Прядкин С. Мои не придуманные рассказы. Вспоминая далекие походы на Кубу. ч. 1

Во время службы в Военно-Морском флоте мне довелось принять участие в двух дальних походах советских кораблей на Остров Свободы — Кубу. В июле 1969 года, будучи курсантом 4 курса ЧВВМУ им. П.С.Нахимова — на гвардейском большом противолодочном корабле «Сообразительный» во время летней практики на кораблях Черноморского флота. И в декабре 1970 года, когда я начал свою офицерскую службу — на большом противолодочном корабле «Огневой» Северного флота.  Всего, по данным открытых источников, корабли нашего ВМФ посетили Кубу 32 раза, из них 29 раз в советское время.  Но нам, еще, будучи курсантами, выпала удача принять участие именно в первом дружественном визите советских кораблей по приглашению Революционного правительства Республики Куба, не считая событий Кубинского кризиса 1962 года.  В отряд кораблей-визитеров вошли от Черноморского флота —  ракетный крейсер «Грозный», на котором тоже были наши курсанты, мои однокашники; гвардейский большой противолодочный корабль «Сообразительный» и большой ракетный корабль «Бедовый». Северный флот представляли две дизель-электрических подводных лодки и плавбаза подводных лодок «Тобол». От Балтийского флота в визите участвовал танкер «Лена». Командовал отрядом кораблей командир 30 дивизии противолодочных кораблей Черноморского флота контр-адмирал С.С.Соколан.

Мне хорошо запомнилось, как на проводы черноморских кораблей в дальний поход прибыл Главнокомандующий ВМФ СССР Адмирал Флота Советского Союза С.Г.Горшков. На кораблях уже заканчивалось приготовление к бою и походу, а часть не стоящих на вахте у действующих механизмов экипажей всех трех черноморских кораблей была построена на Минной стенке.  Мы были первыми, кто примерил на себя   вновь введенную тропическую форму одежды голубого цвета, которую впоследствии носили многие тысячи советских военных моряков на кораблях боевой службы в тропических широтах. Главком ВМФ поздоровался с нами, и, называя нас богатырями, произнес напутственные слова с пожеланием счастливого плавания и уверенности, что с ответственной правительственной задачей мы справимся и достойно пронесем Флаг Советского Военно-Морского флота.

Итак, поход начался. Вместе с нашим классом на гвардейском БПК «Сообразительный» оказались еще, и курсанты 4 курса ВВМУ им. М.В.Фрунзе штурманской специальности. Отличные парни с крепкой курсантской спайкой!  Для нас же помимо штурманской практики и участия в повседневной корабельной жизни было еще и освоение корабельного ракетного оружия по нашей основной специальности. Нас разместили в одном из носовых кубриков корабля, а свою штурманскую ходовую вахту мы несли посменно на запасном командном пункте корабля, размещенного в кормовой надстройке и оборудованном всем необходимым для нашей работы.

До этого похода мы уже были в Средиземном море на крейсере «Слава» в 1967 году во время практики после второго курса, но все равно было интересно еще раз увидеть экзотику турецких проливов Босфор и Дарданеллы, красоту греческих островов Эгейского моря и невероятную синеву Средиземного моря под жарким солнцем.

 Наша практика оказалась очень насыщенной корабельными учениями и повседневной походной жизнью. А еще и интересной, поскольку она уже в значительной степени соответствовала нашей специальности – корабельного ракетного оружия, когда мы «вживую» с ней тесно соприкоснулись на боевой технике. Правда, через неделю-полторы с начала похода на корабле выявилась бытовая неприятность. По какой-то причине интендантами корабля перед выходом в море не были получены дрожжи в необходимом количестве. Взятый в базе хлеб закончился, и на корабле была организована выпечка свежего хлеба в штатной корабельной хлебопекарне.   Только хлеб почти без дрожжей вместо безумно вкусной ароматной мягкой буханки с аппетитной корочкой, а если на нее, еще горячую, намазать сливочное масло, так и вообще «язык проглотишь», представлял собой полностью обгоревший до черного цвета кирпич без единой дырочки в мякише.  У некоторых моряков начали случаться воспаление аппендицита, и тогда выбирался курс корабля с минимальной качкой, а в малой кают-компании, оборудованной по-штатному под операционное помещение, шла хирургическая операция. Попал под скальпель и один из моих однокашников Володя   Михайлов.

