Кларнет
Яркое солнце слепит глаза, отражаясь от теплого Черного моря. Волна мягкой пеной омывает берег. Длинноногая красавица грациозно бежит вдоль уреза воды, едва касаясь точеными ступнями мокрого песка. Глотая слюни и утирая пот с лица, минёр пытается догнать её. С каждым шагом бежать всё тяжелее и тяжелее, глаза застилает туман, вместо дыхания какой-то хрип… И тут минёр замечает, что он в спасательном гидрокомбинезоне с дыхательным аппаратом ИДА-59 на шее…
«Дзинь-дзинь-дзинь!… Учебная тревога! По местам стоять к всплытию на сеанс связи! Всплываем на глубину 17 метров, осмотреться в отсеках!»
«Опять не догнал», — с грустью подумал минёр, слез с койки и побрел в отсек.
В первом была привычная ночная тишина. Бойцы дремали на своих постах, мичман с особенной любовью и лаской протирал кларнет – до того, как стать старшиной команды торпедистов он служил в гарнизонном оркестре. Какой черт его занёс в прочный корпус, до сих пор оставалось загадкой. Сам мичман объяснял это детскими мечтами о море, во что слабо верилось.
— Вот и на фига ты берешь его с собой в море? – спросил старшину минёр.
— Да привык я к нему, — пожал плечами старшина, — да и, мало-ли, вдруг пригодится. На новый год, например, сыграть чего-нибудь.
— Если ты на нем заиграешь, да ещё и в районе БП, старпом знаешь куда тебе его засунет? А я помогу, — усмехнулся минёр.
— Догадываюсь, — тяжело вздохнул мичман и убрал кларнет в чемоданчик.
«Вот наградил господь подчиненными, — про себя продума л минёр, — один музыкант, другой художник»
Художником минёр называл командира отделения торпедистов, который ещё до службы увлекался живописью и даже собирался поступать в какое-то художественное учебное заведение. Замполит это использовал по полной, и матрос частенько пропадал у зама, рисовал всякие плакаты, боевые листки и прочую политически выверенную фигню. Это, конечно, не могло радовать минёра, но с замом не поспоришь.
Приняли сеанс, сыграли отбой, но ложиться спать уже было бессмысленно – скоро на вахту, и минёр побрел во второй, в кают-компанию, слегка перекусить и выпить стаканчик отвратительного кофе из цикория, которого интендант набрал на всю автономку.
Ночь прошла спокойно. Все противолодочные рубежи позади, ракетоносец самым малым ходом, на «одной ноге» пробирался через воды Атлантики на глубине 70 метров к берегам супостата. После традиционного чаепития вахтенный механик Боря Евстрахин достал тетрадку и начал строчить очередное письмо жене, минёр достал ЖБП, который обещал старпому заполнить с самого выхода из базы. Время пролетело незаметно. Сдав вахту 3 смене, минёр, надеясь-таки досмотреть сон до удачного финала, ушел в каюту.
День в автономке – это царство старпома. Занятия по специальности, тренировки по живучести, приборки в отсеках… Старпом реализовывал свои нереализованные командирские амбиции на всю катушку.
В центральном царило какое-то необычное оживление. Валя Чехонин, вахтенный офицер 1 БС, о чем-то эмоционально спорил со штурманом, размахивая у того перед носом астрономическими таблицами ТВА. Старпом удовлетворённо наблюдал за этой сценой, сидя в командирском кресле.
— Чего тут у вас за балаган? – удивленно спросил минёр.
— Сейчас и у тебя такой же будет, — проворчал Чехонин, — устроили тут цирк. Да я уже сто лет эти задачи не решал! Надо оно мне!
— Да какие задачи?
— Вот сейчас вахту примешь, и старпом тебе объяснит!
Валя был самым старым командиром БЧ не то, что в экипаже, но и во всей дивизии, если и не на флотилии. Помнил и командира юным лейтенантом, и старпома, потому и мог себе иногда позволить выразить свое неудовольствие не совсем уставным образом.
