Щекотихин О. Херсонесская трагедия. 2.1 Третий штурм

Между вторым и третьим наступлениями немцев на Севастополь прошло более 5 месяцев.

Это время было использовано севастопольцами для проведения ряда активных частных операций с задачей восстановить утраченное на некоторых участках за время второго наступления немцев положение и сковывания противника.

Одновременно части севастопольского гарнизона усиливали оборону. Вновь было построено 344 ДОТа, 64 ДЗОТа, 423 пулеметных гнезда с бронированными и бетонными оголовками и большое количество окопов и разного рода заграждений.

Части получили пополнение в количестве 11 877 человек. Кроме того, на усиление гарнизона города прибыли 386-я стрелковая дивизия и 9-я бригада морской пехоты. Была сформирована 109-я стрелковая дивизия.

С резервными частями и подразделениями систематически проводились занятия.

Противник, овладев Керченским полуостровом, с 20 мая начал переброску своих войск с Керченского направления под Севастополь с целью возобновить наступление и в кратчайший срок овладеть городом.

Учитывая силу нашей обороны и стойкость защитников Севастополя, немецкое командование решило создать крупную группировку, способную в несколько дней сломить сопротивление советских войск и выполнить задачу, которую немцы не смогли решить в предыдущие 7 месяцев.

К началу третьего наступления противник сосредоточил под Севастополем 11 пехотных дивизий, 2 горнострелковые бригады, 22-ю танковую дивизию, 2 отдельных танковых батальона (223, 300), 2 дивизиона штурмовых орудий (190, 197) и 6-7 отдельных пехотных полков, 5 артиллерийских полков усиления, батареи и орудия большой мощности. Всего в этой группировке было 204 тысячи человек. В общей сложности немцы имели 1325 орудий, в том числе орудия калибра 210 и 305 мм, 720 минометов, 450 танков, 1060 самолетов.

Для участия в штурме Севастополя впервые были привлечены специальные бронетанковые части.

300-й танковый отдельный батальон (Panzer-Abteilung 300) управляемых гусеничных снарядов был создан 8 сентября 1941 года как экспериментальное подразделение (Minen-Rauem-Abtei1ung 1), но уже 15 сентября он был переименован в 300-й танковый батальон. Переименование было связано в первую очередь с решением о передаче этого подразделения из подчинения инженерных в танковые войска. 3 февраля 1942 года в составе батальона были сформированы две легкие и средняя рота. Легкая рота радиоуправляемого танкового оружия (leichte Panzer-Kompanie EL.), организованная согласно приказу № 1159 от 5 января 1942 года, включала танк радиоуправления и контроля (созданный на базе Pz.Kpfw.III), предназначенный наведения радиоуправляемых гусеничных снарядов

B-IV Sprengstofftraeger, а также эти танкетки-снаряды. Средняя рота радиоуправляемого танкового оружия, организованная согласно приказу № 1160 от 5 января 1942 года, включала в свой состав единственный Pz.Kpfw.III, предназначенный управления по проводам минами-танкетками Goliath Sprengstoffiraeger. 300-й танковый батальон был отравлен на советско-германский фронт в апреле 1942 года и принимал участие в последнем штурме Севастополя.

223-я отдельная танковая рота была сформирована 10 апреля 1942 года. Она была оснащена тяжелыми танками французского производства В1bis (по немецкой классификации Pz.Kpfw.B2). Во время последнего штурма Севастополя рота оперативно подчинялась 22-й танковой дивизии вермахта. В тот момент это подразделение насчитывало 17 танков Pz.Kpfw.B2 (из них 12 в огнеметном варианте — Pz.Kpfw. В2 (F.L.)). Данное подразделение появилось на фронте 10 апреля 1942 года и вело боевые действия в районе Севастополя. 15 июня 1942 года данная рота была переформирована в отдельный танковый батальон «Крым» (номер «223» за батальоном также сохранился), но вторую роту батальона сформировали лишь после взятия Севастополя.

Наши войска в Севастополе насчитывали 106 тысяч (7 стрелковых дивизий, 3 бригады морской пехоты), орудий и минометов — 606, самолетов — 60, а также 2 отдельных танковых батальона (81-й и 125-й), имевших на вооружении 39 танков, в основном легкие Т-26.

В процессе боев противник подтянул еще 3 пехотные дивизии и 3 пехотных полка с других фронтов, а советское командование перебросило под Севастополь морем 2 бригады морской пехоты.

Таким образом, к началу третьего наступления немцы превосходили войска Красной армии в живой силе в 2 раза, в артиллерии — в 3,3 раза, в танках — в 12 раз, в авиации — в 18 раз. Очень большое превосходство немцев в авиации дополнялось близостью их баз к объем действий. Непрерывное патрулирование немецких самолетов в воздухе почти исключало появление наших самолетов над районом Севастополя. Благодаря такому превосходству в воздухе немцам удалось установить полную воздушную блокаду Севастополя. Для борьбы с нашими транспортными и боевыми кораблями, подвозившими в Севастополь все необходимое защитников города, немцы выделили специальную группу в составе 150 самолетов, 20 торпедных катеров и нескольких подводных лодок.

К началу третьего наступления немцев наша оборона организационно окрепла. Ответственность защитников Севастополя за судьбу города возросла еще больше, особенно в связи с тем, что на получение подкрепления извне они уже рассчитывать не могли.

К этому времени Приморская армия под командованием генерала И.Е. Петрова, составлявшая основу Севастопольского оборонительного района, занимала следующее положение. Первый сектор (фронт — 7,5 км), комендантом которого был командир 109-й стрелковой дивизии генерал П.Г. Новиков, обороняли 109-я и 388-я стрелковые дивизии. Второй сектор (фронт — 12 км), возглавлявшийся командиром 386-й стрелковой дивизии полковником Н.Ф. Скутельником, удерживали части 386-й стрелковой дивизии, 7-я и 8-я бригады морской пехоты. Третий сектор (фронт — 8,5 км), где комендантом был командир 25-й Чапаевской стрелковой дивизии генерал Т.К. Коломиец, обороняли части 25-й дивизии, 79-я морская стрелковая бригада, 3-й полк морской пехоты, 2-й Перекопский полк морской пехоты. Оборона четвертого сектора (фронт — 6 км) возглавлялась командиром 95-й стрелковой дивизии полковником А.Г. Капитохиным. Здесь действовали части 95-й и 172-й стрелковых дивизий. В резерве командующего Приморской армией находились 345-я стрелковая дивизия полковника Н.О. Гузя, местный стрелковый полк береговой обороны, один полк 308-й стрелковой дивизии, два отдельных танковых батальона, бронепоезд «Железняков».

В каждом секторе обороны Севастополя на усиление стрелковым войскам были приданы артиллерийские полки, пулеметные батальоны береговой обороны, батареи противотанковых артиллерийских полков.

С 20 мая противник начал артиллерийскую пристрелку боевых порядков войск, КП частей и соединений, позиций артиллерии, аэродромов и тыловых учреждений войск, продолжавшуюся до 1 июня 1942 года.

2 июня германская сторона начали артиллерийскую и авиационную подготовку, которая продолжалась 5 дней. По заявлению самих же немцев, подобной подготовки по времени и плотности огня в военной истории Германии не было.

Со 2 по 7 июня немцы сделали 9 тысяч самолетовылетов и сбросили на наши войска и город 46 тысяч бомб крупного калибра. Самолеты противника непрерывными волнами по 30-40 машин совершали налеты на боевые порядки войск. Артиллерия выпустила 126 тысяч тяжелых снарядов. В среднем на каждый квадратный метр полосы нашей обороны на направлениях предстоящих ударов приходилось 1,5 тонн металла.

Подготовка завершилась утром 7 июня двухчасовым мощным огневым ударом всей артиллерии и авиации противника по нашим боевым порядкам.

Немцы не рассчитывали на внезапность наступления. Расчет строился на уничтожении живой силы, препятствий и заграждений и деморализации оставшихся в живых наших бойцов и офицеров. Следует отметить, что первые два дня бомбардировки действительно произвели сильное моральное воздействие на обороняющиеся войска. В дальнейшем защитники Севастополя адаптировались к этим условиям и на продолжавшуюся бомбардировку практически не обращали внимания (насколько это было возможно).

В 5 часов 7 июня предшествуемая танками немецкая пехота, прижимаясь вплотную к огневому валу, двинулась в атаку. Главный удар немцы наносили на узком участке фронта в 1,5 км. Немецкие автоматчики двигались во весь рост непосредственно за танками.

За ними шла пехота и артиллерия сопровождения, поддерживаемые с воздуха массированными авиационными ударами.

Тактика немцев была построена на нанесении удара тараном. Они стремились проделать узкий коридор, а затем расширить образовавшийся прорыв в сторону флангов. Поэтому на путях своего движения к Северной бухте они, не считаясь ни с чем, выбрасывали на каждый метр тонны металла. Так, за 7 июня на наши боевые порядки было сброшено 9 тысяч бомб.

Советские войска оказали упорное сопротивление. Особенно огромный урон противнику наносила наша артиллерия всех калибров, в том числе и береговая. О силе нашего сопротивления и главным образом об эффективности огня нашей артиллерии лучше всего можно судить по официальным донесениям самих же немецких офицеров. Вот что в них сказано: «Наше наступление наталкивается на планомерно оборудованную, сильно минированную и с большевистским упорством защищаемую систему позиций. Первые дни боев показывают, что под адским артиллерийским огнем противника наступление дальше вести невозможно».

Несмотря на упорство наших войск и ожесточенность боев 7 и 8 июня, немцам удалось последовательно овладеть рядом высот в глубине обороны, а затем выйти к рубежу Мекензиевы горы. Это продвижение стоило немцам более 5000 человек убитыми. Наши потери за два дня составили 1500 человек убитыми и ранеными.

Советские войска проявляли исключительный героизм. Вот один из эпизодов: 2-я рота 514-го полка в районе Бельбек попала в окружение, ни один человек не дрогнул и не отступил, вся рота упорно дралась целый день и погибла геройски, нанеся огромный урон противнику.

В течение 11 июня наше командование силами третьего и четвертого секторов, при поддержке артиллерии всего района предприняло контрудар с целью восстановить положение на стыке этих секторов.

Немцы в этот день ввели в бой дополнительно 4-ю румынскую горнострелковую бригаду. Развернулись ожесточенные бои, окончившиеся успешно для советских войск. Немцы были выбиты с захваченных позиций, и наши части овладели позициями Мекензиевы горы.

12 и 13 июня противник произвел перегруппировку, а 14 июня возобновил атаки, стремясь прорваться к Северной бухте. Но ни в тот день, ни 15 и 16 июня немцам не удалось продвинуться вперед. Большие потери в соединениях вынудили немецкое командование прервать свое наступление для подтягивания новых резервов.

Наиболее критическими днями для частей четвертого сектора, оборонявшего подступы к Северной бухте, были дни с 17 по 20 июня. Сгруппировав здесь 4 полка пехоты с танками, немцы 17 июня атаковали наши подразделения в четвертом секторе. К этому времени гарнизон четвертого сектора насчитывал не более двух полков. Для создания сплошного фронта обороны не хватало войск; кроме того, у подразделений не было необходимого количества боеприпасов. Все это в сильной мере затрудняло организацию длительной обороны занимаемых рубежей. Тем не менее, каждый метр советской земли давался немцам дорогой ценой. Лишь во второй половине дня 17 июня немцам удалось оттеснить наши части и занять ряд высот в глубине обороны. В 22 часа немцы возобновили свое наступление, однако большего успеха за этот день они добиться не смогли, если не считать проникновения отдельных групп автоматчиков к восточной окраине Буденновки и блокировки батареи Б-30. В этот день немецкая авиация произвела на участок четвертого сектора 960 самолетовылетов и сбросила 4500 бомб.

