В июле месяце, в самый разгар дальневосточного лета, авианосец «Брест» прибыл к месту постоянного базирования, расположенном в бухте Руднева, залива Стрелок. После участия в военно-морском параде на день ВМФ, «Брест» поставили в бухте Руднева напротив пляжа Тин-Кан. Как говорили аборигены переводится с корейского – золотое дно. Действительно здесь ранее производилась промышленная добыча золото, а чём говорили многочисленные проржавевшие драги, застывшие, ка ископаемые мастодонты, вдоль различных рек и ручьев.
На пляже Тин-кан побережье выделялась ярко-жёлтая полоса песка, на котором загорали и купались люди, виднелись машины, проходила дорога на Находку. Далее за дорогой виднелись уходящие вдаль сопки, одетые в ярко-зелёную листву, которая дальше принимала темно-зелёный цвет, которые на фоне более яркой листвы выделялся темными пятнами.
— Это там кедрач растёт – поясняли всем желающим знатоки.
— А это гора Иосифа Сталина, называние такое, но местные называют её просто Иосиф – показывали они же на самую высокую сопку, видневшуюся на фоне бухты Абрек, из которой выходил красивый небольшой военный кораблик.
С другого борта, напротив места якорной стоянки авианосца, находился остров Путятин, выделявшегося зелёным пятном, на ярко бившей в глаза, на фоне ярко-синей лазури моря. На острове был заповедник, известное всеми миру озеро Гусиное, на котором росли, какие-то изумительные и очень редкие лилии
Восторженные офицеры, мичмана, старшины, матросы разглядывали в бинокли и визиры новые, неизвестные ранее для себя, места.
Так получилось, что экипаж авианосца формировался на Северном флоте и почти все офицеры и мичмана были жителями Европейской части СССР. Да и матросы и старшины срочной службы на «Брест» призывались, как правило, тоже из европейской части, в основном из-за названия корабля из Белоруссии. И новые, ранее не виданные места, интересовали всех.
В ходовой рубке была тишина, и лишь слышалось мерное гудение приборов. Комфортная прохлада, создаваемая системой вентиляции системы «холод» была весьма приятна вахтенному офицеру. примостившемуся в уголке ходовой рубки, рядом с радиостанцией «Рейд», предназначенной для открытой связи с гражданскими судами и портовыми властями портов, под рожком вентиляции. Струя холодного воздух приятно обдувала голову, и вахтенный офицер счастливо чему-то улыбался, держа фуражку в руках.
— Вахтенный офицер – оперативная рубка – внезапно раздался по громкоговорящей связи голос оперативного дежурного эскадры.
— Есть вахтенный офицер, капитан-лейтенант Гусаченко – подскочил со своего стула вахтенный офицер, и схватил микрофон громкоговорящей связи.
— Гусаченко. Сейчас выходит в море на боевую службу сторожевой корабль «Стерегущий» и будет проходить мимо нас. Он следует на боевую службу в Индийский океан. Отдать все положенные почести и отсалютовать флагами.
— Есть отдать все положенные почести и отсалютовать флагами – ответил Гусаченко и рванулся выполнять команду.
— Дай мне посмотреть – толкали друг друга, два штурманских старшины, находившиеся у «Визира» левого борта и разглядывавшие пляж с отдыхающими. Вернее, не разглядывающими, а смотрел в «Визир» с его многократным увеличением только один, а второй стоял рядом и жалобным голосом просил дать ему посмотреть на девушек, хоть одним глазком.
— Ты видел, как она встала в купальнике, как вытянулась вверх, как выгнула спинку и помахала нам ручкой? – в восторге кричал первый, не отрываясь от «Визира».
— Чего же я увижу, коли ты Коля от визира не отходишь? – чуть не плача, пытался оттеснить своего друга от «Визира» левого борта второй старшина.
— Возьми у сигнальных бинокль, и посмотри.
— Не дадут, там Барамидзе старшина вахты. У них сейчас строго. На боевой два бинокля у них пропали. Так они теперь никому не дают. А пропажу за свой счёт покупают. Бычок (командир боевой части — сленг) лютует.
— По левому борту встать к борту! – послышалась команда вахтенного офицера — горнист играть захождение, сигнальщики поднять сигнал «желаем счастливого плавания» – буки, эхо, слово» на правом гафеле до места! – метался вахтенных офицер по ходовой рубке.
— Есть «желаем счастливого плавания – буки, эхо, слово» на правом гафеле до места» – ответили сигнальщики.
С верхней палубы послышались заунывные сигналы горна, выводившего медленную, но красивую мелодию.
Поправив на рукаве кителя красно-бело-красную повязку и придерживая левой рукой кортик, сверкнувший на солнце золотом, вахтенный офицер выскочил из ходовой рубки и встав по стойке смирно на выносе сигнального мостика, отдавал честь проходившему на выход из бухты кораблю на левом гафеле, которого висели также разноцветные флаги.
— Буки, юла, слово – благодарю за добрые пожелания – шептали губы вахтенного офицера значение, поднятого на сторожевом корабле сигнала.
На сторожевом корабле раздалась команда:
— По левому борту, встать к борту.
И послышался встречный сигнал захождения горном. Вдоль палубы сторожевого корабля стояли по стойке смирно швартовые команды. Офицеры отдавали честь авианосцу.
Мимо «Бреста» красиво разрезая, почти спокойную волну, проходил красавец сторожевой корабль «Стерегущий». На гафелях красиво развевались флаги, приветствовавшие флагманский корабль. Красивые обводы хищные корабля подчёркивали его законченность. Недаром в справочниках НАТО он числиться, как «Леопард».
На сигнальном мостике сторожевого корабля отдавали честь, стоявшие рядом, в фуражках и в темно-синих кителях командир корабля и вахтенный офицер.
— Красиво идёт – услышал вахтенный офицер фразу, сказанную рядом голосом командира.
Он скосил глаза и увидел, стоявшего рядом командира авианосца капитана 1 ранга Гиоева и в голубом лётном комбинезоне и тоже отдававшего честь, проходившему мимо кораблю.
Вдруг по корабельной трансляции на «Бресте», по верхней палубе включилась мелодия «Прощание славянки», берущая за душу.
— Молодцы трансляторщики, вовремя среагировали – сказал Гусаченко командир.
Гусаченко выдохнул воздух. Ему казалось, что командир его будет ругать, а здесь вроде даже похвалили.
— Вольно – спустя некоторое время, скомандовал командир корабля, когда корма сторожевого корабля миновала срез носа авианосца.
— Вольно — громко отрепетовал команду командира вахтенный офицер – сигнальщики. Сигнал долой.
Сразу же выключилась мелодия «прощание славянки» на верхней палубе.
Было видно, как заскользили вниз флаги, по хорошо смазанным тросам. Раздалось двойное пиканье горна, дававшего сигнал «Отбой предыдущей команды».
С СКРа замелькал прожектор.
Гусаченко хорошо знавший азбуку Морзе читал вслух:
— Командиру Бреста. Благодарю за прощание славянки и проводы. Командир.
Командир корабля удовлетворённо улыбнулся.
Минут через десять сторожевой корабль миновал боновые ворота, обменялся сигналами с постом НИС и начал медленно таять в дымке, стоявшей над Японским морем.
Офицеры и матросы, стоявшие вдоль борта, где их застала команда «встать к борту», побежали на левый борт любоваться красотами дальневосточной природы.
— Товарищ командир, вам телеграмма ЗАС – доложил вошедший в ходовую рубку мичман Орленко.
— Давай ее сюда. Посмотрим, что плохого нам пишут ещё, чтобы испортить на весь день, настроение и аппетит – приказал командир корабля, усаживаясь в своё кресло.
Старшина экспедиторов достал из портфеля, висевшего через плечо красную папку, на которой было написано красивыми буквами «Командир корабля» и протянул командиру корабля лист телеграммы.
Командир взял ее в руки, посмотрел на экспедитора и только потом внимательно прочитал. Минуту молчал и просто смотрел в иллюминатор, потом нахмурился, ещё раз прочитал, и только потом приказал мичману:
— Давайте-ка любезный, я распишусь за неё, а через час зайдёте за ней в каюту и заберёте.
Он расписался в журнале, протянутом ему экспедитором, достал из своего походного стола папку, положил в неё телеграмму и нахмурившись пошёл к выходу из ходовой рубки.
Перед тяжёлой дверью, он остановился и повернувшись к вахтенному офицеру приказал:
— Вызовите ко мне в каюту командира БЧ-4. Да не по трансляции, не надо беспокоить никого лишний раз – сказал командир, увидев, что вахтенный офицер направился к корабельной трансляции – отправьте рассыльного.
За командиром корабля захлопнулась дверь. Присутствовавшие в ходовой рубке, переглянулись.
— Орленко, что в телеграмме. Колись – спросил Гусаченко старшине команды экспедиторов.
— Товарищ капитан-лейтенант телеграмма адресована командиру корабля и вам я не имею права сказать, что в ней.
— А ты Славик не говори, что в ней, только намекни. Я все же не посторонний человек, а вахтенный офицер корабля. Ты же знаешь, что Асланбеков мой друг и как я понял, телеграмма ЗАС касается его лично.
Орленко вздохнул и тихо сказал:
— Связь у нас с КП флота не очень хорошая. Вот начальник связи флота, требует от командира корабля навести порядок.
— Ладно, иди – махнул рукой вахтенный офицер, и вздохнув подозвал к себе рассыльного, — Мурашов бегом в каюту командира БЧ-4 и передай командиру БЧ-4, что его командир корабля вызывает к себе и пусть прежде чем идти к командиру, мне на ходовой позвонит. Я жду его звонка. Понял?
