Германцы довольно быстро отомстили русскому флоту за «Магдебург». 11 октября (28 сентября) 1914 года при возвращении из дозора крейсера «Паллада» и «Баян» были атакованы германской подводной лодкой «U-26». Крейсер «Паллада» получив несколько попаданий торпед переломился пополам и быстро затонул со всем экипажем. Сдетонировал боезапас «Паллады» и гибель его была практически мгновенной. Погибли 23 офицера, 1 священник, 2 судовых врача, 2 корабельных гардемарина, 562 человека команды.
Безусловно гибель крейсера «Паллада», построенного уже после русско-японской войны серьёзно повлиял на психического состояние команд других кораблей Балтийского флота, и адмирал фон Эссен принял решение вывести корабли Балтийского флота в море.
14 (1) сентября 1914 года отряд наиболее быстроходных русских кораблей вышел в поход в Центральную часть Балтийского моря, и провести разведку вплоть до Данцигской бухты. В поход вышли крейсера «Рюрик», «Россия», «Богатырь», «Олег» и эсминец «Новик» под флагом командующего флотом. В районе острова Готланд был обнаружен германский крейсер «Аугсбург», находившийся в дозоре. Завидев русские корабли, германский крейсер побежал. За ним бросился в погоню с разрешения комфлота быстроходный эсминец «Новик». С расстояния 40 кабельтовых под довольно острым углом «Новик» атаковал «Аугсбург» четырьмя торпедами. «Аугсбург» был вынужден повернуть на «Новик» и торпеды прошли мимо. Начинало темнеть и воспользовавшись уже поздним временем суток «Аугсбург» растворился в темноте. Понимая, что эффект внезапности и скрытности утерян адмирал фон Эссен дал команду поворачивать на Ревель (Таллинн). 16 (3) сентября все русские корабли вернулись в свою базу.
Германцы тоже не спешили выводить весь свой флот на Балтике на решающее сражение с русскими. Недавно германцы потерпели неудачу в сражении у Гельголанда с британским флотом 8 сентября (26 августа) и основным главным силам на Балтике было приказано уйти для подкрепления в Киль.
Но с обнаружением русских сил у Готланда принц Генрих потребовал возвращения ушедших кораблей и ещё выделения дополнительных сил. Германское командованием пошло на укрепление сил Балтийского моря и перебросило 14 линейных кораблей и несколько линейных крейсеров для полного уничтожения Балтийского флота русских. Планы германского командования были просты выманить основные силы русского флота из Финского залива и их уничтожить. В Финский залив были направлены несколько германских подводных лодок.
Эссен тоже готовился к решающему сражению, но командующий 6-ой армий генерал Фан-дер-Флит, которому был в оперативном отношении подчинён Балтийский флот, в категорической форме запретил крупным кораблям Балтфлота выходить за пределы минной позиции.
10 октября (27 сентября) был атакован германской подводной лодкой крейсер «Адмирал Макаров» во время осмотра голландской шхуны. Две торпеды прошли по носу, одна под кормой. Крейсеру фантастически повезло, тем более, что он был одного проекта с «Палладой». Срочно для поиска подводной лодки был направлен дивизион эсминцев. Поиск результатов не дал. Однако по докладам наблюдательных постов, эстонских и финских рыбаков многие наблюдали чужую подводную лодку в различных частях Финского залива до 16 (3) октября.
В октябре в воды России для оказания помощи прибыли две большие британские подводные лодки «Е-1» и «Е-9». Он срочно были направлены на патрулирование к берегам Германии, где начали наводить страх и ужас на местное судоходство.
Об одной из таких первых атак англичан хорошо пишет Гарольд Карлович Граф в своем повествовании «На Новике».
Из рассказа командира лодки «Е-19» удалось узнать подробности атаки на крейсер «Ундине». «Е-19» находилась в районе Арконы, на путях сообщения между Засницем и Треллеборгом. Вдруг она увидела на горизонте приближающиеся дымы: это шёл крейсер «Ундине», конвоирующий, с двумя миноносцами, паром.
