Нахимов Павел Степанович
Адмирал (1855), совершил в 1822–1825 гг. кругосветное плавание на фрегате «Крейсер». Участвовал в Русско-турецкой войне 1828–1829 гг., Навари́нском морском сражении 1827 года, в Кры́мской войне 1853–1856 гг., Синопском сражении 1853 г. Герой Севастопольской обороны 1854–1855 гг.
Береги язык, на котором говоришь, каюту, в которой живешь, и мундир, который носишь.
В заключение я выскажу свою мысль, что все предварительные наставления при переменившихся обстоятельствах могут затруднять командира, знающего свое дело, и потому я представляю каждому совершенно независимо действовать по усмотрению своему, но непременно исполнить свой долг… Россия ожидает славных подвигов от Черноморского флота, от нас зависит оправдать ожидание.
В случае встречи с неприятелем, превышающим нас в силах, я атакую его, будучи совершено уверен, что каждый из нас сделает свое дело… (Надпись на горельефе памятника Нахимову в Севастополе, текст из его приказа.)
Всем разом можно только «ура» кричать, а не просьбы высказывать.
В морском деле близкое расстояние от неприятеля и взаимная помощь друг другу есть лучшая тактика.
Воспитание составляет основную задачу нашей жизни; вот чему я посвятил себя, для чего тружусь неусыпно и, видимо, достиг своей цели: матросы любят и понимают меня. Я этой привязанностью дорожу больше, чем отзывами чванных дворянчиков.
Вот моя мысль: побеждают желающие победы, стойкие и умелые. Люди – основа всех тактических теорий. А потому задача наша на кораблях – воспитывать в идее наступления, на берегу, в военных портах – в идее обороны. Тогда чужие укрепления возьмем, как Ушаков на Корфу, а свои не отдадим.
Все можно отнять у человека – славу, значение в обществе; можно приписать ему дурные качества, которые служат ему побудительными двигателями, например, честолюбие, эгоизм, глупость – все что хотите. Одного невозможно отнять: благодетельных последствий деятельности, ежели она направлена на что-нибудь полезное для общества и государства.
…Все относятся об капитане (М.П. Лазареве – командире «Азова»), как все его любят! Право, такого капитана русский флот не имел, и ты на будущий год без всяких отговорок изволь переходить к нам в экипаж, и тогда с удовольствием моим ничто не в состоянии будет сравниться!
…Все сделает матрос. Вот кого нам нужно возвышать, учить, возбуждать в нем смелость и геройство. Вот это-то воспитание и составляет основную задачу нашей жизни; вот чему я посвятил себя, для чего тружусь неусыпно.
Геройская защита Севастополя, в которой семья моряков принимает такое славное участие, была поводом к беспримерной милости монарха ко мне как старшему в ней. (В ответной речи в честь присвоения звания адмирала.)
Да зачем же прельщаться до такой степени всем чужим, чтобы своим пренебрегать? Некоторые так увлекаются ложным образованием, что никогда русских журналов не читают и хвастают этим… Удивляют меня многие молодые офицеры: от русских отстали, к французам не пристали, на англичан также не похожи; своим пренебрегают, чужому завидуют. Это никуда не годится!
Деятельность – великое дело. У нее одной благодетельные последствия. Остальное все – тлен.
Женатый офицер – не служака.
Жизнь каждого принадлежит Отечеству, и не удальство, а только истинная храбрость приносит ему пользу.
Заботливый офицер, пользуясь обстоятельствами, всегда отыщет средство сделать экономию в людях и тем уменьшит число подвергающихся опасности.
Какая важная вещь катания на шлюпках под парусами в свежий ветер! Тут на деле вы можете убедиться, что трусость есть недостаток, который можно искоренить, и что находчивость есть такая способность, которую можно возбудить и развить.
Команда должна видеть присутствие духа в своих начальниках.
Корабль – что человек: потрудится свой век – и на покой, а жизнь пройдет мимо, предавая его забвению.
Мало того что служба представится нам в другом виде, да сами-то мы совсем другое значение получим на службе, когда будем знать, как на кого нужно действовать. Нельзя принять поголовно одинаковую манеру со всеми. Подобное однообразие в действиях начальника показывает, что нет у него ничего общего со своими подчиненными, и что он совершенно не понимает своих соотечественников. А это очень важно. Офицеры, глубоко презирающие сближение со своими соотечественниками-простолюдинами, не найдут должного тона. А вы думаете, что матрос не заметит этого? Заметит лучше, чем наш брат! Мы говорить умеем лучше, чем замечать, а последнее – уже их дело. А каково пойдет служба, когда все подчиненные будут наверно знать, что начальники их не любят и презирают их? Вот настоящая причина, что на многих судах ничего не выходит и что некоторые молодые начальники одним только страхом хотят действовать. Страх подчас хорошее дело, да согласитесь, что не натуральная вещь – несколько лет работать напропалую ради страха. Необходимо поощрение сочувствием; нужна любовь к своему делу, тогда с нашим лихим народом можно такие дела делать, что просто чудо.
