Сафаров А. Бей своих

Время от времени мы стреляем, стреляем по морской или воздушной цели, по берегу, а иногда мы стреляем по своим. Нет, по своим мы стреляем не специально, просто так получается. О нескольких таких стрельбах я и хочу рассказать.

Огонь на себя.

Когда мы стреляем из установок «ВМ-18» ( реактивные установки залпового огня. Морской вариант «Града»), есть на что посмотреть, хоть и стреляем болванками. Вой снарядов, огненные хвосты за ними, да и в месте падения землю рыхлит не слабо. Стреляем мы в заповеднике. Джейраны к нашим играм привыкли, и с появлением кораблей из района стрельб смываются. На берег заранее высаживается корпост с машиной связи и оцепление. К ним на берегу присоединяются щитовики, выставляют щит по которому мы стрелять будем и потом забирают то что от него останется, если мы сдуру попадём. У них тоже машина. Установка стреляет по площадям и потому щит многократного использования как, впрочем, и всё что наши стрельбы обеспечивает. Оцепление, десять матросов с автоматами, но без патронов, чтобы охоту на джейранов не устроили, призваны гонять из района стрельб браконьеров и служителей заповедника. Корректировщик- офицер артиллерист, корректирует огонь и передаёт данные на корабли через машину связи. Еще есть медик. Так, на всякий случай. По готовности, корабли по очереди, или все вместе, в зависимости от вида стрельбы, устремляются к берегу и стреляют с 13, 10 и 7 километров ( в артиллерии пользуются метрической системой), одиночными или залпом, обычно по три снаряда в залпе с целью экономии. Теперь, когда вы имеете представление о том что собой представляют стрельбы, приступаем к самому рассказу.

Высадили мы Старшего лейтенанта Шуру Власова- корректировщика, старшего лейтенанта медицинской службы Толю Довгопола и оцепление на берег и отошли подальше. Ждём. Получив доклад о готовности, вышли на исходную линию и ринулись в бой. Предполагается, что до нас там уже всё разбомбили, и мы подавляем ожившие огневые точки противника. Легли на боевой курс. На мостике все при деле: командир командует, рулевой у штурвала, угломерный расчет секстанами углы на ориентиры меряет и штурману вниз докладывает, а тот по ним точную дистанцию до цели определяет, мичман-наводчик в панораму Герца влип, целится. Красота!

— Цель визирую!- докладывает наводчик

-Добро.- говорит командир, не подозревая, что мичман вместо щита визирует машину связи. Перепутал он.

— До точки залпа десять секунд.- подаёт голос штурман.

— Есть.- говорит командир и подаёт команду в ЦАП (центральный артиллерийский пост, откуда ведётся управление огнём)- Товсь!
В глазах азарт, сейчас как жахнем.

— До точки залпа пять секунд!

— Есть.

— Корабль в точке залпа.- заканчивает свою работу штурман.

— Огонь!- орёт командир в микрофон «Каштана», и снаряды полетели, один за другим. Лепота!

На корпосту любуются залпом, сидя на пригорке рядом с машиной связи. Вообще-то положено из окопчика, но кому охота его рыть.
— Хорошо стреляют!- блаженно улыбается доктор, наблюдая падение снарядов: одного метрах в пятидесяти от машины с недолётом, двух других – с небольшим перелётом. Док в артиллерии понимает как я в гинекологии, и поэтому близость падения снарядов его радует, он думает что так и должно быть, и даже не подозревает, что любуется прямым по ним попаданием при условиях стрельбы боевыми снарядами, и что в этом случае и он, и Шура, и машина связи уже разлетелись бы по заповеднику мелкой пылью. Неожиданно, он не обнаруживает рядом корректировщика, и это его насторожило.
— Дробь!!! Дробь стрельбе!- тонким фальцетом доносится из-под машины, куда мгновенно смылся и даже успел закопаться на полтора метра в землю доблестный артиллерист.