— Так точно. Все понял, товарищ капитан–лейтенант. Есть передать капитан-лейтенанту Асланбекову, чтобы прежде чем идти к командиру позвонил вам – рассыльный приложил руку к темно-синему берету.
За рассыльным и старшиной команды экспедиторов со специфическим металлическим звуком хлопнула тяжёлая дверь ходовой рубки, раздался звук обтягивающихся задраек. Удовлетворённый Кузьма Гусаченко пошёл к «Визиру», где резвились два штурманских старшины, посмотреть порядок на полётной палубе.
Было воскресенье, и экипаж отдыхал в основном на полётной палубе. Планировались мероприятия по перетягиванию каната. Натягивались канаты боксёрского ринга, укладывались маты борцовского ковра.
Мансур составил планы на понедельник, откорректировал журнал боевой подготовки и послушав немного музыку из установленного в каюте магнитофона, выключил его и отправился в каюту напротив начальника химической службы.
Он, постучав и не услышав ответа, зашёл в каюту соседа. Сергей Огнинский мучал гитару с одной струной и тихо напевал:
На прощанье шаль с каймою
Ты узлом на мне стяни,
Как концы её, с тобою
Мы сходились в эти дни.
Сергей поднял голову, посмотрел на вошедшего в каюту Мансура, а потом снова опустил глаза к гитаре, продолжил свою песню:
Кто-то мне судьбу предскажет,
Кто-то завтра милый мой
На груди моей развяжет
Узел, стянутый тобой.
— Сергей, чего с тобой? Ты чего так грустишь? – спросил Мансур, присаживаясь на кресло, стоявшее у стола.
Но Сергей не ответил и продолжил свою грустную песню:
Мой костёр в тумане светит,
Искры гаснут на лету,
Ночью нас никто не встретит,
Мы простимся на мосту.
Ночью нас никто не встретит,
Мы простимся на мосту.
И только пропев, заключительные аккорды, посмотрел на Мансура и слегка склонив голову в сторону с улыбкой:
— Ты что-то сказал Мансурчик?
— Хватит грустить – улыбнулся Мансур – давай лучше в шеш-беш сыграем – и показал рукой на лежавшие на столе нарды.
Внезапно в дверь раздался громкий стук, и она раскрылась. В полуоткрытой двери появилась улыбающееся лицо рассыльного, в хорошо выглаженной белой робе, темно-синем берете и красно-бело-красной повязкой на рукаве. Увидев командира БЧ-4, рассыльный ещё больше просиял и спросив разрешения вошёл в каюту. В каюте, он принял стойку смирно и обратился к командиру БЧ-4:
— Товарищ капитан-лейтенант, вас вызывает к себе командир корабля.
— Видишь Мансур, тебе даже флотская мудрость не помогла. Если хочешь жить в уюте – отдыхай в чужой каюте. Даже у меня тебя нашли – сказал заулыбавшийся начальник химической службы.
— Да уж – согласился с ним Мансур – далеко пришлось идти искать — больше ничего мне не передавали?
— Вахтенный офицер капитан-лейтенант Гусаченко попросил вас позвонить ему, прежде, чем вы пойдёте к командиру корабля.
— Вот это уже интересно – сказал, вставая Мансур и направляясь на выход.
Рассыльный, попросив разрешения, исчез за дверью.
— Чего в каюте сидишь Серёжа? Иди прогуляйся на верхнюю палубу.
— Мне сейчас в салон флагмана идти контролировать порядок – совсем чем-то расстроенный сказал начхим и немного подумав, добавил, положив гитару на свою койку — хорошо хоть Аляску продали, а то бы нас загнали туда наверняка.
Мансур в своей каюте сел в кресло, взяв руки трубку телефона, и позвонил Кузьме Гусаченко в ходовую рубку.
— Вахтенный офицер капитан-лейтенант Гусаченко слушает вас – раздался знакомый голос.
— Кузьма — это Мансур, что ты хотел?
— А Мансур. Тебя командир вызывает. Ему пришла телеграмма ЗАС, он чего-то расстроился и приказал вызвать тебя. Орленко сказал, что что-то связанное с периодическими перебоями связи с КП Тихоокеанского флота.
Мансур вздохнул, попытался что-то объяснить, но Кузьма его опередил:
— Мансур не надо. Оставь подробности для командира корабля и начальника связи флота. А мы с тобой лучше вечером погуляем километры, поглотаем молекулы дальневосточного кислорода на ВП и поговорим о чем-нибудь хорошем. Хорошо?
— Хорошо — сказал Мансур и взяв чёрную пилотку, блокнот для записей и ручку отправился к командиру корабля.
Связь с КП флота, после прихода на борт штаба эскадры была действительно более чем никчёмная. Постоянно пропадали каналы телефонной и буквопечатающей связи. Каждый день в сводках по связи, принимаемых по специальному защищённому специальными средствами факсимильному каналу начальник связи флота указывал «Бресту» на недостаточную подготовку расчётов, к обеспечению связи с Узлом связи флота. Эта связь стала ежедневной головной болью дежурных по связи и командира БЧ-4. Начальник связи эскадры на ежедневных докладах дежурных по связи неоднократно выражал неудовольствие связью с КП флота.
Мансур с командирами дивизионов и старшим инженером боевой части неоднократно пытался разобраться в сути проблеме. Они обходили корабль, проверяли сопротивление изоляции КВ антенн, проверяли систему помехозащиты. Все было нормально. В конце концов, они все вместе пришли к выводу, что во всем виновато распространение радиоволн. В диапазоне КВ, в котором от них требовали держать связь на расстоянии пятьдесят километров, которые разделяли авианосец, стоявший в заливе Стрелок, и приёмный радиоцентр были самыми неудобными для связи. Если бы связь должна была идти только по морю это было бы нормально. Но канал связи проходил как раз по пересечённой островами, скалами, горами берегу и лишь отдельным участкам моря, что делало связь поверхностной волной в КВ диапазоне неустойчивой. Поверхностная волна в результате рассеиваний была слабой, и не всегда хватало мощности, а ионосферная волна просто проскакивала дальше Владивостока, и узел связи попадал как бы в мёртвую зону. Причём, что было интересно, что корабль принимал работу узла связи нормально, так как передающий центр флота «Импульс» располагался поблизости от залива Стрелок в тайге, а приёмный центр флота располагался, как раз на таком неудобном для связи на КВ расстоянии. Узел связи периодически не слышал радиопередатчиков «Бреста» в диапазоне КВ.
Ежедневно начальник связи флота приказывал в своих телеграммах привести радиопередатчики в порядок, замерить сопротивление изоляции антенн, проверить и привести в нормальное состояние систему помехозащиты авианосца.
Кто-то из знатоков с узла связи вложил в уста начальнику связи, что связь периодически с «Брестом» отсутствует потому, что на «Бресте» передающие антенны якобы вовремя полётов заваливают в горизонтальное положение. И теперь с Узла связи всячески раскручивали это предположение. Мансур и его помощники проверили и его, но ничего предосудительного выявлено не было, так как связь, что на заваленные, что на вертикально стоявшие антенны, шла одинаково плохо.
— Товарищ командир. Разрешите войти – спросил Мансур командира корабля, прикладывая руку к пилотке – капитан лейтенант Асланбеков. По вашему приказанию прибыл.
Командир сидел за своим столом и пил ароматно пахнувший чай.
Сам командир был с Кавказа из Северной Осетии и видимо оттуда ему постоянно присылали различные травяные сборы чая и приправы.
Мансур сам был кавказцем из Дагестана и в каюте командира, ему чем-то пахнуло родным, своим кавказским.
Командир прихлебнул чай, потом рукой предложил Мансуру сесть на диван, за журнальный столик, стоявший у входа:
— Садитесь Мансур Умарханович. Чаю хотите?
— Спасибо товарищ командир, он так ароматно пахнет кавказскими травами, что не рискну отказаться.
Командир нажал на кнопку вызова вестового и когда тот через пару секунд появился в дверях, приказал:
— Командиру БЧ-4 стакан чаю с хорошей кавказской заваркой и печенья.
Вестовой исчез и командир, видимо посчитав, что официальная часть выполнена, отставил свой стакан в сторону и взял в руки телеграмму ЗАС, лежавшую на столе:
— Мансур Умарханович получена сегодня телеграмма ЗАС от начальника связи флота. Жалуется на вас, что связь у вас пропадает периодически. Узел связи замучался с вами, вернее с нами. Пишет, что вы работаете, на заваленные для полётов антенны и это постоянно приводит к срывам связи. Что скажите?
— Товарищ командир – после некоторого раздумья ответил Мансур – в наших руководящих документах записано, что каждый корреспондент отвечает за свой приём. Это для поиска ответственного и виновного в пропадании связи. Мы принимаем нормально сигналы узла связи, и к работе передающего центра флота у нас претензий нет. Узел связи флота нас принимает периодически плохо. КВ канал – это канал с переменными параметрами и за его поддержанием необходимо следить постоянно и реагировать на малейшие изменения ионосферы и тропосферы.
— Мансур Умарханович не надо меня убивать вашей терминологией — поморщился командир.
