Трофимов Н. Северная свадьба

Глава 3. Одинокий буревестник

Командир сторожевого корабля «Комсомолец Ленинграда» капитан 3 ранга Николай Викторович Сладковцын привычно стоял на ходовом мостике около своего командирского кресла, опершись локтями на небольшую полочку, идущую под иллюминаторами, и уткнувшись высоким крутым лбом в толстый прозрачный сталинит иллюминатора. Его «Буревестник» легко всходил на волну, подрагивая всем корпусом, но иногда, перевалив через один водяной холм, он падал вниз-вперёд и натыкался широкими скулами носовой части на следующий, и тогда весь полубак вспыхивал ослепительно белым фейерверком брызг и кипящей пены, которые немедленно подхватывал ветер, переносил над волнорезом и плоским чемоданом пусковой установки противолодочных ракет и с хлопком впечатывал в переднюю часть надстройки и иллюминаторы ходового. Потоки воды перекатывались по верхней палубе и водопадами срывались за борт.

Хотя солнце периодически появлялось в разрывах между высокими облаками, превращая своим светом летящие от форштевня брызги в фантастической красоты радужные украшения, ветер был свежим, а море горбатым. «Где только штурман такую погоду выискал? Лето ещё не кончилось, а уже так свежо!» — беззлобно подумал Николай Викторович.

«Комсомолец Ленинграда» находился в одиночном плавании. На сотни миль вокруг не было ни одного советского корабля, да и вообще на экранах навигационных РЛС не отбивались никакие цели. Пустое было море!

Сладковцыну боевым распоряжением была поставлена задача – найти и установить слежение за атомным авианосцем «Нимиц», после чего выдавать в штаб Северного флота данные о месте (широта, долгота), курсе, скорости и действиях американской авианосной многоцелевой группы. Если командование знает, где в данный момент находится АМГ, то не так уж она и страшна! Заранее развёрнутые ракетные подводные лодки приводились в готовность к нанесению удара, на аэродромах дежурили самолёты-ракетоносцы, повышалась готовность к выходу ударных кораблей флота. В те времена у СССР было достаточно сил, чтобы отправить на дно все американские авианосцы.

Задача-то была поставлена, а вот выполнить её было делом непростым! Казалось бы – чего проще – найти громадный корабль водоизмещением более 106.000 тонн, длиной 333 метра, шириной около 80 метров и высотой 75 метров (как полпирамиды Хеопса!)? Прёт такая громадина по морю – всем видна! Да вот только всё не так просто. И хоть ходил вдоль атлантического побережья наш МРЗК «Линза», выслушивая все частоты радиосвязи, на которых работает «Нимиц», хоть и прилипли на нём к экранам станций радиотехнической разведки наши специалисты, но и американцы тоже не дураки – обманули они наших разведчиков, развернули в Норфолке, где в то время базировался авианосец, ложные радиосети, в которых продолжали работать с обычной активностью и с использованием радиопозывных «Нимица», после чего ночью, под прикрытием плохой погоды, выбрав окно в графике пролёта наших космических разведывательных аппаратов, выскользнули в море в режиме полного радиомолчания и без кораблей охранения, и растаяли в пелене налетевшего дождя. Ни одна радиолокационная станция, ни один радиопередатчик не включался в работу.

Безмолвная громадина с наглухо задраенными иллюминаторами, с выключенными навигационными огнями, чтобы ни один лучик света не мог выдать её местонахождения, неслась сквозь августовскую ночь. На палубе, в готовности, на стартовых позициях паровых катапульт, находились два «Томкэта». Двухкилевые тяжёлые истребители были готовы к немедленному запуску двигателей и взлёту, лётчики находились в кабинах, однако приказа на взлет не поступало – адмиралы, планировавшие скрытный выход авианосца, прекрасно понимали, что если советские корабли на экранах своих станций воздушного обнаружения увидят два летящих посреди Атлантики самолёта или зафиксируют радиообмен между самолётами, то командиры придут к закономерному выводу, что где-то здесь шляется и их аэродром, т.е. авианосец. Стремительно отбежав от Норфолка скоростью 30 узлов (атомные реакторы корабля позволяли держать такую скорость хоть сутками) на пять сотен миль, авианосец лёг на дугу локсодромии, по которой неспешно курсируют между Европой и Америкой сотни громадных танкеров, ролкеров, сухогрузов, контейнеровозов и других судов, которые на экранах радиолокационных станций давали отметку даже большую, чем затерявшийся среди них американский авианосец. Он шёл со скоростью 12 узлов – с такой обычно и идут экономическим ходом коммерческие суда.