— Вахту сдал!
— Вахту принял!
Минёр с некоторым сочувствием смотрел на исчезающее в отверстии межпалубного трапа огромное тело Чехонина, который из-за своих габаритов даже теоретически не имел шансов выйти из затонувшей лодки через торпедный аппарат.
— Ну что, минёр, ты готов поразить меня своими глубокими знаниям? – с ехидной улыбочкой, потирая руки, спросил старпом.
— Сан Саныч, Вы решили минное дело изучить? — минёр изобразил удивление на своем лице.
— Нет, — нахмурился старпом, — я решил проверить, как ты изучал штурманское дело. Ночью, на сеансе «Волну» поднимали, небо чистое, ясное, штурмана место по звездам определяли.
— Я рад за них и за всех нас, — пытался было отшутиться минёр.
— А ты не умничай. Сейчас пойдешь к штурману, возьмёшь у него исходные данный, вооружишься таблицами и определишь координаты лодки на момент сеанса связи. Задача ясна? Часа два хватит?
— Сан Саныч! – хотел был возразить минёр.
— Никаких разговоров! Бегом к штурману! Время пошло!
Когда-то минёру приходилось решать такие задачи в училище, на кафедре Кораблевождения — один препод по прозвищу «Альфа Волопаса» любил помучить курсантов всеми этими ВАСы, МАЕ, ТВА. Вроде, неплохо получалось, но прошло уже лет пять с тех пор.
Получив у штурмана все, что требовалось для назначенной экзекуции, минёр разложился на маленьком столике вахтенного офицера и стал мучительно вспоминать всё, чему учил их Альфа Волопаса. Постепенно дело наладилось и часа через полтора минёр, довольный проделанной работой, сдал старпому результаты своего титанического труда. Старпом с недоверием взял минёрские листочки, посмотрел на часы, хмыкнул и пошел в штурманскую рубку проверить результат. Минут через пять он вышел в центральный с едва скрываемым удивлением:
— Ну что, минный, неплохо, почти попал.
— А то! – растянулся в довольной улыбке минёр, — нас этому учили!
— Чему учили? По звездам место определять? – удивился старпом, который сам был из каспийских штурманов.
— Да нет, попадать! – пошутил минёр, — хотя и по звездам тоже…-
— Ладно, занимайся вахтой. После ужина посмотрим, чему вас ещё учили, — пробурчал старпом.
— Не понял? — напрягся минёр.
— После ужина жди в отсеке, приду с проверкой, — ехидно ухмыльнувшись ответил старпом.
Проверка минёра не очень пугала. Его головная боль – матрос первого года службы Гратий, отряжен был на работы на камбуз, в отсеке вахту несли старшина команды Куприянов и командир отделения Янабаев. Ребята хоть и творческих наклонностей, но толковые и за порядок в отсеке минёр был спокоен.
Ужин был на лодке всегда самым приятным, вкусным и массово посещаемым приемом пищи. Завтрак, как правило – легкий перекус, на обед многие вообще не ходили, предпочитая выкроить лишних полчасика для сна. Другое дело – ужин! На ужин ходили все! И потому что именно на ужин полагались всякие вкусности и деликатесы, и, конечно же, потому что на ужин наливали положенную всем без исключения пайку – 50 грамм сухого белого вина. Строго говоря, по нормам полагалось красное крепленое, но его давно уже заменили на более дешевое белое сухое. 50 грамм – так, язык помочить и нос подразнить. Потому, частенько, в офицерской кают-компании «соображали на троих» – каждый из троицы пил один раз в три дня, но сразу 150! В столовой же личного состава строго следили за тем, чтобы никаких троек не собирали и каждый пил свои положенные граммы.
В кают-компании уже сидели грустные друзья-товарищи – командир БЧ-4 Мишка Тихонов и командир группы старта Серега Смирнов. Сегодня был минный динь! Минёр, не торопясь, слегка вальяжно, уселся в свое кресло, вылил в стакан из-под компота три рюмки вина и начал смаковать глоток за глотком, оттопырив театрально мизинчик и причмокивая от удовольствия.
