Трофимов Н. Последний бой эсминца «Отрадный» (по следам «Сказания об «Отрадном»)

Я пишу эти строки в марте 2021 года. Год назад я закончил работу над «Сказанием об «Отрадном» — рассказом о судьбе одного из эсминцев знаменитого и замечательного проекта 30бис. Работа эта далась мне нелегко, потому что меня одолевали эмоции – ведь я писал рассказ об одном из кораблей моего отца – контр-адмирала Александра Александровича Трофимова. Много раз перечитывал и переделывал. Всё-таки нет ещё у меня писательского чутья и опыта – руку, так сказать, ещё не набил. Поэтому с замиранием сердца отправлял законченный труд в редакцию – как его примут? И когда рассказ был опубликован, я с нетерпением ожидал реакции читателей. Но последовавшие отклики дали старт новой захватывающей истории, о которой и хочу поведать вам сейчас.

«Сказание об «Отрадном» задумывалось мною как произведение художественное, не документальное. Но при этом я старался во всём следовать истории и писать максимально достоверно, основываясь на нашей семейной хронике, домашнем архиве, данным из Центрального Военно-морского архива в Гатчине, воспоминаний моих сослуживцев и старших товарищей. Я проследил историю этого корабля от закладки на стапеле судостроительного завода до его последних минут. «Отрадный» всегда присутствовал в нашей семье – ведь это был папин корабль! С детства я привык видеть его фотографии, полюбил его открытый ходовой мостик, людей в кожаных регланах и канадках, бескрайнее море, в котором он так хорошо себя чувствовал. Чёрно-белые фотографии в моих глазах внезапно оживали, и я уже видел бескрайнюю синеву моря, пронизывающий всё вокруг солнечный свет, слышал команды вахтенного офицера, доклады сигнальщиков и даже чудился мне приятный легкий запах ароматного трубочного табака, тут же сдуваемый встречным солёным ветром. И мне мечталось, что скоро и я буду стоять на мостике этого прекрасного корабля и сам буду отдавать команды вахтенному офицеру и другим морякам, несущим вахту со мной. Поэтому и гибель эсминца, о которой мне рассказали мои друзья, я старался описать так, как видел её я – тот самый мальчишка, который мечтал быть командиром! Казалось бы – какая разница, сколько ракет, торпед и снарядов пришлось принять в себя эсминцу? Ведь финал уже не переиграть и «Отрадный» давно спит на дне моря, до последнего мгновения выполнив свой долг! Но оказалось, что судьба «Отрадного» волновала не только меня.

После публикации рассказа, а точнее его последней части, на меня обрушился шквал отзывов. Мне звонили по телефону, писали мне на почту, оставляли комментарии в социальных сетях, где также публиковались главы «Сказания…». Меня упрекали в том, что я написал полуправду, что на самом деле корабль погиб не совсем так или совсем не так, как я описал. Мои возражения, что я писал не документальное исследование, а рассказ по мотивам жизни «Отрадного», решительно отвергались. Писали, в основном, просоленные моряки, прослужившие свою жизнь на палубах кораблей Северного флота, а они, как правило, оперировали понятиями точными и ясными – где, когда, сколько, наряд сил, дальность обнаружения, пеленг стрельбы, глубина в точке и многое-многое другое, звучащее сладчайшей музыкой для тех, кому приходилось толкать рукоятки машинных телеграфов, нажимать кнопку «Пуск» ракетного комплекса, командовать комендорам  «Ревун», нажимая ногой педаль замыкания цепи стрельбы артиллерийских установок. Все требовали восстановить историческую правду и показать гибель корабля так, как это было на самом деле. Мне присылали письма, фотографии, которых мне так не хватало во время работы над рассказом. Постепенно эта переписка так захватила меня, что я понял – а ведь мои оппоненты абсолютно правы! Да, я написал рассказ и как автор имел право на свой взгляд и своё изложение этого события, но ровно так же и они имели право требовать от меня рассказать о последних днях и минутах «Отрадного» так, как это было на самом деле.

Одним из первых ко мне обратился Владимир Николаевич Мельник – в те далёкие дни он был командиром штурманской боевой части малого ракетного корабля «Туча» (проекта 1234.1), входившего в 292 дивизион мрк 55-ой бригады ракетных кораблей и катеров Кольской флотилии разнородных сил Северного флота. Бригада базировалась в п.Гранитный, губа Долгая Западная, недалеко от входа в Кольский залив. Володя поведал мне, что по «Отрадному» стрелял не эскадренный миноносец проекта 956 ракетой «Москит», а именно мрк «Туча», ракетой П-120 комплекса «Малахит»!

Потом слова Володи Мельника подтвердил и мой старинный друг и соратник по похождениям бурной офицерской молодости Евгений Соколов, Женя, с которым мы проживали в одной каюте во время службы на сторожевом корабле «Резвый» (я был командиром БЧ-2, а Женя – командиром БЧ-3). В день гибели «Отрадного» Женя был командиром стартовой батареи бпк «Маршал Василевский» и именно он готовил к стрельбе по эсминцу боевую торпеду. Он тоже добавил свою лепту в восстановлении того самого дня, когда растерзанные останки эсминца «Отрадный» упокоились навеки в Каском море.