18 июня немецкие части, при поддержке авиации, огня тяжелой артиллерии и реактивных батарей, продолжали теснить подразделения четвертого сектора. Предпринятая во фланг противнику контратака силами 138-й стрелковой бригады (резерв района) не смогла существенно изменить обстановку, и наши части, ведя тяжелые оборонительные бои, вынуждены были отойти.

К исходу дня они отошли на рубеж верховья балки Голландия, Братское кладбище, Буденновка и Учкуевка.

Весь день 19 июня противник продолжал бомбить наши боевые порядки, по которым было сброшено до 4000 бомб крупного калибра, и Севастополь, на который было сброшено несколько тысяч одних зажигательных бомб. Город был объят пламенем, а дым простирался далеко за его пределами.

С наступлением темноты наши части вынуждены были отойти на северные укрепления Севастополя. Эти укрепления, защищавшие с севера непосредственные подступы к Северной бухте, удерживались нашими слабыми подразделениями в течение 20, 21 и 22 июня.

Против горстки защитников северных укреплений противник направил 3 полка пехоты с танками. Но и это не помогло. Тогда немцы решили сравнять наши укрепления с землей и уничтожить засевших там защитников. Только за 21 июня они произвели на северные укрепления 600 самолетовылетов, и все-таки продвижение их измерялось несколькими десятками метров.

Однако отсутствие резервов и особенно боеприпасов, а также непрерывные атаки немцев, заставили наше командование принять решение об оставлении этих позиций. В ночь на 23 июня по приказу командования Приморской армии героические защитники северных укреплений были перевезены на лодках на южный берег Северной бухты, где они вновь заняли оборону.

Части третьего сектора к этому времени отошли на рубеж высота 255,3, южный берег Мартыновской балки.

С отходом четвертого сектора на южный берег Северной бухты участь северной стороны Севастополя была решена. Все корабли и плавучие средства были переведены из Северной бухты в бухты Камышевую и Стрелецкую. Одновременно была начата постройка пристаней для эвакуации.

Наступая на северо-восточную оконечность Северной бухты, немцы не прекращали своих попыток прорваться к Севастополю вдоль Ялтинского шоссе. 17 июня на стыке первого и второго секторов полк немецкой пехоты с танками 6 раз переходил в атаку на высоту 157,6. Не добившись здесь определенных результатов, противник перенес центр тяжести своих усилий на северо-восток в направлении высоты 135,7. Здесь развернулись ожесточенные бои. Подразделения 7-й бригады морской пехоты оказали упорное сопротивление. Высота неоднократно переходила из рук в руки, и, в конечном счете, немцы, потеряв до 60% своего состава, вынуждены были отказаться от последующих атак.

С утра 18 июня дивизия немцев, усиленная 30 танками, повела одновременное наступление частью сил из района совхоза Благодать на Кадыковку и частью сил из района высоты 119,8 на высоты Карагач. Наши части отбили девять атак и уничтожили до двух полков пехоты. Несмотря на эти потери, противник не отказался от своих попыток прорвать нашу оборону и уничтожить оборонявшие ее часта. Большие потери понесли и наши войска. К исходу дня они были оттеснены противником на рубеж высоты 55,1, высота 135,7, Черная речка. Атаки противника в течение 19 и 20 июня были безуспешны.

В связи с угрозой охвата частей третьего сектора и принимая во внимание относительно слабую плотность нашей обороны во всех секторах, командующий армией принял решение на отвод в ночь на 21 июня левофланговых частей второго и третьего секторов на главную линию обороны — Памятник, высота 256,2. Это мероприятие было весьма своевременным, так как уже с утра немцы предприняли на этом участке наступление с задачей окружения и уничтожения наших частей. Удар был нанесен по пустому месту, а в последующем противник встретился с организованной обороной, занятой нашими войсками на Федюхиных высотах. К вечеру

21 июня немцам удалось оттеснить наши подразделения к западу.

22 июня овладеть высотой 157,6.

К 23 июня линия нашей обороны проходила на правом фланге по бывшему рубежу прикрыли эвакуации, в центре — по главному рубежу обороны, на левом фланге — по южному берегу Северной бухты, то есть южнее рубежа прикрытия эвакуации.

За 16 дней боев темпы продвижения противника измерялись десятками метров в сутки. Запланированное быстрое продвижение с решительной целью превратилось в медленное прямолинейное наступление.

Противник добился незначительного тактического успеха. Но и этот небольшой успех, хотя он и стоил противнику колоссальных потерь

Потери в людях и технике, создали весьма невыгодную для нас обстановку: севастопольский оборонительный плацдарм сузился до предела.

Ряды защитников настолько поредели, что от некоторых частей остались только отдельные подразделения. Пополнение не поступало, а боеприпасы из-за блокады подвозить было почти невозможно. Авиация из-за дальности базирования, а главное, вследствие абсолютного превосходства в воздухе противника, помочь ничем не могла. Тем не менее, в рядах наших бойцов и офицеров не было уныния или неверия в свои силы и в возможность дальнейшего продолжения обороны.

В период с 23 по 27 июня противник сосредоточил основные усилия против Инкерманских высот, прикрывавших с востока кратчайшее направление к Севастополю. Части, оборонявшие Инкерманские высоты, занимали выдвинутое положение и поэтому угрожали флангам противника, вклинившимся в нашу оборону севернее и южнее этих высот. Во второй половине дня 23 июня немцы силами двух дивизий перешли в наступление против наших частей на участке Новые Шули, Мартыновская балка. За день боя 132-я пехотная дивизия немцев была перемолота нашими войсками.

Однако немецкие части вышли на южные скаты Мартыновской балки.

Для парирования наступления противника на этом участке из резерва района были выброшены 4 батальона, которым было приказано занять оборонительный рубеж по линии прикрытия эвакуации.

25 июня немцы вынуждены были произвести перегруппировку и подтянуть свежие резервы.

26 июня, после проведенной перегруппировки, ввода в бои свежих резервов и переформирования 132-й пехотной дивизии и 4-й румынской горнострелковой бригады, противник вновь перешел в наступление на высоту 169,4 и гору Сахарная Головка. В результате упорного боя немцам удалось овладеть высотой 169,4. 27 июня наши войска по приказу командования оставили гору Сахарная Головка. В ночь на 28 июня наши части оставили Инкерманские высоты и были отведены на вторую линию обороны.

Пятидневные бои за Инкерманские высоты не дали противнику желаемых результатов. Окружить и уничтожить по частям подразделения третьего сектора ему не удалось.

Несмотря на исключительное сопротивление наших частей, положение их с каждым днем становилось все тяжелее и тяжелее.

Вследствие сужения оборонительного плацдарма артиллерия противника всех калибров могла обстреливать всю глубину нашей обороны.

Особенно ожесточенной бомбардировке и обстрелу подвергались город и аэродромы. Так, 25 и 26 июня на аэродромы было сброшено 1770 авиабомб и выпущено 8396 тяжелых снаряда. Авиация была вынуждена полностью перебазироваться на кавказские аэродромы. Отсутствие боеприпасов не позволяло нашей артиллерии бороться с самолетами противника и отвечать огнем на интенсивный обстрел наших позиций, баз и города.

По мере продвижения противника к Севастополю атаки его становились все более и более ожесточенными.

28 июня немцы предприняли многочисленные атаки на левом фланге нашей обороны. Эти атаки были успешно отбиты нашими частями ружейно-пулеметным огнем и штыковыми ударами. В течение всего дня в воздухе непрерывно находились немецкие бомбардировщики, взаимодействующие с пехотой и танками. За день они сбросили свыше 3500 бомб. 132-я пехотная дивизия немцев при поддержке танков и массированного удара авиации овладела Инкерманским монастырем и рощей северо-западнее его и оттеснила наши части непосредственно к Инкерману. [3]

Вопрос об эвакуации

28 мая 1942 года Военный совет Северо-Кавказского фронта подписал директиву № Ю201/ОП, в которой говорилось:

«1. Противник к наличному составу сил, блокирующих Севастопольский оборонительный район, с 20 мая начал интенсивную переброску своих войск к Севастополю с целью начать в ближайшем будущем активные действия. По данным всех видов разведки, перебрасывается около четырех пехотных дивизий, одна танковая дивизия и одна легкая пехотная дивизия.

2. Севастопольский оборонительный район имеет прочную систему обороны, могущую противостоять любому наступлению противника.

Приказываю:

1. Предупредить весь командный, начальствующий, красноармейский и краснофлотский состав, что Севастополь должен быть удержан любой ценой. Переправы на кавказский берег не будет.

2. Создать армейский резерв; кроме того, иметь резерв в секторах обороны для нанесения мощных контрударов.

3. В борьбе против паникеров и трусов не останавливаться перед самыми решительными мерами…»

Эта директива и предрешила вопрос об эвакуации Севастополя.

Усиление района Севастополя и всей коммуникации между Крымом и Кавказом наших ВВС и ПВО не предвиделось. Поэтому эвакуация более чем 100-тысячного гарнизона СОРа практически исключалась. Борьбу за Севастополь можно было продолжать, пока не прекратится подвоз морем снабжения и пополнения. Политработники разъясняли личному составу, что по решению Военного совета эвакуации не будет, Севастополь отстаивать до последнего.

В течение июня в Севастополь прорывались: транспортные суда — 11 раз, надводные корабли от крейсеров до катеров — 103 раза. 77 рейсов совершили подводные лодки и 117 раз прилетали транспортные самолеты. Они доставляли боеприпасы, бензин, медикаменты, продовольствие, а также бойцов и командиров (даже целые части) для пополнения Приморской армии. [1]

К третьему штурму принципиально не изменилась идея удержания Севастополя и построение войск СОРа. Она заключалась в перемалывании войск противника на оборонительных рубежах, в первую очередь огнем артиллерии, и восстановлении утраченных позиций сильными контрударами. 34-километровый фронт был разделен на четыре сектора.

В Крыму противник имел превосходящие силы: 11-я немецкая армия и два румынских корпуса — всего 15 дивизий, осадную артиллерию большой мощности, 4-й воздушный флот (свыше 500 самолетов), немецко-румынские морские силы. Господство противника в воздухе сводило на нет наше преимущество в военно-морских силах.

Соотношение сил и средств к началу июня 1942 года

Силы и средства Войска СОРа 11-я армия     Соотношение немцев

Пехотные батальоны      70        87        1:1,25

Общая численность        106 625           203 800           1:2

Противотанковые орудия          189      655      1:3,5

Минометы 82-мм и выше           918      720      1,33:1

Орудия 75-мм и выше в том числе одно 800-мм         417      670      1:1,5

Танки        38        450      1:12

Самолеты             116      600      1:5,2 [1]

Немцы применили во время третьего штурма мощные осадные орудия типа «Карл» и сверхмощную самую большую в мире пушку «Дора» калибра 800 мм.

Тактико-технические характеристики мортиры типа «Карл», калибра 600 мм. Длина ствола — 5068 мм, длина отката ствола — 920 мм. Угол возвышения мортиры — от 0 до 70 градусов (наиболее эффективный — 55 градусов). Скорострельность — 6-12 выстрелов в час. Масса мортиры в сборе — 124 тонны (с лафетом и шасси). Габариты: длина — 11,37 метра, ширина — 3,16, высота — 4,78, просвет колеи — 0,35 метра. Расчет — 15 человек.