Гибралтарский пролив встретил нас огромными стадами дельфинов внушительного размера, которые постоянно выпрыгивали из воды и с фонтаном сверкавших на солнце брызг плюхались обратно в море.  Удивительное зрелище!  Увидев наши корабли, они буквально бросались наперерез нашего курса, а потом неслись на небольшой глубине, как говорится, «нос в нос» прямо рядом с форштевнем корабля. Очевидно, это доставляло им большое удовольствие участвовать в такой гонке, а нам – наблюдать за ними с борта корабля.

 После прохождения Гибралтарского пролива, курс кораблей вдруг изменился с западного направления на северо-западное. Мы шли явно не на Кубу.  Нам это было малопонятно, но разъяснений по-новому курсу отряда кораблей мы ни от кого не получили. Вскоре отряд кораблей вошел в зону крепкого шторма, через которую мы шли трое или четверо суток.  Запомнилось и его красивое женское имя — «Анна». Потрепало нас тогда изрядно!   Примерно через неделю корабли отряда подошли к району Большой Ньюфаундлендской банки. Холодно и туманно. И огромное, насколько хватало глаз, количество рыболовецких судов, большинство из которых оказались нашими, советскими. В те времена этот район Атлантического океана буквально кишел рыбой, особенно треской.

Но уже к началу двадцать первого века, благодаря неограниченному вылову современными рыболовными средствами, морские биоресурсы этого района оказались сильно истощенными.     Несколько советских сейнеров по согласованию с командованием отряда подходили к нашим кораблям. Одно такое судно подходило и швартовалось и к «Сообразительному». Как помню, мы выручили рыбаков некоторым количеством дизельного топлива, а они щедро отблагодарили нас большим количеством только что выловленной трески внушительных размеров. Эх, и хороша же свежая жаренная тресочка! Пару-тройку дней мы ей полакомились.

После Большой Ньюфаундлендской банки отряд кораблей начал движение вдоль восточного побережья Северной Америки, где за нами постоянно осуществлял слежение корвет Канадских Королевских ВМС. Корабль не велик по водоизмещению, да и вооружен не шибко сильно, но зато с вертолетом на борту. Хотя, не помню, чтобы он хоть раз поднимался в воздух.

Кроме того, нас периодически облетали канадские самолеты базовой патрульной авиации типа «Аргус», оглашая морское пространство вокруг кораблей ревом четырех поршневых моторов. А на широте северной границы США приступили к постоянному воздушному патрулированию самолеты типа «Нептун» базовой патрульной авиации ВМС США.  Самолет с характерным гулом проходил довольно близко на малой высоте вдоль борта корабля, его летчики двумя-тремя галсами определяли элементы нашего движения, фотографировали и улетали. А через некоторое время прилетал следующий самолет, и все свои действия повторял в той же последовательности.

 Сутки шли за сутками, ходовые вахты за вахтами. Помимо участия в корабельных мероприятиях, мы нашли для себя какие-никакие развлечения в свободное от служебных обязанностей время.  Кто-то сделал из тетрадных листов бумаги самодельные карты и тайком от руководителя практики капитана 2 ранга В. Задуева резался на спички в покер; кто-то часами отсыпался в кубрике по старой курсантской привычке делать это при любом удобном случае и в любом удобном месте; кто-то развлекал себя   игрой в шахматы на щелбаны. Или устраивали пробежку по верхней палубе вокруг надстроек корабля и занимались силовой гимнастикой на турнике, который был установлен на левом шкафуте. А еще группа наших самых активных товарищей, помню, что это были Вадим Коптев и Лев Хорычев, при поддержке замполита корабля гвардии капитана 3 ранга Барботько организовали регулярные вечерние передачи по корабельной трансляции на темы текущего дня

 Иногда, время от времени, ловили на длинной толстой леске с большим крючком с любой, лишь бы не срывавшейся с него наживкой, рыб-прилипал. Эти рыбины вырастают длиной   до одного метра и имеют на спине сразу позади головы своеобразный присосок овальной формы, с помощью которого прикрепляются к крупным морским обитателям, и кормятся всем, что достанется с их «барского стола».   Некоторые из нас шутки ради   прикрепляли рыб с помощью присоски на свое тело и фотографировались в таком столь экзотичном виде. Я же ограничился только экспериментами по их «прилипанию» к надстройке корабля.