Ну и, как мне это не обидно, оказывается, что я не первый, кто написал об «Отрадном, о его последнем дне. В 2019 году, в журнале «Гангут» (это замечательный сборник для всех, кто интересуется историей Военно-морского флота и кораблестроения СССР и России) №112 была опубликована статья капитана 2 ранга Александра Фёдоровича Шефера, северянина, отличного офицера, проходившего службу вместе с  В.Н.Мельником в знаменитой 55 бригаде ракетных кораблей и катеров в должности сначала командира  штурманской боевой части малого ракетного корабля «Айсберг», а потом флагманским штурманом этой же бригады. Представьте себе, с каким волнением я искал эту статью и как я жадно вчитывался в каждую строку повествования! Прекрасно написанная статья рассказывала о всех моментах подготовки проводимых Северным флотом испытательных стрельб ракетным оружием – противокорабельными крылатыми ракетами.

Обычно корабли с противокорабельными ракетами стреляют по специальным мишеням – большим корабельным щитам проекта 436, 436Б или им подобным. Причём стреляют, как правило, крылатыми ракетами с так называемой инертной боеголовкой – это когда вместо нормальной штатной фугасно-кумулятивной боевой части крылатой ракеты на неё ставят габаритно-весовую болванку, идеально совпадающую по центровке, весу и узлам крепления со штатной боеголовкой. Фугасно-кумулятивная боевая часть наших советских крылатых ракет имеют колоссальную разрушительную силу – к примеру, 21 октября 1967 года израильский эсминец «Эйлат» был потоплен египетскими ракетными катерами, применившими по нему крылатые ракеты П-15 – одни из первых серийных противокорабельных ракет, поступившие на вооружение ракетных катеров и кораблей советского ВМФ, и поставлявшиеся во многие страны мира на экспорт. Эсминец, с точки зрения живучести, был достаточно сложной целью – построенный в Великобритании в 1943 году корабль имел прочный равномерно бронированный корпус и с точки зрения непотопляемости сконструирован был превосходно – всё же англичане имеют давние традиции военного кораблестроения и знают в нём толк.

Поэтому на всех флотах мира для практических стрельб крылатыми ракетами используют именно инертные боевые части. Иначе мишеней не наберёшься! Но ракета даже с инертной боевой частью имеет довольно значительный вес (от полутонны до нескольких тонн) и очень высокие скорости – от околозвуковой (280 — 300 метров в секунду) до нескольких скоростей звука (к примеру, при испытательных пусках перспективных крылатых ракет «Циркон», о которых так много рассказывает все мировые СМИ, декларируется скорость около 8 Махов, то есть около 2600-2700 м/с, вы представляете – более 2,5 километров в секунду!). Кинетическая энергия удара может разломить мишень, а остатки топлива вызовут взрыв и пожар на борту мишени. Поэтому и были придуманы мишени типа корабельный щит – это специально сконструированные и построенные суда, как правило, катамаранного типа – двухкорпусные, с низким надводным бортом, с большим количеством герметичных отсеков для обеспечения непотопляемости, с установленными на нём мачтами с уголковыми радиолокационными отражателями, и специальными сетями между мачтами. Низкий борт – для того, чтобы уменьшить вероятность попадания в него ракеты (или снаряда), количеством уголковых отражателей можно имитировать различные цели – от катера до авианосца, сети между мачтами – чтобы зафиксировать попадание ракеты (или снаряда) в цель. Когда ракета попадает в щит, она практически всегда проходит через сеть, оставляя в ней приличную дыру, может сломать мачту, может попасть и в борт (но такое бывает редко). Даже если будет прямое попадание в борт, то повреждён будет один или два отсека. Все отсеки, к тому же, заполнены материалами, обеспечивающими плавучесть. Поэтому в большем числе случаев мишени (большие или малые корабельные щиты разных проектов) после стрельб по ним крылатыми ракетами получают повреждения, но не тонут и доставляются буксирами на судоремонтный завод, где их быстро восстанавливают и щит опять готов к следующим стрельбам.

В 1984 году командование ВМФ поставили Северному флоту задачу проведения испытательных стрельб. Причём для проведения именно этих стрельб было необходимо использовать в качестве мишеней не большие корабельные щиты пр.436, а настоящие корабли и суда. Ракетное оружие постоянно совершенствуется в ходе эксплуатации – научная мысль не стоит на месте и пытливый ум наших учёных создаёт всё более смертоносные модификации уже производимых ракет. В данном случае необходимо было оценить непосредственное воздействие новых фугасно-кумулятивных боевых частей по реальной цели. Поэтому было принято решение для проведения испытательных стрельб противокорабельными ракетами «Москит» и «Малахит» выделить эскадренный миноносец проекта 30бис и сухогруз «Урицк», списанный к тому времени. Эсминцев было несколько – но волею судьбы (или решением командования) был выбран эсминец «Отрадный». Зная о том, какая судьба ждала потом его братьев, я благодарен этой самой судьбе за сделанный ею выбор, давший возможность «Отрадному» погибнуть не под шипящими, как змеи, газовыми резаками на разделочном участке «Вторчермета», а в морском бою – в высшем смысле существования боевого корабля, почётном венце его жизни. «Отрадный» был выведен из состава 176-ой бригады кораблей резерва и консервации, на нём был спущен Военно-морской флаг, а экипаж – расформирован (более подробно это мною было описано в рассказе «Сказание об «Отрадном»). Корабль был отправлен на судоремонтный завод, где его конвертовали и провели необходимые работы по превращению его из стремительного боевого корабля в предназначенную для стояния на бочках в районе мишенной позиции цель.

