О роли «братьев наших меньших» в жизнедеятельности личного состава экипажей кораблей немало написано в нашей литературе. Животные, их доброта и ласка, сглаживают суровые будни членов экипажа, являясь небольшой психологической отдушиной для наших моряков в их суровой службе, подчас рутинной и однообразной, особенно на длительных выходах в море.
Животных заводят на кораблях, безусловно, с разрешения командиров кораблей, иногда и вышестоящего командования, по просьбе членов экипажа. Заводят в первую очередь, конечно наших сестер и братьев: кошек и собак. Но бывают и более экзотические друзья: попугаи, обезьяны, кому что нравится. Сестры наши — кошки приносят и просто пользу, занимаясь отловом «ушастых грызунов» крыс, которых в изобилии на наших кораблях. Борьба с ними иногда превращается в «стратегическую» задачу для членов экипажей кораблей, когда голодные грызуны начинают кушать на корабле все подряд, в том числе и кабельные трассы.
Вот и мне в самом начале лейтенантской корабельной службы пришлось столкнуться с добротой собаки — любимицы нашего командира корабля и всего экипажа. Собакой, которая была так нелюбима всем остальным личным составом нашего дивизиона кораблей, да и бригады кораблей в целом. Почему? Сейчас объясню.
Звали собаку Марта, была она сукой, порода ее была — немецкая овчарка.
Сука она была в самом прямом смысле слова, сука необыкновенная.
Своим собачьим умом считала себя полной хозяйкой корабля и присутствие посторонних на борту воспринимала, как посягательство на свою территорию. Как она определяла чужаков? Да, легко. Собачьим чутьем по запаху. Запах, для каждого отдельно взятого корабля, специфичен. И, соответственно, только члены экипажа корабля, от долгого на нем нахождения, этим запахом пропитаны до самой последней своей молекулы. Особенно это относится к флотской форме одежды. Корабельный аромат ничем не выводится и стойкость его надолго.
Ненависть к незваному пришельцу корабельная умница открыто сразу не высказывала, а ждала своего часа. Час этот наступал очень быстро. Кто был на малых ракетных кораблях проекта 1234, тот должен помнить, что в палубной надстройке около каюты командира корабля располагаются два капа и два трапа ведут круто вниз в подпалубные помещения корабля.
Один трап ведет в офицерский отсек, другой в мичманский отсек и личного состава.
Вот наша сука и сидела на коврике у каюты командира, ожидая своего часа, когда появится очередная жертва. Ждала она терпеливо, ничем не выказывая свою злобность к посторонним посетителям при их появлении. Час «Х» наступал, когда у спускающего вниз по трапу незнакомца, оставалась на уровне палубы одна голова. Злобно скалясь и гавкая, Марта бросалась на голову спускающего. Все это происходило весьма неожиданно и в первую очередь для не осведомленных пришельцев. Стараясь сберечь свои уши на голове от притязаний гавкающей собаки, незваный гость интуитивно отпускал свои руки с поручней трапа, стараясь закрыться ими как щитом от нападения. Происходило пикирование тела вниз по ступенькам трапа на пятой точке своего организма, и раздавался неизменный грохот при встрече падающего тела с нижней палубой. Грохот упавшего тела неизменно сопровождался воплями и колоритной ненормативной лексикой упавшего. Сей номер повторялся с постоянной регулярностью по нескольку раз на день и вносил некоторую веселость в повседневные трудовые будни экипажа корабля. Пережившим стресс нападения собаки и падения вниз с трапа, было конечно не до веселья.
К чужакам, поднимающимся вверх по трапу из низов, она не высказывала никакого внимания, подъем происходил без задержек и ее нападений. По всей вероятности сучья натура понимала, что вслед за головой появятся и руки, которые могут и ударить, ударить больно.
И, вот что самое интересное. Своим собачьим чутьем и подсознанием наша сука хорошо чувствовала больших начальников: командира дивизиона, командира бригады и начальника политотдела бригады кораблей. Эти «три исключения» из правила, могли наведываться к нам в любое время суток и без всякого сопровождения, она их не трогала. Как будто, запах от них исходил исключительный начальственный или биополе у них особенное, отличное от нас простых смертных. Наш знаменитый физиолог Павлов по этому поводу со своими инстинктами животных по определению тут близко не стоял.