Запомнилось и Саргассово море своим обилием саргассы — плавучих водорослей бурого цвета шарообразной формы на вид до двух-трех метров в диаметре. Как-то необычно смотрелось: по всей толщи прозрачной морской воды эти странные растительные шары на расстоянии 5-10 метров друг от друга.  У побережья Флориды в районе Бермудского треугольника нас все чаще стали навещать не только самолеты базовой патрульной авиации, но и гражданские самолеты с телевизионщиками, снимавшими нас с воздуха для своих новостных выпусков, и небольшие частные самолетики, прилетавшие поглазеть на нас ради любопытства.

В столовой команды работал телевизор, правда, без звука, и мы имели возможность видеть свои корабли с воздуха в сводках новостей под заголовками: «Русские корабли у берегов Америки!» Довольно часто эти телевизионные картинки комментировал замполит корабля гвардии капитан 3 ранга Барботько. Совсем по другому, как мы выяснили после возвращения в училище от своих однокашников, происходило на ракетном крейсере «Грозный». Там в столовой команды телевизор совсем не работал, так как замполит корабля,  ничтоже сумняшеся, просто снял с него  «фишку»  переключения входных напряжений, что  расположена на задней стенке наших советских телевизорах тех времен.  А нам, по правде говоря, сначала было интересно, но потом это занятие бросили, так как американское телевидение штата Флорида  со своими  постоянными  вставками  рекламы, как мы посчитали,  всякой ерунды,   нам показалось скучным, нудным и малопонятным.  Нас все чаще стали навещать и рыбаки на своих небольших, но хорошо оборудованных суденышках, занимавшихся любительской ловлей тунца. Помню, одно из таких подошло  близко к борту, и его судоводитель что-то крича  нам, очевидно хвастаясь, продемонстрировал огромную рыбину, приподняв ее над планширем борта двумя руками за серповидный хвостовой плавник. И вот в один прекрасный день мы увидели торчавшие  из-за горизонта, как будто из воды, верхушки   небоскребов города Майами. Кто-то из нас вспомнил, что есть такая американская песенка «Под солнцем Майами» и было бы не худо под этим самым солнцем и нам позагорать, а, заодно и пофотографироваться.

Командование корабля нам  совершенно не препятствовало, да и погода для этого мероприятия была идеальной. Хотя, эта идеальная погода  была весьма условной – жара, палящее солнце, духота во внутренних помещениях. Отдых от нее наступал в ночное время, когда на корабль опускалась  океанская  прохлада. Многие из нас после отбоя брали свой пробковый матрас с постельными принадлежностями,  и мостились для сна где-нибудь в подходящем месте на надстройках корабля. Наиболее популярными местами ночевки были площадки  пусковых установок  ЗИФ-101 ЗРК «Волна». Все бы хорошо – лежать и рассматривать перед сном мерно раскачивающуюся над тобой усыпанную яркими звездами  на совершенно черном фоне небесную сферу  с ее созвездиями какого-нибудь Льва или Орла, проверяя свои знания по мореходной астрономии.  Сплошная экзотика!  Если бы не одно «но» — во сне внезапно попасть под тропический ливень. И тогда хватаешь свои манатки и стремглав бежишь в какой-нибудь ближайший тамбур во внутренние помещения, правда, уже совершенно промокшим.  Впрочем, в дневное время эти тропические ливни были божьей благодатью. Когда корабль входил в зону такого ливня, по всем линиям трансляции громкоговорящей связи подавалась команда: «Команде мыться под дождем!». И тогда все свободные от вахты голышом  стремглав  выскакивали на верхнюю палубу и по-настоящему, словно в душе, мылись под прохладным плотным потоком крупных капель воды прямо с неба. Правда, такой «душ» уже минут через пять заканчивался. А некоторые моряки БЧ-2 на площадке кормовой пусковой установки ЗИФ-101, имеющей по периметру своеобразный бортик, заткнув все шпигаты, устраивали себе бассейн с дождевой водой глубиной сантиметров тридцать, в котором с удовольствием и барахтались.  Вообще, с пресной водой на корабле особенно не забалуешь. Пресная вода в море – это же непозволительная роскошь, что очень хорошо известно всем морякам! Конечно, на верхней палубе  корабля был устроен постоянно действующий душ с забортной водой. Но она была настолько соленой, что, высыхая на разгоряченном теле, не добавляла никакого комфорта а, наоборот, только стягивала кожу, от которой становилось еще жарче.   Во время приемки топлива и пресной воды от сопровождавшего наш отряд танкера «Карл Маркс» всегда устраивалась помывка в корабельной бане.  Под жестким контролем командиров боевых частей  за порядком, надо было успеть помыться  примерно минут всего за пять-семь. Да еще и  прихватить  с собой пресную воду в какой-нибудь небьющейся емкости. В чайнике, например. Ведь она  на корабле в море лишней никогда не бывает!