Среди соединений и частей Северного флота были два легендарных соединения надводных кораблей, в состав которых входили корабли, вооруженные комплексами противокорабельных крылатых ракет (ПКР). Это 56-я бригада эскадренных миноносцев и 55-я бригада ракетных кораблей и катеров. 56-я брэм входила в состав 7-ой оперативной (Атлантической) эскадры Северного флота, а 55-я Печенгская Краснознамённая ордена Ушакова 1-ой степени бррка – в состав Кольской флотилии Разнородных сил СФ. Первая состояла из великолепных эсминцев новейшего на тот момент проекта 956, имевших на борту по 2 счетверённых пусковых контейнера с ПКР «Москит», вторая – из малых ракетных кораблей проектов 1234 и 1234.1, вооруженных 6 ПКР П-120 «Малахит» каждый (ещё в состав бригады входили и ракетные катера различных проектов). В плане проведения испытательных стрельб командование распределило задачи следующим образом – эсминцу был назначен в качестве цели сухогруз «Урицк», а для малого ракетного корабля – эсминец «Отрадный». На каждом соединении к стрельбам готовились ответственно – ведь не каждый год получается стрелять настоящей ракетой, способной отправить на дно большой боевой корабль или транспорт. К сентябрю 1984 года всё было готово – и цели, и корабли. На эсминце «Отчаянный» и малом ракетном корабле «Туча» выгрузили из контейнеров по одной боевой крылатой ракете и вместо них загрузили ракеты по программе проведения испытательных стрельб.

Теперь, с разрешения моего боевого товарища – Александра Шефера, я буду местами курсивом цитировать отрывки из его статьи в журнале «Гангут».

«1984 год. Северный флот. Расцвет советского ВМФ. Пройдёт меньше года и начнётся перестройка, а вместе с ней и быстрая деградация всего.

А пока – плановая боевая подготовка, интенсивное плавание кораблей, стрельбы, испытания оружия.

На август в Карском море планировались испытания новой боевой части противокорабельных крылатых ракет.

Почему там?

За Новой землёй легче было обеспечить скрытность от иностранных разведок. В близком Баренцевом море приходилось значительными силами закрывать объявляемые опасными районы стрельб. Но оповещения носили рекомендательный характер. Корабли закрытия при необходимости подходили к находящимся в районе судам и в твёрдой, но всё-таки рекомендательной форме указывали на опасность нахождения в районе. Это не избавляло от назойливого присутствия норвежского РЗК «Марьята», постоянно патрулирующего вдоль нашего побережья. У неё (а мы по имени считали её женского рода) были свои планы. В пекло она не лезла, и в нужный момент всегда оказывалась в безопасном месте, продолжая зондировать эфир своими радиощупальцами. Второй фактор – полёты разведывательной авиации НАТО. Неожиданно и в любой момент мог появиться норвежский самолёт базовой патрульной авиации “Орион-P3C” и довольно долго барражировать в районе. Но и это явление имело свой конец. Меньше мешали самолёты стратегической разведки – тяжёлый RC-135 и сверхскоростной SR-71 с их плановыми полётами по 2-3 раза в неделю. Оставались ещё разведывательные спутники. Но их появление легко предвычислялось благодаря строгой геометрии орбит, и стрельбы планировались строго в «окнах» между пролётами. Практически спутники – это и всё, что могло влиять на испытания в Карском море.

Август на Севере – бархатный сезон: шторма не часты, освещённость на излёте полярного дня хорошая.»

Объект испытаний? Секретность была обычная, без особых специальных мер, по принципу: наше дело выстрелить, а чем – не важно. Но говорили: боевая часть с эффектом модного тогда объёмного взрыва.»

Я не стал и не буду поправлять дату, которую указал в «Сказании об «Отрадном» — в конце концов, это художественное произведение, без претензий на документальность. А сейчас я довожу до вас всё происходившее тогда с максимальной достоверностью.

Первыми район, предназначенный для испытательных стрельб, проверила авиация Северного флота. Посторонних кораблей и судов обнаружено не было.

На мишенной позиции в Каском море, подальше от глаз и ушей натовских супостатов, на специально выставленных якорных бочках на ровной стеклянной глади моря застыли цели — сухогруз «Урицк» и эсминец «Отрадный». Настало время для появления на сцене будущего действия ударных кораблей с противокорабельными ракетами.

«Отчаянный» и «Туча» приближались к району огневых позиций, откуда им надлежало произвести пуски ракет. Несмотря на значительную разницу в размерах и, соответственно, в водоизмещении (первый являлся кораблём 1-го ранга, а второй – кораблём 3-го ранга), оба корабля имели ударные ракетные комплексы примерно одной дальности стрельбы. Так как смыслом проведения стрельб было оценить разрушительное воздействие новых боеголовок ракет, то стрельбы проводили не на пределе дальности применения крылатых ракет, а на дистанции около 40 километров (несмотря на то, что на море дистанции измеряются в милях и кабельтовых, ракетчики и артиллеристы существуют в своей системе измерений – они готовят данные для стрельбы в километрах и метрах).

