К 100-летию трагической гибели великого князя и великого историка Николая Михайловича
30.5.2019
Когда Николая Михайловича вывели из каземата Трубецкого бастиона, на руках у великого князя клубком свернулся котёнок, его последний друг, скрасивший тяготы одиночного заключения узника одиночной камеры № 207…
В морозном ночном небе тускло золотился шпиль Петропавловского собора, и золотой ангел на нём, прижавшись к кресту, мог, верно, созерцать скорбную процессию: по январскому снегу в окружении конвоиров, полураздетые, брели великие князья: Николай Михайлович, его родной брат Георгий Михайлович и двоюродный – Дмитрий Константинович. А четвёртого – великого князя Павла Александровича, младшего сына императора Александра II, несли на носилках.
Процессия двинулась в сторону Монетного двора и остановилась у крепостной стены, как раз напротив собора. Узников выстроили на краю рва, наполненного уже окоченевшими трупами. И тогда всё стало ясно. Великий князь, погладив напоследок котёнка, передал его солдату из расстрельной команды.
История сохранила последние слова августейшего узника. Перед расстрелом он, сняв сапоги, бросил их своим палачам: «Носите, ребята, всё-таки царские…».
Его мужество и спокойствие заставили содрогнуться отнюдь не слабонервных красногвардейцев. Нестройно грянули выстрелы, оборвав жизни мучеников Романовых…
Не стало знаменитого историка, участника Русско-турецкой войны 1877–1878 гг., георгиевского кавалера, генерала от инфантерии, председателя императорских Русских географического и исторического обществ, доктора философии Берлинского университета, доктора русской истории Московского университета, действительного члена французского энтомологического общества, председателя Общества защиты и сохранения памятников русского искусства и старины, почётного члена Петербургской Академии наук…
Великий князь Николай Михайлович родился в Царском Селе в апреле 1859 года. Был назван в честь деда – императора Николая I. Крёстными стали дядя – император Александр II и родная бабушка, вдовствующая императрица Александра Фёдоровна.
Детские годы, как и пятеро его младших братьев, провел в грузинском имении Тори, близ Боржоми, – ведь отец, великий князь Михаил Николаевич, был наместником на Кавказе и главнокомандующим Кавказской армией. С ранних лет отличался необычайной тягой к знаниям.
«Мой старший брат Николай Михайлович был несомненно самым “радикальным” и самым одаренным членом нашей семьи. Моя мать мечтала о его блестящей военной карьере, и, чтобы доставить ей удовольствие, брат Николай окончил военное училище с отличием. Однако истинное его призвание было в отвлеченных исторических разысканиях. Он служил в Кавалергардском полку… По умственному развитию он был настолько выше своих товарищей однополчан, что это лишало его всякого удовольствия от общения с ними» (из воспоминаний великого князя Александра Михайловича).
Ярким увлечением великого князя, имевшее научную значимость, стало коллекционирование бабочек. Открыты и описаны были несколько новых видов и подвидов, и один из них – «Colias Olga Romanof» – назван в честь матери – великой княгини Ольги Фёдоровны. Его коллекция чешуекрылых (25 тысяч экземпляров!) и поныне считается одной из крупнейших в России. Под редакцией Николая Михайловича увидело свет многотомное издание: «Научные исследования («мемуары») по чешуекрылым».
И все же истинную научную славу великий князь снискал как историк.
Его перу принадлежат фундаментальные труды об эпохе Александра I, самом императоре и его августейшей супруге Елизавете Алексеевне. Он инициатор пятитомного иллюстрированного издания: «Русские портреты XVIII и XIX столетий», вышедшего в 1905–1909 годах, и сразу же именованного современниками «грандиозным памятником».
Прозорливость великого князя достойна удивления! «Цель будет достигнута, – писал он, – если издание даст значительное число портретов русских людей второй половины и начала XVIII и XIX столетий, и если этим путем издателю удастся сохранить навсегда изображения, оригиналы которых, быть может, погибнут затем от времени и неблагоприятных условий хранения или бесследно исчезнут…».
По его слову и сбылось: подлинные портреты многих россиян, составлявших прежде славу и гордость империи, исчезли в катаклизмах войн и революций. И если бы не подвижнический труд великого князя, сколько бы белых пятен осталось в отечественной истории и культуре!