А еще после приемки пресной воды  можно было набрать  ее остатки из пожарного рукава, по которому она подавалась на корабль,   в трехлитровую банку из-под сока, выдававшегося нам  ежедневно грамм по сто  после «адмиральского часа». И некоторые из наших ухарей, не без риска разбить эту банку в скользких руках,  умудрялись потом этим трехлитровым запасом воды  вполне зачетно помыться. 

Но вот, после месячного перехода через Атлантику и демонстративного прохождения вдоль восточного побережья Канады и США, корабли отряда стали  на якорь в Карибском море на небольшом удалении от побережья Кубы. Корабли приводились в относительный порядок: подкрашивались их корпуса, а раскаленные под южным солнцем верхние палубы с помощью пенообразователя, вообще-то предназначенного для тушения пожара, надраивались, как  говорится,  до зеркального блеска. Ну, и  большая приборка во внутренних помещениях  — это само собой.          20 июля отряд кораблей в кильватерном строю начал движение в  Гавану  для постановки к причалу. На подходе к гаванской бухте нас  встретили и, после чего,  сопровождали почетным эскортом на параллельном курсе кубинские ракетные катера.

Гавана все ближе, уже хорошо видна ее протяженная  городская набережная с возвышающимися над ней высотными домами.

  И вскоре, уже находясь на курсе входа в гаванскую бухту, мы увидели что вся, насколько хватает глаз, городская набережная Малекон плотно забита людьми, вышедшим нас  встречать. Как нам потом рассказали работники советского посольства, на встречу с нашими кораблями вышло порядка одного миллиона человек. Это при общем населении Кубы на то время девяти  миллионов!   Зрелище было незабываемым!  К слову, Малекон — это не название, а просто слово  «набережная» по-испански.

Отряд кораблей начал втягиваться в узкий пролив  гаванской  бухты. С головного  флагманского  корабля ракетного  крейсера «Грозный» и со стороны старинной крепости Эль-Морро,  расположенной на восточном берегу у входа в саму бухту, раздались залпы  церемониала обмена артиллерийскими салютами по старинной международной морской традиции.  Мы же в это  время приветствовали кубинцев, стоя  в строю по правому борту корабля и  размахивая над головой своими бескозырками и фуражками. Лично для меня, как и всех нас,  это был очень торжественный и не забываемый момент!

Вот, наконец,  наш отряд кораблей один за другим ошвартовались у причальной стенки напротив здания Главного штаба ВМС Республики Куба, украшенного большим транспарантом «Добро пожаловать,  советские моряки!» Вслед за нашим отрядом ошвартовались и другие корабли визита. Вскоре начался торжественный митинг при стечении огромного количества кубинцев.

А затем начались, как принято говорить, культурно-массовые мероприятия дружественного визита. Каждый день к кораблям подъезжали мощные многоместные автобусы, как я обратил внимание, английского производства, очевидно, оставшиеся от времен правления  Батисты, и тех моряков, которые  имели возможность схода с кораблей,  развозили  на различные мероприятия и экскурсии.

 Нас, курсантов, в возможности схода с корабля никто не ограничивал. Тут уж с экскурсиями и поездками —  как кому  повезет.  Кого-то везли в дом-музей замечательного американского писателя  Эрнеста Хемингуэя, а кого-то на какой-нибудь сахарный завод или, к примеру, в зоопарк. Особой популярностью среди нас пользовался пляж «Санта-Мария», расположенный в двух десятках километров от Гаваны.   Белоснежный чистейший песок, кристально прозрачная вода океанского наката и  пальмы – райское место после корабля, где в теплой, правда, очень соленой и слегка режущей глаза воде можно было и подурачиться.