Теперь, для максимальной достоверности, цитирую А.Шефера:

«Подготовка к походу была обычной, без особого ажиотажа: загрузились, заправились, пошли.  Формально предстояло выполнить стандартную задачу по основному боевому предназначению. Особенность похода была видна только по дополнительным сверх штата экипажа офицерам. Но это нормальное явление. Поход необычно далёкий – нужен второй штурман, им я и был назначен с однотипного мрк «Айсберг». Новый район – его надо изучать, осваивать, это задача флагманского штурмана бригады. Над командиром, как обычно, старший на борту – наш легендарный комдив, «Дед», капитан 2 ранга В.А. Цветков.

Для нас, штурманов, особый интерес представляло плавание на полную автономность в непривычный район: Карские ворота, Карское море, Новая земля. Готовили карты, изучали лоции, планировали районы укрытия на случай непогоды, оценивали средства обеспечения точности плавания, планировали районы укрытия на случай непогоды или переносов стрельбы вплоть до Диксона на Таймыре.

Прорабатывая обычную лоцию, всерьез рассматривали возможность подхода вплотную к восточному берегу архипелага и заправку водой из расположенного у берега пресного озера (на корабле всего 10 тонн воды). Но открываем секретную лоцию, а там: «Озеро находится в зоне специального испытательного полигона, и использование воды запрещено».

Никто ещё не знал, что «Туче» для выполнения задачи потребуется второй поход.

Волнение моря для нашего МРК несмотря на август было достаточным, чтобы испытать все прелести морской службы. 3-4 балла – это то, что на большом эсминце воспринимается как иллюстрация к романтике. Но на МРК с его отличным в два раза от классического по канонам кораблестроения соотношения длина/ширина, малой осадкой, большой маятниковостью из-за высоких массивных мачты и антенн, противовесов из трёх ракетных контейнеров с каждого борта качка естественна, никуда от неё не денешься, только привычка и адаптация.

Пролив Карские ворота проходили ночью.

Прибыли в район стрельб. Были переносы по разным обстоятельствам оперативной обстановки. В ожидании для экономии моторесурса и топлива вставали на якорь. Та ещё задача. Нашли на карте в центре Карского моря банку с необходимой, чтобы достать якорь-цепью, глубиной. Теперь надо на неё попасть. Из всех средств определения места доступна только сверхдлинноволновая радионавигационная система «Маршрут» со среднеквадратической погрешностью 2-3 км. Включаем эхолот и галсами прощупываем рельеф. Нашли банку, но на инерции прошли. Разворачиваемся, не попадаем. С третьего раза встали.»

На борту «Отчаянного» находился конструктор тех самых боеголовок, ради которых и разыгрывался спектакль в удалённом от рекомендованных маршрутов движения судов районе.

Итак, все действующие лица заняли свои места – корабли-цели стояли на бочках в районе мишенной позиции, «Отчаянный» и «Туча» в районе огневых позиций.

Для того, чтобы головка самонаведения ракеты не захватила во время стрельбы чужую цель, «Урицк» и «Отрадный» были удалены друг от друга на максимальное расстояние, которое позволяли размеры района мишенных позиций.

Приближалось время «Ч» — время пуска ракет!

«Сначала подошли к целям для осмотра. На борту эсминца находился главный конструктор того, что испытывали. Осмотрев, отошли на дистанцию около 40 км. Дальность была не важна, точность кораблевождения тоже, т.к. стреляли по прямому радиолокационному контакту, наблюдая цель непосредственно на РЛС.

Пуски разнесли по времени. Первым предстояло стрелять эсминцу по «Урицкому». Мы – рядом в роли наблюдателя. Эсминец на боевом курсе. Огонь, пуск, звук двигателя. На срезе контейнера ракета уже набирает скорость звука и дальше, делая горку, стремительно удаляется, разгоняясь ещё в три раза. Из-за видимости или по другим причинам попадания ракеты визуально не фиксировали.

Пошли вместе на осмотр мишени. Картина издалека при приближении: транспорт внешне практически целый почти на ровном киле, может быть с небольшим креном на левый борт и дифферентом на нос. Но кормовая надстройка буйно горит, причём изнутри.

Интересно было видеть эффект от действия  реальной БЧ ракеты. На практических ракетных стрельбах, которые каждый наш корабль выполнял не менее раза, а то и по 2-3 раза в год, ракеты были оснащены инертной боевой частью без взрывчатого вещества. При осмотре кораблей-целей наблюдались только отверстия в натянутых сетках, сбитые мачты, уголковые отражатели. А здесь полная картина воздействия ВВ.

Эсминец остался для детального осмотра и регистрации результатов, а «Туча» отправилась на предварительный осмотр назначенного нам ЭМ «Отрадный».

Небольшое отступление по морской лексике. Известно, часто склоняют, что у моряков не плавают, а ходят и т.п. Меньше всего об этом как раз думают сами моряки, и, не задумываясь, используют по обстановке, по неписанным подсознательным правилам и тот глагол, и другой. Так же на флоте спокойно относятся к тому, что корабль – «он», мужского рода, но если корабль называется по имени, а оно женское – то «она» никого не коробит. Поэтому мрк — отправился, а «Туча» — отправилась – это нормально. «Туча» в дивизионе нашей бригады вообще была в гендерном (тогда этого слова не знали) особенной – единственная женского рода. Так и шутили о её судьбе с безобидной флотской скабрезностью: «Она-женщина, вот её все и… любят». Между прочим, второй дивизион нашей бригады состоял исключительно из мрк с именами женского рода.

