Яковлев А. За храбрость в водах финских ….. Сражение при Гогланде

Северные войны Российской империи 1-й половины XVIII века по Ништадскому (1721г.) и Абоскому миру (1743г.) закрепили за державой владения северной и южной частью Финского залива. Граница от Санкт-Петербурга была отодвинута на севере до устья реки Кюмени, а по южному берегу Балтийского моря до Пруссии.

В «вечное владение и собственность». Швеция уступала России Лифляндию, Эстляндию, Ингерманландию, часть Карелии с Выборгским округом, города Рига, Пернов, Ревель, Дерпт, Нарва, острова Эзель и Даго. Серебряной подковой петровских и елизаветинских батальных викторий вошла береговая полоса Финского залива в карту России. Крепостные стены и береговые батареи приморских городов служили хорошей острасткой жаждущему реванша шведскому королевскому двору и его европейским и турецким содержателям.

Сорок пять лет ждала «просвещенная» Европа ослаб­ления Российской империи для нанесения удара, способного отбросить страну на 100-150 лет назад, лишив ее надолго статуса великой державы. Этот момент был найден 10(21) июня 1788 года. Шведский король Густав III объявил России войну. Время для начала боевых действий было выбрано не случайно и напрямую было связано с ведением Россией войны с Турцией на военном театре черноморского бассейна за отстаивание российского правообладания Крымом и Грузией, Война с Турцией, начавшаяся 13(24) августа 1787 года, была еще далека до завершения и требовала от России максимальной концентрации военных ресурсов на южном направлении. Ультиматум шведов носил дерзкий характер и в одном из своих пунктов состоял в требовании отказа России от аннексии Крыма и передаче его Порте.

Екатерина II — государыня и императрица Российская, зная о военных приготовлениях шведов, в конце марта 1788 года молвила следующее: «Императрица Анна Иоанновна в подобном случае велела сказать, что в самом Стокгольме камня на камне не оставит, а теперь Россия вдвое сильнее». Только так ли была сильна Россия к июню 1788 года?

Гарнизоны крепостей и военных соединений севера-запада державы были недоукомплектованы. Армия, дис­лоцированная в Польше, и армия Потемкина на юге нуж­дались в постоянном восполнении людскими и финан­совыми ресурсами, а средства казны к этому времени были достаточно истощены. Приход новобранцев по рек­рутским наборам был плохим подспорьем армии в Фин­ляндии и флоту на Балтике, и особенно это ощущалось в Кронштадтской и Ревельской эскадрах. Перед самой войной со Швецией для укрепления Черноморского флота с Кронштадского рейда ушла эскадра в составе одиннадцати кораблей (в т.ч. три линейных), но, к счастью, вовремя была остановлена на рейде Копенгагена датчанами, ставшими союзниками России из-за притязаний шведской короны на норвежские владения Дании.

Формально Швеция могла объявить войну России еще в августе 1787 года, так как оборонительный союз между Швецией и Турцией (1739г.) предусматривал при начале вооруженного противостояния одной из сторон с Рос­сийской империей другой стороне незамедлительно выполнить свой «союзнический» долг. Однако, во время Русско-турецкой войны 1768-1774 гг. Швеция исполнять свой долг перед Турцией не возжелала, по всей видимости, турецкое субсидирование шведского престола было явно недостаточным, чтобы подставлять «горячих» шведских гвардейцев под русские штыки и картечь.

Десятилетиями Швеция вынашивала планы возврата ранее утерянных земель и посрамления Андреевского флага в водах «шведского озера» (Балтийское море). Несмотря на клятвенные заверения в дружбе короля Густава 111 императрице Екатерине II был спровоцирован повод к войне. Шведский королевский флот покинул базу в Карлскроне и, без объявления экипажам цели выхода в открытое море, направился в Финский залив, имея боевую задачу в сражении разбить русские эскадры Кронштадта и Ревеля, не дав им объединиться, а также захватить плацдармы под Ораниенбаумом (г. Ломоносов, Ленинградс­кая обл.) и Выборгом, а высаженным десантом достичь Петрова-града и принудить императрицу Екатерину II к принятию условий шведского ультиматума.

Шведский флот к началу войны представлял довольно грозную силу: в составе его корабельного флота числилось 26 линейных (2262 пушек) и 14 фрегатов. Гребной флот, в составе галерных и шхерных дивизионов, был придан армии для поддержки боевых действий в прибрежных зонах и именовался армейским. Его состав насчитывал 92 вымпела, кроме того для прикрытия с моря имелось два фрегата (48 пушек). Шведы прекрасно учли недостатки своего армейского флота, явленные в северных войнах с Россией эпохи императора Петра I, и создание мощ­ного гребного флота в послепетровское время стало государственной задачей №1. Шведские генерал-адмиралы зна­ли, где им придется воевать, и учиты­вали мелководный и изрезанный узкими скальными проходами характер побережья южной Финляндии.

