющий, Мансур выпил рюмку до дна, прищурился,  закусил огурчиком. Командир одобрительно кивнул головой, и выпив рюмку также закусил огурчиком. Василий Васильевич с удивлением посмотрел на них и тоже выпил.

Командир корабля отвалился в кресле, нашел в разорванной пачке еще одну папиросу и внимательно посмотрел на командира БЧ-4:

— Все правильно Мансур Умарханович. Теперь будешь просить налить — не налью. Мое слово крепкое.  Давай, начинай — слушаем твои оправдания.

Оба внимательно смотрели на Мансура. Тот хотел что-то сказать, но увидев, как внимательно на него смотрят, рассмеялся. Командир и Василий Васильевич рассмеялись тоже.

— Во первых, товарищ командир – я связист, а связисты редко становятся командирами. Мы никогда не рвались к машинным телеграфам. Не тот случай!

— Понятен тезис. У нас корабельный устав не рекомендует назначать командирами боевых кораблей механиков и докторов, а остальные в меру своих возможностей могут стать командирами. У американцев авианосцами командуют летчики – затягиваясь, сказал с улыбкой командир корабля – на нашем соединении БПК «Либава» командует выходец из связистов капитан 2 ранга Крамаренко. Хорошо командует кораблем. У соседей на подводных лодках аж на целой на половине связисты старпомы по БУ, несколько из них командиры атомных подводных лодок, адмирал Бондарев начальник штаба флотилии – тоже из связистов. Так, что этот тезис несостоятельный, давай дальше. И потом, кто как не связист лучше других разбирается в управлении?

— Ну, во-вторых, я собирался поступать в этом году в академию по специальности. Светка спит и видит, что мы будем два года жить в Питере.

— Понятно. Мы в июле уйдем на боевую службу и Света может ехать в Питер, аж на восемь месяцев. Считай, проблема наполовину решена. Потом ты приедешь в отпуск еще на два месяца. Так что это не аргумент. Потом я тебе гарантирую, что по возвращении с боевой службы в следующем году ты поступишь в академию на факультет, который пожелаешь – командный или своей электроники – выпустив дым вверх, продолжил свой натиск командир корабля.

Василий Васильевич сидел, зажавшись в угол и не встревая в разговор, в котором он понимал, что лишний.

— Третье – здесь присутствует Василий Васильевич, который великолепно более года исполнял обязанности старпома и более меня достоин – выдал третий аргумент Мансур.

Конечно, валить свои проблемы на другого офицера, на флоте в офицерской среде  не принято и не красиво смотрится, но здесь ситуация черезчур щепетильная.

— Отвечаю – командир поставил рюмку, почесал затылок и с улыбкой продолжил – вся проблема в том, что Василий Васильевич через месяц уезжает учиться на АКОС – академические курсы и к нам больше не вернется. Он уже в приказе Министра обороны и как ты понимаешь, назад дороги уже нет. Кроме тебя Мансур больше никого нет и если ты, хоть на грамм ценишь меня и любишь наш корабль, я надеюсь, что ты согласишься.

— А офицеры БЧ-3, БЧ-2, БЧ-1 – откуда выходят практически все командиры?- уже в отчаянии спросил Мансур.

— Командир БЧ-2 только назначен после Бондаренко капитан-лейтенант Никифоров, командир БЧ-3 тоже практически тоже назначен из групманов – ему бы там справиться, БЧ-1 Вальтер Фоншеллер сам понимаешь, что офицер хороший, но через годика, два не раньше сможет командовать кораблем. Кроме тебя получается некому Мансур – командир вопрошающе посмотрел на Мансура и налил себе и Василию Васильевичу.

— Да уж озадачили вы меня товарищ командир – еле выдохнул Мансур.

— Так Василий Васильевич пьем за будущего старпома «Бреста» Мансура Умархановича Асланбекова, капитана третьего ранга, почти второго и орденоносца. Я с представлением на должность сразу напишу досрочное представление на звание – командир корабля поднял рюмку и чокнулся с Василием Васильевичем.

Тот развел руками, типа я здесь не при чем, сам видишь, что и как.

— Тогда разрешите товарищ командир прямо сейчас сойти на берег, а с завтрашнего дня приступить к приемке обязанностей – встал с дивана Мансур – надо с женой поговорить, но проблем не будет, я думаю. У нас на Кавказе жены смирные, что скажешь, то и делают.

— Так Света у тебя же не с Кавказа? – улыбнулся командир.

— А четыре совместных года, воспитание даром не проходит, если любит – значит, знает, что надо мужчине – то надо делать.

— Видишь, Василий Васильевич, как все просто на Кавказе решается, а ты?

Василий Васильевич почесал затылок.

— Сходи к семье Мансур Умарханович – можешь мой катер взять. Я сейчас скомандую – командир потянулся опять к ГГС и дал команду дежурному по кораблю подать для Асланбекова командирский катер к правому трапу.

Когда Мансур, пожав руки командиру и Василию Васильевичу, убежал, то командир выдохнул воздух и налил по третьей рюмке:

— Не ожидал, что так просто получиться, но давай Василий Васильевич за тех, кто не с нами, как положено третий тост на кораблях!

Они встали и выпили и тихо шепотом сказали друг другу — Ура! Ура! Урааааа!

Утром командир корабля на построении для подъема флага представил капитана 3 ранга Асланбекова, как будущего старпома корабля. И уже через десять минут Мансур Умарханович проводил осмотр и проверку оружия и технических средств. На корабле сразу стало понятно, что появился хозяин. Ни одна мелочь не могла утаиться от зорких глаз Мансура. Там где Белорус и Муравьев относились к вопросам, снисходительно, там Асланбеков требовал выполнения до последней запятой. Казалось, что у него нет свободного времени целыми днями он обходил корабль, проверял его содержание, порядок на боевых постах, выполнение личным составом распорядка дня. В обеденный перерыв он вызывал командиров боевых частей и проверял ведение суточных планов, журналов боевой подготовки, соответствие запланированных мероприятий.

Начхим, получивший, больше всех замечаний особенно за ведение журнала боевой подготовки, жаловался начмеду:

— На фиг, нам нужны такие выдвиженцы — отличники, был командиром БЧ-4 – человек, как человек, а здесь власть дали и на тебе, лучшим друзьям сход задробил, пока не устраню замечания по ЖБП. Помню, как он молодым каплем на корабль пришел, как я ему суточные планы вместо пьяного Белоруса подписывал. Вот как проверяются друзья – властью.

— Серега да он прав – успокаивал его друг начмед Игорь Муратов – вон «Учитель» нас хотел проверить, сколько бы наковырял, а так все будет нормально, никакие Доскали нестрашны.

— Ладно – скрипел начхим и почесав затылок уходил к себе в каюту от которой несся его скрип – сердцем чувствую, что он прав, но это и конец нашей вольнице, раньше, что хотел, то и делал.

По вечерам Мансур уже готовился к сдаче экзаменов на допуск к самостоятельному управлению кораблем. Все экзамены на допуск к управлению кораблем на якоре, флагманским руководителям, он сдал досрочно и командир через две недели смог сойти первый раз на берег.

На корабле Мансур успевал везде и служба на «Бресте» наладилась. Все категории личного состава чувствовали, что служить надо и надо служить хорошо, за всем на корабле был присмотр.

Начальники, периодически прибывавшие на корабль, удивлялись той хирургической частоте, которая была на этом огромном заведовании. Блеском сверкала медь поручней и табличек, свежепокрашенные коридоры, сходы, тамбура оставляли хорошее впечатление у прибывающих, а всегда поглаженная форма матросов и офицеров, показывала, что на корабле есть порядок и есть хозяин.

Мансур продолжал наращивать свои усилия и приступил к сдаче экзаменов по управлению авианосцем на ходу корабля, вместе с ним ездил на сдачу экзаменов к начальникам отделов и управлений флота штурман корабля Вальтер Фоншеллер. Через месяц все экзамены были сданы, и предстоял контрольный выход в море с командующим флотом или начальником штаба Тихоокеанского флота.

Прибыл на выход вместо командующего флотом, заместитель командующего Тихоокеанского флота адмирал Душенов по кличке Душман.

— Все товарищ командир – завал – тихо сказал Мансур, когда Душман ступил на борт авианосца.

Скептически оглядев, приглашенных в каюту для беседы кандидатов, Душман широко раскинув ноги на ковре, спросил:

— Так как тебя там Мансур Алибабаевич и чего ты из связистов, поперся в командиры.

— Не Алибабаевич, а Умарханович товарищ адмирал – вежливо поправил командир, прибывший на экзамен вместе со своими офицерами.

— Да ладно командир дело не в этом, понятно артиллеристы, ракетчики, как я или минеры, как ты, а здесь связист.

— Позвольте вам заметить, что некоторыми флотилиями и дивизиями лодок командуют связисты, вот например адмирал Селиверстов, у нас на Севере командир бригады десантных кораблей связист капитан 1 ранга Паршин.