И все же столь мощное и эффективное оружие не смогло сломить оборону Севастополя, хотя и нанесло тяжелый урон обороняющимся. Выстоять перед таким оружием — большая честь и слава. И потомки вправе гордиться своими отцами и дедами, не дрогнувшими и перед таким оружием

Германские «Карлы» медленно пробирались по лощинам на наиболее выгодные дистанции для стрельбы и открывали огонь с дистанции 3-4 километра, укрываясь в складках местности. Обычно за два часа мортира производила 6-7 выстрелов и отходила в тыл. Всего по позициям 30-й береговой батареи (командир капитан Георгий Александер) две немецкие мортиры выпустили 122 фугасных и бетонобойных снаряда. Мортиры применяли обычно два типа бетонобойных гранат: легкий и тяжелый. Легкая граната имела вес 1,7 тонны, скорость полета — 283 метров в секунду на дальность до 6700 метров. Тяжелая граната имела вес 2,2 тонны, содержала 350 килограммов взрывчатки, скорость полета — в 243 м/сек. на дальность до 4000 метров. Гранаты легко пробивали бетон толщиной 2,5 метра и разрушали трехметровый железобетон подземных казематов 30-й батареи. Легко представить ощущения личного состава батареи под разрывами таких «монстров».

Днем 6 июня 1942 года один снаряд попал прямо в башню батареи и полностью вывел ее из строя. Расчет башни погиб, и восстановить башню оказалось невозможным. К счастью защитников батареи, примерно 40 процентов гранат не разрывались или разрывались на несколько крупных осколков. Советские артиллеристы оценили калибр снарядов по осколкам в 610-615 мм (на самом деле — 600 мм).

Командование Севастопольского оборонительного района долгое время не верило в существование орудий такого калибра, и лишь специальное фотографирование неразорвавшегося снаряда с рядом стоящим человеком убедило в наличии у немцев таких мощных артсистем, о чем и сообщили в Ставку. Один из неразорвавшихся снарядов «Карла» с огромным трудом доставили на территорию флотского арсенала в Сухарной балке для изучения. После подрыва штолен снаряд оказался засыпан землей и камнями, пролежал там до освобождения Севастополя. Лишь в 1957 году этот снаряд был вывезен и подорван в Камышовой бухте.

Последний выстрел «Карлов» по 30-й батарее был сделан 9 июня 1942 года. После захвата Севастополя мортиры типа «Карл» активно применялись лишь при подавлении Варшавского восстания поляков. Существовали также мортиры типа «Карл» калибра 540 мм (так называемые «Герат 041»). Две мортиры попали в 1945 году к советским войскам. На территории Музея бронетанковой техники в Кубинке (под Москвой) и поныне сохраняется мортира «Зиу» калибра 600 мм. Севастопольцы могут увидеть во дворе Музея Черноморского флота два осколка от снаряда знаменитых «Карлов» — донную и головную части. [1]

Кольцо блокады вокруг Севастополя все более сжималось. Враг наседал со всех сторон. 29 июня немцы нанесли удар вдоль Ялтинского шоссе с задачей прорвать фронт нашей обороны на стыке первого и второго секторов и выйти к Севастополю с юго-востока.

К 16 часам, после ввода в бой свежих резервов, противник овладел хутором Дергачи и высотой 194,2. Высадившийся в районе Килен-Бухта десант немцев обошел с северо-запада гору Суздальскую и отрезал оборонявшиеся здесь подразделения от остальных частей.

В ночь на 30 июня наши части были отведены на рубеж прикрытия эвакуации и непосредственно к Слободе Корабельной. 30 июня по решению Ставки Верховного Главнокомандования началась планомерная эвакуация защитников Севастополя с временных пристаней. В этот день немцы подошли непосредственно к городу и завязали уличные бои на окраинах. Части, отведенные в город, защищали каждый дом. Ярусное расположение города позволяло создавать сплошные многослойные полосы огня вдоль улиц и переулков.

Все попытки противника овладеть Севастополем 1 июля не увенчались успехом. [3]

Стоп-кадр событий 29 июня — 12 июля 1942 года

Здесь приводится почасовая таблица событий самых трагичных дней обороны Севастополя. В ней — еще одна трактовка этих дней.

29 июня 1942 года

02 ч. 00 мин. Противник открыл мощный артиллерийско-минометный огонь по южному берегу Северной бухты и произвел несколько налетов бомбардировочной авиацией.

02. ч. 15 мин. По всей Северной бухте враг пустил дымовую завесу, под ее прикрытием немцы начали переправу на 100 катерах и шлюпках. Противник сумел в нескольких местах захватить участки побережья и вышел к Троицкой, Георгиевской и Сушильной балкам.

03 ч. 15 мин. Начало немецкого наступления по всей линии фронта от Северной до Балаклавы.

03 ч. 35 мин. Немецкие передовые группы проникают на территорию спецкомбината № 1 в Троицкой балке.

06 ч. 00 мин. Начался отход советских войск с передовых рубежей обороны. По приказанию командования СОР взорвана Севастопольская электростанция, на спецкомбинате № 1 подорваны 30 тонн тола, на Севастопольском морском заводе взорваны доки, ранее на Северном доке сняты батопорты и утоплены в бухте.

21 ч. 00 мин. в результате кровопролитных боев к исходу дня немцы овладели западными и северными скатами горы Суздальской, заняли плато Сапун-горы, поселок Дергачи, Максимову дачу, почти всю Корабельную сторону. Наши войска отошли к вокзалу и заняли оборону по скатам Исторического бульвара и на площади Коммуны.

22 ч. 00 мин. Военный совет флота доложил С.М. Буденному, И.С. Исакову, Н.Г. Кузнецову, П.И. Бодину об итогах боев и сложившейся обстановке. После чего перешел на запасной флагманский командный пункт — ББ-35 на Херсонесском полуострове. Вскоре туда же перебазировались командование и штабы Приморской армии и береговой обороны.

30 июня 1942 года

00 ч. 00 мин. Командиры ПЛ Щ-209 и Л-23 получили приказ «Лечь на грунт в районе ББ-35 и оставаться там до особого распоряжения».

02 ч. 00 мин. Закрыты все радиовахты, пост скрытой связи на КП СОРа в Южной бухте, весь личный состав убыл на ББ-35. Одновременно радиоцентр на ББ-35 вступил в строй, открыв семь радиовахт.

03 ч. 30 мин. Подводная лодка М-31 вышла из Севастополя в Новороссийск с ценностями госбанка и сберкассы с суммой 2,7 млн. руб., имуществом Политуправления (ордена) 300 кг и 7-ю пассажирами.

04 ч. 30 мин. Начальник филиала арсенала в Советской балке воентехник 2 ранга П.П. Саенко и лейтенант Ф.А. Зудин подорвали штольни филиала артиллерийского арсенала в Инкермане (400 вагонов взрывчатых веществ и негодного боезапаса).

05 ч. 00 мин. Противник после сильной артиллерийской и авиационной подготовки продолжил наступление по всему фронту нашей обороны. Авиация противника сделала за день свыше 1000 самолетовылетов.

05 ч. 40 мин. ВС ЧФ представил наркому ВМФ Н.Г. Кузнецову и в Генеральный штаб П.И. Бодину «Боевое донесение шт. СОР на 04:00 30.06.42».

09 ч. 00 мин. в подземном КП МПВО города состоялось последнее совещание актива города, указание всем работникам горкома и исполкома покинуть КП города и следовать на эвакуацию в б. Стрелецкую, б. Круглую и б. Казачью.

09 ч. 50 мин. Вице-адмирал Ф.С. Октябрьский отправил телеграмму: «Кузнецову, Буденному и Исакову. Противник ворвался с Северной стороны на Корабельную сторону. Боевые действия протекали в характере уличных боев. Оставшиеся войска сильно устали, дрогнули, хотя большинство продолжает геройски драться. Противник резко увеличил нажим авиации, танками. Учитывая сильное снижение огневой мощи, можно считать, в таком положении мы продержимся максимум 2-3 дня. Исходя из данной конкретной обстановки, прошу Вас разрешить мне в ночь с 30 июня на 1 июля вывезти самолетами 200-250 человек ответственных работников, командиров на Кавказ, а также, если удастся, самому покинуть Севастополь, оставив здесь своего заместителя генерал-майора Петрова. Ф.С. Октябрьский».

19 ч. 00 мин. Ответ на телеграмму Ф.С. Октябрьского от наркома ВМФ Н.Г. Кузнецова: «Эвакуация ответственных работников и ваш выезд на Кавказ Ставкой разрешен. Кузнецов».

19 ч. 30 мин. Последнее заседание Военных советов армии и флота в командном блоке ББ № 35. Принято решение эвакуацию начать в ночь на 1 июля 1942 г. на самолетах и подводных лодках. Старшим в Севастополе остается командир 109-й стрелковой дивизии генерал-майор П.Г. Новиков, так как войска его сектора обороняли район Херсонесского полуострова и войска других секторов отходят туда же.

20 ч. 00 мин. Оставлены позиции в Балаклаве, войска начали отход к мысу Фиолент.

21 ч. 00 мин. Начало официальной эвакуации на Кавказ.

21 ч. 30 мин. После заседания Военных советов И.Е. Петров отдал последний боевой приказ по армии: «Боевой приказ 30/VI.42 г. Штаб Приморской армии».

22 ч. 30 мин. На узел связи ББ-35 поступила директива Буденного, в которой генерал-майор Петров был назначен командующим СОРом:

«1. По приказанию Ставки Октябрьскому, Кулакову срочно отбыть в Новороссийск для организации вывоза из Севастополя раненых, войск, ценностей.

2. Командующим СОРом остается генерал-майор Петров. В помощь ему выделить командира базы посадки на правах помощника с морским штабом.

3. Генерал-майору Петрову немедленно разработать план последовательного отвода к месту погрузки раненых и частей, выделенных для переброски в первую очередь. Остатками войск вести упорную оборону, от которой зависит успех вывоза.

4. Все, что не может быть вывезенным, подлежит безусловному уничтожению.

5. ВВС СОР действуют до предела возможности, после чего перелетают на кавказские аэродромы».

Директива до адресата не дошла, так как, пока шифровку обрабатывали, Петров со своим штабом был уже в море на ПЛ Щ-209 на пути в Новороссийск.

24 ч. 00 мин. Противник вышел на рубеж хутора Бермана, Юхарина балка, выс. 61,9, балка Сарандинаки, Зеленая горка, восточные окраины Севастополя.

24 ч. 00 мин.Донесение Октябрьского и Кулакова вечером 1 июля по состоянию на 24.00 30 июня, «….оборону держат частично сохранившие боеспособность 109-я стрелковая дивизия численностью 2000 человек, 142-я стрелковая бригада 1500 человек, 4 сформированных батальона из частей Береговой обороны, ВВС, ПВО и др. с общим числом 2000 человек»

1 июля 1942 года

00 ч. 00 мин. Спецподразделение особого назначения ЧФ — группа (рота) 017 организовала охрану высшего командного состава и выдачу пропусков на эвакуацию, которые подписывали Октябрьский и Петров.

01ч. 00 мин. Вице-адмирал Октябрьский (в гражданском плаще в целях маскировки), Кулаков, Кузнецов, Ермилов спускаются в подземный переход 35 ББ и по правой подземной потерне переходят в правый КДП, откуда под охраной спецгруппы 017 попадают на аэродром и в 01.30 на СП-84 убывают в Краснодар.