Лодка немедленно приготовилась к атаке: когда караван приблизился, она выпустила мину в крейсер и попала ему в нос. Тот сейчас же накренился; на баке его вспыхнул большой пожар. Он стал медленно тонуть. Вся команда столпилась на корме и, по-видимому, собиралась спасаться. Миноносцы же кружились и стреляли в воду, но совсем в другом месте, чем была лодка.
Видя, что крейсер тонет медленно, и не будучи уверен, что он совсем потонет, командир «Е-19» приказал пустить вторую мину, которая попала в корму, где как раз в этот момент столпилась команда. В перископ было видно, как произошёл страшный взрыв и человеческие тела полетели в воздух. Через три минуты крейсера не стало, и только миноносцы подбирали тонущих людей. Им удалось спасти всего около ста человек. Пассажиры парома с ужасом наблюдали за трагедией, разыгравшейся на их глазах, боясь, как бы и их самих не постигла та же участь.
В октябре командующий Балтфлотом адмирал фон Эссен переподчиняется командующему 4-ой армией фон Эверту, с которым у него были более или менее дружественные отношения. Балтфлот получает наконец разрешение действовать вне Финского залива.
Гаральд Карлович Граф описывает в своём повествовании «На «Новике») описывает один из первых походов:
7 ноября, утром, в Куйваст пришёл на «Охотнике» капитан 1 ранга А. В. Колчак. В 10 часов к нему были приглашены на совещание командиры всех миноносцев для обсуждения плана предполагаемой операции. В 1 час дня по сигналу начальника дивизии «Новик», «Страшный» и 1-я группа 5-го дивизиона снялись с якоря и вышли в Рижский залив вслед за «Охотником», на котором был поднят брейд-вымпел капитана 1 ранга Колчака.
В море стоял густой туман; мы прошли весь залив, ничего не видя. Возможность ориентироваться представилась только у Ирбенского пролива, когда рассеялся туман.
В Балтийское море отряд вышел новым фарватером мимо Цереля, в кильватерной колонне, имея впереди «Эмира Бухарского» под брейд-вымпелом начальника 5-го дивизиона капитана 1 ранга П. М. Плена, и задним — «Новика».
Целью нашей операции было уничтожение неприятельского дозорного корабля у банки Спаун, на подходах к Виндаве. Выйдя на чистую воду, отряд повернул к югу. «Новику» было приказано держаться на правом траверзе «Охотника». Вскоре совсем стемнело, и было очень трудно что-либо рассмотреть.
Около 9 часов 30 минут нашему сигнальному старшине, обладавшему отличным зрением и навыком, удалось увидеть справа по траверзу какой-то силуэт. Все мы так и впились глазами в эту точку. Можно было определённо сказать, что там что-то [152] видно, но что именно, пока определить было трудно. Когда мы прошли ещё немного вперёд, то стало ясно видно, что это силуэт какого-то корабля. Тогда командир приказал сделать «Охотнику» условный сигнал ратьером «Г, Г, Г…», что означало — «вижу неприятеля». Продолжая идти по направлению силуэта, мы все время старались разобраться, что это за судно, и в один момент нам показалось, что это подлодка в надводном состоянии.
Ввиду того, что немного раньше было перехвачено радио начальника Службы связи, в котором он предупреждал нашу подлодку «Вепрь», что она может встретить в море свои миноносцы, мы стали очень бояться принять ее за неприятеля.
Так колеблясь и боясь ошибиться, мы, наконец, подошли близко к силуэту и сделали ему опознавательный сигнал. Он ответил, но неверно. В тот же момент мы заметили дым и контуры обыкновенного парохода. Тогда стало ясно, что это неприятель, и «Новик» открыл огонь. Нашему примеру сейчас же последовал «Охотник», шедший несколько в стороне от нас.
От первого же нашего попадания на пароходе возник пожар, и он, дав в ответ несколько беспорядочных выстрелов, замолк. Между тем, мы стали замечать, что близко от нас ложатся чьи-то снаряды. Можно было думать, что это стреляют какие-нибудь подошедшие неприятельские суда; но кругом кроме горевшего парохода да наших миноносцев никого не было видно. Тогда стало ясно, что это не что иное, как перелёты «Охотника», который зашёл за пароход с противоположной нам стороны и, таким образом, стрелял одновременно и по «Новику». Когда у самого нашего носа разорвалось подряд три снаряда, нам пришлось прекратить огонь и, дав полный ход, выйти из-под обстрела. Отойдя немного к N, мы повернули обратно и стали медленно подходить к месту боя, делая опознавательные.