— Понял, товарищ командир, не буду. Реакция на изменения, происходящие в среде распространения в том, что надо подбирать и менять чаще частоты на те, где есть прохождение радиоволн. Для контроля флот передаёт во всем диапазоне контрольно-маркерные сигналы, называемые условно КМС. Мы их принимаем и отправляем им данные по прохождению. На основе анализа наших данных узел связи подбирает свои частоты. Если это делать правильно и регулярно, то связь должна быть. Но это необходимо делать постоянно, а узел бывает по десять часов, не меняет свои частоты и не реагирует на наши телеграммы. Видимо структура узла связи флота очень сложная и плохо построено взаимодействие подразделений. Подразделения у них разбросаны в различных местах, и они просто не успевают своевременно реагировать на изменяющуюся обстановку по связи. Самое простое — это свалить на нас свою проблему, а вот разобраться в ней наверно сложно и что-то сделать у себя.
— А ты Мансур твёрдо уверен, что проблема не наша?
— Уверен – сказал Мансур, беря в руку стакан чаю, принесённый вестовым, с красивым позолоченным подстаканником с георгиевское лентой, обвивающей его и славянской вязью надписью «Брест», поставленным на блюдечке на журнальный столик вместе с хрустальной вазочкой, где красиво было уложено печенье.
– Хотя связь, как палка всегда о двух концах и в ее отсутствии виноватый, всегда есть, но обе стороны опять же согласно наших документов должны стремиться к ее установлению и поддержанию. И только тогда она будет.
— А я о чем говорю – отпил чай из своего стакана командир корабля, нахмурив брови – наверно неправильно было бы говорить им, что у нас все нормально, это вы дураки береговые, смотрите и ищите все проблемы у себя.
— Надо мне ехать во Владивосток и разговаривать лично с начальником связи. С начальником связи эскадры капитаном 1 ранга Босаевым проблему решить не удаётся. Он кивает нам на старый крейсер «Адмирал Спиридов», который стоит у причала и имеет нормальную связь. Но у него связь по проводным каналам, а им чего дёргаться?
— А у тебя Мансур Умарханович есть предложения, чтобы ему доложить? Просто так ехать наверно неразумно? Нужны конкретные предложения, как сделать так чтобы связь была – отпил чаю командир.
Мансур о чем-то подумал, улыбнулся, отпив чаю, откусил печенья, прожевал и сказал:
— Есть предложение товарищ командир. Они простые, но нам решить самостоятельно их невозможно. Требуется их решение и их силы. Даже эскадра не может их решить без флота. Первое надо заводить к нам на бочку проводные каналы связи. Тогда мы будем находиться с «Адмиралом Спиридовым» в одинаковых условиях. Можно поставить ретранслятор на самую высокую точку района гору Иосифа, которая от нас видна визуально и далее работать по радиорелейным каналам. Или разрешить нам работать по каналам космической связи. Но флот нам запретил это делать, так как у них все станции космической связи заняты с другими кораблями. А так мы просто в базе выбиваем ресурсы своих КВ передатчиков, которые нам понадобятся, когда мы пойдём в море. Для таких расстояний это просто неразумно.
— Вот видишь Мансур, подумал немного и предложение у тебя есть толковые. Надо продумать еще раз и предложить начальнику связи. Попробуй его убедить.
— Это, товарищ командир, мы вместе с комдивами и старшим инженером уже думали и анализировали. Пробовали работать и на заваленные антенны и на не заваленные. Результат один – плохой. Вы сами говорили и учили нас, что если система не работает, то надо ее менять или видоизменять.
— Говорил. Если бы мы это не делали, то дальше Босфора и не уплыли бы. Усвоили, однако, мои рассуждения. Скажешь ещё начальнику связи флота, что командир виноват, в том, что связи нет.
— Никак нет, товарищ командир, плохого про вас не скажу.
— Завтра же бери мой УАЗик. Я дам команду. И на нем поезжай во Владивосток. Убеждай своего начальника по специальности в реализации и возможности твоих предложений. Но так, как есть продолжаться не может? Меня предупредили по телефону, что следующая телеграмма будет за подписью начальника штаба флота, где мне поставят на вид нераспорядительность по вопросам связи, а вас банально накажут. А мне это не надо. Мне должность хорошую предложили адмиральскую. Да и вам тоже. Кто у вас в академию собрался в этом году?
— Капитан-лейтенант Миша Колбасный.
— Мы же его не хотим тоже подводить. И потом, по результатам перехода и боевой службы я представил всех вас к правительственным наградам. Могут не пропустить.
Мансур не рискнул командира расспрашивать подробности и только ответил:
— Принято товарищ командир. Еду. Сделаю все, что смогу. Спасибо за УАЗик, а то бы пришлось на автобусе или на перекладных добираться.
— А ты Мансур Умарханович нужен мне здесь на корабле и для меня тоже важно, чтобы мой командир БЧ-4 не болтался сутками, непонятно где, а решил все свои вопросы и поскорее вернулся на корабль.
Командир поставил стакан чаю на стол, немного скривил губы, но потом весьма спокойно сказал:
Командир тоже встал, улыбнулся, как-то виновато и пожал руку Мансуру:
— Успехов тебе и нормально решить все свои и наши проблемы – он указал, на лежавший, на его столе листок телеграммы ЗАС.
— Сделаю все что можно — ответил уже в дверях Мансур.
Мансуру всегда нравилось в командире корабля, так это то, что никогда не принимал скоропалительных решений, а всегда старался докопаться до сути проблемы, найти ее и решить. Его спокойствие в самых сложных моментах всегда восхищало Мансура. Что, что, а взрывчатый характер или как говорили кавказский характер Мансура, порой приносил ему проблемы. Командир, хотя и тоже был кавказцем, совсем другой, более мягкий, более податливый и в тоже время крепкий и настойчивый, когда это было необходимо. По вечерам, обдумывая свои недостатки и проступки, Мансур, каждый раз давал себе слово, брать пример с Гиоева, вести себя так, как ведёт он. Каждый раз, встречаясь с командиром, он удивлялся его тактичности, интеллигентности, умению вести так, чтобы виновный сам почувствовал себя виновным и понял свои ошибки. Он восхищался им и его поведением. Хотя командир был таким же, по сути кавказцем, чем Мансур гордился внутренне. Командира все же уважали за его поведение и спокойствие офицеры, мичманы, старшины и матросы.
По прибытию в каюту Мансур приказал дежурному по связи вызвать к себе командиров дивизионов и старшего инженера.
Через минут десять в каюте собрались командиры дивизионов капитан-лейтенанты Гвезденко и Колбасный и старший инженер БЧ-4 старший лейтенант Бурыкин. Все уселись в ряд на диване и вопросительно смотрели на Мансура.
Мансур сидел в кресле напротив них и задумчиво молчал.
— В чем проблема Мансур Умарханович? – не выдержав, спросил Миша Колбасный.
Мансур ещё подумав, развёл руки и вздохнув ответил:
— Проблема та же, о которой мы с вами говорили вчера и позавчера и даже сегодня утром. С флота написали и прислали телегу на имя командира из-за периодических перебоев связи. В отсутствии телефонной и буквопечатающей связи естественно виноваты мы с вами. Никто разбираться не хочет. Следующая телега (краткое название специальной телеграммы) будет с наказаниями за подписью начальника штаба флота. Командир сказал, что не хочет этого. Я тоже не хочу подводить нашего командира и всех нас. Могут быть крупные проблемы.
— Меньше группы не дадут, дальше ТОФа не пошлют. Хорошо, что Аляску продали – философски пошутил Женя Гвезденко – а как же основной принцип связи, что каждый корреспондент отвечает за свой приём? Ведь у нас связь не дёргается? Это их приём ни к черту. Пусть занимаются.
Мансур опять усмехнулся:
— Вот они и валят на наши радиопередатчики, нашу систему помехозащиты.
— У нас система помехозащиты лучшая на флоте – тихо ответил Миша Колбасный.
— Когда будут наказывать за отсутствие связи, в этом никто не будет разбираться. Лучшая или худшая? Им наплевать – с возмущением заметил старший инженер, закрыв свой блокнот — но мы все оторванные помехозащитные перемычки приварили. Механикам «Аргон» привезли, и они всё приварили. Я все лично обошёл и проверил. При чём здесь система помехозащиты корабля?
Мансур посмотрел на него и задумчиво ответил:
— Завтра с утра я еду к начальнику связи по этому вопросу, что сказать и предложить?
Все замолчали, раздумывая, какой лучше дать ответ. Наконец Миша Колбасный, как самый старший и опытный спросил:
— А вы, что думаете Мансур Умарханович?
— На мой взгляд, у нас три варианта поддержания нормальной связи. Первое – это заводка проводных линий на нашу бочку и далее связь по проводной связи через узел связи Приморской флотилии. Второй — установка радиорелейных ретранслятора на Иосифе — самой высокой горе с подводкой туда проводных каналов связи с флотилии и третье — это разрешить для связи использовать нашу космическую станцию связи. Больше я ничего не вижу, если держать эти каналы связи, то так и будет дёргаться связь.
— Правильно – сказал Женя Гвезденко – другого просто нет. КВ канал с переменными параметрами не способен длительное время обеспечивать связь без смены частот и реакции на изменение условий распространения поверхностной волной. Бьём ресурс своих радиопередатчиков. Во имя чего?
— А что вы думаете по использованию наших передатчиков КВ? – спросил Мансур, задумчиво глядя на Колбасного.
— Для расстояний в пятьдесят километров по местности с разными параметрами распространения – суша-море. Это самое плохое, что можно было придумать. Наши передатчики хорошо работали и в Индийском океане, в Атлантике и уже здесь в Тихом океане. У нас только благодарности от начальника связи ВМФ – сказал, подумав Миша Колбасный.