Николай Михайлович заметил в предисловии: «Издание “Русские портреты XVIII и XIX столетий” будет заключать в себя снимки с портретов и миниатюр русских людей эпохи царствований императрицы Екатерины II и императоров Павла I и Александра I, т.е. живших и действовавших между 1762 и 1825 гг. Эти хронологические пределы будут, однако, по необходимости расширены, ибо жизнь не умещается в такие точные хронологические грани».
С полным правом Николая Михайловича можно именовать и знатоком пушкинской эпохи. Ведь в «Русских портретах…» представлены многие из ближайшего окружения поэта: его родственники, приятели и близкие друзья; красавицы, им воспетые. И, конечно же, представители Дома Романовых. На страницах блистательного альбома приведены и самые известные портреты Александра Сергеевича – кисти Кипренского и Тропинина. Дополненные увлекательным повествованием об истории их создания и краткой биографией русского гения.
Имя великого князя прочно соединено с историей одного живописного полотна – «Дуэль Пушкина». Эта картина, созданная Алексеем Наумовым в 1884 году, была приобретена Николаем Михайловичем и передана им в дар императорскому Александровскому лицею.
Прихотью судьбы великий князь связан родством с русским гением, вернее, с его потомками, – он доводился деверем внучке Пушкина графине Софии де Торби, жене младшего брата Михаила.
Роскошный Михайловский дворец великого князя в Петербурге вместил в себя редчайшие коллекции старинных артефактов, и раз в неделю его двери распахивались для всех желающих и абсолютно бесплатно.
Личная жизнь самого Николая Михайловича не сложилась. В молодости он был влюблен в принцессу Викторию Баденскую, свою двоюродную сестру. Но брак между столь близкими родственниками противоречил канонам православной церкви. Впоследствии принцесса вышла замуж за наследника шведской короны и стала королевой Швеции, а великий князь, верный единственной любви, так и остался холостяком… Романтический штрих в его биографии: много лет спустя он отправится в Рим, чтобы увидеть свою королеву, зная, что вечный город посетит августейшая шведская чета.
В самом начале Первой мировой Николай Михайлович провидчески записал на страницах дневника: «К чему затеяли эту убийственную войну, каковы будут ее конечные результаты? Одно для меня ясно — во всех странах произойдут громадные перевороты. Мне мнится крах многих монархий и триумф мирового социализма. У нас на Руси не обойдется без крупных волнений и беспорядков».
С одобрением отнесся великий князь к вести об убийстве Григория Распутина. И Февральскую революцию 1917-го встретил с нескрываемым энтузиазмом: он будет участвовать в созидании новой демократической России!
Но вскоре, как историк, осознал гибельность тех революционных «преобразований». Морис Палеолог, посол Франции в России отметил в своем дневнике о смене настроения великого князя (запись от 5 мая 1917 года): «Прощальный визит великому князю Николаю Михайловичу. Как далёк он от великолепного оптимизма, который он проявлял в начале нового режима!… в то время, как он проводил меня через салоны в вестибюль, в голосе его слышалось волнение… – Не могу же я забыть, что я висельник!».
Да, надеждам и желаниям великого князя не суждено было сбыться, и опасения его были не напрасны: в марте 1918-го он был выслан в Вологду, затем арестован и перевезен в Петроград.
Освободить великого князя и его родственников просил Максим Горький. Он горячо доказывал вождю мирового пролетариата, что молодому советскому правительству узники Петропавловки не опасны. «Зачем множить мучеников и героев? – вопрошал он. – Это достойные люди, они ни в чем не виноваты». Расстрел же известного учёного Николая Михайловича, почётного члена многих европейских академий, выдающегося историка, убеждал вождя писатель и его друг, вызовет гневный отклик научной общественности. Известен ответ Ленина: «Революции не нужны такие историки!».
С ходатайством в Совнарком о смягчении участи Николая Романова, своего почётного члена, обратилась и Академия наук: в помиловании великому князю было отказано.
По горькой иронии судьбы великие князья приняли смерть в исторической крепости, близ Петропавловского собора, некрополя «почиющих властителей России». Там, где нашли последний приют их державные предки: все российские императоры и императрицы, начиная с венценосной четы: Петра и Екатерины.