В это время пароход, объятый пламенем, продолжал гореть, представляя собой огромный костёр. «Охотник» и «Страшный» расстреливали его, подойдя вплотную. Время быстро шло, и очень-то медлить было нельзя. Поэтому начальник дивизии приказал «Охотнику» выпустить мину, которая, попав в пароход, вызвала огромный взрыв, после чего он быстро пошёл ко дну.
Остальную часть боя «Новик» находился уже в стороне и только наблюдал за происходившим. Зрелище было жутким, но в то же время и очень красивым, особенно в такую тёмную ночь.
Когда с пароходом было кончено, отряд сейчас же повернул на N и не мешкая стал уходить. Да и было пора — это сделать, так как по радио нас предупредили, что неприятелем выслана погоня и нескольким флотилиям миноносцев приказано отрезать нас от Ирбена. Кроме того, ещё в самом начале боя телеграфист [153] уничтоженного нами судна, по-видимому, по своей инициативе стал судорожно телеграфировать, повторяя без конца: «Wir werden beschossen!..». На это ему кто-то ответил, давая квитанцию… Да и пленные сообщили, что поблизости в море ходит крейсер «Любек» с миноносцем, а из Либавы кто-то вышел им на выручку. В нашем же отряде, кроме нас, остальные миноносцы были тихоходы; следовательно, тем важнее было не терять времени и уходить. Благодаря этим предупреждениям, нам удалось вовремя уйти и, сориентировавшись по маяку Дагерорт, войти в Финский залив.
В дальнейшем из опроса пленных выяснилось, что потопленное отрядом судно было дозорным пароходом, вооруженным всего двумя 57-миллиметровыми орудиями. Он целый день находился в дозоре, а на ночь встал на якорь у банки Спаун, в 25 милях на NW от Виндавы. В тот момент, когда мы его обнаружили, вся команда сидела за ужином, и потому нас заметили очень поздно. Разобрав, что мы — неприятель, попробовали было стрелять. Но, сделав два выстрела, сразу поняли тщетность сопротивления и, все побросав, начали спасаться. Часть команды села на шлюпки, а другие, надев спасательные пояса, бросились за борт. Те из команды, которые очутились в холодной воде, стали неистово кричать, моля о спасении. Их голоса разносились далеко вокруг, и как-то тяжело становилось, слушая их и невольно ставя себя в их положение. После гибели парохода «Страшный» подошел к месту, где плавали утопавшие, и ему удалось спасти из воды 1 офицера и 19 матросов, «Охотник» и «Москвитянин» спасли еще по одному человеку. По показанию пленных, на судне всего было 23 человека команды и 3 офицера; следовательно, на шлюпке могло спастись ещё четыре человека, но ее мы не нашли.
С рассветом отряд подошёл ко входу в Моонзунд и пошёл в Рогокюль, а «Страшный» с пленными был послан в Ревель. В этот день над Ирбеном усиленно летали неприятельские аэропланы, но бомб не сбрасывали; походило, будто они стараются определить, какие корабли произвели ночной набег.
Дополнительно теперь стало известно, что с потопленного дозорного корабля спаслось на шлюпке ещё четыре человека, которых на следующий день подобрал неприятель. Таким образом, никто из его команды не погиб. От спасшихся на шлюпке неприятелю удалось узнать подробности гибели, а то там считали в первый момент, что это сделала подлодка.
12 ноября (31 октября) и 18 (5) ноября эскадренные миноносцы выставляют минные заграждения у Мемеля и Пиллау. А 2 ноября (19 ноября) минный заградитель «Амур» и эскадренные миноносцы блокируют минными заграждениями выход из Данцигской бухты.
Минные постановки миноносцами Г.К.Граф описывает следующим образом в своём повествовании «На «Новике»»
2 декабря «Новику» было приказано выйти на рейд и принять 50 мин с заградителя «Волга». Исполнив это, мы подошли к стоявшему на рейде миноносцу «Победитель» и ошвартовались к его борту. На следующий день предполагался поход с вновь вошедшими в строй миноносцами «Победитель» и «Забияка». Они были только что закончены, и даже не все мелкие работы на них были доведены до конца, так что им предстоял первый боевой поход.