— На Севере могут хоть на головах стоять, а у подводников, я по себе знаю, никогда порядка не было, им можно хоть клизьмостава в начальники назначать – все равно толку никакого не будет. Как горели — так и будут гореть, как тонули, так и будут тонуть. Предупреждаю, что принимать буду со всеми положенными придирками – развёл ноги адмирал и почесал рукой между ног – и еще что это еще за фон барон у вас тут развелся – он еще раз посмотрел в бумагу и нахмурившись посмотрел на командира и стоявших рядом с ним офицеров  — мой дед еще осиновый кол вгонял во всех этих графьев и баронов и здесь в раскат Советской власти на самом передовом корабле – можно сказать флагмане Тихоокеанского флота появился фон – барон. Это кто? – спросил он и строго обвел глазами офицеров.

Фоншеллер вышел из строя и наклонив голову представился:

— Товарищ адмирал капитан-лейтенант Фоншеллер.

Его белесые глаза горели нездоровым блеском, белесые брови вообще пропали с немного конопатого лица:

— Разрешите доложить, что мой прадед участвовал в революции и был знаком с самим Лениным. Вы наверно слышали про военных специалистов, так мой дед был военным специалистом у самого Фрунзе и был одним из тех, кто ковали победу над Врангелем.

Услышав про Ленина и Фрунзе, Душман немного успокоился:

— Понятно, понятно. Но фон зачем оставил как красиво звучало бы капитан-лейтенант Шеллер, в сто раз лучше, чем с этим фоном.

Вальтер хотел что-то сказать и уже открыл рот, но сразу замолк, увидев, как командир стрельнул на него глазами.

— Товарищ адмирал – разрешите узнать план выхода.

— Значит так – адмирал подвинул к себе стол, сплюнул в пепельницу – выходим в полигон 13-2, отрабатываем совместное плавание с ЭМ «Свирепым», затем проводим стрельбы по пикирующей мишени, расстреливаем плавающую мину и становимся на якорь у Аскольда, рыбачим до вечера и домой. Понятно командир.

— Во сколько съемка?

— Командуй сам. Стрельба в 14.00, позывные вам придут телеграммой ЗАС. И вообще идите, работайте, когда будем в полигоне – разбудите. Я пока тут сосну минут шестьсот – и адмирал, раздвинув занавески на двуспальной кровати, полез вовнутрь – жаль, что женщин у вас на корабле нет, а то бы я ………… — раздался его сонный голос, сквозь зевания.

Занавески задвинулись и офицеры так и не узнали, чтобы адмирал сделал с женщинами, если бы они на корабле были женщины.

Раздавались звонки колоколов громкого боя, и по трансляции на весь корабль разнеслось, вытряхивая отдыхающих их коек, отрывая всех членов экипажа от всех корабельных дел и работ, слегка дрожащим голосом вахтенного офицера:

— «Корабль экстренно к бою и походу приготовить!»

«Брест» бороздил полигон 13-2 вдоль и поперек, поочередно, то Мансур, то Вальтер становились к машинным телеграфам и выполняли все команды, даваемые адмиралом Душеновым, который набычившись, как сыч сидел в кресле флагмана.

Командир находился в помещении штурмана, готовый в любой момент прийти на помощь своим офицерам, но те настолько четко действовали и отдавали команды, что необходимости в помощи не возникало.

— Вон впереди бочка плавает, представляем, что это человек. Спасти человека товарищ капитан 3 ранга!

Мансур поднял необходимые флаги, отдал приказы по громкоговорящее связи, подготовил к спуску баркас и когда корабль стал приближаться к бочке, заложил коордонат и отработал полный назад, так что бочку прибило прямо к левому трапу. Баркас спустился на воду и через пару минут старший боцман мичман Водограй радостно докладывал, что бочка в баркасе. Мансур приказал спустить флаг, обозначавший, что человек за бортом, и повернулся к адмиралу, выслушать замечания.

Адмирал сидел в кресле, жевал губами и молчал. Командир вышел из штурманской рубки и тоже подошел к адмиралу.

— Ну что товарищ адмирал? Как они? – с волнением сняв черную пилотку, спросил командир.

Адмирал продолжал жевать губами и что-то обдумывать.

Потом немного поковырял спичкой в зубах и затем, бросив спичку в пепельницу, выдал сквозь зубы:

— Командир, ты где их, так натаскивал? Пожалуй, я их заберу у тебя, обоих на СКР-ы во Владивосток. Хорошие командиры получаться и этот фон и этот связист. Давай отстреляем еще и на рыбалку. Давай команду главному боцману – пусть снасти готовит.

— Как это заберете у меня товарищ адмирал? А «Брест» как же? Мы для кого готовили? Или нам хорошие командиры не нужны?

— Ты подождешь командир – не барышня. «Брест» должен стать кузницей кадров для всего флота – адмирал закурил папиросу и выдохнул клуб дыма в сторону командира корабля – пойдем стрелять скорее. А то скоро клёв начинается.

Командир махнул рукой и со злостью прошептал:

— Выйду на Главкома, а никого не отдам, пока «Брест» не приведем в надлежащий порядок. После следующей боевой и сам уйду.

— Корабль к стрельбам по пикирующей мишени приготовить – раздалась команда вахтенного офицера – Наш до места. Группам записи и регистрации по местам.

Идущий в кильватере «Свирепый» повторял все действия флагмана. С первой же выпущенной ракеты «Брест» завалил пикирующую мишень. Адмирал, аж подпрыгивал от удовольствия, на сигнальном мостике и обнимал командира.

— Ракетчика к ордену, с тебя снимем ранее наложенное взыскание – радостно хохотал он – все хватит — дым в трубу, дрова в поленницу, пельменя разлепить, все на рыбалку к Аскольду.

— Товарищ, адмирал, у нас еще расстрел плавающей мины  остался.

— Ну, расстреливайте без меня. У вас бочка есть? Вот ее и стреляйте, а я пойду к рыбалке готовиться. Замполита пришли мне – он у тебя говорят умница в этих вопросах и главного боцмана.

Командир чертыхнулся пару раз, сплюнул  и приказал вахтенному офицеру:

— Найдите замполита и главного боцмана и отправьте их к адмиралу в каюту. Приготовьте бочку для расстрела плавающей мины.

По кораблю загремели команды. Через некоторое время в ходовую рубку прибежал замполит:

— Шо, у нас там командир случилось? Кому замполит понадобился? Я уж думаю, как надо не мешать командирам и адмиралам, и тогда все будет хорошо. Если все плохо, то командиры плохо проводят политическую работу и настраивают экипаж, а если хорошо, то это заслуга замполитов. Правильно я говорю?

— Правильно! Правильно! Думай, адмирал приказал Никифорова представить за эти стрельбы к правительственной награде.

— А из замполитов кого? Раз стрельнули хорошо надо кого-то из замов наградить тоже – настойчиво заметил командиру замполит.

— Ладно, иди зам адмирала к рыбалке готовь, а то всю лепоту можем испортить, если, что пойдет не так и никаких орденов не получим – поморщился командир.

— После того, как самолет уронили за борт, навряд ли чего получим – проворчал зам и скрылся внизу, громко захлопнув дверь.

— Стрельба по плавающей мине, от колонок, установки левого борта изготовить – неслись команды вахтенного офицера капитан-лейтенанта Валиева.

«Свирепый» тоже изготовился к стрельбе и отрепетовал на рее флаг «наш».

Сброшенная за борт бочка проплывала с левого борта:

— Разрешите уничтожить мину – раздался голос командира БЧ-2 капитан-лейтенанта Никифорова.

— Разрешаю – скомандовал Мансур, посмотрев на командира, но тот лишь махнул рукой, мол действуй сам.

Раздался, рев двух установок левого борта, там, где была бочка, море буквально встало на дыбы.

Командир выскочил на сигнальный мостик и попытался увидеть попадание в бочку. Когда море опало, бочка плавала, целехонькая, там же где и была.

— Выпущено пять тысяч снарядов. Мина условно уничтожена товарищ командир – доложил по связи Никифоров.

Мансур, Вальтер и командир обалдело, смотрели на плавающую, как ни в чем не бывало бочку.

— «Брест» я «Свирепый» — разрешите мне уничтожить бочку? – раздался голос по связи командира «Свирепого» капитана 3 ранга Верстовского.

— Уничтожайте! – дал разрешение командир через вахтенного офицера, подошедшего к пульту связи командира корабля.

Раздалось гудение стрельбы скорострельных пушек со «Свирепого». Море вокруг бочки встало опять на дыбы, и бочка опять исчезла среди поднятых разрывов. Когда стрельба закончилась, и разрывы прекратились, все увидели, что бочка плавает, как плавала.

— Во черт – выскочил на борт командир корабля – она заколдована что ли?

Прибежавший на мостик, недавно назначенный командир БЧ-2, капитан-лейтенант Никифоров с удивлением смотрел на целую бочку:

— Товарищ командир разрешите четырьмя установками. Мы ленты подвели и готовы к стрельбе.

— Давай Владимир Константинович. Не опозорь нас перед адмиралом и «Свирепым».