Память о великом князе Николае Михайловиче, августейшем летописце России, который всю жизнь положил на благо Российской империи и сложил за него голову, навечно впечатана в нашу многострадальную историю.
Специально для «Столетия»
Дополнение:
Николай Михайлович родился в 1859 году в семье великого князя Михаила Николаевича (1832–1909). Отец его – четвертый сын императора Николая I, в 1857 году женился на принцессе Цецилии Баденской, в православии принявшей имя Ольги Федоровны (1839–1891). Отец Николая Михайловича прошел все ступени высшей карьеры: с 1855 года член Государственного совета, в 1862-м он был назначен Наместником на Кавказе, где сменил А.И. Барятинского, и пробыл в этой должности до 1881 года.
Великий князь Михаил Николаевич и великая княгиня Ольга Федоровна
Наместничество его было твердым, но умиротворяющим, что принесло России много друзей среди мятежных горских племен. К началу его деятельности Шамиль уже был пленен (1859), но война продолжалась до 1864 года. Михаил Николаевич ранее участвовал в Крымской войне, за храбрость был награжден орденом святого Георгия IV степени. Во время русско-турецкой войны 1877–1878 годов он был главнокомандующим Кавказской армии. В 1877 году получил орден святого Георгия I степени, а в 1878-м – чин генерал-фельдмаршала.
После окончания войны занял пост председателя Государственного совета (1881) и возглавлял его до 1905 года . Михаил Николаевич был истинным великим князем – благородным, требовательным, по-хорошему консервативным. Николай Михайлович был первым сыном в семье .
По традиции семьи, Николай Михайлович стал военным. В русско-турецкой войне 1877–1878 годов он уже поручик конной артиллерии, отличился – за храбрость награжден орденом святого Георгия IV степени.
После войны окончил Академию Генерального штаба и с 1884-го по 1903 год занимал различные командные должности в армии: командир 16 гренадерского Мингрельского полка, шеф 13 артиллерийской бригады 82 пехотного Дагестанского полка, командующий Кавказской гренадерской дивизией . Дослужился до генерала от инфантерии, был назначен генерал-адъютантом свиты Николая II.
Но военная служба не прельщала Николая Михайловича. Его влекла российская история и история не вообще, но эпоха Александра I, самого интересного, на его взгляд, времени, когда происходил рост самосознания русского общества. В 1903 году он подает в отставку с военной службы и приобретает репутацию «опасного либерала», русского «принца Эгалитэ». Конечно, его воззрения были самого безобидного свойства, но он любил откровенно обо всем говорить в Яхт-клубе и поэтому в глазах придворных выглядел чуть ли не революционером.
Особенно не нравились его разговоры императрице Александре Федоровне. Отношения между ними сильно обострились в конце 1916 года, когда был убит Распутин. Николая Михайловича высылают в его херсонское имение за подписание коллективного письма в защиту великого князя Дмитрия Павловича, одного из убийц Распутина .
Великий князь Николай Михайлович на охоте
В октябре 1917 года власть захватили большевики. В июле 1918-го Николай Михайлович вместе с великими князьями Павлом Александровичем, Дмитрием Константиновичем, Георгием Михайловичем был арестован, а 6 сентября все они объявлены заложниками. Заложничество – самый, пожалуй, варварский, страшный и подлый прием войны. Он всегда объявлялся военным преступлением, но большевики безнаказанно применяли его в течение всей гражданской войны. В данном случае великие князья не участвовали в гражданской войне, не были врагами советской власти (хотя и друзьями – тоже), вели совершенно мирный образ жизни. Всех четырех расстреляли в один день, причем солдатами, служившими Павлу Александровичу и хорошо его знавшими (он был командир Лейб-гвардии Конного полка).
Причиной послужило убийство Леонидом Каннегисером председателя Петроградского ЧК Урицкого.
Пока великие князья сидели в Петропавловской крепости, 15 августа 1918 года арестовали еще одного князя императорской крови – Гавриила Константиновича (1887–1955). Ему повезло – он остался жив.