Руководство операцией было поручено начальнику 1 дивизиона миноносцев, ещё не принимавшему лично участия ни в этой, ни в прошлой войнах, а, следовательно, не обладавшему никаким боевым опытом.
Съёмка с якоря была назначена на 3 декабря, в 9 часов утра; однако из-за пурги миноносцы снялись только в 10 часов.
Наш отряд состоял из трёх миноносцев — «Победителя», «Забияки» и «Новика» и шёл в строе уступа, имея 20 узлов ходу. Погода была довольно тихая, пурга прекратилась, и идти было очень хорошо. Главное — было хорошо то, что горизонт был очень ясен.
Недалеко от Оденсхольма, прямо по курсу, мы встретили три плававшие мины, и нам пришлось их обходить. Вообще все шло пока гладко, и только чувствовалась какая-то неуверенность у руководителя операции, выражавшаяся в частых изменениях курсов, переменах ходов и усиленной сигнализации.
Отряд шёл к Виндаве, в тот район, где должна была выбросить свои мины погибшая «Акула». Заграждение предполагалось поставить в месте скрещивания фарватеров на Виндаву, Люзерорт и в открытое море. По сведениям от пленных, невдалеке от этого места должен был находиться буй, а иногда ставилось на якорь и сторожевое судно.
В 9 часов 30 минут вечера миноносцы подошли к назначенному пункту, но ни буя, ни судна не увидели. По нашей, новиковской прокладке, однако, выходило, что мы попали на не совсем верное место и ошиблись на три мили. Чтобы сообщить об этом «Победителю» не сигналя, командир подошел к нему и передал все в рупор. Тот сейчас же исправил свою ошибку, но и тогда мы ничего не увидели, хотя, может быть, и потому, что было очень темно.
К 10 часам облака разошлись, и начала светить полная луна. Наш отряд продолжал идти по направлению берега. Мы находились теперь в самом опасном месте, потому что были уже совсем близко от Виндавы и окружавших ее заграждений.
По каким-то соображениям, когда отряд ещё не совсем дошёл до места постановки, начальник дивизиона приказал «Забияке» поставить мины. Затем поставил их и «Победитель».
Наконец, по нашим данным, мы пришли в назначенное для нас место, и командир приказал начать постановку.
«Новик» должен был поставить три отдельные группы: первую в 25 мин, вторую в 20 и третью в 5. Первую группу нам удалось поставить совершенно точно, как и надо было, поперёк фарватера, имея 20 узлов ходу и сбрасывая мины через каждые 5 секунд. Вторую группу поставили не так удачно: во время постановки «Победителю», по-видимому, что-то почудилось, и он метнулся в сторону, сбив нас. Эта группа располагалась вдоль фарватера с большими интервалами между минами, так как их сбрасывали через каждые 10 секунд. Третья, и последняя, группа должна была ставиться на месте предполагаемого буя, но, из-за какого-то неожиданного манёвра «Победителя», нам опять пришлось поставить ее не совсем точно; впрочем, в конце концов, это уже было не так важно. Вся наша постановка, таким образом, длилась очень долго, более часа, и так как при этом мы имели очень большой ход, а сбрасывать мины приходилось через 5 секунд, то все страшно утомились. Вообще это очень трудная задача — ставить мины так быстро одну за другой. Чуть малейшая задержка — и сейчас же произойдёт растяжение всей линии, а, следовательно, будет нарушена густота заграждения и границы его района; сохранение же их, по тактическим заданиям, иногда бывает чрезвычайно важно.
Как раз во время постановки мы получили предупреждение, что неприятельский корабль, кажется, «Кайзерин Августа» в 5 часов утра выходит в дозор и для него приказано осветить Виндаву и Либаву. У нас уже было почти все кончено и опасаться было больше нечего, а вот этот корабль нельзя не пожалеть, так как ему придётся идти именно тем фарватером, на котором мы разбросали мины.