На мостике полное остолбенение и временная потеря речи. Мичман сползает с прицела и выпучивает глаза навстречу командирским. Кажется у него приступ медвежьей болезни. Командир ищет безумным взглядом, чем бы в мичмана кинуть

— До точки второго залпа десять секунд- докладывает штурман. Он не в курсе, и только немного удивлён тем, что доклады угломерьщиков прекратились. Но он хороший штурман, и без них обойдётся.

— Да пошел Ты…- орёт командир.

— Не понял! Повторите.

И командир повторяет, потом прицельно мечет в мичмана электромегафон и убеждается, что попасть в машину связи значительно легче. Вслед за мегафоном летит всё что попадается под руку. Мичман срывается с мостика под рёв командира как петух с насеста и где-то прячется. Штурман в недоумении, он сработал безупречно, а его облаяли.

А корпост пришлось заменить, потому что Шура стал заикаться, и продолжалось это целую неделю.

Потом всех выдрали.

Из-за ушей.

При модернизации нашим кораблям уши приделали. В кормовой части мостика и перед надстройкой установили турели с комплексами « Стрела». На палубе еще пришлось огнеотбойники поставить, чтобы при стрельбе из «ВМ-18» ракетчиков не изжарить, а на мостике эти уши обзор закрыли, совсем не видно что на корме делается.

Вышли для выполнения упражнения « Подавление оживших огневых средств противника в бою за высадку десанта и при отходе из МЗА. Суть упражнения в том, что стрельба ведётся носовой установкой «АК-230» ( двухствольная, 30-мм установка) при подходе к берегу, потом корабль, как бы высадив десант, разворачивается, и стреляет кормовой установкой на отходе от места высадки. На первом этапе кормовая установка находится в безопасном секторе ( в нашем случае: правый борт 90, угол места 45 ) и отключена цепь стрельбы. Ознакомив вас с условиями стрельбы, приступаю к рассказу.
Стреляет СДК-36, командир капитан-лейтенант Борисов, я вроде как на стажировке пока мой ремонтируется. Ложимся на боевой курс. Справа на траверзе милях в трёх болтается флагман со штабом дивизиона и представителями штаба флотилии. Им оттуда лучше видно как мы стрелять будем. Дали первую очередь, смотрим как трассеры по щиту легли. Хорошо. Даём вторую. Любуемся. От «АК-230» грохот при стрельбе страшный, у всех уши закладывает. Тут ВПС ( Выносной пост связи) ожил и жалобно так спрашивает:

— Ребята! Вы чего это делаете?- голос незнакомый.

— Исполняю «Наш» ( что в переводе на человеческий язык означает: « Веду огонь артиллерией»)- бодро орёт Коля в ВПС, и в « Каштан»- Огонь!

Третья порция снарядов устремляется к щиту, а ВПС опять за свой: «Ребята! Вы чего делаете?»

— Исполняю «Наш»- настаивает Коля, и мы даем следующую очередь.

— Что-то здесь не так.- говорю я командиру- У нас случаем кормовая не стреляет?

— Пить меньше надо!- отвечает он- Она даже теоретически стрелять не может, мы же всё отключили! Сам знаешь.

— Не зря же кто-то плачет?! Кроме наших здесь никого нет, и звук при стрельбе мне что-то не нравится. Ты пальни еще разок, а я из-за «ушей» выгляну. На всякий случай.

Сказано сделано. Я выглянул, и понял, почему на флагмане забыли сигнал «Дробь стрельбе». Мы стреляли по флагману, и трассеры шли точно над его мостиком.

— Дробь стрельбе!- заорал я- Флагман потопим!

Немедленно на втором «Ухе» возник Коля.

— Неужели стреляет, сука???- удивился он

— Еще как!

— Представляешь, какой душек там стоит, штабники, небось, обосрались?- говорит Коля, и уже другим тоном добавляет – Сань! Узнай как они там. Ты, вроде как не при чём, а на меня они, наверняка, обиделись.