Нас неназойливо, но постоянно опекала кубинская охрана – улыбчивые доброжелательные  парни, иногда немного говорившие по-русски и охотно фотографировавшиеся с нами.

 В месте нашего купания выставлялись большие латунные  тазы с нарезанными кружками ананасами и маленькими консервными баночками с соком манго, а так же  металлические бочки на колесах наподобие нашим квасным   с апельсиновым напополам тростниковым соком. И еще картонные коробки с  большими бумажными стаканами. Так что ешь тропические фрукты, пей тропические напитки сколько души угодно, чем наши моряки, конечно,  не преминули воспользоваться! Наш визит широко освещался в кубинской прессе. Ежедневно на корабль привозили пачки кубинских газет,  которые многие из нас оставили себе как сувениры.

Где бы мы ни появлялись, нас сразу же окружала стайка кубинских детей, которые  без умолку что-то тараторили по-своему, очевидно обмениваясь мнением о нас. Почему-то это были, в основном, девочки, которые охотно фотографировались с нами.

Были организованы и дни посещений наших кораблей. До нас довели разработанную кем-то сверхбдительным и «спущенную сверху», на наш взгляд,   весьма нелепую по содержанию  т.н. легенду о тактико-технических характеристиках корабля и его вооружении на случай, если  кто-либо либо из кубинцев будет задавать вопросы на эту тему.  Были  определены  и безукоризненно подготовлены некоторые кубрики для посещения.  Но вопросов  особо никто не задавал, группы кубинцев, смеясь,  громко и скороговоркой  между собой что-то обсуждали и сходили с корабля. В один из таких дней ракетный крейсер «Грозный» посетил и Фидель Кастро со своими соратниками. С нашего корабля, стоящего по правому борту от «Грозного», мы могли только издалека наблюдать и следить за легендарной личностью.

Кубинцы очень серьезно отнеслись к обеспечению нашей безопасности. Все передвижения по городу и за его пределами  осуществлялось только в автобусах в сопровождении вооруженных полицейских на мотоциклах. Каждый день кубинцы   в легководолазном снаряжении  производили подводный осмотр корпуса корабля.

В один из дней для нас было организовано посещение Капитолия. Первоначально это было здание  Парламента Кубы, но ко времени нашего пребывания на острове  он уже был превращен  в туристическую достопримечательность и стал своеобразным музеем. Это величественное здание оставило неизгладимые впечатления.  Красиво оформленные и аккуратно подстриженные газоны  со стройными пальмами,  расположенные  по всему периметру прилегающей площади.  Установленные в симметричном порядке вокруг здания белые одиночные колонны со  стилизованными под старину фонарями наверху и украшенные контрастной темной лепниной. Огромная гранитная парадная лестница и поражающая своей мощью и изяществом колоннада здания. Покрытый темной позолотой купол и роскошь внутренних помещений. Посредине огромного зала  под позолоченным сводом  купола здания  в гранитном полу, инкрустированным разноцветным камнем в виде картушки магнитного компаса,  под  бронированным стеклом  и декоративной решеткой помещен очень крупный  бриллиант, который для кубинцев является нулевой отметкой в любую сторону Земли и символизирует, как они говорили, «Сердце Кубы».  А  в высокой сводчатой   нише  расположена поражающая своими огромными размерами позолоченная статуя девы-воительницы, как бы символично охраняющей это «Сердце Кубы» с копьем в правой руке и   опирающаяся на щит левой рукой.    