Туча неспешно обошла «Отрадный» на пологой циркуляции, рассматривая корабль, предназначенный для скорбной, но, тем не менее, почётной задачи. Борта и надстройка отражались в неподвижной воде, казалось, что корабль стоит в парадном строю, только без положенных во время парада флагов расцвечивания. Но это и был на самом деле парад – это был одновременно и последний парад, и последний бой эскадренного миноносца «Отрадный»!

«Отрадный» строго позиционирован: не крутится на одной бочке, а растянут между двумя — по носу и корме. Целый, с краской, выцветшей от долгого стояния в резерве, без бортового номера и без медных букв имени по бортам на корме. Видно дополнительно установленное для испытаний оборудование, например, вынесенные за борт штанги с аппаратурой фиксации. Разбежались курсом от цели, развернулись, ждём команды.

Пришло время. Стрелявший первым эсминец уже слева от нас, теперь он в режиме контролёра. «Учебная тревога», «Туча» на боевом курсе, начали предстартовую подготовку. Поверьте послужившему на флоте: не ради немалой зарплаты и других льгот служили офицеры, а ради этой поэзии. Сменяющие друг друга команды как речитатив слов и действий. Ты знаешь, что стоит за казалось бы абсурдными «КЗА на КСУ», «АМБ взвести». Эта команда означала очень важный рубеж в процессе подготовки пуска: по ней запускалась ампульная батарея, и ракета переходила на собственное энергообеспечение. Взведение АМБ – невозвратная операция: после неё или ракета должна быть запущена, или батарея стравлена, электролит слит, после чего ракета непригодна к стрельбе. За 9 лет моей службы на мрк всего один раз приходилось сливать батарею штатно из-за внезапной команды на отмену стрельбы. А так ракеты выходили безотказно и всегда в цель.

Наконец, обратный отсчёт времени. Все в ходовой закрепились, ожидая встряску при сходе ракеты. Я придерживаю часы на переборке над трапом в штурманскую рубку (выработалась традиция: часы имели склонность при пуске срываться с посадочного места и однажды упали на голову дивизионному штурману). «Пуск!»…

И…

… пуска нет !?»

Судьба, как бы в награду за всю предыдущую историю эсминца, подарила ему ещё несколько недель жизни!

Здесь я хочу дополнить уважаемого Александра Фёдоровича Шефера. За свою службу на флоте я прошёл путь от нахимовца до капитана 1-го ранга, последовательно, без каких-либо необычайных карьерных прыжков, исполнял офицерские должности командира зенитной ракетной батареи, командира ракетно-артиллерийской боевой части, помощника командира корабля, старшего помощника командира и, наконец, командира большого противолодочного корабля 1-го ранга «Удалой». Бессчётное количество раз на разных кораблях, при выполнении ракетных, артиллерийских, торпедных стрельб, при постановке минных заграждений мне посчастливилось петь эти боевые песни, выученные так, что и сейчас, по прошествии десятков лет – разбуди меня ночью и я мгновенно смогу снова спеть этот незабываемый речитатив, по каждому слову которого выполняются строго определённые действия всеми членами экипажа! Это действительно поэзия морского дела, поэзия войны. Несколько лет назад я в шутку разместил в одной из социальных сетей вопрос такого содержания: «Пуск!… Сход!… Захват!… Средний!… Узкий!… Наведение в трубке!… Подрыв!… Угол места цели падает…» — что это за абракадабра?» Ответ последовал практически мгновенно – Андрей Халевин, командир БЧ-3 (минно-торпедной) «Василевского» в период описываемых событий, а впоследствии прекрасный командир корабля, капитан 1-го ранга, написал: «Это соловьиная песня «осиного» комбата!» («осиного» — это не от осины, а от того, что есть на флоте зенитный ракетный комплекс «Оса-МА», и командиров батарей все называли «осиными» комбатами). Это и вправду была торжественная песня – венец длительных учений, тренировок, изнурительной подготовки ради этих чудесных мгновений, когда после нажатия кнопки «Пуск» срабатывает двигатель ракеты и она уносится вдаль, к своей цели, чтобы за свою короткую стремительную жизнь – всего несколько секунд, десятков секунд – выполнить то, для чего её готовил гений её создателей.

Но, бывает и так, что кнопка «Пуск» утоплена в своём гнезде, палец комбата продолжает её давить, а ракета продолжает висеть в своём контейнере или на балке пусковой установки. В боевой обстановке немедленно включается алгоритм действий, специально написанный и отрабатываемый как раз-таки для таких нештатных ситуаций. Для каждого комплекса ракетного оружия он свой, неповторимый, но у меня нет задачи делать из Вас, читатель, специалиста-ракетчика, поэтому рассказывать далее о нём нет смысла. Тем более в данном случае, когда стрельба проводилась для испытания новой боеголовки, пускать по «Отрадному» другую ракету не требовалось.

Я представляю, какие чувства в тот момент испытывали все члены экипажа «Тучи» — недоумение, разочарование, досада! Корабль дрожит на высокой скорости, рулевой по ниточке держит боевой курс – а пуска нет!

Но, продолжим:

«Ситуация нештатная и неожиданная. Надёжность комплекса проверена годами и считалась настолько высокой, что никакие проценты вероятности не закладывались в статистику.

Вернули комплекс в исходное, отошли и начали вновь предстартовую подготовку ракеты.

— «Пуск!».

Старта нет. Стрельба отложена – значит, спокойно и обстоятельно возвращаемся в базу.