— Только если будете у начальника связи, нельзя оправдываться. Оборона должна быть активной и решительной. Начальник связи любит, когда ему все преподносят фактическими цифрами и обосновывают. Нам надо сделать анализ распространения радиоволн и прохождения контрольно-маркерных сигналов за последние сутки и на фоне ее показать по времени подбор приёмных частот узлом связи – проговорил, глядя в глаза Мансуру старший инженер – я подготовлю этот анализ, и мы его красиво вам нарисуем. А вот как его вы сумеете доложить начальнику связи, это уже ваш вопрос Мансур Умарханович.
— Я помогу сделать это анализ инженеру. Там будет видно наглядно – сказал Миша Колбасный.
— Тогда решение принимается – захлопнул свой блокнот Мансур – завтра в шесть утра я схожу на первом баркасе. К этому времени должен быть готов анализ, о котором мы говорили с вами. Женя – Мансур обратился к своему однокашнику Жене Гвезденко – ты все же займись связью, чтобы завтра меньше было претензий с стороны узла связи.
— Так что нам подбирать ему и его приёмные частоты? — с усмешкой спросил Гвезденко
Мансур знал, что каждый корреспондент в КВ диапазоне подбирает себя частоты сам. для этого передаются контрольно-маркерные сигналы, работает система наклонного зондирования ионосферы.
— Мы каждый полчаса передаём им результаты прослушивания КМС и приёма НЗИ (аппаратуры наклонного зондирования ионосферы) — сказал, как бы угадав мысли Мансура Колбасный.
— Сегодня надо подбирать и предлагать им и их приём – сказал голосом, не допускающим возражений Мансур – совещание закончено. Вечером жду вас с анализом подбора частот узлом связи.
Вечером в каюту Мансура пришли с расчётами и бумагами оба командира дивизиона и старший инженер. Они разложили красиво нарисованные таблицы на столе Мансура.
— Вот здесь данные прохождения КМС, а здесь частоты, которые подбирал себе для приема Узел связи – пояснял таблицы старший инженер.
— Понятно, а связи и не должно быть при таком отношении к частотам и нашему анализу – резюмировал Мансур.
Он аккуратно сложил листочки и положил их в кожаную папку.
— Сделаю, все что могу. Но не все зависит от меня – он усмехнулся – в подобной обстановке, не все зависит от доказательств. Если они упрутся, и будут защищать свой мундир, то сделать с ними нельзя ничего. Даже сдвинуть с места.
— Ты доложи, а там пусть будет, как будет – предложил Миша Колбасный – если будет полный отказ от наших предложений, то будем думать, что нам предпринять далее – усмехнулся он.
— Главное держи марку командира БЧ-4 авианосца. Не роняй себя. Не унижайся – инструктировал Мансура Женя Гвезденко – никто из этих, даже самых заслуженных связистов, до сих пор не командовал боевой частью связи авианосца, не сидел за пультом первого автоматизированного комплекса связи и даже не представляет себя, что это такое и как делается.
— Ну, ты загнул – усмехнулся Мансур – первый комплекс на «Азове».
— Так «Азов» то на Северном флоте, а здесь пока ничего нет.
На причале Мансура ждал командирский УАЗик. Он сел и поехал во Владивосток.
С прибытием авианосца на Тихоокеанский флот командиру были выделены штабом Тихоокеанского флота один УАЗ-469 для обеспечения нужд командира корабля, а для обеспечения экипажа один автобус ГАЗ-651 для перевозки офицерского и мичманского состава в поселок Тихоокеанский от причалов и две машины ЗИЛ-150 для перевозки грузов в интересах нужд авианосца. Правда досужие языки говорили, что по штату на авианосец полагалась две «Волги» для командира и замполита, УАЗ для старпома, два автобуса ЛАЗ 695 для перевозок офицеров и мичманов и два новых грузовых автомобиля КАМаз для грузовых перевозок. Но слухи ходили, что командование флотом забрало, пришедшие на флот автомобили и автобусы для своих нужд, а кораблю выделили уже бывшее в эксплуатации не один год старье. Так это или нет сегодня, сказать сложно.
С корабля были вынуждены, для постоянного обеспечения гаража, выделить нескольких шофёров-матросов, мичмана – начальника гаража и организовать постоянное оперативное дежурство в гараже из числа мичманов корабля.
И они поехали. Мансур ехал во Владивосток первый раз. Вдоль дороги пробегали домики, перелески, вдалеке виднелись сопки, поросшие, как говорили местные аборигены кедрачом. Мансур с интересом разглядывал на новый для него мир дальнего востока, бурную растительность. Все было как в центральной России и только, появлявшиеся изредка бабочки махаоны, по размаху крыльев соизмеримые с птицами говорили, что это не центральная Россия.
Мансур погрустнел, ему вспомнился родной Кавказ. Вспомнились проводы в высшее военно-морское училище радиоэлектроники односельчанами. Вспомнились наказы отца, старейшин селения. И ему стало приятно. Он представил, что получит капитана 3 ранга и обязательно приедет в форме, в родное село проведать родителей. А чем он хуже Героя Советского Союза Магомеда Гаджиева, проживавшего в соседнем селе. Он, никому и никогда не говорил, что именно пример знаменитого земляка и привел его в военно-морское училище.
— Это артёмовский поворот. Там аэропорт – показал ему шофёр.
— А ты откуда знаешь? Ты местный что ли? — заинтересовался Мансур.
— Да я из Владивостока я здесь все знаю – заулыбался шофёр – а вот набрали шофёров из неместных. Так Вовка Ремизов проехал артёмовский поворот и увёз дочь комбрига с внуком почти к Уссурийску. Хорошо, что бензин в обоих баках кончился, и он встал, — усмехнулся матрос — а то бы его понесло аж до китайской границы. С дури, чего не сделаешь?
— А, что китайская граница здесь рядом? Так близко?
— От Уссурийска шестьдесят километров. Парню повезло, что был конец месяца и ему слил лишний бензин, проезжавший мимо шофёр. Заодно и рассказал, что надо возвращаться теперь назад, аж до артёмовского поворота и показал дорогу.
Пошли пригороды Владивостока. Город как город. Город на сопках.
— Вторую речку проезжаем – пояснил шофёр
— А почему вторая речка?
— По счету так, дальше Первая речка. Вон там автовокзал, если придётся ехать автобусом, то будете приезжать туда – показал шофёр куда-то направо.
— Интересные названия без названий – улыбнулся Мансур.
— Есть и с названиями. Например, река Радужная, ручей Тигровый, ручей Таёжный. Это все здесь рядом. Сюда тигры выходили на окраину города ещё в 50-х годах.
— Вот Тихоокеанское военно-морское училище – показал матрос на промелькнувшие ворота с большими синими якорями – они бассейн построили недавно. Вон здание у КПП. Вот Океанский проспект, вот Партизанский проспект – показывал он, на уходившие куда-то вправо и терявшиеся в городских сопках большие проспекты.
— А это море? — показал Мансур на мелькнувшую между сопок синеву водной глади.
— Не, это Амурский залив. А там дальше спортивная гавань.
— А где же море?
— А море здесь везде и слева, и справа и впереди. Это же полуостров. С той стороны Уссурийский залив, там остров Русский, а вот за ним уже Японское море.
— А сколько здесь до Тихаса километров?
— По прямой километров 50-60, а по берегу так на все сто потянет. Вот уже подъезжаем. Это памятник называется «И на Тихом океане свой закончили поход». А вот и штаб флота.
Перед Мансуром открылась красивая панорама огромной бухты. Вблизи, за большой площадью, были видны серые громады военных кораблей.
— «Уверенный», «Яростный», «Адмирал Эссен» – шептали губы Мансура, узнававшего знакомые силуэты, сопровождавших кораблей.
— Это «Байкал», а это «Балхаш» – белые пароходы с синей каёмочкой — показывал на гидрографические суда, стоявшие правее шофёр – а там «Красный вымпел». Это наша «Тихоокеанская Аврора». Там музей на подводной лодке стоит на набережной. Сходите обязательно, если будет время.
Машина резко остановилась у больших металлических ворот за которым были видны высотные здания.
— Все приехали. Это штаб флота. Здесь стоянка я буду ждать вас здесь.
— Но если вы разрешите, то я сгоняю домой. Мать там заждалась – как-то по-детски улыбнулся матросик.
— А почему нет. Пусть едет – подумал Мансур и посмотрел на часы – быть здесь через два часа. Я раньше думаю, что не освобожусь. Сейчас двенадцать, значит в два часа быть здесь. Будем решать, где можно пообедать.
— Вы уж обедайте без меня. А я у мамы пообедаю. Ох какие борщи она делает – в захлёб рассказал матросик – а может вы у нас пообедаете?
— Нет, не беспокойся. Я о тебе думал, а я сам поем здесь в столовой – сказал Мансур и направился на КПП, увидев находившиеся в небольшой пристройке бюро пропусков.
Начальник связи Тихоокеанского флота контр-адмирал Озеров собрал экстренное совещание в своём кабинете начальников отделов управления связи и начальника узла связи флота.
Когда все вызванные собрались, он вошёл в кабинет с Мансуром Асланбековым.
— Товарищи офицеры — скомандовал заместитель начальника связи.
Все присутствовавшие встали, оправляя тужурки.
— Товарищ офицеры – ответил контр-адмирал, проходя на своё место.
Черноволосый и смугловатый с узенькими черными усиками капитан-лейтенант встал рядом со стулом начальника связи флота.
Начальник связи достал свою тетрадь, открыл ее на нужной странице и немного помолчав начал совещание.
— Товарищи офицеры мы собрались по случаю прибытия к нам в управление командира БЧ-4 авианосца «Брест» капитан-лейтенанта Асланбекова Мансура Умархановича.