Пропажа «Нимица» нашей разведкой была обнаружена только через три дня – пролетавший спутник сфотографировал при нормальной погоде военно-морскую базу Норфолк. Там, где раньше стоял «Нимиц», к причалу прилепился универсальный десантный вертолётоносец типа «Тарава». «Нимица» нигде не было. Громадный авианосец исчез для нашей разведки! После пролёта спутника американцы прекратили ложный радиообмен с позывными «Нимица», а сам авианосец продолжал неспешно идти по маршруту, ведущему в Европу.

Всё это было доведено до командира «Комсомольца Ленинграда» телеграммой ЗАС (то есть переданной с использованием засекреченной аппаратуры связи). Теперь ситуация для командира становилась просто сказочной – «Пойди туда, не знаю куда, и найди то, не знаю что!»

«Безупречному»-то задачка полегче досталась!» – думал Николай Викторович, – «Англичанина, авианосец «Арк Ройал», найти трудностей не доставит! Все британские базы были плотно прикрыты нашими лодками, да и разведывательной авиации в случае чего – рукой подать с Балтийских аэродромов, а этого гада по всей Атлантике искать – замучаешься!»

Корабельные станции радиотехнической разведки постоянно прощупывали эфир, надеясь уловить импульсы радиолокаторов авианосца, раз в час на ходовой поднимался усталый и не выспавшийся капитан 3 ранга – командир приданной группы ОСНАЗ (это были слухачи-разведчики с различной приёмной аппаратурой, из бригады разведывательных кораблей Северного флота). На немой взгляд командира он устало отрицательно качал головой и вновь спускался к своим подчинённым.

Было уже понятно, что «Нимиц» сделал всем «козью морду» – и теперь командование флота выдаст «всем сёстрам по серьгам». Было понятно также, что делает он это в условиях полного радиомолчания и в эфир выйдет только в случае его обнаружения или в крайней, не требующей отлагательств, ситуации.

Именно поэтому, после анализа обстановки и совещания на ГКП (главном командном пункте), своеобразный «военный совет в Филях», где вместо Кутузова выступал Николай Викторович, принял решение на поиск авианосца вероятного противника в сложившейся обстановке – с учётом предполагаемого времени и места начала учений «Северная свадьба», предполагаемой скорости авианосца при его вероятной маскировке под коммерческий транспорт, возможности подъёма его авиации и многого чего другого, что я не могу Вам, читатель, рассказать, дабы не давать пищу для размышлений нашим недругам. Были разработаны графики включения «Ангары» – мощной станции обнаружения воздушных целей МР-310, которая легко засекала «Томкэты» на дистанции более 200 километров, а надводную цель типа танкер или авианосец – на 40–50 км, что, при том, что Земля имеет форму шара (а точнее – геоида Красовского), очень даже неплохо. Штурман на карте постарался наиболее точно отобразить район возможного положения цели. Бегать по локсодромии, опознавая каждую цель, идущую в направлении Европы, не хватило бы запасов топлива, поэтому Сладковцын решил искать цель, которая сворачивает с наезженной дороги в Старый свет на норд – к Фареро-Исландскому противолодочному рубежу.

На ходовом периодически щёлкал динамик корабельной громкоговорящей связи и голос вахтенного офицера Боевого Информационного Пункта докладывал: «Ходовой – БИП, «Ангара» воздушных и надводных целей не наблюдает!»

Командир вдруг почувствовал, что ему очень хочется спать. Накопившаяся усталость так давила, что даже холодный сталинит иллюминатора не освежал лба.

– Вахтенный офицер, пригласите старшего помощника на ходовой!

– Есть, товарищ командир!

Вахтенный офицер одними глазами передал приказание посыльному, тот беззвучно пропал в проёме люка трапа, ведущего с ходового вниз, в коридор кают-компании, и побежал искать старпома.

Время близилось к 16 часам по корабельному времени. Вахтенный офицер подумал: «Интересно, я успею смениться до заступления старпома на командирскую вахту, или нет?»

Не успела эта мысль сформироваться в его голове, как вдруг на ходовом появилась стройная, если не сказать – худющая фигура старпома. Алексей Сергеевич был явно не в себе, он оглянулся, цепко оглядывая всех присутствующих на ходовом. Осмотревшись, он решительно направился к командиру. Внезапно из динамика КГС раздался голос командира БЧ-1: «Товарищ командир, корабль на рубеже обнаружения целей, двигающихся на Ост по рекомендованным курсам!» Это означало, что в ближайшее время радиометристы начнут обнаруживать суда, двигающиеся в Европу.