По пути с иронией анализируем возможные причины. В качестве одной из версий вспоминаем, что стрелявший штатный командир БЧ-2 корабля слывёт в отношении успешности стрельб не совсем удачливым. Правда, касалось это только зенитных ракетных стрельб первым модернизированным комплексом «Оса-МА».»

Для малого ракетного корабля сбегать в Карское море и обратно – это вам не прогулка какая! Поэтому «Туча» прибежала в Западную Лицу, сдала так и не стартовавшую ракету на ракетно-техническую базу для выяснения причин отказа, приняла в контейнер ранее выгруженную боевую ракету из боекомплекта, и вернулась в губу Долгая Западная, где встала к своему причалу для послепоходового осмотра и проверки материальной части.

Как выяснили на ракетно-технической базе, причиной отказа старта стал не присоединенный при подготовке ракеты на базе один-единственный штепсельный разъём в хитроумных мозгах ракеты! Редко, но такое на флоте бывает – человеческий фактор не предсказуем…

Дело катилось к осени, а значит, наступал период штормов и очень хреновой погоды. Командование флота и флотилии получило от московского, вышележащего, командования здоровенную плюху в виде требования закончить программу испытания ракетного оружия до наступления штормов. Плюха начала своё путешествие вниз, из московских кабинетов Главного штаба в Большом Козловском переулке, взбадривая по пути командиров и начальников разных уровней, опять закрутились колёсики подготовки к испытательной стрельбе, опять «Туча» отдала швартовы и вышла из пункта базирования.

«Дело шло к сентябрю. Сходили в Западную Лицу, перегрузили ракету.

Недели через две уже в начале сентября вышли в новый двухнедельный поход по на удивление почти штилевому морю, теперь в сопровождении флагманского корабля БПК «Маршал Василевский» родной Кольской флотилии…

…Мы с штатным штурманом «Тучи» Володей Мельником сменяли на штурманской вахте друг друга. Паузы в работе я заполнял освоением новинки сезона – привезённого из недавнего отпуска Кубика Рубика.

Возможно, и кажется, что на период вынужденной паузы «Отрадный» буксиром снимался с места и укрывался на Новой Земле.

Дозаправка и топливом, и водой успешно производилась на бакштове от БПК по шлангам. Главной проблемой оказалась бухгалтерия: как передать расчётный чек на топливо. Вплотную на волне борт к борту не подойти. Кидали бросательный, и с его помощью передавали бумажку туда и с подписью обратно.»

Мы подходим с Вами, читатель, к финалу – к последнему бою эскадренного миноносца «Отрадный»! Буксиры вывели корабль из бухты на Новой Земле и сопроводили его, на этот раз уже точно, в последний путь – к выставленным в районе безымянной банки якорным бочкам. Буксиры не спешили, они вообще не любят ходить быстро, но под форштевнем «Отрадного» вода расступалась, поднимаясь и разваливаясь на два белоснежных пенных уса, расходящихся по обе стороны идущего навстречу своей гибели корабля. Северная природа как будто бы отдавала должное кораблю-ветерану, яркое солнце украшало поверхность моря мириадами переливающихся солнечных зайчиков. Штиль. И неспешно идущие буксиры. И «Отрадный»…

Командирами буксиров часто становятся уволенные в запас офицеры боевых кораблей. Те, которые не в силах расстаться с морем и не представляющие для себя жизни без строгого морского распорядка дня, без тяжёлой морской работы. Той самой обстановки, которую они матерят между собой, но по которой так быстро начинают скучать в отпуске. Поэтому, раскрепив «Отрадный» на бочках в районе мишенной позиции и приняв на борт швартовую команду, находившуюся на эсминце под командованием капитан-лейтенанта Владимира Околелова, капитаны буксиров поспешили развернуть их курсом в Кольский залив, чтобы побыстрее покинуть место, в котором  крылатая противокорабельная ракета комплекса П-120 «Малахит» должна будет вонзиться в борт «Отрадного», ставя на его пути последнюю точку.

13 сентября 1984 года (эта дата подтверждена и уже не вызывает сомнения) на «Маршале Василевском» и «Туче» получили команду с Командного пункта Северного флота на производство стрельбы.

Большой противолодочный корабль «Маршал Василевский» под командованием капитана 2-го ранга Ю.Н.Шальнова, назначенный для контроля мишенной позиции и результатов стрельбы, занял своё место. Включив радиолокационную станцию воздушного обнаружения «Фрегат-МА», «Василевский» просматривал всю водную поверхность на несколько десятков километров вокруг себя, а воздушное пространство – на сотни километров. Всё шло по плану.

«Пришла команда. Опять осмотрели «Отрадный»-цель. Тогда была сделана эта первая фотография.

Фотографирование на флоте вообще не поощрялось, но здесь была официально запрещена. Но все — люди, интерес не убьёшь. В общем, последние фотографии после стрельбы я сделал, спустившись в каюту, из открытого иллюминатора с разрешения и в присутствии …нашего особиста.

В этот раз главный конструктор находился у нас на борту.

Опять отошли, начали предстартовую подготовку, легли на боевой курс. Всё штатно: огонь, встряска, удаляющаяся ракета в зените горки сбрасывает стартовый двигатель (в это время даже уже у не раз стрелявших ёкает: «упала…»), запускается твёрдотопливный маршевый двигатель, и серый пороховой след удаляется за горизонт.