По команде командира БЧ-2 четыре установки заревели и окутались огнем. Море буквально рвануло в районе бочки. Когда стрельба закончилась бочка плавала, по прежнему совершенно невредимая.

— Сколько снарядов уничтожили? – спросил командир с сарказмом командира БЧ-2.

— Мы пятнадцать тысяч и «Свирепый» десять тысяч.

Командир сел в кресло, откинулся на спинку, почесал затылок и захохотал:

— Ну, блин умельцы двадцать пять тысяч снарядов и ни одного прямого попадания. Это надо же уметь так стрелять. Нет, командир БЧ-2 не орден тебе, а хрен с ботвой. Учитесь стрелять.

Командир взял в руки пульт громкоговорящей связи. Вахтенный офицер, поникший лицом, включил все линии:

— Товарищи матросы разрешите вас поздравить с уничтожением мины. Наши доблестные артиллеристы попали в зону и настоящая бы мина, взорвалась, то есть самоуничтожилась.

Мансур и Вальтер с недоумением смотрели на командира, тот повернулся к ним и прокомментировал свои действия:

— Хорошая мина при плохой игре. Учитесь, молодые и никогда не делайте так. Адмирал-то на борту. Слава Богу, он не видел наш позор.

К вечеру корабль впервые поставил на якоря и бридель в бухте Руднева новый старший помощник командира Мансур Асланбеков. Хорошо порыбачив у Аскольда, адмирал Душенов сошел с корабля в хорошем состоянии духа:

— Ну что командир в нашем строю командиров прибыло. Спасибо тебе за двух хороших и настоящих командиров. Ждите приказ и я жду от вас представление на орден ракетчика и их замполита за отличные стрельбы.

— Отправим представление, товарищ адмирал не сомневайтесь – ответил, с какой-то издевкой командир корабля и показал кулак, высунувшемуся из-за броневой двери замполиту.

Адмирал сходил на берег с выловленой рыбой и кучей подарков от замполита.

«Брест» вторую неделю стоял в бухте Патрокл. Рабочие проводили какие-то работы с механизмами корабля. Перед самым уходом из Патрокла, командир, несмотря на запрет начальника штаба флота, сошел с корабля к какому-то другу или родственнику до вечера. Вечером внезапно, он вышел с Мансуром на связь с одного из кораблей, стоявшего у причала:

— Мансур завтра будем сниматься в восемь часов и выходим в Уссурийский залив на полёты, заранее пошли за мной мой катер к шести часам. Я останусь ночевать на берегу. Так надо! И тебе хорошая проверка. Все понятно?

— Товарищ командир, а как же быть, если что случиться и вы не вернетесь, я же официально по приказу командующего не допущен к управлению кораблем на ходу? Если завтра утром туман или рейд закроют, что тогда делать? – ответил взволнованный  Мансур.

— Что может случиться? Даже если что случиться – выходи, как будто я на борту. Даже если, что случиться, то формально ты пока не допущен, но ты уже в приказе командующего. Поэтому ничего не бойся. Так никогда не станешь командиром, пока я у тебя стою за плечами. У меня — так и быть скажу. Настена из Тихаса приехала – сам понимаешь, что не могу я сегодня прийти. ну надо же с ней побыть хоть одну ночь. Мне очень надо, выручай Мансур.

Мансур всю ночь переживал. Всю ночь он не спал, просчитывал каждый шаг, каждую команду на случай, если придется самому выходить в море. Вестовой приносил ему стакан чая за стаканом. Начинало светать, было уже около полшестого утра, Мансур поднялся в ходовую рубку. Его встретил докладом вахтенный офицер капитан-лейтенант Никифоров, недавно назначенный командиром БЧ-2:

— Товарищ капитан 3 ранга корабль стоит в точке якорной стоянке в бухте Патрокл на двух якорях. Ветер 35 градусов северо-восточный, легкая дымка. Справа от нас стоит на якорях большой десантный корабль «Сахалинский десант», слева дизельная подводная лодка «С-153», по корме, в двадцати кабельтовых, стоит на якорях сухогруз «Пролив Вилькицкого». Командирский катер в готовности, старший на катере лейтенант Ведьмин, сигнальщик командир отделения старшина 2 статьи Тюленев. Связь на радиостанциях Р-158 и «Причалах» проверена. Через 30 минут подъем и построение на приготовление к бою и походу.

— Есть Владимир Константинович все понятно. Где забираем командира?

— На 35 причале у борта сторожевого корабля «Стерегущего» Он уже выходил на связь.

— Володя, а тебе не кажется, что туман натягивает с моря? – спросил, вглядываясь в тонущий в дымке силуэт большого десантного корабля Мансур.

— Да вроде есть немного, но мы авось успеем проскочить и забрать командира.

— Давай отправляй катер раньше, может успеет проскочить, до тумана. Вызови Василия Васильевича – пусть ведет катер по локации до самого причала по связи, если туман вдруг накроет – скомандовал Мансур и  забрался в кресло заместителя командира корабля по авиации.

На кораблях не принято никому занимать места командира и старпома, и Мансур  свято руководствовался этим правилом. Было видно, как подбрасываемый на небольшой волне катер пошел в сторону носа авианосца, туда, где располагался вход в Амурский залив. Через пять минут катер растаял в тумане. Ветер был со стороны моря и легкая волна била в носовую часть корабля. Концы на баке на флагштоке болтались на ветру, а мичман, вышедший зачем-то на бак, удерживал на голове пилотку от  ветра.

— Первый я Завет – услышал Мансур, вызов катера с авианосца  по радиостанции «Рейд». Он повернулся и увидел, что это вызывает катер Василий Васильевич в кителе и пилотке, поднявшийся в ходовую рубку. Рядом с ним настраивал монитор радиолокационной станции старшина второй статьи.

— Гарькухин, ты видишь катер?

— Пока нет товарищ капитан 3 ранга. Сейчас прогреется монитор и увижу.

Через минуту он доложил:

— Монитор прогрелся, но на экране много малоразмерных целей – где катер обнаружить пока не могу.

— Первый я Завет – поверните строго на север и идите пять минут малым ходом, затем застопорите ход – скомандовал Василий Васильевич.

На экране было видно, как одна из целей замедлила ход и пошла на север, затем замерла на месте:

— Вот он – уверенно сказал Василий Васильевич и передал приказание на катер – вам курс 290 градусов.

Было видно, как указанная цель  повернула на указанный курс. Мансур вздохнул и опять пошел на кресло заместителя командира по авиации. Туман настолько усилился, что уже не было видно, даже ракетных установок на надстройке, не говоря уж о флагштоке или носовом арторудии.

— Вахтенный офицер. Начать подачу туманных сигналов и отбитие склянок на рынде.

Вахтенный офицер что-то скомандовал старшине команды сигнальщиков и нажал на кнопку тифона. Прогудел длинный гудок, за ним другой. Внизу послышались, отбиваемые длинные удары в рынду. Вахтенный офицер внимательно посмотрел на часы и ровно через три минуты, снова подал два длинных сигнала, и ему тут же сигналу вторила длительным биением склянок корабельная рында.

— Большой корабль курсом на нас – доложил из штурманской рубки Вальтер Фоншеллер – цель опасная.

Мансур бросился в штурманскую рубку. На экране штурманской радиолокационной станции «Вайгач» действительно было видно, как какое-то судно на хорошем ходу, заходило в залив Патрокл.

— Двенадцать узлов шпарит – подсказал, Мансуру Вальтер – если через пятнадцать  минут не отвернет, то будет поздно. Мы в аккурат против его курса стоим.

Мансур подскочил к радиостанции «Рейд», перестроил с рейдовой частоты на шестнадцатый международный канал УКВ и передал:

— Внимание, кто идет от Басаргина на вход в Патрокл. Я военный корабль бортовой номер 011, водоизмещение более 40 тысяч у вас поперек по курсу стою на якоре в точке якорной стоянки № 2. Отзовитесь. Немедленно смените курс.

В эфире на вызов Мансура, никто не ответил.

— До столкновения осталось двенадцать  минут – бесстрастным голосом доложил Вальтер.

— Судно «Механик Кузмин» я Нарцисс, вам курс 265, немедленно измените курс – вмешался в переговоры взволнованный голос дежурного по рейду – ваш курс ведет к столкновению.

С заходившего на рейд судно не было слышно ни одного звука.

— Может, они спят все там. Иначе чем все это объяснить? – спросил Никифоров и нажал на кнопку противотуманного Тифона, надеясь обратить внимание заходящего «Летучего голландца» на себя.

— Вахтенный офицер играй боевую тревогу, экстренное приготовление к бою и походу. Угроза столкновения с кораблем с правого борта.

Раздался длинный гудок боевой тревоги «Боевая тревога, боевая  тревога, боевая тревога!».

— Боцман, поставь обе якорьцепи на шпили и начинай выбирать якоря – скомандовал Мансур стараясь увести корму от удара, а затем побежал быстро к радиостанции «Рейд» —  Судно «Механик Кузьмин» Я военный корабль бортовой номер 011, водоизмещение более 40 тысяч тонн, стою  у вас поперек курса на якорях. Если вы не отвернете налево, то через пять минут будет столкновение.