Сладковцын скомандовал: «БИП, внимательней нести вахту на «Ангаре» и «Волге»!»

«Волга» – это навигационная РЛС, весьма современная и надёжная. Такую цель, как авианосец, она обнаруживает на расстоянии 18–20 миль.

– Старпом, сейчас начнётся самое интересное. Я пойду подремлю у штурмана на диванчике. Как первую цель обнаружите – немедленно меня будить, ясно?

Старпом скривился, как будто у него заболел зуб и доложил:

– Товарищ командир! Во время развода и инструктажа очередной смены вахты и дежурства обнаружено отсутствие старшего матроса Ниижпапы!

Командир устало посмотрел на старпома, три раза глубоко вздохнул, повернулся к пульту КГС «Каштан», щелкнул четырьмя поворотными выключателями (верхняя палуба, боевая, матросская, офицерская линии трансляции), подтянул к себе свисающий с крючка на подволоке на длинном витом кабеле коричневый микрофон, ткнул пальцем в клавишу на блоке колоколов громкого боя. По кораблю раздался звон – в каждом помещении по блестящему колоколу начинал бить с невероятной частотой (а если честно – всего 50 Герц) такой же блестящий шарик – язык — на ножке. Звук, я Вам, читатель, скажу, ещё тот! Мертвые восстанут после такого звона!

Подержав палец на клавише тридцать секунд, Николай Викторович страшным голосом скомандовал в микрофон: «Боевая тревога!»

«Комсомолец Ленинграда» вздрогнул. Причём вздрогнул не из-за того, что ему в широкую скулу влепила пощёчину очередная волна, а от грохота сотен ног, удара десятков дверей и люков – весь экипаж, подброшенный невидимой пружиной, нёсся на свои боевые посты, занимал свои места по «Боевой тревоге». Командиры боевых постов собирали доклады от подчинённых. Далее следовали доклады на командные пункты дивизионов и боевых частей, а уже в конце концов все эти доклады стекались к занявшему своё место на Главном командном пункте старшему помощнику командира капитан-лейтенанту Пищенко.

Доложились все. Кроме командира ракетно-артиллерийской боевой части. Помощник командира по снабжению, стоя рядом с Пищенко, остервенело грыз ноготь указательного пальца правой руки.

Писарь продовольственный старший матрос Ниижпапа был обязан по «Боевой тревоге» занять своё место в погребе артустановки АК-726 номер 1. Командир артустановки старшина 1 статьи Нечипорук, благоразумно посчитав, что по «Боевой тревоге» покрывать своего земляка-украинца нет смысла, доложил об его отсутствии.

Сладковцын, Пищенко, командир БЧ-2 и ПКС стояли на ходовом. Командир, засунув руки в карманы, в такт качке покачивался с каблука на носок полуботинок (Сладковцын не терпел ношения на ходовом мостике – святая святых корабля! – тропических кожаных дырчатых тапочек).

– Товарищи офицеры, вы понимаете, что происходит? Вы понимаете, что это срыв выполнения боевой задачи?

В голосе командира явно прозвучал металл.

Старпом и командир БЧ-2 дружно вонзили взгляд в коричневый линолеум палубы ходового мостика. ПКС продолжал грызть ноготь.

– Даю вам пять минут времени – выяснить, кто, сколько минут назад последний раз видел этого «Папу из НИИж» (так его между собой в обиходе называли матросы, мичманы и офицеры). Жду доклада! Свободны!

Всё было понятно. Если этот Папа, который из НИИж, выпал за борт, то по времени после его последнего контакта штурман может рассчитать зону поиска, а кораблю надо будет совершить коордонат (поворот) на обратный курс и начать поиск матроса. При этом надо будет выйти в эфир и на 16-ом международном канале связи, предназначенном для передачи важных сигналов, на весь мир сообщить, что с борта советского сторожевого корабля пропал матрос в районе с координатами …. северной широты … западной долготы. «Просьба всем судам, следующим в районе, усилить наблюдательную вахту!»

Сладковцын внутренними часами отсчитывал данные им на всё про всё пять минут.

Авианосец – авианосцем, но, если матрос выпал за борт, независимо от состояния моря, от погоды, от поставленной задачи – в мирное время его надо искать! Командир вспомнил – этот Ниижпапа откуда-то из-под Саханки, в Донецкой области. Николай Викторович вдруг почувствовал в руке лист бумаги – это замполит Вагнеров осторожно всунул ему в ладонь лист бумаги – так-так, мать 45-ти лет, отец погиб в шахте пять лет назад, две сестры – пятнадцати и десяти лет…

На ходовом появился Пищенко.