Все аккуратно записывали в свои тетради, разложенные на столе должность и данные Мансура.
— Вы все знаете, что Мансур Умарханович прибыл на своём корабле на Тихоокеанский флот. Нам предстоит с ним работать в дальнейшем и нам надо знать его в лицо. Он правильно сделал, что приехал к нам в управление для личного знакомства. Личное общение всегда лучше, чем заочное и по телефону. Надёжнее и пользы больше. Хотя бы теперь знаю, с кем разговариваю, кого ругаю в случае необходимости. Коротко о прохождении службы. В 1972 году закончил ВВМУРЭ имени Попова, факультет радиосвязи. Службу проходил на кораблях Черноморского и Северного флотов. Был командиром группы ракетного крейсера, потом командиром БЧ-4 большого противолодочного корабля первого ранга. Закончил офицерские классы по специальности радиосвязь. Прошёл обучение, как и все офицеры боевой части связи корабля в конструкторском бюро, разработавшим новый комплекс связи, установленный на авианосце. Учёбу закончил на отлично, офицерские классы с отличием. Награждён, за освоение новой техники, правительственной наградой — медалью «За боевые заслуги». Член КПСС. Могу вас поздравить, что к нам на флот прибыл для прохождения службы грамотный офицер-связист. Теперь коротко о наших начальниках.
И он представил всех начальников по очереди. Офицеры вставали, при обращении адмирала. А Мансур записывал всех в свой блокнот.
— Теперь, когда официальная часть закончена, предлагаю офицеров высказать своё мнение об авианосце и связи с ним. У нас же есть претензии или наоборот их надо поощрить? Как вы считаете
Офицеры вставали в порядке номеров отделов и задавали вопросы Мансуру. Он отвечал быстро и грамотно. Последним задавал вопросы капитан 1 ранга Белый – начальник узла связи флота.
Он встал, одёрнул тужурку, прокашлялся в кулак. Пальцами закинул на затылок клок волос, прикрывающий лысину, и сразу стал задавать неудобные Мансуру вопросы:
— У нас с вами постоянно держаться для обеспечения штаба эскадры, находящегося у вас на борту, каналы буквопечатающей и телефонной специальной связи. Почему-то мы никак не находим с вами понимания, с точки поддержания этой связи. Каналы периодически пропадают, корабль не своевременно реагирует на пропадание каналов. Из-за этого в работе появляются недоговорённости и проблемы.
— Мансур Умарханович, что вы скажите? – спросил контр-адмирал.
Мансур одёрнул тужурку, выпустил воздух и вспомнив пожелания старшего лейтенанта Бурыкина ответил:
— А разрешите я задам вам вопрос уважаемый Семён Иванович. Какие частоты у нас дёргаются больше всего, приёмные или передающие?
— И те, и другие – прозвучал короткий ответ – а вы что капитан-лейтенант меня экзаменуете?
Лоб капитана 1 ранга покрылся испариной, и он вытер выступивший пот платком.
— Никак нет товарищ капитан 1 ранга. Я задал этот вопрос потому, что одним из основных принципов связи является ответственность каждого корреспондента за свой приём. Так нас учили в училище и на классах.
— Правильно учили – перебил Мансура контр-адмирал – но что это меняет, если как мне доложили, что у вас передатчики неисправны, система помехозащиты в неудовлетворительном состоянии, и вы работает неграмотно на заваленные для полётов антенны. Я правильно излагаю Семён Иванович? – он обратился к начальнику узла связи.
— Все правильно товарищ контр-адмирал и передатчики и система помехозащиты и антенны.
— Так что вы скажите нам товарищ капитан-лейтенант?
— Я не буду оправдываться и что-то доказывать. Прошу по всем этим вопросам задать вопросы начальнику связи эскадры капитану 1 ранга Босаеву. Я утверждаю, что наши радиопередатчики все исправны, система помехозащиты находиться в удовлетворительном состоянии и антенны мы используем не заваливающиеся, а только с надстройки — вертикальные. Это мы стали делать сразу после получения претензий с узла связи. Результат то же.
— Чудес не бывает. Связи надёжной и бесперебойной нет. А у вас все хорошо. И потом у капитан 1 ранга Босаева много претензий лично к вам – усмехнулся контр-адмирал – именно он и доложил мне о неудовлетворительном состоянии вашей системы помехозащиты.
Контр-адмирал потёр правой рукой правое ухо и продолжил:
— Так что вы у себя разбирайтесь и приводите все в порядок.
Мансур сжал губы и кулаки, подавляя в себе желание, ответить грубо. Подумал, а как бы повёл себя командир корабля в такой ситуации. Это успокоило его, и уже успокоившись спокойно ответил:
— Давайте товарищ контр-адмирал разберемся более конкретно. Если есть проблема, ее надо не заговаривать и не скрывать, а решать. Вот посмотрите:
Он вынул из папки, красиво нарисованные бумаги и стал раскладывать перед начальником связи флота.
— Вот направление связи, где нам необходимо держать канал связи. Здесь узел связи, здесь приёмный центр флота «Кентавр», здесь передающий центр флота «Импульс», здесь находиться наш корабль. Вы видите, что расстояние от корабля до приёмного центра более 50 километров. Для КВ, это так называемая мёртвая зона для связи, если посмотреть в учебники по распространению радиоволн. А здесь ещё пересечённая местность суша в основном сопки и море, затем снова суша. Поверхностная волна затухает и не доходит, а ионосферная просто перескакивает. Все правильно?
Адмирал посмотрел на начальника узла связи, почесал затылок и улыбнувшись сказал:
— Вроде все правильно.
— Теперь передающее направление на корабль. Шестнадцать километров от корабля до передающего центра. Вот здесь поверхностной волны как раз хватает.
— Контора пишет — тихо проговорил начальник узла, обращаясь за поддержкой к начальникам отделов.
Но они молчали и думали.
— То есть в нашем направлении, вопросов нет. Есть вопрос в направлении на узел связи. И здесь есть возможность для связи тропосферным распространением, то есть отражением сигнала от нижнего слоя тропосферы. Оно есть, но не постоянное для этих диапазонов. А значит, необходимо узлу связи своевременно реагировать на изменения условий распространения радиоволн. Для этого каждые полчаса мы передаём на узел связи, принятые на корабле контрольно-маркерные сигналы флота, каждые полчаса.
— И что? – спросил, устало контр-адмирал.
— Вот результаты прохождения КМС, принятые на корабле. А вот приёмные частоты, используемые узлом связи. Вы сами видите, что при таком подборе частот, связи быть просто не может – Мансур улыбнулся и пожал плечами – и потом пост ионосферной службы передающий и приёмный центра на корабле рядом. Дежурный по связи сам оперативно с пульта комплекса связи вводит и приёмные и передающие частоты, сам выбирает антенны для связи. Настраивает тракты связи. На узле это гораздо сложнее. Там подразделения разбросаны и не всегда могут оперативно работать.
— Что вы скажите товарищ начальник узла связи – спросил адмирал.
— Что, что? Товарищ адмирал – ответил весь потный начальник узла связи, пожимая плечами и вытирая пот с лысины – бумажки можно нарисовать любые. Связь от этого не улучшается. Я продолжаю настаивать, что надо проверять их радиопередатчики, их антенны и систему помехозащиты. Мы уже сталкивались с подобным, если помните. Ракетный крейсер «Хабаровск» стоял там же на рейде. Ситуация та же один в один. Проверили радиопередатчики ни к черту. Выхода почти нет. Система помехозщиты в таком состоянии, что своего приёма почти нет и изоляторы антенны не чищены полгода, сопротивление изоляции антенн никакое. Разрешите мне лично проверить все эти изыскания, и я уверен, что не все так радужно, как докладывает нам здесь капитан-лейтенант. И потом «Адмирал Спиридов», несмотря на то, что у него старые средства связи, нормально держит каналы связи с Узлом связи из бухты Абрек. Это совсем рядом с нашим «Брестом».
— Оставьте мне здесь ваши выкладки и бумажки – сказал задумчиво Мансуру начальник узла связи – я на досуге подумаю над ними. А теперь скажите нам, какие у вас предложения для улучшения связи.
Мансур немного подумал и сказал:
— У нас три предложения. Но я не уверен, что их можно реализовать в кратчайшее время. Во-первых, мы предлагаем завести нам проводные линии связи на бочку. Тогда мы с «Адмиралом Спиридовым» будем в одинаковых условиях. Если первое предложение по каким-то причинам сложно реализовать, то мы предлагаем установить на горе Иосифа – Мансур показал на карте где находиться гора Иосифа — радиорелейную станцию. Тогда мы сможем держать эти каналы и даже больше, если понадобится, при базировании в бухте Руднева. А как я понимаю наш причал ещё не построен и нам ждать его минимум года три.
— Пять – семь лет минимум — поправил Мансура, начальник четвёртого отдала капитан 1 ранга Синесвитенко – флот оказался не готов к вашему прибытию. А там у вас будет все и электроэнергия, вода, мазут, дизельное топливо и все каналы связи с берега. А пока извините. Так что вы предлагаете в-третьих?
— В-третьих я предлагаю разрешить временно работать по этим каналам через станцию космической связи. Вы нам это запретили. Но уверен, что каналы связи, будут работать более устойчиво.