Неожиданным был увиденный за горизонтом огненный шар от взрыва. При подходе картина по мере приближения вырисовывалась отличной от эффекта стрельбы эсминца. Ракета поразила «Отрадный», как и положено по логике её головки самонаведения, в центр отражающей поверхности в районе главной надстройки и разломила корпус с элементами бронирования на две части. Без огня и дыма.

Сначала мы увидели тёмный треугольник вершиной вверх. Это оказалась оторванная взрывом и перевёрнутая носовая часть «Отрадного». Она оставалась привязанной к бочке на плаву, но затонула самостоятельно через некоторое время уже после завершения нашего обхода (здесь я хочу немного поправить Александра Фёдоровича – носовая часть не утонула самостоятельно, я расскажу об этом ниже!).  В воде плавали лёгкий наполнитель и, конечно же, вековые так называемые старшинские тетради (журналы боевой подготовки командира отделения).»

«Отрадный» не хотел тонуть!

Как всё-таки прекрасно умели строить наши корабелы! По всем расчётам, для потопления корабля такого водоизмещения была необходима только одна ракета такого класса, как П-120 «Малахит». Между прочим, история войн на море знает немало случаев, когда корабль, потерявший в боестолкновении носовую или кормовую оконечность, своим ходом (или при буксировке другим кораблём) доходил до своей базы, где ему на судоремонтном заводе приваривали новый нос или корму и корабль вновь выходил в море для ведения боевых действий. Во время Великой Отечественной войны, 2 августа 1942 года, крейсер Черноморского флота «Молотов» (проекта 26) при ведении боевых действий подвергся нападению немецкой авиации.

Крейсер отразил 23 групповые атаки авиации, но в итоге был всё-таки поражён торпедой с самолёта Не-111. Кормовая оконечность крейсера вместе с рулевым устройством и румпельным отделением (более 20 метров длиной) была оторвана. Тем не менее, в результате грамотных действий по борьбе за живучесть корабля, мужеству и героизму экипажа и высокого уровня его подготовки, крейсер своим ходом добрался до базы в порту Поти, где начался его ремонт. «Молотову» приварили кормовую оконечность от недостроенного крейсера «Фрунзе» проекта 68, между прочим – другого проекта, однако смекалка и инженерный расчёт наших кораблестроителей позволили в кратчайший срок соединить две части разных кораблей в единое целое – и «Молотов» 23 июля 1943 года вновь вышел в море!

Вошедший в строй ВМФ всего за неделю до начала войны (14 июня 1941 года), крейсер ещё долгие годы служил нашему флоту, был переименован в 1957 году в «Славу» и  списан только 4 апреля 1972 года, пройдя всю войну и прослужив без малого 31 год.

Однако вернёмся к повествованию Александра Фёдоровича Шефера:

«Кормовая часть плавала отдельно, приподнявшись и оголив винты и рули. Постепенно дифферент на нос увеличивался.

В конце концов, она встала вертикально и продолжала находиться в таком состоянии. Было решено ускорить эту агонию, а заодно и дать поработать флагманскому БПК – добить торпедой. Как человек, окончивший училище подводного плавания, но в-основном прослуживший на ракетных кораблях, где не было ничего торпедного, понимал: по нешумящей неподвижной цели можно стрелять только прямоидущей торпедой, и никакая система самонаведения при это работать не будет. Короче, классика, строго по геометрии. Тем более поразило мастерство торпедистов БПК.

«Туче» приказали отойти в сторону. Дистанция до вставшей вертикально кормы «Отрадного» была приличной – кабельтов 20. Выстрел, торпеда шлёпнулась в воду. И как-то очень, как нам показалось, долго шла к цели. Даже мысль промелькнула: не к нам ли она пошла. Успокоил себя: торпеда – не ракета, скорость 40-45 узлов всего в полтора раза больше скорости наших кораблей. Однажды на «Айсберге» нам приходилось убегать от наведшейся на наши шумы практической авиационной торпеды. Запас её хода заканчивался, и нам удалось её остановить, отбросив гребнем воды от винтов, резко увеличивших обороты.

Но вот взрыв. Эта МС (морская смесь), которой снаряжаются боевые части торпед, даёт такой высокий столб воды, который ещё долго держится в воздухе. Оседая, он унёс с собой под воду и останки «Отрадного». На карте, где упокоилась цель, я карандашом подписал отмель: банка Отрадная.»

Тут мне надо было бы поставить точку, но со мной вышел на связь Женя Соколов, о котором я Вам, читатель, рассказывал ранее и который добавил в эту историю последние штрихи. «Никита, после попадания торпеды в оставшуюся на плаву часть корпуса «Отрадного», взрыв вновь разломил его на две части – одна (средняя часть корпуса) утонула, а корма стала вертикально – винтами и рулём вверх, в зенит. Юрий Николаевич Шальнов, наш командир, приказал командиру БЧ-2 капитану 3 ранга Белышеву немедленно добить носовую и кормовую части стрельбой из 100-мм артустановок. Командовал стрельбой командир батареи универсального калибра старший лейтенант Бушуев.»

Это был уже акт милосердия!

Снаряд за снарядом вколачивали две башни стомиллиметрового калибра в истерзанные останки того, что ещё несколько десятков минут назад было красивым и стремительным кораблём.

«Отрадный» не хотел тонуть!