01 ч. 30 мин. ВС Приморской армии — И.Е. Петров и И.Ф. Чухнов, П.А. Моргунов, а также Н.И. Крылов, К.С. Вершинин и другие спускаются в подземный переход ББ-35 и по левой подземной потерне переходят в район левого КДП, откуда выходят на рейдовый причал для посадки на ПЛ Щ-209. В 02.59, приняв на борт 88 человек, Щ-209 (командир капитан-лейтенант В.И. Иванов) взяла курс на Новороссийск.

04 ч. 00 мин. Враг обрушил всю мощь своей артиллерии и авиации по городу и рубежу обороны: дача Фирсова — хут. Иванова — хут. Пятницкого — истоки Стрелецкой бухты.

05 ч. 30 мин. Отдельные отряды защитников Севастополя ведут упорные бои в городе.

05 ч. 00 мин. Самолет ПС-84 с командованием СОРа прибыл в Краснодар. Для оставшегося организовывать оборону и эвакуацию генерал-майора Новикова была послана телеграмма: «По приказу командующего ЧФ Дугласы и морская авиация присланы не будут. Людей сажать на БТЩ, СКА и ПЛ. Эвакуацию на этом заканчивайте».

08 ч. 47 мин. ПЛ Л-23 (командир капитан 3 ранга И.Ф. Фартушный) с руководящим составом СОРа (Фадеев, Васильев, Жидилов, Бочаров, Капитохин, Старушкин и др.), а также секретарем горкома партии Б.А. Борисовым, председателем горисполкома В.П. Ефремовым и секретарем горкома А.А. Сариной (всего 117 чел.) вышла в Новороссийск.

18 ч. 00 мин. Противник подошел к ББ-35 на расстояние 1 км. По нему был открыт ружейно-пулеметный огонь, а затем открыли огонь орудия ББ-35. Было выпущено 6 последних снарядов. Защитники несут большие потери, но атаки отбивают.

20 ч. 45 мин. Последняя радиограмма от генерала П.Г. Новикова. «Алафузову, Буденному, Василевскому. Ожесточенные бои продолжаются на рубеже выс. 16,6 — хут. Бухштаба — Камышовая бухта. Начсостава 2000 человек в готовности транспортировки. 35-я батарея действует.

22 ч. 00 мин. в адрес командующего ЧФ отправлена шифровка: «Вышлите самолет. Херсонесский аэродром держим. Сил остается очень мало. Новиков, Ильичев».

22 ч. 00 мин. Генерал Новиков и сопровождающие офицеры через амбразуру башни ББ № 35 покидают батарею и переходят на причал для посадки в СКА.

22 ч. 15 мин. Командующий флотом вице-адмирал Октябрьский запросил генерала Новикова: «Немедленно донести мне, можете ли продержаться два-три дня на этом рубеже». Но ответа на эту радиограмму от генерала Новикова получено не было.

23 ч. 45 мин. Подорвана электростанция ББ-35, и она перешла на аккумуляторное освещение.

23 ч. 45 мин. Получен ответ на шифровку Новикова: «Самолетов у меня нет. Держите батарею и Херсонес. Буду присылать корабли. Октябрьский». Эта шифровка была получена, когда на ББ-35 погас свет. Обрабатывали шифровку при свечах. Когда о ней позвонили Новикову, то ответил его заместитель и сказал, что Новиков на посадке. И добавил: «С документами сами знаете, что делать…» Связисты уничтожили шифры и коды, а также аппаратуру связи. Связь с Кавказом была потеряна.

24 ч. 00 мин. Основная масса личного состава пехотных соединений скапливается на территории ББ-35. Количество людей в районе берега у причала составило более 10 тыс. человек.

2 июля 1942 года

00 ч. 00 мин. Противник провел ночную атаку на ББ-35, но ценой больших потерь атака была отбита.

00 ч. 35 мин. По приказу командования взорвана 1-я башня ББ-35.

01 ч. 10 мин. Взорвана 2-я башня ББ-35. После подрыва батареи противник начал сильный артиллерийский и пулеметный обстрел района ББ-35 и всего Херсонесского полуострова.

02 ч. 05 мин. — 02 ч. 50 мин. Генерал-майор П.Г. Новиков, А.Д. Хацкевич, И.А. Заруба, прокурор флота бригвоенюрист А.Г. Кошелев, зам. начальника управления тыла Приморской армии полковник А.Б. Мегробян, политрук Е.А. Звездкин и другие на сторожевом катере № 0112 вышли в море курсом на Новороссийск.

03 ч. 00 мин. с уходом двух тральщиков и семи сторожевых катеров на береговой территории района бухт Камышовой и Казачьей, ББ-35 и Херсонесского полуострова остались 50-60 тысяч человек, из которых половина была ранена. Всю ночь 2 июля 1942 г. на берегу сплошной массой простояли защитники Севастополя, безмолвно глядя на море, ожидая спасения. Ночью было предпринято несколько попыток группами прорваться на Балаклаву и дальше в горы. Но прорвать трехэшелонную оборону противника удалось немногим.

03 ч. 00 мин. После тяжелого боя итальянские торпедные катера взяли СКА-0112 в плен. В плен попали 16 раненых, среди них были П.Г. Новиков, А.Д. Хыцкевич, И.А. Заруба, К.П. Булатов, Е.А. Звездкин. Из Ялты пленных отправили в Симферополь. Большинство из них впоследствии были расстреляны или замучены в концлагерях, в том числе Новиков и Хацкевич. Только Заруба, Булатов и Звездкин, вынеся все тяготы плена, вернулись на родину.

03 ч. 00 мин. — 04 ч. 00 мин. в казематах ББ-35 состоялось совещание старших командиров и политработников армии. В связи с убытием генерал-майора Новикова на совещании на демократических началах было избрано временное руководство Приморской армией в виде Военного совета армии. Это временное руководство армией руководило обороной Херсонесского полуострова до утра 4 июля.

06 ч. 00 мин. -22 ч. 00 мин. Защитниками Севастополя было подготовлено 6 мест на необорудованном берегу в районе мыса Херсонес для приема катеров. Херсонесский аэродром был подготовлен для приема самолетов. Был спланирован план прихода войск на посадку с фронта.

09 ч. 20 мин. -11 ч. 10 мин. Из Новороссийска отошло пять сторожевых катеров: СКА-019, СКА-039, СКА-0108, СКА-038, СКА-082.

10 ч. 30 мин. Штабом флота в Новороссийске была перехвачена радиограмма открытым текстом на волне командования СОРа: «Танки противника реагируйте немедленно Колганов». Позывных не было, об этом начальник штаба флота контр-адмирал Елисеев доложил В.А. Алафузову, А.М. Василевскому и И.С. Исакову. Из этого донесения было видно, что сопротивление защитников Севастополя продолжается, но, кто передавал радиограмму, установить не удалось.

13 ч. 00 мин. — 15 ч. 00 мин. Вышедшие по приказанию начальника штаба флота И. Д. Елисеева три сторожевых катера № 015, 078, 052 под командованием капитан-лейтенанта А.П. Скляра до Севастополя не дошли. Получив повреждения в результате налета вражеской авиации, возвратились в Новороссийск. Не дошли до Севастополя и подводные лодки Д-4 и Щ-215. Атакованные торпедными катерами и самолетами, они вынуждены были возвратиться на Кавказ.

15 ч. 00 мин. Катера СКА-014 и СКА-0105 в районе между мысом Сарыч и маяком Ай-Тодор обнаружили в 25 милях от берега катер СКА-029, который бомбили самолеты противника. С подбитого СКА-029 сняли раненых и на буксире привели в Новороссийск.

22 ч. 00 мин. Разрозненные части наших войск к исходу 2 июля продолжали удерживать район 35-й береговой батареи и отдельно район Херсонесского аэродрома. Гераклейский полуостров почти весь был занят противником. Отдельные группы бойцов продолжали оказывать упорное сопротивление.

3 июля 1942 года

04 ч. 00 мин. Начались массовые опускания бойцов к воде под скалы. У защитников осталась территория в районе мыса Херсонес размером примерно 3х5 км, где находились десятки тысяч бойцов, старшин и офицеров.

05 ч. 00 мин. Бои возобновились с новой силой. Вражеская пехота и танки рвалась к 35-й батарее и аэродрому. В течение дня атаки врага чередовались с бомбежками и артобстрелами.

13 ч. 00 мин. Некоторые группы, сопротивлявшиеся в районе аэродрома и батареи № 35, понеся огромные потери убитыми и ранеными, прекратили бой. 35-я батарея, где было много армейцев и моряков, упорно оборонялась, и гитлеровцы боялись туда врываться. В районе аэродрома собрался большой отряд из моряков и приморцев и продолжал ожесточенно сражаться с превосходящими силами противника.

18 ч. 00 мин. Противник занял побережье юго-западной части Гераклейского полуострова. Разрозненные подразделения защитников города отошли к ББ-35.

4 июля 1942 года

00 ч. 15 мин. Более двух тысяч защитников полуострова предприняли попытку прорваться в горы, прорвалось менее 200 человек. Фашисты открыли огонь по всем площадям Гераклейского полуострова. Район прорыва был освещен осветительными ракетами.

05 ч. 00 мин. Приморцы и моряки на плотах, лодках, досках и вплавь уходили в море в надежде, что их подберут наши корабли. Немецкие самолеты расстреливали их из пулеметов.

06 ч. 00 мин. Немцы с воздуха разбросали листовки с призывом сдаваться в плен. Реакции не последовало.

06 ч. 30 мин. Началась огневая обработка всего участка обороны на Херсонесском полуострове.

07 ч. 00 мин. Немецкая пехота начала штурмовать последнюю линию обороны. Атаки чередовались с бомбежкой и артобстрелами.

09 ч. 00мин. В газете «Правда» было опубликовано сообщение Совинформбюро о том, что 3 июля наши войска оставили Севастополь.

09 ч. 00 мин. — 10 ч. 00 мин. Немцы расчленили оборону полуострова на участки, начали брать в плен оставшихся в живых и раненых последних защитников Севастополя.

12 ч. 00 мин. Немецкие танки с берега стали стрелять по плывущим в море морякам и приморцам, с моря заходили немецкие самолеты, расстреливая плывущих из пулеметов.

14 ч. 00 мин. — 15 ч. 00 мин. Измотанные в кровопролитных боях бойцы и командиры, последние защитники города, без пищи, воды, медикаментов и боеприпасов не могли больше продолжать сопротивление, немцы брали их в плен.

15 ч. 00 мин. Военный совет флота получил телеграмму с резолюциями Буденного и Исакова: «На побережье СОР есть еще много отдельных групп бойцов и командиров, продолжающих оказывать сопротивление врагу. Необходимо принять все меры для их эвакуации, посылая для этой цели мелкие суда и морские самолеты. Мотивировка моряков и летчиков невозможности подхода к берегу из-за волны неверная, можно подобрать людей, не подходя к берегу, принять их на борт в 500-1000 м от берега. Прошу приказать не прекращать эвакуацию, а сделать все возможное для вывоза героев Севастополя. Ватутин, Рыжков».

16 ч. 00 мин. Ответ Октябрьского: «Москва, Генштаб. Ватутину, Буденному, Исакову, Алафузову.