— Какое военное судно, поперек курса? – раздался внезапно в эфире растерянный женский голос – я буфетчица с «Механика Кузьмина». У нас здесь был праздник, и все спят.

— Будите капитана — рявкнул Мансур – если вы не отвернете, немедленно влево, то будет столкновение, но поворачивайте аккуратнее, по корме у нас стоит судно «Пролив Вилькицкого» в точке № 4, а справа подводная лодка «С-153». Вы поняли.

— Поняла, а он не будится – раздался плачущий женский голос – я его толкаю, а он не будится.

— Будите кого-нибудь из помощников – скомандовал Мансур, и уже обращаясь к боцману – Иван Иванович, нам еще надо метров сорок подтянуть, тогда уйдем от столкновения.

— Сорвет с якорей и понесет, товарищ командир, хуже будет. В аккурат ему на курс вылезем тогда по ветру – доложил спокойным голосом боцман.

— Бог с ним – пусть срывает,  механики ход дадут и удержат корабль, лишь пусть проскочил этот пьяный с бритвой «Кузьмин».

Боцман видимо проникся и корабль пошел немного вперед. Внезапно из тумана выскочило большое судно и проскочило вперед буквально по корме и понеслось на вход в Золотой Рог.

— Во блин дают – вытер пот со лба Василий Васильевич – там столько плавсредств в тумане, что этот придурок будет топить все, что будет попадаться по пути до 35 причала.

— Третий помощник Вранцев проснулся и взял управление судном на себя и начал тормозить – раздался спокойный голос буфетчицы.

Действительно на экране локатора было видно, что «Механик Кузьмин» резко сбросил ход.

В эфире раздался дружный смех. Кто-то из капитанов посоветовал буфетчице чаще выжимать сцепление. И в ответ получил:

— Сам дурак, свое сцепление выжимай, когда будешь своей поварешке тормоз ставить.

В эфире послышалась ругань в ходовой рубке «Механика Кузьмина». Кто-то на кого-то кричал.

«Брест», как обещал боцман, понесло, чувствовалось, что якоря не держат.

— Боцман трави якорьцепи, теперь можно – скомандовал Мансур.

«Брест» немного развернулся и замер на месте. Все в ходовой рубке вздохнули – пронесло!

Мансур вздохнул, снял пилотку и вытер пот со лба:

— Связь с катером есть? Вахтенный офицер.

Никифоров подскочил к «рейду» и снова перестроился на рейдовую волну двадцать два:

— Первый я Завет. Ответьте.

— Пять минут вас вызываю, а вы не реагируете. Все, будите наказаны, когда приду на борт – раздался родной, слегка  хрипловатый голос командира Жженова.

Все вздохнули еще минут пятнадцать – двадцать и Жженов будет на борту.

Василий Васильевич стал вычислять курс катера и передавать на него команды по изменению курса. Катер следовал четко указаниям командира БЧ-7. По кораблю шли команды связанные с приготовление к бою и походу. Командир второго дивизиона БЧ-4 запросил у оперативного флота разрешение на съемку с якорей на восемь ноль, получил разрешение у дежурного по рейду, который ругался с капитаном «Механика Кузьмина», которого поставил в отстой в точку к мысу Новосильского и не взирая на уговоры не запустил в Золотой рог, пока есть туман.

— Добро на съемку получено. Командир через пятнадцать минут будет на борту и можно сниматься – доложил Мансуру, Василий Васильевич.

Светлая точка на локационной станции приближалась к кораблю. Вот вот, она должна выскочить из полосы тумана.

— Ну, шо тут у нас Мансур Умарханович получается – спросил, заходя в ходовую рубку, замполит и поздоровался со всеми за руку.

На походном диване командира корабля, пристроились начхим, пом по снабжению и начмед и оттуда раздавался периодический смех и довольный шепот:

— Мойша, ты знаешь, а Сема таки педераст!

— Шо, денег занял и не отдает?

— Нет, в хорошем смысле…Из-за занавески раздался дружный смех.

Мансур побагровел:

— Огнинский, Муратов, Мальков, если вам нечем заняться – идите к себе на командные пункты.

— Ой, ей, ей – дашь власть на день, и тут же и получаешь по морде.

— Огнинский, что вы хотите этим сказать – взбесился Мансур и хотел войти за занавеску, но его перехватили за руки Василий Васильевич и механик корабля капитан 2 ранга Пономарев:

— Мансур, остынь, успокойся, не время сейчас. Думай о корабле и людях

— Мы в хорошем смысле хотим сказать – продолжил из-за занавески Огнинский и опять раздался дружный смех.

— Не обращай на клоунов внимания, не время сейчас – посоветовал Мансуру, старший механик, он же командир БЧ-5 – потом разберемся. А сейчас надо кораблем командовать, сам понимаешь ситуация!

Мансур вздохнул и бросился на сигнальный левого борта наблюдать, как выйдет из тумана баркас с командиром корабля. Вслед за ним вышел на сигнальный мостик замполит. Он постоял на площадке пилоруса, вздохнул свежий утренний воздух:

— Где наш командир Мансур Умарханович?

— Вот в катере идет. Сейчас выйдет из тумана.

И действительно на кромке тумана на призывный гудок туманного тифона и звон корабельной рынды показалось черное пятно, которое через пару минут превратилось в ободранный гражданский баркас с надписью «Сибирь». Бородатый капитан в жеваной темной канадке, увидев «Брест» смачно сплюнул за борт и развернул баркас на обратный курс.

Мансур бросился в ходовую рубку. Около монитора радиолокационной станции, стояли обалделые штурман и командир БЧ-7.

— Я честное слово думал, что это наш баркас, он так хорошо выполнял команды – оправдывался виноватым тоном Василий Васильевич.

— Завет я первый – раздался по связи голос командира корабля – доложите где я. Я выполнял все ваши команды и теперь не знаю куда пришел. Мансур Умарханович наведите порядок в ходовой рубке.

Василий Васильевич уперся в экран, стал давать команды, но целых пять целей соответствовали по своим маневрам баркасу. Даже химик с медиком замолкли на диване, понимая, что в ходовой рубке не до них.

— Товарищ командир вам надо найти ближайший берег и определить свое место – пришел к выводу Василий Васильевич – оттуда мы вас доведем.

— Я вам доведу, как только приду на корабль. Мореплаватели хреновы, вы и «Брест», так в тумане мне потопите, но я доберусь только до вас.

В этот момент зазвонил телефон правительственной связи. Мансур обреченно взял трубку.

— У аппарата начальник штаба флота. Николай Афанасьевич – это ты? – спросил строгий голос.

— Так точно я – обречено ответил Мансур, зная, что сход на берег командиру не был разрешен командованием флота.

— Все у тебя нормально?

— Так точно, только вот этот «Механик Кузьмин» чуть не протаранил.

— Я уже знаю об этом, оперативный дежурный по рейду доложил. Мы теперь этого капитана за такие выкидоны диплома лишим. Страшно подумать, что он мог натворить. Коля, а чего так тихо говоришь? Простудился, небось? Нечего холодный спирт пить и холодной селедкой закусывать. Правильно, я тебе вчера сойти на берег не разрешил.

— Правильно – подтвердил убитый горем Мансур, тем, что может подвести командира корабля.

Вокруг стопились все командиры боевых частей и выражали свое сочувствие Мансуру.

— Раз все в порядке Николай снимайся и выходи в Уссурийский залив на полеты. Добро даю, и побыстрее выходи, а то через двадцать минут будут заходить краболовы с Шикотана. Если опоздаешь, то до вечера не выйдешь и сорвешь полеты. Понял командир?

— Так точно понял товарищ адмирал.

— С Богом Коля, давай – по дружески, скомандовал начальник штаба флота — Передавай привет Настене, когда будешь в Тихасе! Теперь сможешь нормально сходить, я слышал, что у тебя старпом с допуском нарисовался.

Тут Мансур вспомнил, что командир говорил, что они с начальником штаба одноклассники по училищу и ответил:

— Спасибо Генрих Степанович. Обязательно передам

— И с каких это пор ты меня по имени отчеству потчуешь. Точно заболел! – уверенно поставил диагноз начальник штаба и отключился.

— Что делать будем? — спросил Мансур, обведя вытянутые лица командиров БЧ.

—  Сниматься надо – уверенно сказал командир БЧ-5 капитан 2 ранга Пономарев, по кличке Святоша – иначе подведем командира корабля так, что мама не горюй.

— Сниматься – поддержал механика командир БЧ-7 капитан 3 ранга Муравьев.

— Сниматься – тихим и соглашательским голосом поддержал всех Вальтер Фоншеллер.

— Сниматься – раздался из-за занавески, смеющийся голос химика.

— Сниматься — подтвердил вахтенный офицер капитан-лейтенант Никифоров.

— Товарищи офицеры, вы шо, как можно выходить без командира – выступил, против всех замполит – это все антипартийно и мы, как представители партии, не дадим вам беспредельничать на авианосце.