— Гад ты, все-таки! – сглатывая слюну, проговорил младший ракетчик, — мог бы как-то поскромнее, что ли.
— Серёжа, друг! Что ты так расстраиваешься? Завтра ведь твой день – улыбнулся минёр и поставил пустой стакан на стол.
— Командиру БЧ-3 прибыть в первый отсек! – звонко и совсем не кстати напомнил минёру «Каштан», что чревоугодие – это смертный грех и что сейчас он на себе это ощутит в полной мере.
Минёр рванул с места в карьер, по пути заскочив в каюту, сменить кремовую рубашку на синюю куртку РБ.
Старпом нетерпеливо прохаживался по нижней палубе отсека, хмуро поглядывая на часы.
— Минёр, … твою дивизию! Я тебя предупреждал о проверке?! Где шатаешься?
— Так ведь, ужин же, — робко начал минёр, но осекся под суровым взглядом старпома.
— Так, нижнюю палубу я уже осмотрел, получишь «люлей» за коробки у перемычки ВВД.
— А я-то здесь причем! – возмутился минёр, — провизионок не хватает, помощник приказал здесь разметить коробки с яйцами. Вы же сами знаете!
— Знаю! Но сложить надо было аккуратнее! Теперь наверх полезли, на торпедную палубу.
Старпом поднялся на пару ступенек вертикального трапа, просунул голову в люк торпедной палубы и застыл. Минёр подождал немного и деликатно подергал старпома за штанину РБ:
— Сан Саныч, ну что? Мы идем или как?
Сверху раздалось глухое неразборчивое ворчание, и старпом начал, кряхтя подниматься наверх.
Минёр поднялся следом и сразу же захотел убежать обратно вниз…
В корме торпедной палубы стоял довольный и улыбающийся Янабаев, а по середине застыл старпом с бледным лицом и выпученными глазами.
— Это что?… – только и смог проговорить старпом.
— А что? По-моему красиво, — сказал Янабаев, — на Матисса похоже, я в Эрмитаже видел. Правда там оранжевые фигуры на зеленом фоне, но у меня оранжевого цвета не было.
Все крайние стеллажные торпеды были разрисованы белыми фигурами танцующих человечков, а на нижних стеллажах вместо человечков на зеленом поле корпуса торпед прыгали белые зайчики среди белых цветочков.
Минёру очень захотелось прямо сейчас выйти за борт через аварийный люк первого. Причем даже без того самого гидрокостюма, в котором он гонялся за красоткой на пляже.
Старпом дрожащими губами явно пытался что-то сказать, но только махнул рукой и скрылся в люке торпедной палубы. Уже снизу крикнул:
— Ну, ты знаешь, что надо делать?….
— Так точно, товарищ капитан 2 ранга! – строго по-уставному ответил минёр и повернулся к Янабаеву.
— Ты не ох…л краской тут разрисовывать!!
— Да какая краска, тащ! Что ж я совсем уже, — обиделся Янабаев, — это зубная паста! Правда, моей не хватило, старшина свою не дал, пришлось у Гратия забрать.
— Так старшина знает?!!! – зловеще прорычал минёр. – Где он, это тромбонист?
— Кларнетист, — поправил Янабаев, — он в столовой, там кино после ужина…
— Да мне пофиг! – разошёлся минёр, я ему этот кларнет в … засуну!
— Ну ведь красиво же, тащ! И не так мрачно и однообразно! Вы хоть то в центральном, то во втором, в четвертом, а мы сутками здесь на эту темную зелень таращимся.
Веселые человечки, зайчики, цветочки действительно успокаивали и даже начали нравиться.
— Хорошо, хоть зубной пастой, — уже спокойно пробурчал минёр и добавил – великим художникам, Янабаев, тоже иногда приходилось уничтожать свои творения. Десять минут хватит? А я пошел старпому докладывать.
Минёр тяжело вздохнул, покачал головой и полез вниз, придумывая на ходу объяснения для старпома.