Операции по съемке и вывозу отдельных групп начсостава, бойцов СОР не прекращались и не прекращаются, хотя это связано с очень большими трудностями и потерями корабельного состава. Подводные лодки прорваться в Севастополь не могут. Все фарватеры противник закрыл своими катерами. О трех подлодках еще не получены сведения, где они, хотя все сроки их возвращения прошли. Вернувшиеся лодки весь путь преследовались авиацией, катерами-охотниками, на каждую лодку сброшены сотни бомб. Еще не вернулись два катера МО. Сегодня посылаю еще шесть катеров МО, которые вернулись. Каждый доставил больше сотни человек. Буду продолжать операции. Докладываю, что сопротивление врагу оказывается нормально. Октябрьский».

18 ч. 00 мин. Катера противника подошли с моря к Херсонесскому полуострову и, проходя вдоль берега, вели огонь по скрывавшимся в нишах и пещерах, но не сдававшимся защитникам Севастополя.

19 ч. 00 мин. Противник очистил от наших войск район бухт Песчаной, Камышовой, Казачьей и Херсонесской.

5 июля 1942 года

00 ч. 00 мин. в ночь на 5 июля в развалинах 35-й батареи собрался старший военно-политический состав защитников. Было решено пробиваться в горы, а там перейти к партизанским методам борьбы. Такие попытки отдельными группами предпринимались и раньше, но все они были обречены на провал. И все же, как и было решено, ночью попытались прорваться. Завязался бой, защитники города понесли значительные потери, но прорваться в горы не смогли.

02 ч. 00 мин. — 03 ч. 30 мин. Из Новороссийска в Севастополь снялся последний отправляемый туда отряд сторожевых катеров в количестве 6 единиц: СКА-039, СКА-0175, СКА-0108, СКА-088, СКА-074 и СКА-071.

05 ч. 00 мин. -18 ч. 00 мин. Укрываясь от сильного огня противника, защитники Севастополя спустились под обрывистые скалы. И под кручей, разбившись на группы, продолжали сопротивление. Враги прочесывали пулеметно-автоматным огнем скалы, бросали вниз сотни гранат. Немцы стали закладывать динамит и подрывать скалы, ибо со стороны суши укрывшиеся под скалами севастопольцы были малоуязвимы. В выступах и пещерах крутого берега образовалось несколько ярусов, где томились обессиленные от голода и жажды герои.

17 ч. 00 мин. в Севастополе побывала группа иностранных журналистов, осмотревшая руины города и его окрестности.

18 ч. 00 мин. Противник очистил от наших войск район Стрелецкой и Карантинной бухт.

11 ч. 00 мин. -14 ч. 00 мин. Несколько вражеских катеров подошли в район ББ-35.

Немцы в мегафон кричали: «Рус, сдавайсь! Мы откроем огонь и уничтожим всех!» Сделав несколько выстрелов, катера удалились.

11 ч. 35 мин. -19 ч. 08 мин. Отряд катеров СКА-039, СКА-0175, СКА-0108, СКА-088, СКА-074 и СКА-071 на переходе из Новороссийска в Севастополь подвергался семи атакам самолетов противника.

23 ч. 00 мин. — 24 ч. 00 мин. Катера СКА-088 и СКА-0108 прибыли в район Херсонесского полуострова. Противник отвел свои войска с Гераклейского полуострова и оставил по всему побережью от Херсонесского маяка до Георгиевского монастыря усиленные посты.

6 июля1942 года

00 ч. 00 мин. — 01 ч. 00 мин. Катера СКА-088 и СКА-0108 пошли на расстоянии 100 м от берега от мыса Фиолент до Херсонесского маяка. В 00.11 по катерам был открыт с берега огонь. Людей не было видно. В 01.00 катера взяли курс на Новороссийск.

00 ч. 53 мин. — 02 ч. 09 мин. Катера СКА-039 и СКА-0175 подошли к пристани ББ-35. С берега начался ружейный обстрел. Подобрали троих людей с плота. В 02.09 был убит командир отряда катеров ст. лейтенант Щербина, катера легли на обратный курс.

01 ч. 20 мин. — 02 ч. 25 мин. Катера СКА-074 и СКА-071 подошли к берегу, прошли от мыса Фиолент до Херсонесского маяка. Людей не обнаружили. Легли на обратный курс и в тот же день прибыли в Новороссийск.

00 ч. 40 мин. Попытка прорыва наших бойцов в горы между мысом Фиолент и Балаклавой. Практически все наши бойцы погибли или попали в плен.

04 ч. 55 мин. Катера СКА-088 и СКА-0108 обнаружили шлюпку, с которой сняли 12 военнослужащих.

13 ч. 42 мин. Катера СКА-088 и СКА-0108 прибыли в Новороссийск.

18 ч. 15 мин. Катера СКА-039 и СКА-0175 прибыли в Новороссийск.

23 ч. 00 мин. Отдельные группы пытались пробиться к партизанам.

7 июля 1942 года

00 ч. 00 мин. Отдельные группы пытались пробиться к партизанам.

10 ч. 00 мин. Со стороны моря к ББ-35 подошли два немецких катера и открыли огонь. Затем немцы предприняли попытку прорваться внутрь помещений ББ-35, но были отбиты, отошли на катера, которые через 10-15 минут ушли.

23 ч. 30 мин. Отдельные группы пытались пробиться к партизанам.

8 июля 1942 года

00 ч. 00 мин. Отдельные группы пытались пробиться к партизанам.

16 ч. 00 мин. Немцы начали лить в башни ББ-35 мазут, смешанный с керосином и бензином. Набросали зарядов и подожгли. Начались взрывы и пожар.

9 июля 1942 года

07 ч. 00 мин. Первая очистка от наших войск района Ново-Казачьей (Голубой) бухты и ББ-35. На горизонте показались катера. Многие приняли их за свои, увидев в этом спасение. Катера все ближе подходили к берегу, но огня никто не открывал. Вскоре стало ясно, что это вражеские катера, которые блокировали осажденных с моря.

08 ч. 00 мин. — 12 ч. 00 мин. В боях против защитников Севастополя участвовали итальянские сторожевые и торпедные катера, которые получили приказ принять участие в штурме, т.е. заблокировать выходы из форта. В море вышли 4 катера, экипажи которых были вооружены автоматами и ручными гранатами. Маленькая группа… моряков проникла с моря в галереи. Поднятый ими шум, стрельба из автоматов и взрывы гранат ввели застигнутых врасплох обороняющихся в заблуждение относительно количества атакующих, что помогло немцам сломить упорную оборону противника.

08 ч. 00 мин. — 19 ч. 00 мин. Немецкие катера 30-40 минут вели огонь из пушек и пулеметов и потом ходили вблизи ББ-35 целый день. Немцы повторили выкуривание из батареи, начали лить в башни ББ-35 мазут, смешанный с керосином и бензином. Снова большой пожар.

10 июля 1942 года

00 ч. 00 мин.-24 ч. 00 мин. Катера противника лежали в дрейфе вдоль побережья, огонь по берегу не открывали.

08 ч. 00 мин. -18 ч. 00 мин. Противник закрыл выходы из башен и проник в командный блок ББ-35.

11 июля 1942 года

00 ч. 00 мин.-24 ч. 00 мин. Катера противника лежали в дрейфе вдоль побережья, огонь по берегу не открывали.

12 июля 1942 года

08 ч. 00 мин. -11ч. 00 мин. Вторая очистка от оставшихся защитников района Ново-Казачьей (Голубой) бухты и ББ-35.

08 ч. 00 мин. — 11ч. 00 мин. Вторая очистка от оставшихся защитников района Ново-Казачьей (Голубой) бухты и ББ-35.

11ч. 00 мин. -14 ч. 00 мин. С катеров на надувных лодках были высажены на прибрежную полосу автоматчики. Наши воины, полуживые от голода, ран, жажды и усталости были взяты в плен. Перед автоматчиками, цепью стоявшими вдоль берега, шли измученные, но не покоренные воины, защищавшие Севастополь до последней возможности и до конца выполнившие свой долг перед Родиной.

Отдельные группы бойцов продолжали прятаться в различных районах Гераклейского полуострова до 17 июля и возможно до августа 1942 года. [1]

К исходу дня 30 июня противник вышел на рубеж хутора Бермана, Юхарина балка, выс. 61,9, балка Сардинаки, Зеленая горка, восточные окраины Севастополя. Ценой больших потерь противнику удалось захватить основные подступы к Севастополю и создать все условия для захвата города.

Встречая сопротивление лишь пехоты, противник вышел на рубежи слобода Рудольфа – северо-восточные окраины Севастополя. Бой продолжался всю ночь. С 30 на 1.07 и к утру 01.07.42 г. части СОРа отошли на рубеж мыс Фиолент — хутор Пятницкого истоки бухты Стрелецкой

Отд. ЦВма, ф.83 д.488 лл.99-100 [3]

Так подытожили сражение на Севастопольском фронте за 30 июня 1942 года в штабе Северо-Кавказского фронта и штабе СОРа.

Небольшие группы бойцов и командиры разных частей и подразделений, оказавшихся в окружении в этот день, дрались, как правило, до последнего патрона. Командир 34-й отдельной фугасно-огнеметной роты Приморской армии А.т. Ильин рассказывает об этом так:

«К концу дня 30 июня немцы на автомашинах появились на левом фланге нашей обороны. Шли без предосторожностей. Мы их встретили ружейно-автоматным огнем. Нас поддержали неизвестные нам соседи-моряки из «максима». Машины загорелись, а уцелевшие немцы разбежались по развалинам. Ночью установил, что вокруг нас осталось несколько групп моряков по 15-20 человек под командой майора, в тылу у нас в 100 метрах группа бойцов из 142-й бригады в 20 человек под командой старшины. Справа в 150- 200 метрах 20—25 человек под командой младшего политрука. У стен разрушенного здания 5-6 человек под командой сержанта из 142-й бригады. Договорились сутки держаться, а потом отходить к морю на корабли. [1]

1 июля появилось несколько немецких танков. За ними следовала пехота. Танки прошли, а пехоту встретили уничтожающим огнем. Немецкие автомашины вспыхивали одна за другой. Немцы бежать в панике назад, в развалинах их встретили огнем наши автоматчики. Немцы не только бежали, но и поднимали руки вверх. Три танка вернулись и начали утюжить наши окопы. Забросали их гранатами. Один загорелся. Бой разгорался. Потом атака их автоматчиков. Отбивались еще два часа. Из группы сержанта остался только он один и к нам приполз. Подошло еще несколько танков. Бой, стрельба. Некоторые наши сдались, так как нечем было стрелять. Справа и в тылу у нас не было защиты, кончились гранаты. В 19 часов в тылу появились немецкие танки. Кольцо замкнулось. Немцы собрали из нашего тыла большую группу пленных. Нам удалось в общей суматохе уйти ползком по траншее и укрыться в разрушенном дзоте. Несколько моряков, три девушки-военфельдшеры и пять бойцов.

Ильин А.Т. Воспом. Госарх. Крыма, ф.849 оп.3 д.282 лл.89-90 [3]

Продвижение в направлении мыса Фиолент противник, из-за полученного отпора днем 30 июня от 109-й стрелковой дивизии и 142-й бригады, смог продолжить лишь утром 1 июля, когда части Балаклавской группировки войск по приказу генерала Новикова начали отход к 35-й батарее для создания рубежа по прикрытию эвакуации. Но на своем пути к мысу Фиолент противник встретил в районе ветряка ЦАГИ — Георгиевский монастырь упорную оборону 456-го погранполка 109-й дивизии, где занял позиции, оставив Балаклаву по приказу без боя в ночь на 1 июля.