В половине первого ночи отряд совсем закончил постановку и повернул на N. В 4 часа 30 минут мы должны были открыть Дагерорт и по нему определиться, чтобы проверить наше место для входа в Финский залив. Мы открыли его на полчаса позже, и то увидели только лишь несколько проблесков. Это обстоятельство, видимо, сильно смутило начальника дивизиона, и он около трёх часов ходил малым ходом около этого места, совершенно запутав наше счисление. Дагерорт и Тахкона открылись только на рассвете. Тогда миноносцы, дав 24 узла, без всяких недоразумений в 1 час дня пришли в Ревель.
Для «Новика» этим закончилась 12-я постановка мин с начала войны, при его непосредственном участии. Всего он поставил 542 мины. Кроме того, он участвовал ещё во многих постановках, охраняя ставившие мины суда.
27 (15) декабря минный заградитель «Енисей» при поддержке отряда кораблей под флагом командующего флотом ставит мощные заграждения у Данцигской бухты. Германские силы были вынуждены оставить Данциг, после подрыва нескольких кораблей и перейти к Свинемюнде.
Командующий Балтийским флотом настаивает перед командованием армии на укрепление Або-Алландского района некоторыми силами флота, который является по мнению Эссена наиболее уязвимым и со стороны которого возможны атаки германского флота на Финский залив.
По итогам 1915 года флот был значительно усилен современными кораблями. Да и весь флот стал много сильнее. Теперь была уже целая бригада новейших линейных кораблей. Помимо уже вступивших новых миноносцев «Победитель» и «Забияка», ожидалось еще вступление в строй «Орфея», «Грома», «Десны», «Летуна», «Азарда», «Самсона» и «Капитана Изыльметьева». Новые подлодки также, одна за другой, стали входить в строй, и, кроме уже вступивших «Гепарда», «Барса» и «Вепря», должны были войти «Волк», «Львица» «Пантера», «Кугуар», «Тигр», «Рысь» и пять небольших американских подлодок, присланных через Владивосток в разобранном виде.
Сильно разрослись и отдельные дивизии, как например Дивизия траления. Она теперь состояла из двух отрядов, причём в каждый из них входило по четыре дивизиона. Для несения дозоров и ловли подлодок была организована сторожевая дивизия, в которую вошли два дивизиона маленьких миноносцев и три дивизиона специальных сторожевых судов. Кроме этого, ещё организовывался специальный отряд сетевых заградителей для постановки противолодочных сетей.
Также было закончено оборудование Або-Оландского укреплённого района, и в помощь его береговым батареям сформирован особый отряд судов. Работы по постройке батарей на островах Нарген, Вульф, Реншер, Руссарэ, Эрэ, Утэ, Даго и в районе Свеаборгской крепости шли ускоренным темпом, и часть 12-дюймовых, 10-дюймовых, 9-дюймовых, и 8-дюймовых батарей была уже готова.
Шли спешные работы по укреплению Ирбенской позиции. Было поставлено огромное количество мин и сетей с мелкосидящих тральщиков и теплоходов. Все эти постановки были очень трудно выполнимы и сопряжены с большим риском, так как очень много мин уцелело с прошлого года. Во всяком случае на это нельзя было употреблять миноносцы, сидевшие до 12 футов.
При этом не обошлось и без несчастья. 14 мая тральщик «№ 5», протраливая фарватер в Ирбенском проливе, наскочил на мину, она взорвалась, и через минуту он затонул. Из экипажа спаслось только 11 матросов и 3 офицера, и то почти все они были тяжело ранены.
Наряду с этими работами, приступили к прорытию в Моонзунде канала для проводки больших кораблей. Первоначально он должен был быть доведён до глубины 30 футов, чтобы как можно скорее иметь возможность ввести «Цесаревича» и крейсера, а также вывести для ремонта и отдыха «Славу». Но потом его предполагается ещё углубить до 40 футов.
За работу принялись очень энергично, и в Моонзунд стянуто более сорока землечерпалок, которые работают день и ночь; работа быстро подвигается вперёд. 20 (7) мая 1915 года скончался в результате двухстороннего крупозного воспаления лёгких в Ревеле. Командующим флотом назначен вице-адмирал Канин В.А. Ещё какое-то время Балтийский флот действовал по старым предписаниям адмирала Эссена, но постепенно это сошло на периодические выходы в море. Безусловно вице-адмиралу Канину не хватало кругозора и решительности адмирала Эссена.