— Якоря пошли, по местам стоять – скомандовал Мансур, приняв решение.

— Мансур Умарханович я умываю руки, я тебя предупреждал и если шо случиться, вся ответственность на тебе. А я вынужден буду предупредить особиста.

— Я все слышал – внезапно раздался голос особиста Сан Саныча Лебедева – я за съемку и выход, другого пути нет, а то может быть хуже, а дальше будем разбираться, что к чему и почему.

— Левый якорь встал, правый якорь встал – пошли доклады боцмана из носовых швартовых устройств.

— Выбирать якоря – сказал Мансур, посмотрев на Вальтера Фоншеллера.

— Левый якорь чист, правый якорь чист – доложил главный боцман из носовых швартовых устройств.

— Все четыре малый вперед —  скомандовал Мансур – курс сто семь градусов.

Звякнули машинные телеграфы, отрабатывая команду. Рулевой отрепетовал команду на курс. Огромный корабль развернулся практически на месте и направился на выход из бухты Патрокол. Из-за тумана, внезапно выскочило яркое солнце, которое осветило весь рейд, и вдали по левому борту показался  в тумане мыс Бассаргина. Легкий ветерок, быстро уносил остатки тумана.

— Завет я первый – раздался немного хриплый голос командира корабля – я определился, мы находимся в Амурском заливе, напротив Спортивной гавани.

— Ничего себе утопали куда из Золотого рога, аж в Амурский залив. Нарочно не придумаешь, как это могло случиться  – выдохнул Вальтер Фоншеллер и бросился к штурманской карте.

— Первый я Завет, мы были вынуждены выйти в Уссурийский залив. В точке номер пять, ждем вас.  – виноватым тоном доложил обстановку командиру корабля Мансур.

В ответ раздалось громкое сопение командира корабля. Чувствовалось, что он раздумывает над ситуацией. Это продолжалось минут десять, затем командир наложил на обстановку резюме:

— Молодцы, что вышли. Но штурману и Муравьеву я глаз на одно место натяну за такую проводку. Ждать меня за Бассаргиным в пятой точке!

На корабле начались полеты. И с заходивших краболовов и крабовых заводов махали летчикам и морякам платками женщины из экипажей крабовых заводов.

— Вот однажды рассказывали подводники, они попали на Шикотан и там группа женщин заманили двух офицеров к себе на свой завод – начал свой рассказ за занавеской начхим Огнинский.

— Огнинский идите вниз и займитесь салоном флагмана. Скоро командир придет – взбеленился Мансур.

Сергей выглянул, посмотрел на него и счел за лучшее уйти к летчикам в комнату предполетной подготовки, где он все же дорассказал свой рассказ летчикам, ожидающим своего вылета.

Командир корабля попал на корабль лишь к обеду. Он сразу прошел в свою каюту и стал вызывать к себе в каюту причастных к происшествию офицеров. Мансур в ходовой рубке управлял маневрами корабля, который проводил полеты самолетов и ждал своего часа.

Как, не в чем не бывало, после обеда командир корабля поднялся в ходовую рубку, принял доклад Мансура, пожал руку и ничего больше не говоря, отправил его обедать.

Вечером, когда авианосец вернулся в бухту Руднева Мансур и Василий Васильевич играли в каюте командира БЧ-7 в шеш-беш. Играли азартно, что не услышали стук в дверь. Внезапно дверь каюты открылась и просунулась кудлатая и улыбающаяся голова командира корабля:

— Василий Васильевич – ты чего обиделся на меня за профилактику? Не обижайся – это я так для твоей же пользы.

Василий Васильевич и Мансур заулыбались. Командир сел за стул и стал активно болеть:

— Кто так ходит? Надо проходы закрывать противнику. Василий Васильевич у меня мнение, что вы первый раз шишки в руки взяли. Ходи сюда – и командир стал показывать, куда по его мнению надо было пойти.

Василий Васильевич не выдержал и встал, уступив место командиру.

— Вот давно бы так – сыронизировал командир — Василий Васильевич, а зачем тебе пивные кружки в каюте?

Командир показал на две пол-литровые пивные кружки, стоявшие у умывальника.

— Да так товарищ командир у меня стажировался один «партизан» с пивзавода с Дальнереченска и каждый понедельник привозил по две трехлитровых банки пива. А под чилимы вы знаете, какое это чудо.

— Так ты, что ты творил это чудо в одиночку и командира не приглашал. Ты что не знаешь, что командир тоже любит хорошее пиво под чилимы?

Василий Васильевич застеснялся:

— Товарищ командир в одиночку я не пил. Друзей приглашал и даже вам заносил как-то.

— Ладно, ладно, что было, то было. Однако шесть-шесть Мансур Умарханович, закрываю вам все ходы. Сидите и ждите, пока мне теперь не надоест ходить.

Мансур нахмурился. Он не любил проигрывать.

— Ладно, не обижайтесь на старика, сколько мне еще осталось. Будущее флота за такими, как вы. Смотрите сколько новых кораблей строиться. Вам их в море выводить. И что хочу сказать вам спасибо, что прикрыли меня, мне бы не простили этого схода, после падения самолета. Думаю, годик может еще продержусь, а потом найдут мне спокойную должность где-нибудь в тылу. Так, что я ваш должник ребята.

Он посмотрел на Мансура и Василия Васильевича и те опустили головы.

— Товарищ командир, разрешите Вам кружки подарить? – сказал Василий Васильевич, протягивая командиру пивные кружки.

— Да, не, не надо. Я пошутил. А то получается. что сам напросился. Некрасиво.

— Берите, берите, товарищ командир я все-равно уезжаю на АКОС учиться. Пропадут. А так подарок.

Командир взял пивные кружки, усмехнулся, и пожав руку Мансуру и Василию Васильевичу вышел из каюты.

На следующий день командир разрешил Мансуру сойти на берег и тот хотел на катере сойти сразу после обеда, учитывая длительный срок нахождения на корабле без сходов. Но забегался, дела заели и он сам отложил свой сход до семнадцати часов с очередной сход с очередной сходящей сменой.

Перед сходом Мансур зашел к Жженову, он обговорили завтрашний выход на полеты, не решаемые вопросы подготовки к боевой службе.

— Кстати Мансур хотел тебя поздравить с назначением тебя старпомом «Бреста» Приказ главкома пришел. Завтра вечером вручу тебе погоны второго ранга.

Дежурный по кораблю доложил о готовности катера к отходу, но командир приказал подождать старпома. Он пожал Мансуру руку и отпустил на сход.

Мансур прибежал на правый трап, ярко светило солнце, начавшее уже сходить на запад. Вода сверкала в блесках начинавшегося заката. На соседнем пляже в бухте Руднева купались люди. Прекрасное настроение охватило Мансура – домой к Светику и Руслану. Все вперед домой. Он сошел на трап у которого стоял гражданский ПСК, ходивший от причала в бухте Абрек к «Бресту».

Дежурный по кораблю, громко скомандовал «Смирно», когда Мансур спрыгнул с приставки на ПСК, и ПСК отвалил от корабля. Наверху отдавал с выноса сигнального мостика вахтенный офицер старший лейтенант Миша Морозов. Все бывшие на борту ПСК отдали честь Морозову и флагу, который огибал по корме ПСК.

Он постоял немного на левом борту, любуясь красотами острова Путятин. Красивые края – Дальний Восток.

— Мансур Умарханович – пойдем на пару в козла сыграем, против летчиков, а то всех несут – предложил подошедший замполит.

Мансур не любил играть в козла, но тем не менее прошел в салон, набитый офицерами и мичманами, сходившей смены. Им сразу уступили место и они стал играть против непобедимой пары Балуевский-Красук. Несыгранность сказала свое слово, против специалистов новичкам продержаться трудно и через пару партий они с треском проиграли. Замполит остался играть дальше, а Мансур вышел на борт и удивился, как все изменилось вокруг. Вместо солнца и Путятина все пространство вокруг затянуло тяжелым туманом. Туман был настолько  сильным, что не было видно ни  носа, ни бака.

Мансур с тревогой посмотрел в рубку капитана, но тот невозмутимо стоял у штурвала и даже обнадеживающе махнул рукой.

Мансур успокоился, но внезапно раздался сильный удар, все стоявшие на палубе попадали. ПСК подняло носом вверх и он завалился и упал на борт и в таком положении остался лежать между камней, сползая медлено вниз. Все офицеры, мичмана стали выскакивать из нижних салонов на палубу. Кое у кого были разбиты головы и ушиблены другие части тела. Игорь Муратов, тоже сходивший на ПСК, стал осматривать пострадавших.

— Принести из нижнего салона спасательные жилеты — скомандовал Мансур мичману с БЧ-5, тот бросился в салон и через минуту вернулся с одним жилетом.

– Вот больше нет, нижний салон полностью затоплен. Этот плавал сверху.

Мансур, оценив обстановку, в одно мгновение запрыгнул в командирскую рубку. Там на полу лежал капитан, с разбитой головой и на полу валялась разбитая радиостанция Р-619

— Связи вот нет – сказал капитан, показывая на разбитую радиостанцию – сто раз говорил себе закрепить ее и все руки не доходили.