В донесении в Москву члена Военного совета СОРа Н.М. Кулакова начальнику Политуправления ВМФ армейскому комиссару 2-го ранга И.В. Рогову докладывалось «об истощении физических и моральных сил у бойцов и командиров. Учитывая слабость последующих рубежей, удержать город невозможно. Принимаю все меры к сбору одиночек и групп, отколовшихся от своих частей».

Действительно, как написал бывший разведчик-парашютист группы особого назначения ЧФ (группа 017) старший сержант В.Е. Гурин в своих воспоминаниях: «Многие разрозненные части, потеряв власть над собой, стали самовольно уходить с передовой, пробираясь в бухты Казачью и Камышовую, надеясь на личное счастье попасть на корабль».

Турин В.Е. Воспом. Госархив Крыма, ф.849 оп.3 д.282 лл.89-90

Начальник артиллерии 95-й стрелковой дивизии полковник Пискунов говорил, что «в основной своей массе наши бойцы и командиры продолжали драться до последней возможности, хотя и находились такие, которые дрогнули».

Моношин И.С. Запись на пленку беседы с Д.И. Пискуновым 2.11.85 г.Калинин

Фонд музея КЧФ [3]

В ночь на 30 июня три самолета У-2 вылетали из Севастополя в Крымские горы и сбросили продукты партизанам, а к вечеру все исправные самолеты — СОРа шесть ЯК-1, семь ИЛ-2, один И-15 бис, два И-153, один ЛАГГ-3 — перелетели с Херсонесского аэродрома в Анапу

ЦВма. УКАЗ, л.329 [3]

Потери личного состава Приморской армии и Береговой обороны не поддавались учету, так как была нарушена связь, организация и управление войсками. Отдельные дивизии и бригады потеряли убитыми и ранеными до 50—60 процентов личного состава от имевшегося на утро этого дня.

Авиация противника за 30 июня произвела свыше 1000 самолетовылетов, нанося сильные удары по боевым порядкам СОРа. Днем подвоз материальных средств к линии фронта был невозможен из-за непрерывно летающих бреющим полетом вражеских истребителей, уничтожавших все, что движется. Наша зенитная артиллерия из-за отсутствия снарядов не действовала.

Разрозненные части СОРа правого фланга обороны с боями отходили в направлении хутора Пятницкого и слободу Рудольфа, а левого фланга — в направлений на ж.-д. вокзал станции Севастополь.

Наступил тот самый критический момент, когда командованию СОРа надо было решать: либо остатками войск стоять на занимаемых рубежах и сражаться до последнего, стараясь нанести противнику максимальный урон, выполняя приказ командующего Северо-Кавказским фронтом, либо принимать иное решение. Позади море, отступать некуда. Положение, в котором оказались героические части Приморской армии и Береговой обороны Черноморского флота, было трагическим, так как практически были израсходованы все средства отражения, а плотная вражеская блокада на море не позволяла помочь вооружением и боеприпасами, не говоря уже о других материальных средствах. В то же время не было средств и условий, чтобы эвакуировать всех на кавказский берег.

Какое решение было принято командованием СОРа тогда? Как уже упоминалось, в мае 1961 года в Севастополе проходила военно-историческая конференция, посвященная 20-летию начала героической обороны Севастополя 1941-1942 годов. Ее участник Д.И. Пискунов написал об этом событии в своей работе «Заключительный этап обороны Севастополя 1941-42 гг.», отметив в ней следующее:

«В работе конференции приняли участие 800 человек, 80 процентов которых прошли плен. В своем докладе о партийно-политической работе за период обороны член Военного совета ЧФ вице-адмирал Н.М. Кулаков отметил, что «в июне стало очевидным, что никакой эвакуации не будет». Ответы на записки — попытки объяснить обстановку под Севастополем в конце июня 1942 года и причины, по которым не была эвакуирована Приморская армия, адмирал Ф.С. Октябрьский сделал в своем заключительном сообщении после закрытия конференции, когда ушел .

Объясняя причину несостоявшейся эвакуации Приморской армии, он сказал следующее:

«Товарищи, обстановка тогда сложилась трудная. Севастополь был блокирован с земли, с воздуха и моря. В конце июня при помощи воздушных сил блокада достигла наивысшего предела. Даже подводные лодки не были в состоянии достигнуть берегов Севастополя, а о достижении их надводными кораблями и говорить не приходилось. В этих условиях встал вопрос, как быть? Если эвакуировать армию, то были бы потеряны армия и флот, оказавшийся сильно приуменьшившимся из-за потерь в боях. В конечном счете была потеряна армия, но сохранен флот» .

Ясней, пожалуй, не скажешь, почему защитники Севастополя оказались в плену у немцев. Но он обошел молчанием главное — кем было принято решение поступиться армией ради сохранения флота».

Пискунов Д.И. Указ. рукопись, л.15 [3]

Ответ на этот вопрос в какой-то степени, и не только на этот, можно попытаться найти в заключительном слове Ф.С. Октябрьского:

«И последнее. Выступившие товарищи Хомич и Пискунов «болезненно» рисовали картину трагедии на Херсонесе. Трагедию, в которой погибали наши люди, оставшись без оружия, как бы брошенные на произвол судьбы:.. Естественно, что всех находившихся на Херсонесском пятачке мы не могли вывезти. У нас остались десятки тысяч раненых, сотни медперсонала. Разве мы этого не знали? Мы не имели сил преодолеть врага в воздухе. Это главная причина, почему наши люди погибали и попадали в плен к немцу»

Октябрьский Ф.С. Доклад на воен. ист. конф. 1961 г.

Морская библиотека, т.1 стр.1102 [3]

Один из ветеранов обороны, представитель Особого отдела Приморской армии при госпиталях капитан В.Л. Смуриков, прошедший плен, запомнил слова Ф.С. Октябрьского, сказанные на одном из последних совещаний в июне 1942 года. Он сказал «Не дам больше топить корабли».

Смуриков В.Л. Воспом. Фонд музея КЧФ, д.НВМ л.150 [3]

Конечно, обстоятельства, с одной стороны, диктовали сохранить флот, который в ходе военных действий на Черном море заметно уменьшился, а конца им не было видно. Но нужно ли было бросать упреки в «болезненности» переживания за Херсонесскую трагедию Хомичу и Пискунову, которые выступили на конференции от имени находившихся там участников обороны, прошедших плен? Все они честно выполнили свой воинский долг перед Родиной и не заслужили этих упреков. Ведь это были наши советские люди, которых вырастила советская власть, и обида их была справедливой, так как в те тяжелые июльские дни 1942 года и до этой конференции они не знали, почему флот не смог их вывезти. Д.И. Пискунов по этому поводу сказал так: «Я хочу поделиться общим настроением наших участников обороны, которые оказались в плену. Общее настроение было такое — нас сдали в плен. Мы бы еще воевали и дрались. Я наблюдал людей. Ведь многие люди плакали от обиды и горечи, что так бесславно кончилась их жизнь, вернее служба в армии».

Моношин И.С. Запись на пленку [3]

К сожалению, Ф.С. Октябрьским не были освещены не только вопросы эвакуации, но не было сказано о моральной стороне Херсонесской трагедии. В его ответе была видна только беспощадная логика войны. Можно только сожалеть, что на этой конференции не нашлось доброго слова благодарности в адрес командиров армии и флота, прошедших плен, за их подвиг по защите Севастополя, извинения за случившееся. Но тогда было другое время. [3]

Продолжим анализ дальнейших событий. Проанализировав критическую обстановку с обороной к утру 30 июня, командование СОРа, помня о майской директиве Буденного, что переправы на Кавказ не будет, приняло решение доложить не напрямую в Ставку, а своему непосредственному начальству Кузнецову и Буденному о невозможности более удерживать Севастополь и просить разрешения в ночь на 1 июля вывезти самолетами 200—500 ответственных работников и командиров на Кавказ. Фактически это была просьба об эвакуации.

В 9.00 30 июня за подписью Октябрьского и Кулакова была послана телеграмма, которая другим лицам из руководящего состава СОРа не была известна вплоть до последнего заседания Военного совета флота. Вот ее текст:

«Противник прорвался с Северной стороны на Корабельную сторону. Боевые действия протекали в характере уличных боев. Оставшиеся войска устали (дрогнули), хотя большинство продолжает героически драться. Противник усилил нажим авиацией, танками. Учитывая сильное снижение огневой мощи, надо считать, в таком положении мы продержимся максимум 2—3 дня. Исходя из данной конкретной обстановки, прошу Вас разрешить мне в ночь с 30 июня на 1 июля вывезти самолетами 200—500 человек ответственных работников, командиров на Кавказ, а также, если удастся, самому покинуть Севастополь, оставив здесь своего заместителя генерал-майора Петрова»

Моргунов П.А. Указ. соч. стр.440 Отд.ЦВма ф.72 д.12564 л.104 [3]

«Об этой телеграмме, писал Н.Г. Кузнецов, мне доложили в 14.00 30 июня. Армейское командование в Краснодаре еще болезненно переживало недавнюю катастрофу на Керченском полуострове. Я полагал, что Главком направления вряд ли сам примет решение, не запросив Ставку. Времени для согласования и запросов уже не оставалось. Было ясно, Севастополь придется оставить. Поэтому, еще не имея согласия Ставки, я приказал немедленно ответить вице-адмиралу Ф.С. Октябрьскому: «Нарком Ваше предложение целиком поддерживает». Переговорив по телефону со Сталиным, я в 16.00 послал военному совету ЧФ вторую телеграмму: «Эвакуация ответственных работников и Ваш выезд разрешены.

Таким образом, 30 июня Ставка приняла решение оставить город. Немедленное мое согласие с предложением военного совета флота объяснялось не только обстановкой, но и тем, что он хотел оставить в Севастополе руководить обороной генерал-майора Петрова со своим штабом, который мог бы руководить обороной до последнего момента». [10]

Кузнецов Н.Г. Годы Войны. Ж. Октябрь № 9 1968 г. [3]

Маршал Советского Союза Буденный в свою очередь доложил в Ставку, что «Севастопольский оборонительный район подготовленных рубежей более не имеет. Боеспособность войск в результате утомления снизилась, оказать скорой помощи защитникам Севастополя с моря и с воздуха командование Северо-Кавказским фронтом не может. Все корабли в Севастополь прорываются с боем. За последние 5-4дня потоплены подводные лодки Щ-214 и С-52, миноносец « Безупречный», сильно поврежден лидер «Ташкент». [3]

А события на фронте обороны все продолжали ухудшаться. К ночи на 30 июня фронт обороны проходил по рубежам: хутор Фирсова — хутор Иванова — хутор Пятницкого — слобода Рудольфова — Панорама — железнодорожная станция Севастополя.

В то время как скрытно началась эвакуация руководящего состава Приморской армии, флота и города, наши сильно поредевшие остатки соединений и частей, выполняя последний приказ командующего Приморской армией генерала Петрова, переходили на последние рубежи обороны на линии мыс Фиолент — хут. Пятницкого — истоки бухты Стрелецкой.

Потери личного состава частей СОРа за 29 июня только по данным Приморской армии составили 1470 раненых и 760 человек убитыми. В целом из-за потери связи и указанных причин эти потери в войсках не поддавались учету. Отдельные дивизии и бригады потеряли убитыми и ранеными до 90 % имевшихся на утро этого дня. В то же время в это число входили и отколовшиеся в результате окружений, прорывов фронта на различных участках группы, подразделения и одиночки от своих частей.

Ночью войска покидали город и на его окраинах вливались в общий поток грузовых и легковых автомашин, немногочисленной техники, групп людей и одиночек. Часть войсковых подразделений переходила на новые позиции, другие следовали к бухтам и Херсонесскому полуострову. В этом потоке военных шли и многочисленные жители города с вещами в надежде эвакуироваться, хотя официально эвакуация не объявлялась.