Учитывая особенности характера собаки и ее наличие на борту корабля, без предварительного оповещения специалисты штаба дивизиона, бригады и политотдела бригады кораблей лишний раз к нам не захаживали и обходили нас стороной. Всевозможные контролеры, которых на один корабль была целая уйма, не нервировали экипаж корабля своими всевозможными проверками и придирками.
Справляла свои естественные надобности наша героиня при стоянке корабля в базе, как чистоплотная его хозяйка, на причале. При этом, умудрялась, иногда, когда мы стояли вторым корпусом, нагатить на палубе соседнего корабля, не успев добежать до вожделенного берега. Что естественно, совсем не нравилось нашим соседям по дивизиону кораблей.
При сходе на берег и вне корабля Марта была сама кротость, все встреченные жители поселка Гранитный были для нее родные и близкие. Исключением был только мой друг Саня. На него она, почему то, всегда бросалась с лаем при встрече. Что-то уж такое он сделал для ее собачьего сердца, что она никак не могла забыть и простить ему свою собачью обиду.
Вот при наличии такой «хозяйки», я и начал свою службу на корабле. Зачисленный в экипаж, я был для нее, как и все пришедшие со стороны, незваным гостем. Реакция суки была соответствующая. Пришлось и мне испробовать пару раз для начала прелесть полета вниз по трапу мягким местом своего организма. Хорошего, доложу я вам, мало.
Корабельная служба требовала от меня активного перемещения по кораблю, в том числе и в подпалубные отсеки корабля. Голову свою жалко, тем более уши у меня большие, есть за что зацепиться собачьим клыкам. Уши мне, как и голова дороги по определению в целости. Каждый раз просить своих матросов, чтобы держали собаку, не будешь.
Так жить нельзя, надо было искать какой-то нестандартный выход. И я его нашел.
Эврика! Говорят, путь к сердцу мужчины лежит через его желудок. Выход есть. Путь к сердцу собаки, хоть она и сука, тоже должен лежать через ее желудок.
Не пропахший еще корабельным запахом, свой рабочий китель я загрузил сахаром — рафинадом, взяв его в кают-компании у вестовых матросов. Пришлось набить им все карманы кителя с достаточным запасом.
С этой минуты проблем у меня больше не возникало. При необходимости осуществить спуск вниз, я спокойно подходил к трапу и бросал под нос нашей героине два куска сахара. Начинался процесс разгрызания и поглощения лакомства, морда, и самое главное клыки, заняты пищеварительным процессом. Времени у меня было вполне достаточно, чтобы совершить операцию движения по трапу в низ, без каких-либо последствий для своей головы и ушей.
Таким образом, я и перемещался по кораблю целую неделю. Через неделю я был на корабле самый лучший друг нашей собаки. Завидев меня, Марта просто заливалась лаем от восторга и бросалась меня облизывать, как это делают многие наши друзья меньшие, при появлении своего хозяина. Так по всей вероятности она ждала от меня очередную порцию лакомства.
Но к этому времени необходимость в сахаре отпала полностью, да и пропах я корабельным запахом уже наверно на все сто, став своим, полноправным членом экипажа корабля.
Вот чего не следовало Марте делать, так это брать пропитание из чужих незнакомых рук. Этому мы ее не научили. И это ее впоследствии сгубило, привело к печальному финалу такой короткой собачьей жизни. С учетом ее сучьей манеры встречи гостей на корабле, доброжелателей у нее было превеликое множество. Особенно тех, кто проехался на своей пятой точке по такому жесткому корабельному трапу. Сам ездил, знаю.
В один момент окружающие доброжелатели ее просто отравили. Сделано это было перед нашим выходом в море. На выходе в море ей стало плохо, и она померла. Как настоящую морскую собаку мы похоронили ее в соленых водах северного моря, где она и упокоилась.
Короткий, но яркий рассказ… Конечно, грустный, как и вся наша жизнь.