Наш химический склад с «Высоты» перебазировали на станцию Океанская. Это замечательное курортное местечко, пригород Владивостока. Рядом такие же курортные места – Санаторная, Сад-город, песчаные пляжи, ласковое Японское море. Сразу за забором химсклада пролегала железная дорога Владивосток – Москва. Личного состава у нас было немного, но приключений на нашу ж… хватало.
Один из наших матросов, за что-то обидевшись на начальника невоенизированной охраны, решил ему отомстить. Ночью закатил в подъезд девятиэтажки, где проживал начальник ВОХР, морскую дымовую шашку. Это изделие размером с бочку, содержит 30 килограммов дымовой смеси и дымит она около получаса. Вот матросик её и поджёг. Дым снизу пошел во все квартиры. Началась паника, полуголые люди выбегали из подъезда и вопили «Спасите, пожар!». Дым хотя и нейтральный, но было его очень много, а источник дыма обнаружить было невозможно, ни зги не видать.
Хорошо, что подоспевшие пожарные сообразили, в чем дело и выкатили эту шашку из подъезда.
Вообще все русские люди любят, что-то поджигать и любоваться делом рук своих. Матросы наши от безделья тоже грешили этим делом. Тем более, что поджигать было что. В следующий раз мои бойцы раскурочили такую же морскую дымшашку, вытряхнули дымовую смесь и уложили на железнодорожные шпалы. Спрятались за кустами, а когда услышали шум приближающейся электрички, подожгли дымовую смесь. Электричка экстренно тормозит, машинист звонит куда-то по рации, выходит с огнетушителем тушить шпалы. Увидел несгоревший порошок, собрал его в пакет, взобрался на свое место и уехал. Нашего командира капитана 2 ранга Требухова потом долго таскали на ковер к начхиму флота, потом к командующему флотом, а в КГБ его уже все знали в лицо и дали кличку «вредитель». Хорошо ещё, что не «враг народа».
Ещё одна «химическая шутка» произошла в одной из школ Владивостока, без участия наших матросов, но с их подсказки. У матроса Шестакова младший брат, лентяй и прогульщик, учился в шестом классе этой школы. Предстояла контрольная по математике и младшему Шестакову грозила двойка.
– Коля, – попросил он брата, когда тот прибыл в увольнение домой, – придумай, что-нибудь! Мне надо, чтобы эта контрольная не состоялась.
– Может дымовуху принести? – задумался старший.
– Да, нет, проветрят и всё.
— Ладно, придумаю что- нибудь, — пообещал Коля.
Начался урок, учительница стала диктовать задание и тут все потихоньку начали плакать. В глазах щипало и ученики усиленно терли глаза. Через несколько минут слезы текли ручьем. Учительница, вытирая глаза платком, командует, чтобы все покинули помещение. Открыли окна, проветрили класс, помыли полы и парты, сели и все повторилось снова. Никто, ничего не может понять. Эта напасть распространилась на всю школу. Все плакали и не учились. Школу закрыли на несколько дней, искали причину и исполнителей этого «теракта».
Наконец, одна из учениц проговорилась, что балбес Шестаков дал ей пакетик с белыми чешуйками и за мороженое попросил их высыпать между стеной и плинтусом. Стали пытать Шестакова и тот сознался, что это ядовитое вещество называется хлорацетофенон и принесли ему его с химического склада.
Наш бедный командир Требухов поехал к начхиму Тихоокеанского флота Киселеву за очередным взысканием. Но перед тем, как ему ехать на раздолбон, я предложил ему лекарство против стресса – седуксен.
– Когда. товарищ командир, я получаю нагоняй от вас, — интимно сказал я ему, — парочка таблеток мне очень даже помогает.
За полчаса до встречи с начальством Требухов проглотил сразу три таблетки лекарства.
Потом на следующий день дневальный вызвал меня в кабинет к шефу.
– Потёмкин, ты зачем дал мне эти таблетки? – сказал он. – Вместо того, чтобы трястись и бояться, я сидел и только нагло улыбался, пока Киселёв на меня орал.
Потом, по рассказу командира, начхим спросил у него, почему от того не пахнет водкой, по всему видно ведь, что он пьян. Мой командир от этого вопроса громко захохотал, за что был просто-напросто изгнан из кабинета начальника.
– Ох, и подвел ты меня Саня, – сказал он мне, – стыдно теперь в глаза смотреть Виталию Андреевичу. Начхим ведь знает, что я совершенно непьющий человек, еще подумает, что я, на старости лет, наркотой увлекся.