Подробности происходившего на мостике флагмана мы узнали только в базе. Когда над мостиком просвистели первые снаряды, никто ничего не понял, а по второй очереди залегли, а представитель политотдела капитан 2 ранга Крашенинников, тот самый, что интересовался звёздным небом в начале моей службы, забился в щель между основанием мачты и платформой прицела и там застрял. Расстояние там сантиметров пятнадцать. Вытаскивали его когда угроза жизни миновала всем командным составом, и чуть не порвали. Первым опомнился командир, подполз к ВПС и тут установил, что забыл командные слова. Вот он и давил тангетку и давил нам на жалость.

Потом все говорили в наш адрес разные нежные слова и грозились собрать все выпущенные по ним снаряды, и Коле сами знаете куда затолкать. Специалисты долго ломали голову над странным поведением кормовой установки, к единому мнению не пришли и постановили, что раз в год и палка стреляет.

Ну а Коле, командиру БЧ-2 и даже мне вставили по самое не хочу.
А как же иначе?!

КОНУС.

Это такая мишень, которую тащит на длинном буксире самолёт, а мы по нему стреляем. В такие дни к нам присоединяются погранцы. Самолёт прилетает из Севастополя, поэтому, в целях экономии, выходят все кто стрелять способен. Строимся в кильватер и такой длинной кишкой шлёпаем потихоньку на юг. В этот раз всё было как обычно. На мостике полно народу, все пялятся в небо и неспешно переговариваются. Проходит час, проходит два, локация вовсю молотит, а самолёта всё нет. Уже обо всём поговорили, помянули летунов добрым словом, и заскучали.

— Так и до Иранской границы дошлёпаем- говорит комдив и немедленно возникает дискуссия по вопросу, что подумают Иранцы когда обнаружат приближающуюся армаду.

— Боятся летуны как бы мы их вместо конуса не сбили, вот и тянут время.- предположил кто-то.

И тут в конце колонны возникает оживление. Там идёт бригада ОВР под командование капитана 1 ранга Рябуха. Этот ждать и думать не любит, шашку наголо и в бой.\

— Цель наблюдаю. Справа 120, угол места 50- раздаётся в эфире- С приходом на дальность стрельбы, открыть огонь.

Бригада ощетинилась огнём, а мы пока наблюдаем. И что странно, ОВРовцев видим, разрывы снарядов видим, а самолёта, хоть убей, не наблюдаем. Вслед за Рябушатами открыли огонь погранцы и из строя влево выкатились. Значит самолёт прямо над нами, и так им стрелять удобноей. Задираем головы так, что рты пораскрывались, а самолёта не видим.

Стрелять или подождать, мечется по мостику комдив и командует: «Усилить зрительное и техническое наблюдение!»

Усиливаем.

— Главное это самолёт не сбить!- говорит комдив.

— И чтобы все снаряды вышли!- добавляет дивизионный артиллерист.

Пока они так рассуждают, Рябуха уже в штаб докладывает, что он отстрелялся с предварительной оценкой «хорошо». Штаб после недолгих размышлений:

— По какой цели стреляли?

— По конусу!

— Вы уверены???

— Еще бы!!!

— Странно- удивляется штаб. Самолет еще из Севастополя не вылетел. Там у них погода нелётная.

Всё. Приплыли. В эфире тихо как на кладбище.

— Поздравляю с успешной стрельбой!- нарушает тишину наш комдив, а в ответ ему: «Да пошел Ты …

— Хорошо что мы не пальнули.- говорит комдив и довольно лыбится.
Все корабли уходят в базу. В полигоне остается только наш дивизион, и через три часа мы стреляем по конусу в гордом одиночестве. А потом еще по пикирующей мишени. Мишень разбили вдребезги.

Нашу стрельбу оценили на «хорошо», остальным на «удовлетворительно»

А как же? Самолет не сбили и снаряды все вышли!