Шведский королевский флот имел базы и якорные стоянки в Карлскроне (Карлскруна, Швеция) и Свеаборге (Суоменлинна, Финляндия) — кора­бельный флот, Стокгольме (армейский галерный флот), Гельсингфорсе (Хель­синки, Финляндия, армейский шхерный флот).

Сухопутное и морское командо­вание шведским флотом разработало и внедрило обновленную тактику ве­дения водных баталий. Основной упор при боестолкновениях отводился про­рыву, а поэтому командир любого корабля обязан выискивать не занятый интервал между военными кораблями линии противника и незамедлительно должен был на этом участке прорвать фронт, а остальные корабли должны будут в этот прорыв устремиться и примкнуть к первому для окончатель­ного замешательства и расстройства линии противника, что в последствии должно привести к полному разгрому последнего. При ведении шведским флотом артиллерийского огня было указано комендором прицел ставить на грот мачту, для нанесения большего урона такелажу и реям, что в результате могло лишить неприятеля возможности правильного маневрирования и соз­дать условия к прорыву линии. По мнению многих историков, шведский флот перед началом войны превос­ходил флот Российской империи по свойствам кораблей и качеству под­готовки экипажей эскадр, а вот так ли это было — попробуем разобраться путём анализа войны на море 1788-1790 гг.

Балтийский флот России в составе Кронштадтской, Ревельской и внезапно образованной Копенгагенской эскадры имел под парусами 26 линейных кораблей (примерно 2300 пушек), 15 фрегатов (примерно 270 пушек) и четыре бомбардирских корабля, имев­ших в своем вооружении пятипудовые мортиры и трехпудовые гаубицы. Бомбардирские корабли, благодаря своей небольшой осадке, могли входить в прибрежную мелководную полосу и успешно применяться против крепостей и   береговых батарей противника.

С гребным флотом у России дело осложнялось недооценкой со стороны правящей династии реваншистских настроений шведской короны. Ека­терина II после горьких уроков, нане­сенных Швеции северными компания­ми, не считала возможным возобнов­ления новых войн в акватории Балтийского моря, особенно в районе южной Финляндии.

Однако, гребной флот у России имелся в достаточном количестве в составе 146 вымпелов (включая 100 галер) и даже количественно превос­ходил армейский флот шведов. Другое дело, что галерный флот России не модернизировался по европейскому образцу и уступал шведскому по мощи артиллерийского вооружения. Тактика ведения морского боя была принята на русском флоте английская (1765г.) и заключалась, как в изменении парусной оснастке кораблей, так и в манере ведения боестолкновения с флотом противника. Так, линейная английская тактика предписывала эскадре, находящейся в кильватерной колонне осуществлять маневрирование с целью более полного использования артиллерийского потенциала и нане­сения противнику максимального ущерба. Дистанция между кораблями в линии не должна превышать двух кабельтовых, и с той же дистанции должен вестись артиллерийский огонь. Исход боя в основном зависел от действия флагмана, и поэтому флагманские корабли в сражениях были наиболее уязвимы.

С принятием английской тактики ведения боя пришло и изменение в кадровом офицерском составе рус­ского военного флота. На мостики кораблей поспешили подданные бри­танской короны, прельщенные высоким денежным довольствием и быстрым карьерным ростом. Потеря Британией в 1777 году своей американской ко­лонии и натянутые отношения с но­вообразовавшимися североамериканскими соединенными штатами, оставила без службы многих морских волков, пустившихся в поисках легких денег в неведомые российские земли. Чуть позже англичан в дверь русского адмиралтейства стали ломиться и «американцы», благо вакансий на всех хватало, и благосклонность импера­торского двора этому способствовала. Только, помня прежние обиды и потери со стороны прежних неприятелей, анг­личане с подобным пополнением ужиться не смогли, а прием на русский флот бывших, по английской мерке, «флибустьеров» Карла Насау-Зигена и Пола Джонса вызвал резкий отток анг­лийского офицерства с палуб военного флота России. Перед началом войны с кораблей сошли на берег и отпра­вились на свою историческую родину порядка семи десятков подданных бри­танской короны.

Кадровый пробел офицерского состава ощущался на флоте в течение всей Русско-шведской войны, и только мастерство и талант целой плеяды российских флагманов послужили гарантом наших побед на Балтике.

Сложно развивалась обстановка и в кадровом составе нижних чинов корабельного и гребного флота. Укреп­ление Черноморского флота за счет перевода матросов-балтийцев, с заменой их новым пополнением из рекрутов, подчас и не видевших моря, так называемых «выходцев» из селений, расположенных вдоль берегов северных рек, приводило к тому, что время исполнения приказов кора­бельной службы, по сравнению с нормативом, увели­чивалось в несколько раз. Это главным образом касалось команды по подготовке парусного снаряжения. Время обучения отсутствовало, опыт постигался в боепоходе и не всегда качественным образом.