Сильно болел, и это дало повод его жене настойчиво просить Горького, чтобы он ходатайствовал перед Зиновьевым и Лениным о разрешении Гавриилу Константиновичу лечиться за границей. Пока шли бесконечные переговоры об этом, князь Гавриил сидел на том же этаже, что и другие великие князья и впоследствии оставил самые подробные воспоминания о прожитых днях в тюрьме. Наконец князя выпустили, и он тут же уехал в Финляндию.
Антонина Рафаиловна Нестеровская, супруга князя Гавриила Константиновича
Воспоминания о петропавловском заточении стоят того, чтобы их процитировать:«Встречи с моими дядями продолжались. Внешне они были всегда веселы и шутили со сторожами. Дядя Николай Михайлович (историк) часто выходил из своей камеры во время уборки, а иногда вечером, во время ужина, стоял у громадного подоконника в коридоре и между едой неизменно продолжал разговаривать и шутить со сторожами. Он был в защитной офицерской фуражке без кокарды и чесучовом пиджаке. Таким я его помню в последнее наше свидание в коридоре. Другие дяди почти не выходили из камер
Помню, как дядя Николай Михайлович прислал мне в камеру свою книгу об утиной охоте. Он был большой охотник и когда узнал, что я не охочусь, даже обругал меня.
Однажды на прогулке один из сторожей сообщил нам, что убили комиссара Урицкого. <…> Скоро начались массовые расстрелы. А на одной из прогулок до нас дошло известие, что все мы объявлены заложниками »
Наступило утро 29 января 1919 года. Великих князей вывели во двор крепости, дали возможность попрощаться, они прочитали молитву. Раздался залп. Зарыли их где-то во дворе Петропавловки, в безымянной могиле…
Как же случилось, что никто не подал голоса в защиту великих князей? Гибель их вообще прошла незаметно. Наиболее остро стоял вопрос о Николае Михайловиче – всемирно известном ученом, за него заступался Горький. Но Ленин ему ответил: «Революция не нуждается в историках»
Великий князь Николай Михайлович был председателем Русского Исторического общества, возглавлял также Русское Географическое общество, Общество защиты и сохранения памятников искусства и старины, в 1913 году был избран почетным председателем Общества друзей Румянцевского музея.
Остановимся кратко на трудах великого князя.
Наиболее фундаментальным из них является «Император Александр I. Опыт исторического исследования» в 2-х томах (на французском языке. СПб., 1912. 2-е изд., 1914). Несмотря на обилие научной литературы об эпохе Александра I, эта книга явилась новым словом о «сфинксе, неразгаданном до гроба». Новизна ее состояла в том, что Николай Михайлович использовал много ранее недоступных материалов, хранящихся в секретных государственных архивах, на пользование которыми мог дать разрешение только император. Ему такое разрешение давалось. Естественно, доступ к закрытым архивам позволил по-иному взглянуть и проанализировать те или иные обстоятельства жизни Александра I. Следует упомянуть, что и все другие исследования александровской эпохи писались им с подобным изучением архивов и открыли много новых исторических фактов.
Чуть ранее этой, главной книги, появились труды «Дипломатические отношения России и Франции. 1800–1812» в 7 томах (СПб., 1905–1914). Здесь наибольший интерес представляет личная секретная и исключительно откровенная переписка брата с сестрой императора Александра I с великой княжной Екатериной Павловной, умнейшей женщиной, самой большой ненавистницей Наполеона, чуть не выданной за него замуж.
«Императрица Елизавета Алексеевна» в 3-х томах (СПб., 1908–1909) представляет историю жизни влюбленной в Александра юной счастливой девушки, затем несчастной женщины. Это, по сути дела, жизнь в письмах (по-французски) к мужу, матери, свекрови и еще многим другим, раскрывающим нам чуткую, ранимую натуру. «Генерал-адъютанты Императора Александра I» (СПб., 1913) – очень интересная работа, рассказывающая об управлении армией в новых условиях. Институт этот был очень молодой, но в наполеоновскую войну сыграл важную роль. Были еще труды о князьях Долгоруких (СПб., 1902) и графах Строгановых (СПб., 1903, в 3-х томах), о Военной галерее Зимнего дворца (СПб., 1912) и многие другие.