Матрос есть главный двигатель на военном корабле, а мы только пружины, которые на него действуют. Матрос управляет парусами; он же наводит орудия на неприятеля, матрос бросается на абордаж, если понадобится, все сделает матрос, ежели мы, начальники, не будем эгоистами, ежели не будем смотреть на службу, как на средство удовлетворения честолюбия, а на подчиненных, как на ступень для собственного возвышения. Вот кого нам нужно возвышать, учить, возбуждать в них смелость и геройство, ежели мы не себялюбцы, а действительные слуги Отечества.
Матросы! Мне ли говорить вам о ваших подвигах на защиту родного Севастополя и флота? Я с юных лет был постоянным свидетелем ваших трудов и готовности умереть по первому приказанию; мы сдружились давно; я горжусь вами с детства. Отстоим Севастополь!.. Мы в бастионах Севастополя не забыли морского дела, а только укрепили одушевление и дисциплину, всегда украшавшие черноморских моряков.
Мы должны думать прежде всего о том, чтобы флот наш не достался в руки врагов.
На корабле (быть может, отчетливее и резче, чем где бы то ни было) ясна зависимость всех от каждого и каждого от всех.
Не удальство, а только истинная храбрость приносит пользу Отечеству, и честь тому, кто умеет отличить в своих поступках сию храбрость от удальства.
О, любезный друг, я до сих пор не знал цены нашему капитану. Надобно было на него смотреть во время сражения, с каким благоразумием, с каким хладнокровием он везде распоряжался. Но у меня недостанет слов описать все его похвальные дела, и я смело уверен, что русский флот не имел подобного капитана.
О собственной славе не тщусь, мыслю прежде всего о славе России и родного флота. Поскольку, однако, душой не отделяю себя от флота, горжусь, что в славе его частица принадлежит и мне.
Офицер должен отвечать честью за свои поступки.
Последнее дело – служить и не любопытствовать.
Праздность на судне не допускается; ежели на корабле все работы идут хорошо, то нужно придумать новые, хоть перетаскивать орудия с одного борта на другой, лишь бы люди не сидели сложа руки. Офицеры тоже должны быть постоянно занятыми; если у них есть свободное время, то пусть занимаются с матросами учением грамоты или пишут за них письма на родину… Иначе офицер от праздности или будет пьянствовать, или станет картежником, или развратником.
А ежели вы от натуры ленивы, сибарит, то лучше выходите в отставку!
Пробывши долгое время в море в беспрестанной деятельности, можно ли, ступивши на берег, отказать себе в чем-нибудь, что доставляет удовольствие?
У каждого поколения моряков один век, а флот остается.
Ум – хорошо, два – лучше, ну и зови одного, а то накличут целую сотню, кричат, шумят, говорят вздор, потом закусят и разойдутся, позабыв, зачем приходили. Для военных советов я раз навсегда болен!
Флот есть флот, и его назначение – бой на море.
Я должен сказать, что, имея такой отряд под командой, мне ничего более не остается желать, как скорейшего разрыва России с Турцией, и тогда, я убежден, каждый из нас исполнит свое дело.
фон Шанц Иван Иванович
Адмирал (1866). Участвовал в Третьей Архипелагской экспедиции 1826–1831 гг. (блокаде Дарданелл). Совершил кругосветное плавание на военном транспорте «Америка» 1834–1836 гг. Член Адмиралтейств-Совета, кораблестроитель. Чертежи и указания фон Шанца попали в анналы российского кораблестроения.
Военное судно, подобно дамским часам, еще никогда не доводилось до совершенной исправности, да едва ли кем-нибудь и когда-нибудь доведено будет до такого положения, чтобы нечего было на нем совершенствовать.
Чистота или белизна палубных досок не есть ещё главное условие порядка: гораздо важнее этого содержание в опрятности самых отдалённых и сокровенных углов. Военное судно с чистою палубою, но с грязными закоулками походит на гардемарина с вычищенными пуговицами, но с грязным бельём и не очень чистыми мыслями.
Путятин Евфимий Васильевич
Адмирал (1858), Участвовал в кругосветном плавании на фрегате «Крейсер» (1822–1825). Государственный деятель и дипломат. В 1855 году подписал первый договор о дружбе и торговле с Японией. В 1861–1862 гг. возглавлял Министерство народного просвещения.
Дисциплина не должна представлять из себя олицетворенной строгости, за все взыскивающей без пощады детской слабости, иногда извинительной; но, взявши своим девизом то убеждение, что сила не в силе, а сила в любви, должна проникнуться духом этой любви, кроткой, терпеливой и не раздражающейся. Согретая такою любовью, юность не станет уже прятаться по углам от блюстителей дисциплины или набрасывать на себя маску чинности при начальстве, но откликнется любовию.
Хорошие высказывания. По этому поводу вспомнил: когда В.Н. Чернавина назначили Главкомом, на первом же совещании он сказал (возможно, цитата неточная): «Никакие объективные обстоятельства не могут служить препятствием для выполнения поставленных задач». Я даже в каюте над столом это высказывание повесил, несмотря не его некоторую парадоксальность.