– Товарищ командир! Последний раз его видели на обеде 1-ой смены в столовой команды, четыре часа назад.

Одновременно из БИПа прозвучал доклад: «Ходовой – БИПу, цель номер один, пеленг 175 градусов, дистанция 205 кабельтовых, курс 85 градусов, скорость 12 узлов!»

Командир скрипнул зубами так, что у командира отделения рулевых, занявшего своё место по «Боевой тревоге» за штурвалом, волосы под беретом и на спине резко встали дыбом.

– Штурман! Рассчитать манёвр выхода в предполагаемую точку падения по месту корабля на 12.00 корабельного времени. Старпом, Вам организовать поиск Ниижпапы на корабле. Открыть все корабельные помещения, расписать офицеров по отсекам, проверить все шхеры, кладовые ЗИПа, выгородки, вентиляторные отделения, агрегатные. Вывернуть корабль наизнанку! Вахтенный офицер, право руля! На румб 10 градусов!

Старпом уже развернулся, чтобы спуститься вниз, но его остановил голос командира:

– Ложусь на обратный курс. Будем искать Папу. Если через тридцать минут не найдете – даю телеграмму на КП флота и выходим в эфир с сигналом «SOS». Вы понимаете старпом, что это значит? Я уверен, что понимаете. Но сейчас главная задача найти Папу либо на корабле, либо в море! Лучше – найти на корабле. Всё, идите, старпом…

Через 25 минут, которые показались командиру вечностью, Ниижпапу нашли. Он сладко спал в агрегатной кормовой «ОСЫ-М», завалившись между агрегатом и ящиками с ЗИПом, накрывшись для маскировки вытащенными из ящиков защитными высокочастотными костюмами так, что его не было видно. Конечно же, в тамбуре висел колокол громкого боя, но этот хренов Папа засунул между колоколом и бьющим по нему шариком свой форменный тапочек на резиновой подошве. Собственно, по этому тапочку, на котором был нанесён белой краской его, Ниижпапы, боевой номер, его и нашли.

Изумлённого и ничего не понимающего Ниижпапу выдернули из-под костюмов и под белы рученьки, словно черти грешника, понесли со скоростью света на ходовой к Командиру.

Представ перед командиром, Ниижпапа как-то резко ослабел нутром и почувствовал, что если он прямо сейчас не сядет на чашу генуя, устанавливаемую в матросских гальюнах вместо обычных презренных штатских унитазов, то справит большую нужду прямо на ходовом.

Не дожидаясь такого позора, Ниижпапа, что было сил сжал свои полупопицы, и крикнул прямо в багровое напряжённое лицо Сладковцина:

– Товарищ командир! Разрешите удалиться?

После чего, не дожидаясь реакции командира, вырвал руки у держащих его мичмана и старшины и практически нырнул в проём люка.

Все присутствующие остолбенели! Только командир, внезапно улыбнувшись, пропел на мотив популярной в те годы среди молодёжи песни:

– Вот она была и – нету… Мда, иттить, старпом, идите ловите его по новой! Спасибо за отдых, старпом, премного благодарен! Вахтенный офицер, право руля, на румб 175 градусов.

Я оставляю на Вашу фантазию, читатель, живописание тех сцен, которые разыгрались на «Комсомольце Ленинграда» после отбоя «Боевой тревоги» и объявления «Боевой готовности номер 2».

Ослабевший душой и телом Ниижпапа был обнаружен в офицерском гальюне, восседающим на унитазе в позе орла или грифа. До другого гальюна он просто не успел бы добежать.

Через некоторое время на экранах «Ангары» и «Волги» уже было несколько крупноразмерных целей, следующих курсом к европейским портам. Внимание командира привлекла одна отметка – самая дальняя, которая стала почему-то уходить южнее. Так как «Комсомолец Ленинграда» шёл всё время экономическим ходом под двумя маршевыми турбинами, то Николай Викторович приказал запустить форсажные двигатели и быть готовыми дать «самый полный ход» – 30 узлов!

– Посмотрим-посмотрим, кто это вдруг расхотел идти в Роттердам! Вахтенный офицер, самый полный вперёд! На румб 170 градусов! Сигнальщики, усилить наблюдение прямо по курсу!