С 1906 года Николай Михайлович заинтересовался русскими и зарубежными некрополями. По его мысли, кладбище есть обитель вечного упокоения и, если их хорошо изучить, то они могут приоткрыть много интересного: истинные даты жизни, обстоятельства смерти, чины и ордена. Николай Михайлович внес огромный вклад, издав описание трех главнейших некрополей: Московского (СПб., 1907–1908, в 3-х томах), Петербургского (СПб., 1912–1913, в 4-х томах) и Парижского, вернее его русской части (1915) в одном томе (работа не была окончена) .
Замышлял он и «Русский провинциальный некрополь» во многих томах, но революция разрушила эти планы, как и сами кладбища.
В 1904 году Сергей Павлович Дягилев задумал «грандиозную и неповторимую» выставку русского портрета за 200 лет его существования (1700–1900). Подготовка началась за год. С.П. Дягилев ездил по провинции, осматривал старые усадьбы и коллекции, выявил около 4000 портретов. Н.Н.
Врангель описывал старые собрания в Петербурге. А.Н. Бенуа изучил дворцовые коллекции. И.Э. Грабарь, достаточно хорошо знавший московские собрания, рекомендовал их на выставку. Работа кипела, нужно было только выбрать кого-то из «августейших», кто бы дал этому предприятию имя. Выбор пал на великого князя Николая Михайловича, который уговорил Николая II взять выставку под высочайшее покровительство, а сам стал председателем выставочного комитета. Он предоставил свой дворец в полное распоряжение выставочного комитета, разрешил направлять портреты из провинции на его адрес. Написал около 800 собственноручных писем с просьбой представить картины на выставку. Конечно, владельцам портретов лестно было получить такое письмо от великого князя, и они охотно давали работы . Сам Николай Михайлович предоставил на выставку 8 портретов .
Таврическая выставка открылась 6 марта 1905 года и закрылась 26 сентября. На ней экспонировалось 2286 портретов, около 300 портретов не вошло в экспозицию «за полным отсутствием места». Отзывы прессы были восторженные, даже В.В. Стасов, давний и непримиримый противник Дягилева, писал о выставке, что она «превосходит все прежние выставки количеством материала… Для того, чтобы справиться со всем этим, нужна большая энергия, настойчивость, бесконечное терпение. Главный распорядитель г. Дягилев заслуживает за все это величайшего одобрения и признательности». Все портреты Таврической выставки были сфотографированы и частично опубликованы в издании великого князя Николая Михайловича «Русские портреты XVIII и XIX столетий» в 5-ти томах (СПб., 1905–1909)
Раздавались голоса, что великий князь присвоил коллективный труд многих, но это не так. На титульном листе стоят слова «издание великого князя», то есть он выступает не автором, а издателем, что далеко не одно и то же.
В издание вошли 1087 портретов. Биографические справки к портретируемым писали сотрудники Николая Михайловича по Русскому Историческому обществу. Эти биографии представляют необычайный интерес, так как составлены по архивным данным, по мемуарам и семейным преданиям. Пятитомное собрание «Русских портретов…» – нестареющий памятник отечественной культуре и быту двух замечательных столетий.
А в 1912 году журналом «Аполлон» и Французским институтом в Санкт-Петербурге была устроена блестящая выставка «Сто лет французской живописи» (1812–1912)». Почетным президентом ее вновь был избран великий князь Николай Михайлович. В комитет входило множество известнейших французских ученых, министров, послов: с русской стороны князь В.Н. Аргутинский-Долгоруков, А.Н. Бенуа, П.П. Вейнер, В.А. Верещагин, С.М. Волконский, В.П. Зубов, И.А. Морозов, Д.И. Толстой, С.А. Щербатов и ряд других крупнейших деятелей культуры.
Николай Михайлович представил на выставку 28 произведений, в преобладающем большинстве это были портреты. К выставке он роскошно издал под своей редакцией «Военную галерею 1812 года» (СПб., 1912) с изображениями фототипий всех 332 генералов-участников антинаполеоновской войны 1812–1815 годов. Эта большая книга является последним памятником героической борьбы, презназначенная увековечить русский патриотизм. После революции дело не пошло дальше небольших книжечек и фальсифицированной истории Отечественной войны 1812 года, взрывом могил героев на Бородинском поле и т.п.
