Опять же все недолговечно,
Вот скрылся Питер в синей мгле,
Любови, как всегда, не вечны.
А он опять на корабле.
Теперь он в штабе РЭПом правит,
Опять же строгий, чинный вид,
Он все подскажет, всех направит
И замечанья устранит.
Во всех комиссиях он важно
Свои сужденья излагал,
Ссылался на приказы, даже
Проекты, кой-каких, писал.
И в штабе флота он прижился,
Квартиры, вот, не получил,
Но с легковушкой отличился,
В штаб флота по утрам рулил!
Порой, когда в командировки
Он в Питер также заезжал.
Три эти милые чертовки
Ему давали, он же – брал.
Одна, покуда раздевалась,
Ему любила повторять:
-А страсть моя к тебе осталась,
Живёт любовь, япона мать!
А волоокая блондинка,
Звала Мадлен к себе домой,
Уже давно, как не картинки,
Зато преграды никакой.
И вновь они втроем грешили,
Уходят дни, но на покой,
Они конечно не спешили,
И трахал теток наш герой!
Да, Питер — славная столица!
Ты много подарил ему,
Да, Питер, секса ты столица!
Услада телу и … уму?
Его начальники решили,
Что надо двигать мужика,
Чтоб мог без шума и без пыли
В капразы вылезти пока.
Пока чего? Покуда должность
Нарисовалась, и была
Реальная тогда возможность
Её занять, и все дела!
В том городе, была Система,
И где учили всех подряд,
Чтоб не было потом проблемы,
Врагов научно убивать.
Комфлота чуть подсуетился,
По телефону позвонил.
Еще рычаг не опустился,
А клерк приказ уж сочинил.
Приказ пришел, герой же наш
Теперь почти уже капраз!
Но путь к капразу был не гладким,
На том пути стоял начфак,
Горой наш видел сон уж сладкий,
Как он заказывал кабак.
Понятно, чтоб обмыть свершенье,
Надежд карьерных, наконец,
Но легковесные виденья
Начфак развеял, вот подлец!
Начфак, ну, конченый педрила,
И самодур и вас ист дас?
Поднимет мертвых из могилы
И, кстати, целый был капраз!
Ему герой наш подчинялся,
Процесс учебный был на нем,
Его начальник же старался
Заставить думать об ином.
Иван Васильич, незабвенный
Однако был оригинал:
Он подчиненного в засаду
Ночами часто посылал.
У двухметрового забора
Герой в засадах пропадал,
Не мог он вынести позора,
И сильно от того страдал.
Начфак умом не выделялся:
С Камчатки прибыл, вот стервец,
Зато довольно изгалялся
Над подчиненными, подлец!
Всегда мне было не понятно,
Чем долбоё@ов манит власть?
Со стороны смотреть занятно,
Но с ними жить – одна напасть!
Иван Васильич был связистом,
С подлодки на берег «стрелял»,
Считался классным специалистом,
И «Параваны» не терял.
*****
Кому-то всё же приглянуся,
Когда, за что, большой вопрос.
На классах быстро обернулся,
До флагдивизии дорос.
А там фортуна повернулась
К нему лицом, что за артист!
Когда с флотилии отчалил
В штаб флота флагманский связист.
И стал флотильским он связистом,
И это все не мудрено:
Он был примерным коммунистом.
Всегда с начальством заодно.
Вот он стоит передо мною:
Худой, крикливый, нос крючком,
На Мефистофиля порою
Он сильно смахивал притом.
На флоте есть одно понятье
Из зоологии оно:
Начфак – морская птица – дятел,
Ну и, конечно же, говно.
Его фамилию на ТОФе
В системе связи каждый знал,
Как можно быть таким тупёхой
Никто вообще не понимал.
Его лишь только всуе вспомнят,
То крутят пальцем у виска,
И кто-то что-то там припомнит:
Ну и фигура, блин, тоска.
Когда под зад пинком с Камчатки
В Систему он перелетел,
То дурость в лучшие задатки
Преобразить не захотел.
Его энергии хватало.
Что задурить и всё и всех,
Система от него стонала,
А он лишь чувствовал успех!
Герой, как мог, сопротивлялся:
Он что-то про учебу пел,
В методике, мол, разбирался,
Начфак же слушать не хотел!
*****
Его курсанты, мол, всех лучше,
Другие факи — сплошно хрень.
Там вроде очень плохо учат,
А дисциплана – ни в звиздень.
А ты не ловишь разгильдяев,
Ночами спишь, да баб ебёшь,
В тебе ответственности мало,
На дисциплину ты плюёшь!
Герой начфаковские бредни,
На дух переносить не мог,
Но тут подфартило, намедни,
И он конечно с фака сбёг!
Он с Академией, и практик!
Немедля кафедру занял,
И каждый день наш милый тактик
Курсантам РЭП преподавал.
Туда его толкнул Перамов
Толковый очень адмирал,
Начальник связи ВэМэЭФа
Его, конечно, поддержал!
С такой поддержкою героя
Никто не трогал до поры,
Хотя начфак не знал покоя
И раздувал порой усы.
Герой хотел привить курсантам
Любовь к профессии своей,
Для них он был и консультантом
И другом многих матерей.
Когда мамаши шли несмело,
На день открытых всем дверей,
Он говорил со знаньем дела
И про успехи их детей.
О том, что все они таланты,
Что могут сильно преуспеть,
И сорок бочек арестантов,
Он мог им на уши напеть.
Такие теплые беседы
Он продолжать всегда умел,
А долгожданные победы —
Тому, кто был умен и смел!