Командир в азарте ходил по ходовому мостику со стаканом чая в подстаканнике, периодически зачем-то помешивая чай ложечкой. Сна и усталости – как не бывало, у Николая Викторовича было взбудораженно-возбуждённое состояние гончей, верхним чутьём взявшей след давно пробежавшего по снегу зайца.

– Ходовой – сигнальный мостик левый борт, слева 10 дистанция 200 кабельтовых цель надводная, предположительно – авианосец!

– Есть, сигнальный, есть, цель – авианосец! Товарищ командир, – вахтенный офицер обрадованно подбежал к командиру, – авианосец слева по курсу по пеленгу 160 градусов!

– Слышу, слышу, вахтенный офицер! – Сладковцын радостно захихикал, – поймал я тебя, вражину! Какой я умный! Эх! И такой талант пропадает в командирском кресле! И пусть говорят, что у меня интеллекта на полведра шаровой краски, хи-хи-хи…

С последними лучами заходящего солнца «Комсомолец Ленинграда» догнал «Нимица». На авианосце к тому времени уже давно поняли, что советский корабль уже их обнаружил – их станции радиотехнической разведки давно уловили излучение «Ангары» и «Волги», классифицировали их и отнесли к конкретному типу носителя – сторожевому кораблю проекта 1135. Поэтому и предприняли последнюю попытку уклониться. А когда поняли, что это бесполезно – эфир взорвался от обилия внезапно заработавших радиопередатчиков, во всех радиосетях возобновился радиообмен, заработали радиолокационные станции, приводы, радиомаяки. На ходовой мостик радостно вылетел командир группы ОСНАЗ с докладом: «Тащ командир, нашли гада, нашли…!» и вдруг резко замолчал при виде идущего в двадцати кабельтовых по правому борту «Нимица». С палубы авианосца, наконец, сорвался боевой воздушный патруль – в закатное небо ушли два «Томкэта».

«Комсомолец Ленинграда» сократил дистанцию до авианосца до 5 кабельтовых и шёл у него на траверзе. Сладковцын надел на рубашку галстук, тужурку, на лысеющую голову – белую фуражку и вышел на сигнальный мостик правого борта. Он смотрел на «Нимиц» и понимал, что его сейчас рассматривают через окуляры превосходных биноклей, визиров и бинокуляров десятки любопытных глаз. Мощная оптика позволяла рассмотреть его вплотную, как на ладони. Сладковцын достал из кармана тужурки пачку «Беломора», медленно вытащил папиросу, размял её, продул привычно и отработанным движением крестообразно смял мундштук. Чиркнув спичкой и сложив руки ковшиком, прикурил и с удовольствием затянулся крепким вкусным дымом. Задержав дым внутри, в лёгких, он надул щёки и начал медленно, тонкой струйкой выпускать дым пред собой. Напряжение последних часов отступило, в мыслях мелькнул и растаял чёртов Нииж, панимаш, Папа, и Николай Викторович начал смеяться. Смеялся он долго, с визгами и спазмами живота, до слёз в покрасневших глазах. Отсмеявшись, он быстро докурил папиросу, шикарным щелчком выстрелил окурок за борт и вернулся на ходовой. Радостно плюхнувшись в командирское кресло, он вызвал старпома и приказал:

– Старпом, я надеюсь, обстановка тебе ясна. Донесения на ЦКП ВМФ и на КП СФ я уже отправил. Далее – по плановой таблице донесений. По графику – широта, долгота, курс, скорость и т.д. и т.п. Занять позицию слежения на курсовом угле авианосца 130–150 градусов левого борта, дистанция – не менее 50 кабельтовых. Знаю, что положено более ста, но этот плавучий аэропорт – с атомными движками, поэтому рвануть может 30-ю узлами в любой момент, потом не догоним. Пока он набрал шестнадцать узлов, поэтому пойдём под маршевыми турбинами, форсажные остановить и держать в готовности.

– Есть, товарищ командир. Вахтенный офицер, запишите в вахтенный журнал – «В управление кораблём вступил старший помощник командира капитан-лейтенант Пищенко». Отдыхайте спокойно, товарищ командир.

– Я на диване в штурманской рубке. Ежели что – зови мгновенно.

Николай Викторович зашёл в штурманскую, снял тужурку, которую мгновенно подхватил командирский вестовой, расстегнул галстук и повесил его на пантограф лампы освещения прокладочного стола, сел на диван, расстегнул рукава рубашки, снял полуботинки и лёг на диванчик на заботливо принесённую вестовым подушку. Через десять секунд он уже крепко и счастливо спал.

(Продолжение следует)