Шведским корабельным флотом было поручено королем Густавом 111 командование своему родному брату герцогу Карлу Зюдерманландскому, имевшему к тому времени адмиральский чин. Погрязший в придворных интригах, сорокалетний ловелас не имел опыта проведений больших морских баталий, что и сказалось впоследствии на резуль­татах его морской карьеры.

Русским флотом начала войны командовал выдающийся флотоводец Самуил Карлович Грейг (1735-1788гг.). Шотландец по проис­хождению, но русский душою, с юношеской поры впитавший в себя любовь к морской стихии, в 1764 году, имея чин лейтенанта английского флота, принял приглашение Адмирал­тейств-коллегий и пе­решел на русскую службу с присвоением чина капитана 1 ранга. Адмирал (1735-1788гг.) именно Грейгу обязан российский флот внедрением английской (линейной) тактики ведения морского боя. Правильность тактических установок Грейга полностью оправдала себя во всех морских сражениях, где принимал участие его флагманский штандарт. Герой Наварина (05.07.1770), Хиоса (24.06.1770), Чесмы (05-07.07.1770) и имевший с 1782 года чин адмирала, с честью принял командование флотом и 26.06. (06.07.) 1788 года покинул Кронштадт, выведя эскадру навстречу шведскому флоту Карла Зюдерманландского.

Начало боевых действий со Швецией для России скла­дывалось весьма успешно. План создания плацдарма для наступления под Выборгом в июне-июле 1788 года и нейтрализация базы гребного флота в Выборгском заливе не был исполнен шведами по причине не удавшихся операций по овладению русскими пограничными кре­постями Нейшлота (Савонлинна, Финляндия) и Фридрихсгамма (Хамина, Финляндия). Двадцатитысячная армия русских в юго-западной русской Финляндии расстроила планы Густава ill по взятию в Гельсинфорсе (Хельсинки, Финляндия) 20 тысячного десанта, и воспользоваться армейским флотом для переброски гвардейцев под Ора­ниенбаум (Ломоносов, Ленинградская обл.). Шведский блицкриг на сухопутье не удался, и партия «первой скрипки» была предоставлена адмиралу К.Зюдерманландскому.

Корабельный флот шведов, покинув свою основную базу в Карлскроне еще до объявления войны, в составе 15 линейных кораблей, фрегатов и транспортных судов с пополнением для армии, в пограничной Финляндии 11.06. (22.06) 1788 г. на траверзе шведского острова Готланд повстречался стремя линейными кораблями вице-адмирала Фондезина. Однако далее требования приветственной салютации и взаимных упреков между двумя адмиралами дело до начала боевых действий не дошло. Эскадры разошлись на контркурсах, при этом шведы потеряли воз­можность восполнить свой флот 100 пушечными кораблями.

От объявления ультиматума Густавом II, до начала боевых действий прошло 11 дней и лишь 21.06. (01.07.) 1788 г. шведские войска перешли границу и осадили Нейшлот. Все это время шведский флот бездействовал в Свеаборге. Сопротивление русской армии не давало воз­можности шведам объединенным флотом выступить на юго-восток Финского залива. Решение по десанту было отложено, а задача для флота была определена в гене­ральном сражении с флотом С.КХрейга — достичь победы и захватить Кронштадт. Только 26.06. (06.07.)1788 г. после получения предписания от короля К.Зюдерманландский покинул гавань Свеаборга, пересек Финский залив и у островов Нарген (Найсаар, Эстония) и Суроп (Эстония) 27.06.(07.07.) захватил два русских учебных фрегата (58 пушек, 445 пленных).

Военные действия на море начались. Эскадра герцога крейсировала в районе Ревельского порта (Таллин, Эстония), ожидая флот адмирала С.К.Грейга.

Кронштадтская эскадра, получив приказ (26.06. (06.07.) 1788 г.) императрицы Екатерины II разбить неприятеля и захватить Карскрону вышла с рейда и после поисковых действий между островами Сескар (Россия) и Гогланд (Россия) 05.07. (16.07.) 1788 г, встретила шведский флот во всеоружии.

Сражение при Гогланде состоялось 06.07. (17.07.) 1788 г. и завершилось полной победой русского оружия при ничейном результате корабельных потерь с обеих сторон (см. таблицу). Шведы не выполнили боевое задание Густава III, и эскадра герцога Карла на следующий день покинула место сражения, вернувшись в Свеаборг. Русские корабли ее не преследовали, так как и сами нуждались в залечивании ран рангоута и такелажа. Адмирал К.Зюдерманландский, потеряв флагманский корабль и свой флагманский штан­дарт, всю оставшуюся навигацию лета-осени 1788 года отсиживался в свеаборгской крепости, блокированной с моря с 26.07. (05.08) кораблями адмирала Грейга.

Осеннее крейсирование в холодных водах Финского залива тяжело сказалось на здоровье русского адмирала, в последней декаде сентября он заболел воспалением легких и скончался в Ревеле 15.10. (26.10.) 1788 года.