В один из вечеров для нас  было организовано посещение Национального балета Кубы. Сами кубинцы считают его национальным кубинским достоянием.  Нас ждал балет «Лебединое озеро». Получив на входе программки с либретто на испанской языке (О, еще один сувенир!),  мы прошли в зрительный зал, в котором два передних  ряда   уже были  заняты гражданскими лицами. После удушающей жары на улице, живительная прохлада от работающих кондиционеров,  комфорт которых большинство из нас ощутило впервые в жизни,  была как нельзя кстати. Я и несколько моих однокашников заняли удобные места в третьем ряду. А на передних рядах оказались наши советские сотрудники и сотрудницы, работавшие на Кубе. С одной из них,  как помню, из Одессы,   мы быстро познакомились и  разговорились на балетную  тему. Я впервые услышал имя прима-балерины Алисии Алонсо.  В   культурном мире  Кубы  она была такая же величина, как и Фидель Кастро в политике. А вскоре мы увидели и ее саму в роли Одетты-Одиллии.  А ведь Алисия Алонсо  к тому времени уже почти ослепла, но мы об этом и не догадались бы, если бы не узнали  от нашей соотечественницы. Она же нам рассказала, что для ориентировки прима-балерины, по периметру сцены установлены маленькие фонарики, не видимые со стороны зрительного зала.  В роли  принца Зигфрида танцевал родной брат  советской прима-балерины Майи Плисецкой  Азарий Плисецкий. Он же был и художественным руководителем Национального балета Кубы. Лично я смотрел этот балет  до этого не единожды. Но на этот  раз меня, помимо блистательного исполнения танцев Алисией Алонсо,  удивил, скажем, так, расовый состав балетной труппы. Было весьма  странно видеть чернокожих балерин, танцевавших лебедей в белоснежном одеянии  и пачках. Но только не для кубинцев!  Это  нам сразу же бросилось в глаза — полное расовое смешение  жителей Острова Свободы  и полная непринужденность в их  общениях между собой. Где очень часто можно было увидеть смешанные пары совершенно разных цветов кожи и типов телосложения. На следующий день знаменитая прима-балерина посетила наш корабль, где ей организовал экскурсию лично командир корабля капитан 3 ранга Протопопов.  А каждый из нас старался подсунуть ей для автографа вчерашнюю программку, и она, теперь уже понятно почему, не глядя,  их размашисто  подписывала

Запомнился один из концертов, на котором мне довелось побывать.   На сцене довольно вместительного зала был размещен большой транспарант, на котором на русском языке  крупными буквами был написан текст кубинского «Марша 26 июля», написанного в честь годовщины штурма казармы Монкада в Сантяго-де-Куба в 1953 году,  положившего  начало вооруженной борьбы Фиделя Кастро и его соратников  против фашистского режима Батисты. Примерно половина зрителей зала состояла из кубинских военнослужащих, другая из советских моряков. И вот, перед началом концерта, все присутствующие в зале  встали со своих мест и, с невероятным воодушевлением, мы — на русском языке, кубинцы — на испанском,  под музыкальный аккомпанемент  в едином порыве спели этот марш.  Особенно дружно и мощно у нас получался припев:

«…. Шагайте, кубинцы!
Нам будет счастье Родины наградой.
Народа любимцы!
Мы солнечной республики сыны.
Нам рабства не надо!
Мы гневом и решимостью полны.
Мы против власти беспощадной
И чужеземной своры жадной
Подняли знамя
Священной войны!»

Это было грандиозно!

 Не скажу, что сам концерт нам  уж очень понравился. Мы слегка  устали от его однообразия. Различные эстрадные группы  в своих «фирменных»  ярких и  весьма экстравагантных костюмах, при  большом старании, мастерстве исполнения и  хорошо спетыми  приятными голосами исполняли очень похожие  друг на друга ритмичные национальные кубинские  песни, аккомпанируя  примерно на одинаковых  музыкальных  инструментах: гитарах, маленьких длинных барабанчиках, по которым пальцами выстукивали ритм мелодии и маракасах.  Но все равно, в памяти этот концерт, произведший глубокое впечатление своим национальным кубинским колоритом, остался.   Куба –  бедная страна. Мы это  сразу увидели по одеянию жителей Гаваны и обветшавшим жилым домам с обколупанными стенами. Часто кубинцы при встрече с нами, отчаянно жестикулируя,    просили, как мы догадывались, некоторые предметы быта – одеколон, расчески, а   еще  мыло. Впечатлил и такой эпизод. После посещения с экскурсией сахарного завода,  нас пригласили на обед, столы которого были накрыты на открытой террасе. Подавались хорошо приготовленные ростбифы, различные бутерброды с ветчиной,  жареными бананами и еще с чем-то при неизменном присутствии на столах кока-колы в маленьких 330-граммовых бутылочках. К окончанию обеда мы заметили, что неподалеку от места нашей трапезы образовалась  толпа из, очевидно, здешних работников завода. А когда мы уже уходили с веранды, все они буквально бросились к столам собирать из тарелок все, что там после нас осталось.   Жилища кубинцев, кроме центра Гаваны, в основном состоят из двухэтажных обшарпанных домов.  В окнах вместо стекол вставлены деревянные жалюзи. С вечерней прохладой окна и двери широко распахивались,  и с улицы почти целиком просматривалось  очень скромное в своем убранстве жилище, начинающееся с жилой комнаты без всякой прихожей. Удивили нас и допотопные легковые автомобили  американского производства, оставшиеся еще от времен правления Батисты. Красочные фотографии точно таких же, как, помню, мы, пацанами, с открытыми от восхищения ртами, рассматривали в глянцевых журналах  московской выставки американских автомобилей в 1959 году. А теперь они вот здесь везде и повсюду. Подходи и фотографируйся на их фоне, хотя они уже выглядели откровенной рухлядью.