— Ракеты есть? – спросил Мансур, помогая капитану перебинтовать голову бинтом из аптечки.

— Есть в ПСН-10 наверно. Не проверял давно, может и украли.

— А где ПСН-10? Сколько их?

— В корме, он закреплен, если не сорвало. А ПСН – один остался, другие забрали на флотилию уже давно.

— Жилетов сколько-нибудь есть?

— Десять штук – только в нижнем салоне под койками.

— Понятно, а как мы вылетели на эти скалы? Локация была исправна? – продолжал вопросы Мансур.

— В том –то и дело, что нет. Хотел отремонтировать, да кто кроме меня за вами на «Брест» пойдет? Вот и согласился сбегать. Доскаль упросил сходить, а то говорит этот Жженов шум поднимет, до комфлота дойдет, что ПСК не прислали. А погода, какая хорошая была, сами видели какая. Откуда этот туман натянуло, не пойму – выдохнул на Мансура капитан, сильным сивушным запахом.

Мансур поморщился и выскочил на палубу, там горланили офицеры и мичмана. Кто-то уже хотел плыть к берегу, единственно, почему не плыли, не знали в какую сторону плыть, все было затянуто туманом и берега не было видно.

— Есть, кто не умеет плавать? – громко крикнул Мансур.

Руки подняли человек двенадцать. Старшим из них был майор Венев – старший руководитель  полетов.

— Володя давай на корму. Там есть плотик ПСН-10 в такой белой пластмассовой упаковке. Возьми пару человек и волоки его сюда.

Через пару минут плотик был уже на правом борту, возвышавшемся повыше борта, в то время, как левый борт был уже в воде. Кораблик медленно сползал в воду и тонул.

— Главное, что бы баллон со сжатым воздухом был целым, а то придется ртом надувать – высказал свое мнение Володя Никифоров, вставший рядом с Мансуром.

— Бросай его в воду, если надуется, значит все нормально, только концом прихватите к леерам, что бы не утонул, если что – приказал Мансур Веневу.

Двое мичманов, схватили за концы и привязали их к леерам, а Венев бросил резиновый плотик в воду. Раздалось шипение, сжатого воздуха и плотик стал надуваться. Через пару минут, он болтался у борта. Венев откинул края палатки, расположенной на плотике.

— В плотик садятся раненые по указанию доктора Муратова.

Игорь Муратов стал называть фамилии, тех, кто более пострадали при ударе. Капитан ПСК, несмотря на серьезную рану, категорически отказался садится в ПСК.

— Я останусь здесь и погибну вместе со своим кораблем – на полном серьезе сказал он, обдав Мансура снова запахом сивухи.

Мансур поморщился, но уговаривать капитана не стал:

— Майор Венев – старший. С бака и юта принести швартовые концы и связать. Венев пойдете к берегу травите по малому концы, что бы мы могли смогли вытащить плотик назад.

— А где берег Мансур Умарханович?

Мансур посмотрел на туман, окутывающий со всех сторон ПСК. Берега видно не было.

— Берег должен быть приблизительно там – показал он рукой туда, где по его мнению должен был быть берег – посмотри на плотике сигнальные ракеты и передай их сюда.

Через минуту Венев передавал Мансуру с плотика одну красную ракету.

— Почему одна? Должно быть минимум три.

— Нет больше ничего, ни сухого пайка, ни ракетниц, ни аварийной радиостанции. Я все сам осмотрел. Целлофановый мешок разорван и только одна красная ракета. Володя пошел, гребите и конец травите по тихому. Придешь к берегу. Оставь одного человека для связи, остальные в Абрек, раненых с эскадры отправить в госпиталь. Нам пусть пришлют срочную помощь. Здесь человек восемьдесят.

— Понял товарищ капитан третьего ранга.

Плотик ушел в туман, конец разматывался и наконец перестал разматываться.

— Метров пятьсот наверно – доложил мичман, контролировавший конец.

Внезапно ПСК заскрипел и заскользил кормой вниз. Люди попадали на палубу. Он погрузился ещё метра на три и опять застрял на камнях. Теперь вода переливалась по палубе и доходила до иллюминаторов верхнего салона. Капитан залез наверх капитанской рубки и громко запел «Варяга». Никто на него не обращал внимания.

— Мансур надо плыть, иначе, если пойдет дальше, все утонет.

— Значит так, будем плыть по пятеркам – громко объявил Мансур – Первая пятерка – старший капитан-лейтенант Никифоров и он показал на двух офицеров и двух мичманов.

Володя попытался протестовать, но Мансур остановил его протесты.

— Будешь на берегу старшим. Встречать всех. Тащить тех, кто будет тонуть. Задача доплыть.

Вздохнув, Володя стал раздеваться до трусов, остальные тоже разделись. Кто-то сложил вещи в портфели, кто-то привязывал к голове.

— Сколько вода градусов – спросил Мансура Володя.

— Наверно тринадцать- четырнадцать.

— Доплывем, не переживай.

Все пятеро, назначенных Мансуром, прошли в корму и перелезли через находившийся уже в воде леер. По одному они отпускали леер и поплыли вдоль конца шедшего к ушедшему плотику.

— Так вытаскивайте плотик – приказал Мансур мичману, контролировавшему, а сам стал в своем блокноте записывать фамилии, уплывших с Володей Никифоровым.

— Игорь Муратов – твоя вторая пятерка, с тобой плывут – Мансур, указал на одного офицера с БЧ-6, двух мичманов и одного матроса, ехавшего в отпуск.

Пятерка назначенных в заплыв, молча стали раздеваться. Сойдя в воду, они поплыли к берегу. Один мичман стал тонуть, он не хотел бросать тянувший его на дно портфель. Оставшиеся четверо, как могли, помогали ему.

— Брось портфель – кричал Мансур и многие оставшиеся на катере, но мичман не бросал и с отчаянным лицом шел на дно. Мансур бросил ему единственный уцелевший жилет. Кое как надев на него жилет остальные поволокли его к берегу.

— Вот козел, из-за него другие утонут, а портфель бросить не может – подумал Мансур.

Следующими, поплыли летчики и техники.

Внезапно где-то рядом затарахтел мотор, проходящего катера. Все подбежали к борту и стали кричать, но с катера никто не отозвался, даже на пущенную Мансуром последнюю красную ракету. Перегруз на другой борт привел к тому, что ПСК погрузился в воду еще на метр и теперь осталась на носу маленькая площадка, где толпились, оставшиеся на ПСК.

Наконец мичман притянул спасательный плотик ПСН-10 и в него загрузились еще сразу аж 12 человек. Мансур назначил старшего офицера с БЧ-3 и плотик снова уплыл в сторону берега.

Внезапно порывом ветра разогнало туман, и все увидели метрах в двухстах высокий каменистый берег с маяком наверху.

— Следующая пятерка в воду – скомандовал Мансур – старший, старший лейтенант Свиридов с БЧ-6 и с ним вы, вы, вы и вы – показал он на двух офицеров и мичмана и записал их фамилии в свой блокнот.

В течение получаса на баке остались, лишь пять человек, из которых двое были членами команды ПСК, капитан ПСК и замполит, оставшийся вместе с Мансуром.

— Всем оставшимся в плотик – скомандовал Мансур – капитан слезай с надстройки и тоже в плотик.

— Капитан гибнет со своим кораблем – гордо ответил капитан и полез на мачту, чтобы его оттуда не достали.

Мансур сплюнул, пропустил замполита и приказал всем садиться в плотик. Матросы посмотрели на своего капитана, но Мансур прервал их раздумья и чуть не силой заставил их сесть в плотик и оттолкнул плотик от ПСК, последним заскочив в него.

На берегу у маяка офицеры, матросы и мичмана приводили себя в порядок, выжимали намокшие вещи. Перед самым подходом к берегу, плотик догнал последнюю плывшкую пятерку и Мансур был вынужден соскочить в воду, чтобы помочь одному матросу из БЧ-5, который начал тонуть. С огромными усилиями удалось затолкать его на плотик.

Когда все были на берегу и более или менее привели себя в порядок, Мансур всех построил, сделал по записям своей блокноте перекличку. Не хватало первых десяти, ушедших на плотике.

— Почему не бросили портфель? – наехал он на мичмана, который не хотел бросать портфель  чуть не потянул на дно всю свою пятерку.

— Там была бутылка спирта – предано и честно, глядя в глаза и стуча, сквозь посиневшие губы простучал зубами мичман.

Мансур сплюнул, а остальные, стоявшие в строю рассмеялись.

Приказав двум мичманам с БЧ-2 охранять плотик и спасательный жилет, строем повел всех «спасенных» к причалам. На поле за маяком они увидели бешено несущиеся навстречу им машины. Из первого УАЗика выскочил адмирал Сатулайнен и спросил Мансура:

— Сколько погибло?

— Все семьдесят восемь живы. Семьдесят восьмой — капитан ПСК отказался сходить с ПСК.

