Ткачев Ю. Грубый проступок

«Причиной грубого проступка явился половой инстинкт» (запись в карточке поощрений и взысканий матроса Чупахина)

 На очередном комсомольском собрании береговой базы ракетных катеров разбирается персональное дело комсомольца Чупахина. Увольнительная в город ему была выписана до 12 часов ночи, а он пришел только к утру. Виновник торжества, прибывший с гауптвахты, наголо остриженный щуплый матросик, сидит в первом ряду актового зала клуба  и напряженно смотрит в пол. На сцене трибуна и длинный стол покрытый красным бархатом. За ним восседают начальник политотдела, командир береговой базы капитан 3 ранга Плужник и секретарь комсомольской организации лейтенант Валерий Душко.  Лица у всех строгие и ответственные. С портретов сверху на личный состав взирают вожди – Ленин и Брежнев.
        — Комсорг, ведите собрание, — командует начпо.
          Лейтенант  Душко встает и идет за трибуну.
       —  Комсомолец Чупахин, встаньте пожалуйста и расскажите собранию, как вы  совершили такой грубый проступок?
       Чупахин встает и молчит.
       — Чего вы молчите, Чупахин? – спрашивает начпо. – Стыдно? Ничего, ничего, рассказывайте, а мы послушаем!
       Чупахин мнется и сопит.
      — Ну, чего рассказывать, — наконец открывает он рот, — ну, встретил девушку на набережной, познакомился с ней, предложил проводить её домой, долго уговаривать её не пришлось.
        Все. Опять молчит и ковыряет носком ботинка пол.
      — Дальше, дальше что?
      — Ну, чо? Ну пошли к ней домой на улицу Окатовую. 
        Молчание.
       Комсомольцы бербазы проникаются нездоровым интересом. По очереди встают и требуют у Чупахина продолжения истории.
      — Ну, чо, — продолжает нарушитель дисциплины, —  сначала пригласила к столу, выпили вина. Танюха включила музыку, она любит группу АББА. А потом…
         Чупахин опять замолчал.
       — Ну, чего ты? Давай продолжай! Всю ночь музыку слушали, что — ли? – Матросы ерзали на стульях и сыпали вопросами.
       — Ну, потом она постелила постель и попросила меня расстегнуть ей сзади на платье молнию, — продолжает Чупахин, — ну, я и расстегнул. Потом она сняла платье и осталась в кружевных трусиках и бюстгальтере.
       Начпо переглянулся с командиром бербазы.  Получалось не собрание, а черт его знает что.
      Секретарь комсомольской организации, сглотнул слюну и не выдержал:
      — Ну не тяните комсомолец Чупахин, докладывайте собранию, что было потом!
      — Ну, я, эта…,возбудился, — матросик повесил голову, — а сам говорю ей, мол,  увольнительная у меня только до двенадцати ночи. Могу, мол,  с увольнения опоздать. За это, говорю, меня на гауптвахту посадят, и на комсомольском собрании разбирать будут.
     — А Танюха, что? – заинтересованно спросил командир бербазы Плужник.
     — Сказала, что успеем, еще, мол, полтора часа в запасе.
     Всё собрание вытянуло шеи и внимательно слушало. А Чупахин продолжал:
     — Снял я, эта, с себя одежду и полез вслед за Танюхой в кровать…Забавная она такая! Столько всего умеет! В полтора часа никак не уложишься!– мечтательно заулыбался Чупахин.
    Начпо не выдержал.
    —  Душко! Прекращайте этот балаган, — заорал он, — это не комсомольское собрание, а сборище эротоманов! А вы Чупахин, сегодня же  напишите мне подробную объяснительную о своем проступке. В том числе, где эта ваша Танюха проживает и что она умеет и не умеет.
       По комсомольской линии за опоздание из увольнения Чупахину объявили выговор без занесения в учетную карточку. Голосовали единогласно.

Рисунок из http://www.e1.ru/news/spool/news_id-303129-section_id-1.html