Очень понравилось на Кубе мороженое, которое нам каждый день завозили на корабль. Удивило то, что, при такой бедности, в стране производится  великое множество различных и вкусных сортов этого лакомства  по сравнению с тем скудным выбором, который мы имели у себя дома.

А еще мы обратили внимание на большое количество от самых маленьких до огромных размеров  портретов мужчины с необычным  мужественным лицом  в берете с красной звездочкой,  которые были буквально везде —  на домах, флажках, майках и в прессе.  А дети при встречах с нами выкрикивали какое-то приветствие — «Че!». Работники нашего посольства объяснили, что это портреты невероятно популярного среди кубинцев Эрнесто Че Гевары —  национального героя Кубы и ближайшего соратника  Фиделя Кастро.  А смыслом  детского  приветствия являлось выражение того, что они, когда вырастут,  хотят быть такими же, как Че. Так его любовно называли все кубинцы.  Запомнилось так же посещение Кубинского национального зоопарка. Лично меня он удивил огромной  территорией с тропическим лесом, по дорожкам которого свободно прогуливаются павлины и некоторые крупные тропические птицы. А еще  тем, что многочисленные животные, включая и хищных зверей,  живут в специально подготовленных вольерах, близким к  естественной среде  их обитания.

Произвел впечатление один из участков зоопарка на болотистом озере, оборудованный  для  жизни  большого  количества небольших кубинских крокодилов кайманов. Практически все они пребывали в неподвижном состоянии с широко открытыми оранжевыми пастями. И только по вялому передвижению некоторых из них можно было догадаться, что жизнь в них все-таки присутствует.   

 Накануне дня 26 июля – дня одного из символов революции и любимого праздника на Острове Свободы для нас  в большом помещении одного из расположенных рядом с ошвартованными нашими кораблями пакгаузов была организована  продажа  сувениров. Нам выдали некоторую сумму кубинской валюты – песо, курс которой тогда был равен курсу американского доллара, на которую каждый из нас и отоварился. Но вообще, на Кубе существовала карточная система, распространявшиеся буквально на все предметы быта, одежды  и продукты питания.  А на  кубинские деньги в магазинах можно было свободно купить разве что некоторые прохладительные напитки и некоторые табачные изделия.   

 На следующий день, а получилось  так, что  это был и  наш праздник —  День Военно-Морского флота СССР, утренний подъем состоялся в четыре часа утра. Мы собирались на сафру –  уборку сахарного тростника, которая традиционно проводится в день национального кубинского праздника. Нам выдали мачете – специально приспособленные для рубки сахарного тростника  длинные ножи с широким  клинком,  имеющим  заточку только с одной стороны. Мы обратили внимание, что на них стояло клеймение   страны-изготовления – Испании или Китая. Получили так же широкополые соломенные шляпы и прочные джутовые перчатки, т.е. полную экипировку для рубки сахарного тростника.  И вот мы, порядка семисот советских моряков, захватив с собой флотское  рабочее платье,  в уже знакомых нам автобусах  отправляемся в путь к месту уборки сахарного тростника, до которого предстояло проехать по времени не менее четырех часов. Рассвело, солнце в этих широтах поднимается из-за горизонта очень быстро и за окнами автобуса открылся  ландшафт, полный экзотики — пальмы, холмы, плантации.  Особенно впечатлили плантации ананасов — аккуратно посаженные в шахматном порядке на равном расстоянии друг от друга остролистные кустики растений, увенчанные мощной шишкой тропического плода с пучком таких же острых листьев сверху. Передвигаясь по дорогам  Кубы, мы обратили вникание на высокое качество дорог. Ровные, без единой ямки или выбоины и весьма широкие, несмотря на тропическую жару, они совершенно не плавились на солнце и не превращались в «стиральную доску», хорошо знакомую по нашим дорогам. Это было настолько удивительно, что на одной из остановок я не удержался и пощупал дорожное  покрытие, твердое и  шероховатое.