Сатулайнен обнял Мансура и поблагодарил, что нет жертв.

— Неужели все доплыли?

— Так точно, все доплыли. Вот списки всех!

— Капитан был пьян? – прокричал какой-то капитан 1 ранга из тыла флотилии.

Мансур пожал плечами. Сами разберутся:

— Плохо, товарищ капитан 1 ранга, что на ПСК был всего один плотик, и практически не было спасательных жилетов.

— Вы просто их не нашли. Там по спискам числиться семь плотиков и минимум сотня спасательных жилетов – прокричал капитан 1 ранга и умчался общаться со своим капитаном.

Уже на входе на причал их догнали, оставленные охранять плотик мичмана:

— Там грузовик со штаба флотилии привез плотики и жилеты и сейчас перегружают на ПСК.

Мансур посмотрел на своих офицеров и они рассмеялись.

С крейсера «Адмирал Грейг» Мансур вышел на связь с «Брестом» и доложил обстановку командиру авианосца.

— Молодец Мансур – все сделал как надо. Никто не погиб, а это главное.

После этого на причале Мансура перехватил капитан 1 ранга Доскаль:

— Вы это Асланбеков, зайдите в штабной домик и напишите на мое имя объяснительную записку, как по вашей вине выскочил на скалы ПСК.

— Почему по моей вине? – каким-то безразличным тоном спросил Мансур, которого продолжал бить озноб.

— Потому что инструкции не выполняете вы со своим командиром. Поэтому чуть не погубили людей, а за это надо отвечать и возможно в уголовном порядке.

На причале Мансура встретил командир «Свирепого» капитан 3 ранга Верстовский. Он накинул Мансуру на плечи теплое одеяло:

— Пойдем ко мне Мансур.

Они поднялись на «Свирепый» и прошли в каюту командира корабля.

Вестовой тут же принес горячего чая. Верстовский достал из бара бутылку хорошего армянского коньяка и налил целый стакан:

— Пей Мансур, тебе надо успокоиться.

— Я не пью.

— Пей, сейчас это тебя успокоит.

Мансур, выбивая дробь зубами по тонким стенкам стакана, сделав усилие, выпил стакан коньяка.

Сразу потеплело, но дрожь не отошла. Он укутался в одеяло, протянутое ему Верстовским.

— Тебя разыскивает Доскаль, ему поручено комфлотом провести дознание. Давай, дуй домой. Сатулайнен сказал ему, что все дознания завтра и дает свой УАЗ-ик специально для тебя. Придешь домой — отключи телефон и никого не пускай, никому не открывай.

Дома Светланка обняла Мансура и заплакала. Она уже все знала о происшествии, от прибывших домой ранее офицеров.

— Мансурчик дорогой, бросай ты этот «Брест», поедем с Русланом в Питер. Зачем тебе все это надо? Никто спасибо не скажет. Мало того и обвинят во всех грехах.

Они сидели на диване, обнявшись. На диван залез Русланчик и обнял их обоих:

— Папа я хочу к бабушке и не хочу, что бы ты утонул. Мама говорит, что ты сегодня мог утонуть.

— Не мог Руслан – ведь вы с мамой у меня и поэтому не мог – обнял сильной рукой сына Мансур и понял, что душевная дрожь, мучавшая его с ПСК, отошла куда-то далеко. Он понял, что ему есть, ради кого жить.

Внезапно у двери раздался звонок и нетерпеливый стук:

— Светланка, я поеду лучше на «Брест», а то сегодня спать не дадут.

Светлана открыла дверь и в квартиру ввалились два мичмана из штаба эскадры.

— Вас приказано силой доставить к заместителю командира эскадры – отрапортовал один из них Мансуру, протягивая записку оперативного дежурного эскадры.

— Зачем силой – удивился Мансур – я и так пойду, если надо.

Он накинул новую желтую рубашку, надел новые брюки и новую тужурку, бывшие дома.

— Светланка, не переживай – прорвемся – он подмигнул Светланке и лихо надев фуражку пошел вслед за первым мичманом.

Когда они вышли на улицу, мичмана взяли его под руки. Мансур остановился, вырвал руки:

— Товарищи мичмана, имейте совесть, я никуда не убегу. Убрать руки или я никуда не пойду.

Темноволосый мичман усмехнулся:

— Тогда мы силой возьмем тебя.

Но стали походить офицеры и мичмана с «Бреста», сидевшие на скамейках и гулявшие с детьми.

— Эй, Харитонов – отпусти моего командира – взял за руку темноволосого мичмана старший мичман Орленко из БЧ-4.

— Вы что себе позволяете? – подошел командир батареи с БЧ-2 старший лейтенант Лихоносов.

Вокруг собралась толпа офицеров, мичманов и жен.

Мичмана с эскадры беспокойно стали оглядываться, на подходивших брестцев и офицеров с других кораблей.

— Ручки то прими, а то неровен час, можешь их и потерять – подошел старший боцман Водограй – это наш старпом и мы его в обиду никому не дадим.

— Так если не хочешь скандала, то убери руки и пошли к машине – тихо шепнул мичману Харитонову на ухо Мансур.

Тот осмотрелся по сторонам и понял, что ситуация резко изменилась. Мансур успокаивающе махнул офицерам и мичманам рукой:

— Все нормально. Я сейчас съезжу на эскадру, и все будет нормально.

— Слушай Харя – не обращая внимания, на Мансура сказал в лицо мичману Харитонову старший боцман Водограй. Его глаза горели гневом и на щеках играли желваки – если, я узнаю, что ты что-то нехорошее сделал с нашим старпомом или будешь вести по отношению к нему неподобающим образом, то тебе в поселке не жить. И все твои шухер-махеры с военторгом, машинами и катерами будут лежать на столе у прокурора. Ты меня понял? Или сами опустим тебя в воду, и никто не узнает, где ты лежишь.

— Понял – прошептал мичман Харитонов и отпустил руку Мансура.

Мансур первым пошел к эскадренной «Волге».

— Ты смотри «Волги» не пожалели из-за этого – подумал он – так бы на сход давали, а то по семь километров пешком по тропе Хошимина бегать иногда приходится.

Мичмана шли сзади, оглядываясь на разгневанных «брестцев». Мансур сел впереди, а сопровождавшие сели сзади.

В машине, когда она отъехала от поселка, мичман Харитонов извиняющимся тоном сказал:

— Вы, это извините товарищ капитан 3 ранга. Нам приказал капитан 1 ранга Доскаль доставить Вас силой на крейсер «Адмирал Грейг» в его каюту. Он даже приказал взять с собой пистолет.

Второй мичман достал из кармана пистолет Макарова и показал Мансуру.

Мансур посмотрел на пистолет, и промолчал.

Когда машина пришла к причалу, сам пошел на крейсер «Адмирал Грейг». Мичмана бежали сзади, а второй мичман даже достал пистолет.

В каюту заместителя командира эскадры они вошли втроем.

— Капитан 3 ранга Асланбеков доставлен по вашему приказанию – доложил мичман Харитонов.

— Оказывал сопротивление – спросил Доскаль, сидевший за письменным столом, и что-то писавший на листе бумаги.

— Никак нет, не сопротивлялся. Все было культурно и без сопротивления – доложил мичман Харитонов, сделавший знак рукой второму мичману.

— Это хорошо, что не сопротивлялся. Подождите пока за дверью, может ваша помощь и понадобиться – показал он рукой на дверь мичманам.

Мичмана вышли. Доскаль встал и прошелся по каюте. Видимо обдумывал с чего начать разговор. Наконец он потер руки и решился:

— Товарищ Асланбаев, вы нарушили Корабельный устав и ваши неграмотные, и можно сказать преступные действия привели к гибели корабля, и могли привести к гибели людей.

— Товарищ капитан 1 ранга я не Асланбаев, а Асланбеков – поправил заместителя командира эскадры Мансур.

— Это не меняет сути дела – поморщился Доскаль и продолжил – вот передо мной инструкция старшему на ПСК при сходе на берег офицеров и мичманов авианосца «Брест».

Он показал Мансуру на свежеотпечатанные бумажки почему-то без утверждения комэска и почему-то с датой прошлого года.

Мансур посмотрел в бумажки и усмехнулся:

— Первый раз вижу эту инструкцию. А почему она без подписи?

— Не передергивайте – взбеленился Доскаль – найдем и подписанный вариант, а не найдем так подпишем. Ваш заместитель по политчасти написал мне в объяснительной записке, что вы не контролировали действия капитана, не проверили исправность приборов и преступно играли в домино в салоне, когда катер сквозь туман, в сложнейших условиях, шел к берегу.

— Когда мы отходили от корабля, тумана еще не было – это могут подтвердить все, в том числе вахтенный офицер «Бреста». Туман сел лишь в районе бухты Абрек. Капитана и приборы, из экипажа «Бреста» до этого случая никто и никогда не проверял. Как я понимаю при выходе его и состояние катера  должны проверить, те ответственные лица, которым он подчинен. Это гражданский капитан с дипломом судоводителя и в рубку к себе он никогда и никого не пускал.