— Не разрешаю. Станции космической связи флота работают с полной загрузкой. Отработки делать будем по расписанию, а на постоянную работу ставить нельзя – сказал начальник связи, хлопнув по столу ручкой, которую держал в руках – резюмирую результаты совещания. Вы Мансур Умарханович проверяете свои передатчики, антенны и систему помехозащиты корабля. Мы все же имеем подозрения, что не все у вас так нормально, как вы нам доложили. Для этого мы направим к вам, через неделю группу технического контроля флота и по ее результатам будем делать окончательные выводы. Радиорелейной станции на Иосифе не будет, как и проводной связи к вам на бочку. Будем выходить из положения тем, что имеем сегодня. Все вопросы есть? Нет? Все свободны.
Начальник узла связи хотел задать вопрос, но увидев недовольное лицо адмирала встал и пошёл на выход.
— А пойдём ко мне мил человек в кабинет. Я тебя чаем угощу, Хорошим чаем тебе понравиться – взял Мансура под руку начальник третьего отдела капитан 1 ранга Федорчук.
И Мансур попрощавшись с адмиралом и его замом, оставшимся в кабинете рассматривать рисунки Мансура, направился к начальнику третьего отдела.
Чай оказался действительно замечательным. Мансур не заметил, как они выпили три стакана вместе с булочками, испечёнными супругой капитана 1 ранга.
— Зови меня просто Богдан Дмитриевич. Будем без экивоков попросту. Ты сам откуда будешь?
— С Кавказа из Дагестана. Аварец я. — Вижу, что не калмык. Пойдём лучше обедать и возьмём с собой начальника первого отдела. Да вот и он – увидел в открывшуюся дверь капитана 1 ранга Ветвицкого, зовущего с собой в столовую.
Накормленный, прекрасным обедом, ровно в два часа Мансур вышел с КПП. На установленном месте уже стояла его машина, и шофёр о чем-то оживлённо болтал с другими шофёрами, ждавшими своих начальников у чёрной «Волги». Увидев Мансура, он быстро попрощался с шофёрами и побежал к своей машине.
— Повидал своих? – спросил Мансур занимая место в машине.
— Да спасибо. Все нормально – ответил шофёр, заводя УАЗик.
— А пообедал? Или надо заехать в столовую.
— Нет, не надо. Мама и вас приглашала на обед.
Мансур посмотрел на часы и сказал:
— Не успеем уже, а жаль. Нам ещё надо шампанского купить и заехать на гауптвахту в Большой камень. И все успеть засветло. А потом, мне надо на последний ПСК и успеть на корабль. Успеем?
— Успеем — отвил матрос и машина взревев, направилась вверх на сопку. Шампанское купили быстро. Шофёр знал все магазины наперечёт, где можно было это сделать. И машина направилась опять на шоссе Владивосток–Находка.
В каюте Мансура было темно и тепло. Прохлада приятно встретила его. Задраенные по тревоге иллюминаторы никто не отдраил и броняшки закрывали свет. Мансур отдарил броняшки, открыл иллюминатор и глубоко вдохнул ночной и прохладный воздух. Где-то внизу по полётной палубе ходили какие-то космонавты в специальных серебристых комбинезонах и замеряли уровень радиации. Мансур немного подумал и на всякий случай задраил иллюминатор. Большой свет включать не стал, а включил лишь прикроватную лампочку. Быстро умылся и скоро прохладная постель, приняла его разгорячённое тело. Выключить свет уже не хватило сил.
Утром построения были по коридорам внутри корабля. Когда после построения в КПСе собрались все офицеры на проворачивание оружия и технических средств, Мансур по своему обыкновению, просмотрел всю информацию, поступившую на корабль за ночь и отправленную с корабля.
Все, присутствовавшие к КПС офицеры с любопытством смотрели на него. Даже подошел сверху командир группы связи с авиацией и теперь стоял в дверях, облокотившись на пульт комплекса связи, слушая, что расскажет командир боевой части.
— На флоте встретили хорошо – начал Мансур – начальник связи собрал всех начальников отдела и начальника узла связи. Меня представили, потом представили всех их. После этого задавали мне вопросы. Самый сложный вопрос был по связи на КВ, по каналам телефонии и БПЧ. Я изложил им наше видение ситуации. Предложил им все три наши предложения. Показал таблицы и схемы, составленные старшим инженером и командиром первого дивизиона.
— И что? И … – переспросил Миша Колбасный.
Мансур усмехнулся:
— И ничего. Пока ничего. Претензии те же. Неработающие, как надо радиопередатчики, антенны, система помехозащиты. Приказано все проверять и приводить все в порядок.
— Хм – усмехнулся Гвезденко – значит связи, как не было, так и не будет. Значит, каждое утро мы будем получать фитили сначала от начальника связи, а потом от всех наших начальников от командира эскадры до начальника связи эскадры. Черт его побери. Что же они такие медлительные здесь на флоте. Ведь понятно, что не работает система надо проверять и изменять пока не заработает. Так нас учил командир.
— Дежурный по связи, что у нас со связью – спросил Мансур лейтенанта Иванова, сидящего за пультом связи и что-то оживлённо решавшего с боевыми постами.
Иванов встал, опустил голову:
— Всю ночь дёргалась и сейчас узел опять нас не принимает. Задерживается масса информации по происшествию на корабле.
— Понятно – протянул Мансур – что будем делать. Скоро придет на борт командующий, возможно начальник связи. А связи нет или есть такая, что впору сказать, что ее нет.
— Днём меньше будет дёргаться. Это сейчас в утренние часы и вечером плохо.
— А если мы? – Колбасный посмотрел на Мансура и тот усмехнулся.
Мансур сам ждал, когда его помощники предложат ему единственный верный выход из ситуации.
— А если мы – повторил Миша Колбасный – установим связь с ВМФ. Заодно и проверим все наши передатчики, приёмники антенны и систему помехозащиты. Как вы думаете?
— Я думаю так же – сказал, сжав зубы и приняв решение Мансур.
— Так никто же не разрешит – сказал Женя Гвезденко.
— Документы для связи с Москвой у нас есть? – спросил Женю Мансур.
— Есть. Остались после боевой. Никто не потребовал их сдать.
— Вот это и хорошо. Решено командиры?
— Решено – заулыбался Миша Колбасный – но если, что Мансур Умарханович тебя по головке не погладят и не простят – он покачал головой.
— Связь нужна сегодня и сейчас. Сейчас прилетает командующий флотом. Он захочет докладывать обстановку главкому, а возможно министру.
— У нас нет распоряжения по связи – продолжал слабо сопротивляться Гвезденко.
Замполит БЧ-4 старший лейтенант Игумнов сидел в углу и усмехался, видимо обдумывая последствия. Но у Мансура не было даже сомнений, что он поддержит его во всех начинаниях и решениях. Между ними сложились очень хорошие взаимоотношения. Они как бы дополняли друг друга.
— Вы тут решайте, а я пойду по боевым постам. Узнаю, что думают наши матросы и старшины – сказал замполит, протискиваясь на выход.
— Уходишь от ответственности комиссар – спросил Мансур.
Игуменов усмехнулся:
— Я с вами Мансур Умарханович полностью согласен и поддерживаю вас и буду поддерживать в любой инстанции. Я на посты иду, там, где будет делаться связь, а не в кают-компанию.
— Так товарищи офицеры все по командным пунктам. Начинаем организацию связи с Москвой, с центральным командным пунктом ВМФ. ПИВС (пост ионосферно-волновой службы) подобрать частоты для связи с Москвой.
Командир первого дивизиона Миша Колбасный подвинул лейтенанта Иванова и с сел сам за пульт комплекса связи, Старший инженер побежал в ПИВС подбирать частоты, а командир второго дивизиона побежал выдавать документы для связи с Москвой. Командир группы связи с авиацией лейтенант Славнов почесал голову и потом сказал:
— А я пойду на СКП. Сейчас командующий флотом должен прилететь – и убежал наверх, увидев кивок Мансура, занятого установлением связи.
Связь была установлена почти сразу.
— На двадцать минут раньше норматива – констатировал Миша Колбасный – работаем только на заваленные антенны. Я так специально поставил.
— Экспедиция, срочно информацию на флот в пост телеграфной связи. Брать транзит на флот и передавать все, что скопилось за ночь.
— Канал отличный аж звенит – радостно доложил в окошко из ПИВСа старший инженер – а они передатчики у вас не работают, антенны плохие, система помехозащиты ни к черту. Все работает отлично.
— Практика критерий истины – подвёл итоги Миша Колбасный.
В КПС зашел начальник связи эскадры капитан 1 ранга Босаев.
— Товарищи офицеры – скомандовал командир БЧ-4.
Все офицеры встали, приветствуя начальника связи.
— Мансур Умарханович, что тут у нас – спросил Босаев, рукой разрешая всем сесть – тут у вас такие события. Сейчас командующий приезжает. Связь с флотом нудна будет постоянно и с ВМФ тоже. Документы у нас есть или вам доставить срочно?
— Я, пожалуй, пойду в приёмный центр. Не буду вам мешать – шепнул на ухо Мансуру Миша Колбасный и ускользнул из КПСа.
— Филипп Алексеевич связь есть нормальная и телефон и БПЧ и другие каналы. Информация передаётся.
— Вот видишь, когда надо сделали. Я вам говорил, что если захотите, приведёте в порядок передатчики, антенны, систему помехозащиты и связь будет нормальная. Антенны какие используете?
— Заваленные – усмехнулся Мансур – у нас полёты и все антенны вдоль полётной палубы завалены.
— То есть, как заваленные? – удивился Босаев – вы специально работаете на заваленные антенны? Вы хотите связь потерять? Вы завалите мне все.
— Не завалим. Специально работаем для проверки на заваленные антенны – чётко выговорил слова Мансур – мне надо проверить связь и доложить начальнику связи флота.