Наконец, когда солнце было уже довольно высоко и начало свое палящее движение по небосклону, нас привезли на место. Все было организовано по-военному четко. Нам определили каждому рабочее место, показали,  как правильно  срубать тростник и  обрабатывать его стебель и мы приступили к работе.  Р-р-раз – и ты нижним  поперечным ударом отсекаешь стебель от земли. Два – и ты верхним  поперечным ударом отсекаешь верхушку. Потом ты быстро обрубаешь со всех сторон листья.  Три – и ты  одним ударом разрубаешь стебель пополам  и  левой рукой бросаешь  эти два куска  на землю позади себя. Настоящий мачетеро!

Но до настоящих мачетеро нам было чрезвычайно далеко!   Вскоре с непривычки заныла спина. От летящих  сверху  крупных капель обильной росы с листьев тростника  и пота из-за  жары и тяжелой работы быстро становишься совершенно мокрым, а во рту все пересыхает от жажды.  Благо на дороге между делянками были установлены бочки на колесах с  тростниковым соком.  Прохладным и приятным на вкус.   Впрочем, задачи выполнения норм уборки тростника (а они для мачетеро, действительно,  очень большие)  перед нами никто и не ставил. Мы больше фотографировались, нежели работали мачете. Тем более, вскоре нас пригласили в автобусы и вот мы уже в пути  на один из самых знаменитых пляжей мира  и  в самую   большую  курортную  зону  на Карибах – Варадеро. Варадеро встретил нас необозримым пляжем с ослепительно сиявшим  на солнце мельчайшим и нежным, как шелк  белым песком. Очень прозрачная океанская вода, синь океана и белоснежные барашки на гребнях его наката. Потрясающее зрелище, а для нас еще одно удовольствие побултыхаться в такой благодати.

И заключительным аккордом этого празднества был торжественный обед для всех советских моряков в одном из отелей этой курортной зоны. За столы, составленные вряд  на первом этаже этого отеля, одновременно уселись  все семьсот советских моряков.

Со мной на этом мероприятии  случился забавный случай. В конце обеда на десерт был подан черный кофе. С бесподобным ароматом, густым, как постное масло и удивительно вкусным.  Моим соседом по столу был Коля Чураков —  «фрунзак» и будущий штурман-подводник  Флота Российского,  с которым я сдружился в этом походе. Так вот, мы попросили у проходившего мимо нас далеко не молодого официанта принести нам еще по чашечке кофе. Он усмехнулся, потом слегка постучал себе рукой по груди в области сердца и воскликнул:  «мотор!». Но и мы, рассмеявшись  в ответ,  настояли на своем. Замечу, что,  будучи заядлым кофеманом по жизни, при всех моих стараниях и ухищрениях, приготовить себе что-то, подобное кубинскому кофе  у себя на родине, мне так и не удалось.

Вскоре обед закончился, мы вышли на площадку для посадки в автобусы и сразу же вспомнили о предупреждении того официанта. Под немилосердно палящим  солнцем, на нас нашел  настоящий, как говорится,  «колотун». Трясло, будь здоров!  Но, ничего, мы парни молодые, здоровье флотское, перенесли и это.    На следующий день мы прощались с гостеприимной Кубой. Свободный от несения ходовой вахты личный состав в белой форме номер один был построен вдоль бортов кораблей. Первым снялся с якорей и со швартовых наш корабль, следом за нами снимался ракетный крейсер «Грозный».

Провожать  наши корабли на набережную опять вышли  огромные толпы людей, а  мы теперь уже прощально махали им своими бескозырками и фуражками. У меня от покупки сувенира – красивой морской раковины,  осталось несколько мелких кубинских монет – сентавос. Откуда-то я знал о такой примете, что если  моряк,  когда  покидает заграничный порт и бросит при этом в воду монету этой страны,  то он непременно в нее вернется. Повинуясь какому-то внутреннему голосу,  я взял,  да и бросил  в  воду одну из монеток.

Прощай, гостеприимная Куба! А может быть,  только до свидания?