В 1915 году в журнале «Столица и усадьба» (№ 36–37) вышла посмертная статья барона Н.Н. Врангеля «Русские люди в собрании Великого Князя Николая Михайловича». Произведение это – прощальная песнь автора, посвященная красоте искусства, ушедшим людям, которым так хорошо жилось в XVIII и XIX веках в уютной дворянской семье, от которой остались лишь бабушкины сказки. Несмотря на печальную эссеистичность, статья очень информативна и называет почти сотню имен. В самый разгар мировой войны Врангель пишет: «И странно сказать, что в эпоху ужасов и скорби, в дни тяжелых потерь, в дни, когда у каждого из нас есть кто-либо родственный или близкий, ушедший навеки, как-то еще острее и болезненнее ощущается все это умершее прошедшее» . Эти слова звучат реквиемом и самому себе, и Николаю Михайловичу, ибо жить ему оставалось менее четырех лет; Врангелю «повезло» – он «вовремя» умер…
Н. Н. Врангель. 1912. Фрагмент групповой фотографии Комитета Ломоносовской выставки Статья «Русские люди» снабжена целым рядом чудесных фотографий, изображающих кабинет великого князя. Все пространство стен, квадратные колонны, передвижные витрины наполнены дивными миниатюрами, портретами, акварелями.Великий князь Николай Михайлович в своем кабинете
Их насчитывалось около трех сотен, а в наших музеях сейчас единицы. Где остальное? Старые эрмитажники (В.М. Глинка, М.В. Доброклонский) говорили, что после национализации собрания Николая Михайловича в 1922 году многие вещи, особенно миниатюры, оказались на аукционе в Лондоне . Портретная коллекция Николая Михайловича в 1915 году была довольно велика, она насчитывала по литературным источникам 110 произведений живописи (скульптурное собрания установить не удалось). Коллекция являлась как бы продолжением научных исследований автора, иллюстрацией к его трудам. Основное место в нем занимали исторические деятели: Наполеон, Талейран, Мюрат, Макдональд, Веллингнот и другие.
Русские люди в собрании великого представлены всеми слоями общества: императорами, министрами, военачальниками, рядовыми дворянами, кончая лейб-кучером Ильей Байковым. Преобладали работы западных мастеров: Лоуренса, Виже-Лебрен, Греза, Герена, Лефевра, Верне, Барбье, Ризенера, Дэна, Рю, Лампи, Буальи. Русские мастера были представлены произведениями А.П. и К.П. Брюлловых, П.Ф. Соколова, имелись единичные работы Р.Г. Судковского. Завершала это необычное собрание прекрасная подборка портретной миниатюры.Важное значение имел фотоархив, насчитывавший около 3000 портретов. Более половины из них вошли в «Русские портреты», «Военную галерею» и другие работы. Но много осталось и неопубликованного. Вообще судьба этого архиценного фотоархива весьма неясна, он даже не вынесен в опись эрмитажного собрания.
Коллекцию Николая Михайловича национализировали в 1922 году, но некоторые ее экспонаты поступали в музеи из Госфонда еще в 1927-м. Это объясняется тем, что в Петербурге было собрано огромное количество сокровищ, и их разбирали в течение пяти-семи лет. А в 1928 году Госфонд закрыли совсем – брать уже было нечего! В настоящее время от великолепного собрания Николая Михайловича остались жалкие остатки: 14 картин в Эрмитаже, 3 картины в ГРМ, 2 миниатюры в Русском музее и 6 – в Эрмитаже. О количестве фотоархивов в Санкт-Петербурге и Москве полных данных нет, но думаем, они сохранились целиком.
…В начале января 1919 года Николай Михайлович посылает из камеры прошение, в котором сообщает, что он пишет большую работу о Сперанском, несмотря на тяжелые условия и недостаток материала. Он просит вернут ему свободу. Дать отдохнуть. А затем готов взять на себя какую угодно работу по специальности. Никаких коварных замыслов против советской власти он не имел и не имеет… Это вероятно последнее письмо великого гражданина и великого историка.
Акварель. Рисунок Вел. Кн. Николая Михайловича. 1870 г
в Ново-Михайловском дворце
http://www.runivers.ru/personals/author394240/ http://www.oldmos.ru http://kantor.forum24.ru