— Проверяйте – сказал Босаев – если что меня здесь нет. Вернее, я связью занимаюсь. В передающем. Если он меня спросит.
— Мансур снял трубку телефона.
— Третий слушает вас – услышал сразу в трубке голос вахтенного матроса с коммутатора.
— Москву, помощника оперативного по связи.
— Соединяю – услышал Мансур ответ с коммутатора.
— Капитан 2 ранга Муравьев. Помощник ОД ВМФ по связи. «Брест» вы где?
— Командир БЧ-4 «Бреста» капитан-лейтенант Асланбеков. Проверка связи. Мы стоим в бухте Руднева и проверяем связь. На корабль прибывает командующий флотом. Прошу разрешения связь пока держать через вас. И скоммутируйте меня на Тихоокеанский флот.
— Вам добро. Должу начальнику связи ВМФ проверку связи с вами. Вас соединим сейчас с Тихоокеанским флотом.
— Начальника связи пожалуйста — сказал Мансур услышав позывной Тихоокеанского флота.
Босаев смотрел на Мансура, ничего не понимая.
— Товарищ адмирал капитан-лейтенант Асланбеков с «Бреста». Докладываю. Что связь с Тихоокеанским флотом установлена.
— Так точно нормально. Да слышимость хорошая, канал нормальный. Работаю с вами через центральный узел связи ВМФ специально на заваленные антенны. Надеюсь, что теперь претензий к нашим радиопередатчикам и антеннам, как и к системе помехозащиты у вас нет?
— Что? Буду наказан? Снят с должности? Понял, товарищ адмирал. Где Босаев? Он на боевых постах, в передающем центре контролирует работу радиопередатчиков. Разрешите товарищ адмирал на период нахождения на борту командующего флотом и работы комиссии работать с Москвой. Понял, разрешаете. Если другого нет, то разрешаете. Каналы связи с флотом не закрывали и поддерживаем, но они гораздо хуже и постоянно пропадают. Понял, что на борт с командующим флотом прибывает капитан 1 ранга Никольский — ваш заместитель. Есть встретить и передать, чтобы сразу связался с вами.
Мансур повесил трубку и посмотрел на Босаева.
Тот сидел изумлённый:
— Ты Асланбеков, своей смертью не умрёшь. Тебе придётся гореть на сковородках в аду, где тебе пятки будут поджаривать черти из преисподней.
— Информация на КП флота вся передана. Не переданной и задержанной информации нет – доложил по громкоговорящей связи старшина команды экспедиторов мичман Орленко.
Мансур посмотрел на Босаева.
Тот внезапно усмехнулся и сказал:
— Пожалуй, я пойду в передающий радиоцентр. Там сейчас самое холодной место, а у вас здесь будет скоро весьма жарко, когда прибудет Никольский и начнёт всех рубить шашкой вдоль и поперёк.
И с этими словами Босаев убыл из командного пункта связи. Тут же в КПС прибежали Колбасный и Гвезденко. Из ПИВСа подтянулся старший инженер.
— Ну что флот? Что начальник связи.
— Пообещал меня снять с должности и разжаловать.
— И на восточный фронт, вернее флот. Но мы же уже здесь, так что бояться нам нечего – пошутил Гвезденко.
— Тебе и так бояться нечего Евгений. Все равно я за все отвечаю – с улыбкой произнёс Мансур.
Женей Мансур, как правило называл Гвезденко, в домашней обстановке и здесь впервые назвал его не по званию, не по должности, а по имени. Мансур с Гвезденко были однокашниками по училищу. Учились вместе, а на «Брест» попали один начальником, другой подчинённым.
— Товарищи офицеры — скомандовал Колбасный, увидев входившего в КПС капитана 1 ранга Никольского.
— Товарищи офицеры – ответил тот, снимая фуражку и укладывая ее на пульт комплекса связи сверху.
Колбасный, Бурыкин и Гвезденко тут же улизнули из КПСа. В КПСе остались только дежурный по связи лейтенант Иванов и Мансур.
Никольский подал руку Мансуру:
— Что тут у нас со связью?
— Имеются каналы связи с ВМФ. С флотом дёргаются, как всегда. Вас просил позвонить ему начальник связи
— Ладно рассказывай. Прежде чем звонить, мне необходимо разобраться в обстановке — сказал Никольский, усаживаясь на диван напротив Мансура. Дежурный по связи, прикрыв дверь в КПС, уселся за пульт комплекса связи.
Мансур подробно доложил о происшествия на корабле и о решении организовать связь с флотом через Москву.
— В общем понятно. Средства связи для установления канала имеются?
— Так точно.
— Тогда давай мне связь с начальником связи.
Мансур протянул ему трубку телефона и менее чем через минуту Никольский докладывал обстановку начальнику связи.
— Есть проверю все. Все будет нормально. Нет, убивать не буду, но хвосты накручу и научу делать их каналы связи. Товарищ адмирал – это же буквари. Ничего не умеют и ничего не знают – слышал Мансур ответы Никольского начальнику связи.
Когда переговоры закончились, Никольский приказал Мансуру садиться за пульт комплекса связи. Мансур пересел.
— Сейчас мы с вами лично, будем делать классический канал связи с Тихоокеанским флотом. Учиться делать. И посмотрим воочию кто прав, кто виноват в отсутствии связи. Начинаем?
— Начинаем – подтвердил Мансур – сначала выбираем тракты связи.
Он начал коммутировать приёмники, радиопередатчики, коммутировать на них антенны и все показывал никольскому на световом табло. Вот передатчики, вот антенны. Эти не заваленные – это видно, а эти на полётной палубе сейчас завалены. Это тоже видно.
Никольский с интересом смотрел за действиями Мансура.
— Теперь подбираем частоты. ПИВС подобрать частоты для телефонии и БПЧ – скомандовал Мансур в окошко ПИВСа.
— Есть частоты — чётко доложил Бурыкин и через несколько минут выдал подобранные частоты.
Никольский заинтересовался подбором частот и работой ПИВСа и пошёл в ПИВС, где ему старший инженер показал, как подбираются частоты, как работают панорамные приёмники «Осина».
Из приёмного центра доложили, что частоты переданы.
— Узел связи вышел на переданных частотах – доложил старший инженер.
— Узел связи нам свои частоты для связи дал? – запросил Мансур приёмный радиоцентр.
— Никак нет, мы запрашиваем. Но он даёт нам ждать пять минут.
Никольский опять пришёл в КПС и сев рядом с Мансуром с интересом смотрел за его действиями. Прошло пятнадцать минут.
Мансур опять попросил приёмный радиоцентр, запросить узел связи его приёмные частоты и опять получил ответ – ждать пять минут.
— Соедините меня с начальником узла связи флота через Москву – попросил Никольский.
Мансур протянул ему трубку телефона.
— Семён Иванович, это Никольский. Я на Бресте. Здесь командующий флотом. Что там у вас с подбором частот? Нужен канал. Это показательное установление связи. Нет, они на заваленные антенны не работают. Это я вижу сам. Проконтролировал. Как вижу? Здесь пульт управления и на нем вся информация. Нет, не обманывают. Это невозможно. Все видно и слышно. Почему так тянете с подбором своих приёмных частот? – начал он говорить раздражённо — Ждём уже почти полчаса.
Он положил трубку и спокойно сказал Мансуру:
— Сейчас будут частоты.
Но частоты не передали ни через пять, ни через десять, ни через пятнадцать минут и Никольской попросил его снова связать с начальником узла связи.
— Семён Иванович я начинаю сомневаться в справедливости ваших докладов о виновности «Бреста» в отсутствии каналов связи. Давайте там, пните посильнее ваших ребят. Оперативнее работайте. Здесь командующий на борту.
Через минут десять, наконец, получили частоты для связи. Мансур тут же настроил передатчики на частоты. Бурыкин, дал через окошко послушать работу своих радиопередатчиков на частотах узла связи.
— Очень оперативно и удобно – похвалил Никольский Мансура – любо дорого посмотреть со стороны на вашу работу.
— Товарищ капитан-лейтенант – обратился к Мансуру старший инженер – частоты данные узлом связи вне зоны распространения радиоволн.
— Это ещё почему?
Бурыкин пожал плечами.
— Вы им передаёте результаты прослушивания КМС?
— Так точно каждые полчаса, как определили они и в телеграммах, и указываем рекомендуемый диапазон для связи.
— Давайте последнюю телеграмму сюда – приказал Никольский.
Из экспедиции принесли требуемую телеграмму. Никольский внимательно посмотрел ее, потом сравнил с частотами, переданными узлом связи, выругался и опять стал звонить начальнику узла связи.
— А мы так ругаемся с узловскими, каждый день – тихо с горечью сказал Мансур.
Никольский говорил с начальником узла недолго, но всю свою горечь вложил в этот разговор.
— Корабль вам рекомендует частоты для связи — он перечислил частоты, поданные ему на бумажке старшим инженером – я перестаиваю радиопередатчики на них следите.
Мансур быстро перестроил радиопередатчики на требуемые частоты.
Внезапно из ПИВСа закричал старший инженер:
— Что они делают? Вместо приёма перестраивают на эти частоты свои передатчики, и ушли с частот связи, на которых мы их хорошо слушали. Остановите их.
Никольский опять стал звонить на узел связи. Через два часа связь с узлом связи после долгих мучений была установлена. Но канал работал неустойчиво и периодически пропадал.
Несколько раз звонил начальник связи и раздраженно спрашивал Никольского по причинам отсутствия связи, спрашивал не на заваленные антенны, работает корабль.
— Опять двадцать пять – не выдержав, громко сказал Мансур.