Но предел прочности есть у всего на свете. Сначала затонула перевёрнутая вверх килем носовая часть, показав на мгновение острый форштевень с чёрными глазами якорных клюзов.  Потом, после попадания очередного осколочно-фугасного снаряда, корма «Отрадного» как-то вздрогнула, чуть накренилась, как будто бы захотела вновь лечь на воду, как говорится, на ровный киль – без крена и дифферента, а потом стала стремительно уходить под воду. Мгновение – и вот уже на стекле застывшего моря забурлил воздух, вырывающийся из отсеков уходящего на дно корабля, закипели пузырями расходящиеся по поверхности круги, завертелся мусор, на который немедленно стали набрасываться чайки – и вот уже ничто не напоминает о той трагедии, которая разыгралась на этом месте несколько минут назад.

Напоследок вошедшие в раж комендоры «Василевского» снайперскими залпами утопили якорные бочки. На поверхности моря уже ничего не оставалось. Занавес!

Банка Отрадная! Вот карта, где она обозначена. Я знаю о том, где лежит папин корабль, благодаря прозорливости Александра Фёдоровича, который сохранил координаты банки после давно уже растаявшей в дымке прошедших лет испытательной стрельбы мрк «Туча» по кораблю-цели – эскадренному миноносцу проекта 30бис «Отрадный», одним из командиров которого был мой отец Александр Александрович Трофимов.

Этого рассказа могло бы и не быть. Но три года назад я в своём доме оформлял домашнюю экспозицию, посвящённую отцу. Я захотел под его портретом в адмиральской форме повесить фотографии всех кораблей, которыми он лично командовал – тральщики Т-15 и Т-17, это были ленд-лизовские американские тральщики типа «АМ», знаменитые «амики», эсминец проекта 30бис «Отрадный», лёгкий крейсер проекта 68бис «Александр Невский». В центре экспозиции разместились уникальные сокровища – закладные доски эсминца «Отрадный» и крейсера «Александр Невский», доставшиеся мне совершенно невероятным путём! Достать фотографии именно тех «амиков» было архисложно. Ёще сложнее было найти качественные фотографии «Отрадного». Я обратился за помощью к участникам одного из военно-морских форумов в Интернете, рассказав им, для чего, собственно, мне нужны эти фотографии.

Спасибо, кстати, всем откликнувшимся! А вот одним из откликнувшихся был капитан 2 ранга А.Ф.Шефер, который тоже прислал мне несколько фотографий. Его моя просьба не оставила безучастным, а потом и подтолкнула к тому, чтобы достать старые записные книжки, освежить в памяти давно ушедшие события и написать для сборника «Гангут» своё повествование о разыгравшейся в далёком 1984 году в Карском море трагедии.

«Так закончился этот один из, но особенный эпизод моей службы. Как обычно, в то время он показался почти рядовым, забылся в плотности других событий, но со временем обрёл новые краски. Просьба участника форума, чей отец когда-то командовал «Отрадным», спустя 35 лет всколыхнула воспоминания.»

Почти тридцать семь лет прошло с момента гибели «Отрадного». Он ушёл, до конца исполнив свой долг перед флотом! Ему посчастливилось не увидеть, как из всех мест базирования Северного флота потянулись за границу сначала СССР, а потом и России вереницы проданных за копейки на металлолом кораблей и лодок. Он не увидел, как постепенно опустело море, заполненное ранее корабельными поисково-ударными группами и корабельными ударными группами, завесами подводных лодок, как опустело небо над ним, в котором раньше было тесно от самолётов и вертолётов. Малочисленные остатки некогда могущественного Северного флота застыли в летаргическом сне у причалов, обезлюдели верфи. В полигонах боевой подготовки флота хамски и демонстративно ходили корабли и подводные лодки наших так называемых «партнёров», обалдевших от собственной наглости и безнаказанности. Выросло поколение командиров, никогда не ходивших не только на боевую службу, а вообще в море. А «Отрадный», разломанный на три части, покоится на дне ранее безымянной банки с изобатой 100 метров в Карском море. Прекрасный корабль, созданный для лихого морского боя, погиб именно в морском бою. Он спит вечным сном, дарованный ему за те тяжёлые минуты, когда сталь его корпуса разорвал удар крылатой ракеты, когда гидродинамический удар после взрыва торпеды проломал его днище, когда остроносые снаряды прошивали борта и крушили переборки кормовой части…

Ил и водоросли постепенно заносят останки «Отрадного», накрывая его своеобразным покрывалом-саваном. В его отсеках поселились различные обитатели морского дна. Теперь он служит им надёжным домом. Тишина и покой царствуют на глубине сто метров…

Правда, в последнее время всё чаще доносится до «Отрадного» шум винтов наших боевых кораблей, вновь осторожно осваивающих ранее столь знакомое и родное для моряков море.

Хочется верить, что сделаны первые шаги к возрождению флота!

Если Вам, читатель, придётся проходить по Карскому морю возле точки с координатами 72 градуса 07 минут северной широты и 58 градусов 48 минут восточной долготы – вспомните о том, что на дне, всего в сотне метров от Вас лежит прекрасный корабль. Снимите шапку или фуражку, пилотку и немного помолчите, отдавая дань уважения и памяти кораблю – эскадренному миноносцу «Отрадный», людям, которые его строили и которые на нём служили!

Глубочайшая благодарность моим товарищам, при помощи которых я восстановил последние часы жизни «Отрадного» — Андрею Халевину, Александру Шеферу, Евгению Соколову, Владимиру Мельнику.

деревня Телези.                         Март 2021 года