— А вот в этой инструкции написано, что  старший обязан проверить приборы, готовность капитана – Доскаль потряс бумажками, перед носом Мансура.

И тут Мансур понял, что ведь наверно действительно это важные вопросы и он виноват с головой, что не выполнил требования корабельного устава и не проверил ПСК. И хотя в уставе написано, все это по отношению корабельных плавсредств И видимо к ПСК, который осуществлял регулярные рейсы на «Брест», возможно тоже должно относиться. Ведь могли погибнуть люди и это реально. Мансур стоял оглушенный этой мыслью и даже не слушал больше Доскаля, который что-то ему говорил, размахивал бумажками, что-то зачитывал из них.

— Пишите объяснительную записку – услышал последнее Мансур из уст Доскаля.

Он сел на диван, стоявший у журнального столика, и стал писать на листе, поданном ему Доскалем:

— Пишите командующему Тихоокеанским флотом адмиралу Козлову А.Н., и далее опишите все что было – скомандовал Доскаль.

Мансур все описал, как было, не забыв упомянуть, что спустился в салон и играл в домино. Описал, как все произошло, как проводились спасательные работы. В конце он написал, что считает себя виноватым в том что не проверил готовность ПСК к переходу и не находился рядом с капитаном. О том, что капитан был пьян и не работала радиолокационная станция он писать не стал – у каждого есть своя отвественность и каждый отвечает за свои проступки. Аккуратно поставив подпись, он подал объяснительную записку Доскалю. Тот пробежал глазами, и не веря, что Мансур взял всю вину на себя, аж заулыбался.

— Ну, вот я же говорю преступление. А теперь идите на корабль. Очень жаль, что старших офицеров нельзя посадить на гауптвахту. Вот если бы вы были капитан-лейтенантом, я бы отправил Вас на гауптвахту, но так как вы старший офицер, то я отправляю Вас на корабль и запрещаю вам сход на берег, до окончания расследования. Катер я вызвал – можете идти. Хотя постойте – он подошел вплотную к Мансуру – дыхните.

Мансур, дыхнул в ненавистное лицо.

— Ну, вот как я и думал – вы были еще пьяны.

— Никак нет, товарищ капитан 1 ранга, коньяком меня угостили уже после купания. Вода была холодная и у меня зуб на зуб не попадали.

— А это уже недоказуемо товарищ капитан 3 ранга. Выпили вы до или после – это ни одна экспертиза уже не покажет время приема.

Мансур скрипнул зубами и вышел. Мичман Харитонов молча преградил ему дорогу.

— Посадите его в «брестский» катер и сопровождать до корабля. Командира я проинструктировал, что сход на берег Асланбаеву запрещен.

— Не Асланбаеву, а Асланбекову – снова поправил Доскаля Мансур и пошел вниз к катерному причалу, где дожидаясь его, ждал «брестский» катер.

Проходя мимо мыса Опасного, Мансур увидел активные работы по подъему затонувшего катера. Место было освещено и с плавкрана и с берега прожекторами. И в свете прожекторов Мансур увидел, как плавкран вытаскивает из воды ПСК из которого струями стекает вода и ставит его себе на борт.. В борту в свете прожекторов Мансур увидел глубокую дыру видимо в которую вовнутрь поступала вода.

На корабле Мансура встретил командир корабля:

— Ну что Мансур Умарханович. Пойдем в каюту и рассказывай.

Они прошли в каюту и под ароматный чай, быстро приготовленный вестовым Васильевым, Мансур рассказал все, что с ним и экипажем «Бреста» произошло на ПСК.

Командир пил чай и лишь изредка недовольно кхекал и кашлял в кулак. Когда Мансур закончил, он выдал свою резолюцию:

— Давай спать утро вечера мудренее. Ты сегодня и так много натерпелся – вон бледный весь. А завтра я свяжусь с начальником штаба флота – он мой однокашник и постараюсь повлиять на решение этих вопросов. То, что никто не погиб – это твоя заслуга Мансур и можешь этим гордиться при любых результатах расследования. Если бы были жертвы, то все смотрелось бы по другому. Вон сам Доскаль при спасении проставки умудрился утопить матроса в простейших условиях.

Утром командир корабля сошел на катере и уехал во Владивосток. За старшего на корабле остался, допущенный к управлению кораблем на якоре старший штурман Вальтер Фоншеллер.

К вечеру командир вернулся на корабль и вызвал к себе Мансура и Василия Васильевича. Когда они пришли, он поплотнее затворил дверь, закурил папиросу и выждав немного, глядя на Мансура сказал.

— Дело плохо. Доскаль доложил первому заместителю командующего флотом адмиралу Душенову о том, что в нарушении инструкции, подписанной штабом эскадры, старпом «Бреста» капитан 3 ранга Асланбеков будучи в пьяном виде сошел на берег. ПСК к рейсу им и вахтенным офицером проверен не был, Асланбеков не находился рядом с капитаном, в сложной метеообстановке сплошного тумана, а играл в домино в салоне. Во время навигационного происшествия проявил трусость, спасением личного состава не руководил. Спастись всем офицерам, мичманам и матросам удалось, лишь благодаря достаточному наличию спасательных средств плотиков ПСН-10 и жилетов и уверенным действиям капитана ПСК. После происшествия Асланбеков убыл самовольно домой и был доставлен в штаб эскадры силой, для выяснения обстановки и написания объяснительной записки. Все это, в таком гнусном виде, было доложено утром командующему флотом.

Командир в несколько затяжек докурил папиросу и воткнул с силой ее в пепельницу и сразу закурил вторую. Мансур и Василий Васильевич обескуражено молчали. Командир поморщился от дыма и после некоторого молчания продолжил:

— Начальник штаба флота попытался повлиять на ситуацию. Я был лично у командующего и доложил, как было на самом деле. Но мы опоздали, механизм был уже запущен и никто не сможет его остановить. Твое Мансур назначение на должность старшего помощника аннулированы. Приказ Министра Обороны отменен уже сегодня. А вот звание тебе уже присвоено. Поздравляю. Единственно, что мы с начальником штаба смогли сделать, так это то, что тебе никаких последствий от этого не будет. Командующий флотом разрешил тебе поступать в этом году в военно-морскую академию. Документы приказал кадровикам готовить уже сегодня. А через два года сказал, разберемся, кто был прав, а кто нет, когда ты после академии вернешься на флот. Если конечно вернешься.

Командир замолчал, улыбнулся, поморщился от дыма и замолчал, поглядел на Мансура.

Мансур некоторое время помолчал, обдумывая ситуацию. В принципе такое решение его устраивало, после всего произошедшего:

— Товарищ командир извините, что вас подвел. Кто теперь будет старпомом, ведь скоро на боевую службу. Василию Васильевичу отменят АКОСы?

— Нет, старпомом к нам назначают командира «Стерегущего» капитана 2 ранга Малеева с перспективой в командиры «Бреста». Я тоже подал сегодня рапорт командующему, что прошу заменить меня на должности командира по состоянию здоровья. Решение командующего такое, заменить меня после боевой службы, а мне найти спокойную должность на берегу. Так, что пока все нормально господа офицеры.

Командир заулыбался своей кривоватой улыбочкой:

— Мансур, ты не против в Питер на два года?

— Да Светка об этом только и мечтает. Да и я тоже – сверкнул улыбкой Мансур, не ожидавший уже такого решения  — Я думаю, что вы товарищ командир, сделали максимум из того, что могли сделать для меня. Мне очень жаль говорить вам это, но на флот сюда я больше не вернусь тем более, вас не будет на «Бресте». Спасибо за все товарищ командир!

Мансур поступил в военно-морскую академию, как орденоносец вне конкурса. Прощание с командиром было кратким. Командир обнял Мансура, прижал к груди и сказал:

— Спасибо за службу сынок, если бы все были такие как ты и служили также, то на флоте было бы просто служить. А так воюем больше со своими дураками, чем занимаемся боевой подготовкой и повышаем боевую готовность.

Командир приказал построить экипаж и сходя на командирском катере Мансур прослезился, видя, что командир корабля стоит во главе строя офицеров, матросов и мичманов и отдает ему честь. Оркестр играл «Прощание славянки». Сердце кольнула, сколько лет жизни, энергии, нервов отдано «Бресту». Предательски задрожала рука, отдающая честь командиру, экипажу и флагу, а на глазах выступили слезы.

Мансур еще не знал, что это последняя встреча с командиром. Через три месяца командир скончается от инфаркта на своей последней боевой службе в своем походном кресле.

У Мансура впереди были Питер и Военно-морская академия. Света дома прыгала от счастья — впереди Питер, аж на два года.

Через две недели после отъезда Мансура в академию, внезапно пришел приказ о его и Вальтера Фоншеллера на допуске к управлению авианосцем в море. Но теперь Мансуру было это безразлично, он знал, что уже никогда не будет командовать никакими кораблями.

А еще через месяц судно «Механик Кузнецов» в простых условиях протаранил, выходившую из пролива подводную лодку, которая затонула, и на ней погибли матросы и офицеры.