Никольский посмотрел на него и улыбнулся:
— Терпи джигит атаманом будешь. Держи удар стойко и выдержано. И только тогда придет победа. Держать канал связи с Москвой, как основной, пока командующий на борту. Ему связь с главкомом нужна. Я на ходовой. Если что вызывайте.
В течение дня проводилась дезактивация всего бака корабля. Одетые в блестящие огромные комбинезоны люди отмывали швабрами со специальным дезактивирующим раствором все надстройки и палубы. Периодически включалась система УСВЗ для смыва остатков раствора за борт.
Мансур с Кузьмой Гусаченко обсуждали все произошедшее на корабле за последний день.
— Там все просто. На ракетных направляющих, на установке есть специальные зацепы. Они заходят в ракету и фиксируются специальными стопорами. Имеется специальный контроль. Минеры все сделали правильно. Но не сработали стопора или разошлись, когда направляющая стала переводиться в вертикальное положение для подачи ракеты в погреб. Элементарно Ватсон.
— А что же тогда все проверяют, если так элементарно?
— Проверяют разнообразные варианты. Ты же знаешь, что для торпедных аппаратов есть углы, запрещенные для стральбы. Чтобы не выстрелить себе в надстройку. На ЧФ на одном БПК года два назад, во время проворачивания оружия и технических средств торпедный старшина, проверяя торпедный аппарат, выстрелил торпедой в свою рубку дежурного. Хорошо никого не убил, только пробил переборку. Страху у всех было, у тех, кто там сидел. Говорят, горнист обделался даже или дежурный по низам. Приехала комиссия, все проверила. Ничего не нашла. Мистика да и только. Углы выставлены правильно, все контакторы исправны. Аппарат исправен. Вызвали старшину и говорят — давай показывай, что делал. Он показывает — это делал это делал. Ему говорят, делай не бойся. Он рассказывает и делает. А говорит потом — нажал на эту кнопку, а оно выстрелило. Не нажимает на кнопку, смотрит на начальника комиссии заслуженного капитана 1 ранга. Нажимай, показывай – говорит тот – все там исправно. Не бойся. Мы проверили. Старшина боится, но тот давит своим авторитетом и старшина нажал и опять торпеда, выбив крышку влетела в рубку дежурного, которую только вчера заварили и покрасили. Краска еще свежая была говорят. Пробила, как и в прошлый раз переборку и воткнулась в следующую напугав всех, находившихся там. И опять, слава Богу, все целы оказались. Горнист написал рапорт, с просьбой перевести его на другой корабль, дежурный по кораблю попросил списать его срочно в танковые войска. А капитан 1 ранга стоит, смотрит на воткнувшуюся торпеду и бормочет – этого не может быть. Такого просто не бывает, С тех пор во время проворачивания оружия и технических средств из рубки дежурного на этом корабле все просто уходят на всякий случай. Такая мистика Мансур бывает в ракетном и торпедном деле.
— У нас тоже не без мистики в связи – начал рассказывать Мансур – вот на БПК
Что произошло на БПК Кузьма Гусаченко, так и не узнал. В дверь постучали, и в каюту вошел капитан 1 ранга Никольский:
— Вот ты где спрятался командир БЧ-4?
Гусаченко встал, поняв, что капитан 1 ранга пришел к Мансуру не чай пить, и тихо ушел из каюты, предварительно спросив разрешение.
Никольский сел в кресло Мансура. Мансур сел напротив и внимательно смотрел и слушал.
— Значит так уважаемый командир БЧ-4 – он немного помолчал и продолжил – я все посмотрел и удовлетворен состоянием боевой части связи и состоянием матчасти. В вопросе связи с узлом связи я на вашей стороне. Будем думать, что с вами делать. Но я переговорил с Москвой, с начальником связи ВМФ, пока до особого приказания будете держать связь с ними. Завтра получите распоряжение по связи и документы и будет работать. Безусловно, вина и нераспорядительность в действиях узла связи есть, но не она является определяющей в отсутствии связи. Я пришел к выводу, что все же это распространение радиоволн. Поэтому будем решать проблему так. Наиболее легкий и быстрый вариант. Это установка на Иосифе..
В этот момент раздался стук в дверь в каюту быстро вошел флагманский связист эскадры:
— Вот вы где спрятались. Еле нашел вас. Весь корабль облазил.
— Хорошо вы пришли Филипп Алексеевич. Слушаете внимательно мои указания. Связь Бресту до особых указаний держать с Москвой. Завтра же я дам указания н в штаб базы на установку на Иосифе радиорелейного ретранслятора. Надеюсь, что после этого все проблемы будут решены. Все понятно?
Мансур и Басаев кивнули головой.
Никольский еще раз внимательно посмотрел на Мансура, улыбнулся и спросил:
— Скоро обед. Чем командир БЧ-4 сегодня моет руки?
На всех кораблях перед приемом пищи, еще со времен императорского флота, раздавалась команда:
— Команде руки мыть.
По этой команде подавалась питьевая вода в каютные бачки и в матросские умывальники. Приборщики кают прибегали по этой команде и набирали воду в бачки. Дефицит питьевой воды на кораблях диктовал необходимость ее бережного расходования. Офицеры по этой команде приходили в каюту и перед обедом выпивали по рюмке для поднятия аппетита. Эта традиция перешла и в советский флот. И вопрос чем мыть руки означал, чем поднимает аппетит хозяин каюты перед обедом.
Мансур сам не пил, но в баре у него всегда были различные дефицитные вещи. Он открыл раздвигающиеся крышки бара, располагавшегося над койкой. Заиграла приятная мелодия и засветились разноцветные огоньки. За дверцами показались много различных бутылок.
— Что желаете товарищ капитан 1ранга? Есть коньяк наш и французский, есть водка, есть рижский бальзам, есть даже эстонский «Вана Таллинн», есть вино сухое красное и белое румынское.
— Ого, богатство у командира БЧ-4. Ты видел Алексеич – обратился Никольский к флагманскому связисту.
— Да не пьет он. Бесполезное богатство.
— Что не пьет это хорошо, но как говорит начальник связи — это весьма подозрительно, Но ему можно и не пить. Самое главное, то, что он начальников угощает и есть чем. У некоторых твоих ничего кроме шила (спирта) неразбавленного ничего нет. А это правильный командир БЧ-4. Ты что будешь Алексеич?
— Я пожалуй рюмочку коньяку, а вы?
— Я рижский бальзам давно не пробовал.
Мансур разлил в хрустальные рюмочки требуемые напитки, достал из бара шоколадку, раскрыл ее и разломал на кусочки.
— А знаешь, что Алексеевич я пожалуй у тебя этого офицера заберу к себе в управление связи. Мансур пойдешь ко мне?
— Извините, пока нет. После академии, когда буду второго ранга, обязательно приду, если тогда будет желание взять меня. – ответил Мансур.
— И это ответ правильный, Хвалю. Сам был таким же. Давай Алексеевич выпьем за перспективы этого командира БЧ-4. Молодой да ранний и мы когда-то такими были.
Они выпили, крякнули, закусили шоколадками.
— Еще по одной? – спросил Босаев.
— Нет. Мне еще к командующему. Но тебе Мансур э
— Умарханович — подсказал Босаев.
— Да Умарханович. Будешь во Владивостоке заходи ко мне, всегда буду рад. Если будут проблемы — звони. Чем смогу, тем помогу. Пошли Алексеевич проводишь в кают-компанию, заодно пообедаем. Ты здесь разобрался, где у них что? Или заблудимся и только через месяц, нас найдут.
— Пойдемте, разобрался.
Они ушли из каюты. Мансур посидев и подумав, вызвал к себе в каюту старшего инженера и командиров дивизионов.
Когда все собрались, он рассказал о разговоре с Никольским.
— Мы победили? – осторожно спросил Женя Гвезденко.
— Похоже – ответил Мансур — и похоже, что меня пока не сняли.
— Все же практика — критерий истины. Правильно мы сделали. Жаль только, что тебя не сняли. Глядишь, и меня бы назначили командиром БЧ-4 – сказал Миша Колбасный и все дружно рассмеялись.
К вечеру на корабль вернулись минеры. Они были полностью оправданы с точки зрения ЧП. А насчет заражения, профилактику в госпитале сделали и потом отпустили, не думая, что с ними будет дальше. А кто тогда о чем думал? Главное, что не было ЧП.
В своей каюте начхим Сергей Огнинский терзал гитару с одной струной и по отсеку командиров БЧ разносился его красивый тенор:
Ночь дождлива и туманна, и темно кругом,
Мальчик маленький стоит, мечтает об одном.
Он стоит к стене прижатый,
Одинокий и горбатый,
И поет на языке родном.
Друзья, купите папиросы,
Подходи пехота и матросы,
Подходите, не робейте,
Сироту, меня согрейте,
Посмотрите — ноги мои босы.
Мой отец в бою нелегком жизнь свою отдал,
Мамку где-то под Одессой немец расстрелял,
А сестра моя в неволе,
Сам я ранен в чистом поле,
В этом поле зренье потерял.
Друзья, друзья, я ничего не вижу,
Белый свет душой я ненавижу
Подходите, пожалейте,
Сироту, меня согрейте,
Посмотрите — ноги мои босы.
Мансур стоял в коридоре, перед каютой и думал зайти к начхиму или нет. Вспомнил его боксерский поединок с командиром БЧ-3, улыбнулся, вернулся в свою каюту и натянув кеды и спортивный костюм, пошел на кормовую автоматную площадку заниматься спортом с Кузьмой Гусаченко.
На флоте было все нормально и происшествий не было.