В последних числах июня немецкая авиация произвела на город массированный налет.

«Город представлял собой сплошные развалины. Завалы на улицах, трупы людей и лошадей, жара и невыносимый трупный запах от сотен и тысяч погибших людей», — написал капитан В.Л. Смуриков.

Смуриков В.Л. Воспом. Фонд музея КЧФ, д.НВМ л.148 [3]

Обстановку во время отхода наших частей из города вспоминает командир 553-й батареи 55-го дивизиона 110-го зенитного артполка ПВО ЧФ старший лейтенант г.А. Воловик:

«Все наши орудия были разбиты в боях или вышли из строя из-за сильного износа. Поэтому мы, как пехотинцы, вечером 30 июня держали оборону в районе Панорамы в сторону железнодорожного вокзала. Ночью неожиданно нас срочно отозвали на КП полка. Мой командир майор Ф.П. Буряченко сказал мне, что немцы прорываются со стороны Балаклавы, стремясь отрезать город и части в нем. Получен приказ отходить на мыс Херсонес. Нашу колонну — остатки 110 3М, примерно 160 человек, возглавляли командир полка полковник В.А. Матвеев и комиссар полка батальонный комиссар Н.Г. Ковзель. Когда мы вышли на окраину города, я смог увидеть, как впереди нас, так и позади организованно двигались колонны войск. На всем пути движения немцы вели беспорядочный обстрел дороги артиллерией. Мы потерь не имели. К рассвету прибыли на место, на огневую позицию 551-й батареи нашего 55-го артдивизиона, которая прикрывала огнем своих орудий Херсонесский аэродром. Мы заняли оборону между 35-й батареей и маяком примерно, посередине и в 30—40 метрах от берега Черного моря».

Воловик Г.А. Воспом. Фонд музея КЧФ, д.НВМ л.209 [3]

Но что же происходило в течение всего дня 1 июля на правом фланге обороны СОРа? Кроме упоминаний Моргуновым об отражении атак противника 18-й береговой батареей во второй половине дня, в существующих публикациях ничего более нет, как нет и в архивных документах ЦВМА, отд. ЦВМА и Центр.архиве МО РФ.

А между тем там, в районе ветряка ЦАГИ — Георгиевский монастырь с утра 1 июля героически сражался, оттягивая на себя силы противника и тем самым прикрывая район 35-й батареи, 456-й погранполк 109-й стрелковой дивизии, но сам оказался в окружении.

И только на основании сообщений здравствующих ныне пограничников — командира 6-й роты 2-го батальона 456-го погранполка старшего лейтенанта С.В. Козленкова, командира радиовзвода полка старшего лейтенанта Н.И. Головко, радиста штабной радиостанции полка красноармейца В.А. Володина, старшины транспортной роты полка В.И. Осокина», а также воспоминаний адъютанта командира полка младшего лейтенанта В.М. Голова, помощника начальника штаба полка И.М. Федосова удалось восстановить события с 30 июня по июльские дни на этом рубеже обороны.

А они в ночь на 1 июля на этом участке фронта развивались в таком порядке. Занимавший позиции в Балаклаве своими батальонами от Генуэзской башни на берегу моря до середины высоты 212,1 (господствующая высота над Балаклавой с востока) 2-м стрелковым батальоном майора Ружникова и далее по склону высоты на север 1-м стрелковым батальоном майора Кекало, а также 3-м батальоном майора Целовальникова на высотах у деревни Кадыковка и штабом полка в деревне Карань, полк в ночь с 30 июня на 1 июля 1942 года по приказу командира полка подполковника ГА Рубцова незаметно для противника, во избежание назревающего окружения, в связи с прорывом противника на Сапун-горе и отходом слева 9-й бригады морской пехоты, оставил свои позиции в Балаклаве и перешел на рубеж обороны у ветряка ЦАГИ — Георгиевский монастырь — мыс Фиолент. Вообще о возможности такого самостоятельного отхода из Балаклавы командир дивизии генерал Новиков заранее предупредил Рубцова еще 29 июня на случай прорыва на Сапун-горе или левее Кадыковки. Такой момент наступил в конце дня  30 июня, когда противник уже рвался к Фиоленту со стороны Юхариной балки, намереваясь окружить Балаклавскую группировку наших войск. В связи с переходом полка на новые позиции командный пункт полка был перенесен на бывший КП 1-го сектора обороны у ветряка ЦАГИ.

На КП полка находились радисты штабной радиостанции полка красноармейцы В. Володин и В. Ушаков. Командир радиовзвода полка старший лейтенант Н.И. Головко с радийной автомашиной полка расположился в балке, восточнее Георгиевского монастыря. Его радиостанция работала весь день только на прием для получения указаний от штаба дивизии на 35-й батарее.

К утру полк полностью занял боевые позиции у ветряка и в его районе, используя местами ранее подготовленные окопы, и приготовился к бою. Утром разведка противника обнаружила новые позиции полка, после чего началась их бомбардировка авиацией противника и был открыт артиллерийский огонь. После этого противник начал атаку пехотой и танками. На позиции полка наступали немецко-румынские части. Противотанковыми средствами полка было уничтожено два танка противника. Вражеская пехота понесла большие потери от шрапнельных снарядов, поставленных на картечь от 4-орудийной 152-мм 18-й береговой батареи с мыса Фиолент.

Находящийся на батарее командир дивизиона майор М.Н. Власов приказал командиру батареи старшему лейтенанту Н.И. Дмитриеву бить по немецким танкам практическими снарядами — на дальности прямой видимости. Власов попросил по связи командира 35-й батареи капитана А.Я. Лещенко помочь отбить атаку противника. Лещенко ответил, как это следует из рукописи Л.Г. Репкова, что у него также остались одни практические снаряды. Моргунов пишет, что около 12 часов дня 1 июля совместным огнем 18-й и 35-й батарей практическими снарядами была отбита атака противника танками. Атаковавший наши позиции румынский пехотный батальон из района Юхариной балки понес большие потери от шрапнелей 18-й батареи. После этого враг пустил в ход авиацию, которая начала бомбить батарею. Было произведено несколько авианалетов и в результате было повреждено одно орудие, а личный состав понес значительные потери ранеными и убитыми. Оставшиеся батарейцы по приказу командира подорвали орудия и около 20 часов 1 июля сумели пробиться на 35-ю батарею, где принимали участие в боях, в которых погиб Дмитриев.

Репков Л.Г. Указ. рукопись, л.200 Фонд музея КЧФ [3]

В ходе разгоревшегося боя в первой половине дня 1 июля полк пограничников стал испытывать острую нехватку боезапаса. К 20 часам остатки полка отошли к мысу Фиолент — Георгиевский монастырь, где заняли круговую оборону, так как противник уже вышел на побережье моря между мысом Фиолент и 35-й батареей. В полку осталось до 150 человек. Из вооружения, по словам Головко, один 57-мм миномет с ящиком мин, станковый пулемет. Патроны и гранаты те, что были на руках у бойцов и командиров. Свой последний командный пункт Рубцов расположил под обрывом берега на небольшом его сбросе до 20 метров глубиной и шириной до 30—40 метров у скалы мыса Фиолент справа от него в сторону Херсонесского маяка. По указанию Рубцова бойцы проверили возможность пройти вдоль берега по урезу воды в сторону 35-й батареи. Вернувшиеся бойцы доложили, что такой возможности из-за большой крутизны берега в некоторых местах нет. Связались вечером по радио со штабом дивизии. Текст радиодонесения, как помнят Головко и Володин, был такой:

 «От Рубцова штабу.

Полк разбит. Дальше оборону держать не в силах, нет боеприпасов, продовольствия. Осталось 120—150 человек. Просим выслать плавсредства для продвижения к 35-й батарее».

Через час или около этого был получен ответ: «Выйти наверх. Продвинуться к 35-й батарее и занять оборону 1 км южнее ее».

Рубцов собрал оставшихся в живых командиров штаба и батальонов и доложил сложившуюся обстановку и приказ из дивизии. Он отметил отличившихся в боях батальоны Ружникова и Кекало, а также их самих, которые дрались врукопашную с фашистами вместе со своими бойцами. Комбат Ружников погиб в блиндаже от прямого попадания снаряда противника. Потом Рубцов сказал так, как запомнил Н. Головко:

«Товарищи, мы сейчас окружены. Жить или умереть. Но нам во что бы то ни стало надо прорваться к 35-й батарее и занять там оборону. Так нам приказано. Наступление на прорыв будем осуществлять с наступлением полной темноты».

После этого уничтожили радиостанцию. Были собраны все командиры и бойцы полка, в том числе бойцы и командиры из других частей и подразделений, оказавшихся в районе мыса Фиолент 1 июля 1942 года. Из всех них был организован сборный полк, куда вошли и раненые с оружием и без него. С наступлением темноты по команде Рубцова и комиссара полка батальонного комиссара А.П. Смирнова сборный полк, в котором было более 200 человек, начал тихо продвигаться по кромке высокого берега моря в сторону 35-й береговой батареи. Когда прошли 1-1,5 км и начали молча ползти к вражеским позициям, неожиданно, как отчетливо помнит Головко, вдруг со стороны 35-й батареи были услышаны крики «Ура». Вероятно, какая-то наша группа от 35-й батареи предпринимала попытку прорыва в горы, к партизанам. Услышав эти возгласы «Ура», командир полка подполковник Рубцов поднялся в рост и скомандовал: «Вперед, братцы, за родной Севастополь, ура!» Бойцы и командиры бросились в атаку. Ночью трудно было что-либо понять, но при зареве огня и света фар от танков было видно, что противник имеет большое превосходство во всем. Завязался неравный ожесточенный ночной бой.

Понеся большие потери, остаткам полка пришлось отступить. Что случилось с командиром полка Рубцовым и его комиссаром Смирновым, которые шли вместе на прорыв, как видел Головко, он не знает. Остатки полка отступили назад к мысу Фиолент и Георгиевскому монастырю. Разбившись на мелкие группы, бойцы и командиры стали спускаться под более чем стометровые по высоте отвесные берега у мыса Фиолент и Георгиевского монастыря с тем, чтобы потом попытаться прорваться в горы. Сам Головко в этом бою был ранен, но двигаться мог и вместе с раненым политруком из полка пограничников Кравченко спустились к морю у Георгиевского монастыря по единственной тропе. Потом к ним присоединился сержант Щербаков с автоматом, и они ночью попытались прорваться в сторону Балаклавы. Головко был контужен в перестрелке от разорвавшейся мины и попал в плен, из которого вскоре бежал, дошел до своих и воевал до окончания войны в 60-й инженерно-саперной Краснознаменной бригаде командиром радиовзвода.

Об этой ночной попытке прорваться к 35-й батарее написал в своем письме ее участник старшина 1-й статьи Смирнов из манипуляторного отряда № 1 Гидрографии ЧФ, которому все же удалось прорваться:

«У 18-й береговой батареи на мысе Фиолент к ночи этого дня скопил ось множество бойцов и командиров из разных частей. Какой-то полковой комиссар (видимо, бат. комиссар Смирнов. — Авт.) организовал группу прорыва к 35-й береговой батарее. Бежали люди с винтовками без патронов молча, без «Ура». Немецкие прожектора освещают (танковые фары, вероятно. — Авт.). Вражеские автоматчики длинными трассирующими очередями вырывают целые куски прорывающихся.

Смирнов. Воспом. Госарх. Крыма, ф.849 оп.3 д.220 лл.204-206 [3]

Находясь уже под крутым берегом среди скал мыса Фиолент, тяжелораненый командир 456-го пограничного полка подполковник Г.А. Рубцов, чтобы не попасть в руки врага, застрелился. Об этом автору написал бывший радист-пограничник В. Володин.

По имевшимся у Д. Пискунова данным, командир и комиссар погранполка во избежание попасть в плен застрелились.

Володин В.А. Воспом. Фонд музея КЧФ, д.НВМ лл.681-682 [3]

Оставшиеся бойцы и пограничники спустились под обрывы берега. В течение последующих дней разными группами они пытались прорваться в горы к партизанам, но большинство из них изможденные от обезвоживания и голода, попадали в плен вражеским постам, сторожившим берег. Последние группы пограничников, как рассказал старшина В. Осокин, укрывались под берегом до 20 дней. Немцы кричали сверху в мегафон: ««Вас комиссары, политруки предали, оставили, а сами ушли!» Номы говорили в ответ: «Врешь, гад, не сдадимся!»»

Осокин В.И. Воспом. Фонд музея КЧФ, д.НВМ лл.400-401 [3]

Так погиб один из самых стойких в Приморской армии героических полков пограничников.

Из журнала боевых донесений 50-й пехотной дивизии Вермахта

29 июня отдельные части выдвигаются вперед. Еще слишком рано, но нужно использовать скудный свет узкого лунного серпа, который скоро исчезнет. Около полуночи становится явственнее гул немецких самолетов. Непрерывный налет немецких бомбардировщиков создает сплошной шумовой фон, служащий для маскировки запланированной внезапной атаки, которая должна начаться совершенно бесшумно. Ровно в 1 ч 00 мин 24 и 22-я пехотные дивизии начинают перебираться в десантных лодках сразу же в двух местах с северного на южный берег Северной бухты. В течение нескольких минут первая атакующая волна уже на той стороне. Ничего не подозревающий враг захвачен врасплох. Он почти не оказывает сопротивления, когда немцы начинают подниматься на высоты. Дерзкая, отчаянная попытка удалась! Этот решающий успех еще не известен другим дивизиям.

В 3 ч батальон Лоренцена повторяет атаку на высоту Памятник. Вновь неудача. Враг остается непоколебим. Полковник Ринглер отводит батальон до моста через реку Черную. В утренних сумерках лейтенант Витхольц с остатками 1-го батальона 122-го пехотного полка переходит долину по насыпи с задачей обезопасить северную часть Инкермана. Маленький вокзал некоторое время обороняется врагом, но затем переходит в руки немцев, теряющих двух человек ранеными. 30 русских захвачено в плен. Последующее прочесывание деревни проходит с успехом, после короткого боя еще 21 человек сдался, но при этом ранен лейтенант Витхольц. Как это часто бывает, число пленных в два раза превышает число победителей.

В 6 ч 30 мин при сильной поддержке авиации и артиллерии начинается общая атака Армии. На правом крыле 50-й пехотной дивизии атакует 121-й пехотный полк. Ему снова приходится нелегко, но на этот раз удается овладеть береговой полосой до дамбы в Северной бухте и удержать захваченное. Защищающиеся в скальных высотах частично уничтожены, остальные продолжают отчаянно сражаться боевая группа Вальтера (32-й пехотный полк с переподчиненным 1-м батальоном 122-го пехотного полка) атакует северную часть Сапун-горы на северо-запад от Инкермана. Батальон Беренфенгера (3-й батальон 123-го пехотного полка) имеет целью Старый форт на высоте 194. там он выходит навстречу правому крылу 132-й пехотной дивизии. Форт взят при слабом сопротивлении противника. Захвачено 60 пленных. Затем 3-й батальон 123-го пехотного полка наносит удар в точку 1659 на северо-запад от фронта, в то время как 132-я пехотная дивизия продвигается на запад. Слышно приближение подходящей 22-й пехотной дивизии, которая гонит перед собой отступающего на Севастополь противника.

Русские сломлены! Должно быть, у обороняющихся царит полная неразбериха. Центральное командование, видимо, уже не контролирует ситуацию. Отдельные хаотические, непродуманные контратаки разваливаются. Даже легкораненых и безоружных гонят на бессмысленную смерть. Число пленных быстро растет. Летчики Рихтгофена с воздуха действуют подобно передовому подразделению, и повсюду увеличивают панику. Резервы разогнаны огнем, стрелявшие батареи накрыты бомбовыми ударами, еще исправные грузовики сожжены. Положение улучшается час от часу. 30-й корпус также ворвался на позиции у Сапуна и накатом атакует с юга. Вечером приблизилось уже левое крыло 132-й пехотной дивизии. Только гребень с высотой Памятник и отделенные от него Шампанским оврагом длинные Инкерманские скалы стоят, как утесы среди морского прибоя. Там, с фанатичной ненавистью сражаются, видимо, элитные подразделения под руководством твердых, как железо, командиров. Солнце опускается, нужно отложить захват окруженного со всех сторон скального укрепления, на следующий день. Войска так обессилены, что им необходима пара часов отдыха, чтобы выдержать «последний танец».

Поступившее ночью в дивизию распоряжение было кратким. Полки получили приказ на зачистку. День 30 июня начался мощным громовым ударом, услышанным на всем участке 54-го Армейского Корпуса. Около 2 ч 30 мин 300-метровый участок Инкерманской скалы, где имелись штольни, был разрушен в результате сильного взрыва. Скальная стена высотой в 30 м обрушилась вниз, куски скал летят по воздуху как снаряды, каменные лавины низринулись в долину. Несколько солдат 122-го пехотного полка ранено. Как эхо, за самым первым последовал ряд взрывов от детонации. Затем взорванная скала окуталась облаком дыма и пыли. Зверский поступок в течение нескольких секунд унес бесчисленные человеческие жизни. В подземных залах, кроме оружейных складов, находились тысячи раненых защитников крепости и тысячи гражданских лиц, в большинстве женщины и дети. Кто проявил эту бессмысленную жестокость по отношению к собственному народу и какие цели при этом преследовались, мы так и не узнаем. Падения Севастополя этот взрыв задержать не мог.

Когда находившийся поблизости 121-й пехотный полк, стряхнул с себя первый страх, ударные группы поднялись на высоту. Они скоро вернулись и сообщили капитану Лоренцену, что враг созрел для штурма. Видимо, близкий взрыв настолько потряс его, что он считает свое дело проигранным. Капитан Лоренцен начинает атаку со своим батальоном, но на гребне уже нет боя, как такового, захвачены только пленные. Батальон продвигается на юго-запад и в овраге Килен-балка смыкается справа с 65-м пехотным полком из 22-й пехотной дивизии, правый фланг которой уже находится перед внутренним оборонительным рубежом у городской окраины. Слева от 121-го пехотного полка наступает подразделение Зигеля (1-я рота, 123-й пехотный полк). Еще одно серьезное сопротивление встречено со стороны системы бункеров по ту сторону оврага. Первый бункер занят с потерями, затем был убит обер-лейтенант Зигель. Атака приостановлена, нужно ждать прибытия тяжелого вооружения. Старший лейтенант Громанн доставляет на позиции свои пехотные орудия, но враг защищается с отчаянным упорством. Подходят самоходные установки и тяжелые зенитные орудия. Русские становятся податливее. Без дальнейших столкновений с врагом 121 и 123-я пехотные полки достигают вечером дороги, которая ведет со стороны гор в Южную часть города. Всего лишь в 500 м находятся позиции на границе старой части города, но оттуда не раздается выстрелов…

…Бой переходит из крепости на юго-западную оконечность Херсонесского полуострова. Дивизии 30-го Корпуса развернулись в ту сторону и встречают русских, бегущих из крепости. Ночью пять дивизий 54-го корпуса подошли к укреплениям городской черты, чтобы оттуда на следующий день занять город. О бое уже никто не думает, однако враг непредсказуем. Поэтому ночью дивизии сдвигаются в столь желанное кольцо окружения, которое остается открытым только с Запада. Нужно оставить врагу путь отхода! Уличный бой с врагом, у которого отрезан путь к отступлению, будет стоить большой крови. Исходя из этого соображения, генерал-полковник Манштейн приказывает артиллерии и авиации проутюжить город или то, что от него осталось, перед массовым входом войск. Затем 24-я пехотная дивизия должна вступить в северо-восточную часть города, начиная движение левым крылом. Другие дивизии должны следовать по своим участкам. Еде одна ночь проходит в некотором напряжении. Будет ли цель достигнута? Сдастся ли, подвергшаяся яростному штурму упрямая крепость? Будет ли и завтра продолжаться бой? Или Инкерманские события были последним аккордом. В городе тихо, если не считать отдельных взрывов. Выстрелов не слышно. Перед вступлением в город из корпуса предупреждают о возможных минах и замаскированных зарядах. В большие здания входить запрещено, они могут быть подготовлены к взрыву. Как всегда, саперы должны идти впереди. Лишь немногие могли уснуть в эту ночь. Четыре непрерывных недели сражения измотали нервы. Крайнее физическое напряжение последних дней дает о себе знать. Чрезвычайная усталость не позволяет уснуть, что сейчас так необходимо. Еще нет радости победы. Еще нет.

В 4 ч 30 мин 1 июля артиллерия начинает обстрел восточной части города. Крепость молчит. В соответствии с планом в 9:00 огонь переходит в юго-восточный сектор. 24-я пехотная дивизия, готовая к бою, наступает на своем участке и без сопротивления занимает Корабельную сторону и территорию Морского завода до Южной бухты, которая делит город на две неравные части. В 11 ч 30 мин 22-я пехотная дивизия, румынская горная дивизия и 50-я пехотная дивизия двигаются на юго-восточный сектор. 132-я пехотная дивизия последует четь позже. Пока опасности нет, только перестрелки с отдельными красноармейцами.

Пехотные полки 50-й пехотной дивизии с разведчиками на левом крыле в соответствии с приказом, переходят через южную часть города к основанию Южной бухты, туда, где находится железнодорожный вокзал, что можно распознать только по переплетению изогнутых рельсов и поломанным стрелкам. Лишь за последнюю неделю на обстрел крепости было израсходовано 1500 тонн боеприпасов. Так что вряд ли какой дом остался неповрежденным. Если улица и не пострадала от взрывов снарядов, она все равно завалена обломками. Нерешительно показываются и выходят из подвалов первые жители Севастополя, лишившиеся имущества, грязные и истощенные. В большинстве это женщины с детьми и старики.

Невозможно понять, почему командир гарнизона не эвакуировал их на транспортах, уходящих пустыми в Новороссийск! В молчании войска идут по дорого доставшемуся Севастополю. Это не триумфальный марш, так как многих товарищей уже нет с ними. Оккупация крепости происходит без происшествий. Затем войска по возможности устраиваются между руинами, подобными кулисам. Посты выставлены, подступы к городу перекрыты.

Вечером по радио звучат фанфары. Они служат вступлением к специальному сообщению о занятии Севастополя. Затем следует известие, что командующий 11-й Армией генерал фон Манштейн повышен в звании до генерал-фельдмаршала и что утверждена памятная нашивка – знак для награждения воевавших в Крыму. В этот день, 1 июля вечером, появляется что-то вроде радости. Может быть, этот успех внес перелом, и враг откажется от мыслей о победе. Возможно, мир теперь не просто мечта, и он ближе, чем можно было себе представить несколько дней назад.

Перевод Дм. Удодова [4]

Продолжение следует