Что такое ремонт морякам хорошо известно. Жизнь в ремонте намного спокойнее, не нужно ожидать сигнала на выход в море, который поступает, как правило, в самый неподходящий момент, нет изнурительных всплытий, погружений, не допекает начальство. Не случайно какой-то флотский стихоплет написал:
Лодка встала на кильблоки,
Хорошо живется в доке,
Мех в Одессу уезжает
У него жена рожает,
Штурман в море на девятке,
БЧ-3 ушел на б…ки,
Лишь под утро в лодку влез
В сиську пьяный РТС.
Поэтому, когда пришел срок очередного ремонта экипаж подводной лодки Б-41 несказанно обрадовался. Лодка была “линейной” и в последнее время “Сорок первая” не вылезала из морей, была, как говорят моряки, “дежурной задницей”. Выходы в море следовали один за другим. Не успев прийти, подводники получали приказ на новый поход. Задания были самыми разнообразными: испытания новой техники, обеспечение учений или глубоководных погружений, изображение врага на торпедных стрельбах и многое другое. Командование видимо решило перед ремонтом выжать из подводной лодки все “соки”. Иногда интервал между выходами в море составлял считанные часы. Успевали только получить распоряжение на новый поход и загрузить свежие продукты. Офицеры корабля неделями не видели семей, а об отпусках можно было только мечтать.
Подводная лодка была передовой – все задачи выполнялись только на отлично. Экипаж носил звание “Отличный корабль” и был Инициатором социалистического соревнования на Северном флоте. Многие матросы заслужили отпуска, но возможности предоставить их не было. Однако, всему приходит конец, закончилась морская эпопея и у “Сорок первой”. Поступил приказ — готовиться к ремонту.
Ремонт запланировали провести на судоремонтном заводе в Росте, расположенном на окраине Мурманска. А, Мурманск не Полярный, здесь цивилизация, народ, развлечения. Не зря среди моряков бытует мнение “Роста не Хоста – загореть не загоришь, а сгореть запросто можно”. “Горели” не только молодые лейтенанты, но и умудренные опытом седовласые офицеры.
Как-то, одна из лодок эскадры встала на ремонт на Ростинском судоремонтном заводе. Организовав ремонтные работы, командир электромеханической боевой части капитан 3 ранга, поехал на выходные дни к семье в город Полярный. Дома дел было много, только недавно механик переселился в новую квартиру. Старый, еще построенный в военные годы, деревянный барак, в котором механик океанской подводной лодки жил, пошел на снос. На обустройство нового жилища времени у офицера не хватало – то выходы в море, то подготовка к ремонту. Занималась квартирой жена, но некоторые работы для женских плеч были, безусловно, не под силу. Никак ей не удавалось прибить над окнами карнизы, чтобы повесить шторы, в ванной приладить зеркало, в туалете сделать шкафчик для домашних мелочей. В субботу Виктор, так звали механика, рьяно взялся за работу. Он несколько раз обмерил высоту и ширину окна, проверил размеры штор и приступил к изготовлению чертежа, в соответствии с которым в дальнейшем планировал вбить гвозди и повесить карнизы. Дети у механика учились в младших классах, поэтому, чертежного инструмента конечно дома не оказалось, так что пришлось идти в магазин канцтоваров. В магазин супруга неосмотрительно отправила мужа одного, о чем потом не раз пожалела.
По дороге Виктор, встретил старшего помощника со своей подводной лодки, которого оставили в Полярном готовиться к сдаче зачетов на самостоятельное управление кораблем. Сослуживцы не виделись уже две недели, поэтому обсудить лодочные дела им “сам бог велел”. Вернулся Виктор домой уже не в состоянии не только забивать гвозди, но и даже чертить схему, приобретенной готовальней, где эти гвозди нужно вбивать.
В воскресенье, проснувшись, механик очень удивился, увидев, что окна завешены шторами. На вопрос, как удалось жене, без схемы их повесить, он услышал ехидный ответ:
— Сосед помог, пока ты спал.
Тщательным расследованием было установлено, что утром, с жалобой на своего мужа, приходила жена старпома. Попив кофе и перемыв “кости” мужьям, женщины взяли молоток и, вспоминая своих благоверных нехорошими словами, повесили шторы.
До вечера Виктор, чувствуя за собой некоторую вину, помогал жене по хозяйству. Вдвоем с сыном он вынес помойное ведро, прибил в ванной к стене зеркало, при этом так долбанул себе по пальцу, что больше физически работать не имел возможности. Зато он всеми своими моральными силами поддерживал супругу в ее хлопотах по обустройству семейного гнездышка и даже позанимался с сыном — второклассником, сильно удивившись – когда это его младший отпрыск успел перейти во второй класс.
Вечером, попрощавшись с семейством, капитан 3 ранга, с чувством выполненного долга, поехал на СРЗ, так сокращенно называют на флоте судоремонтные заводы. Ехать механик решил на автомашине, благо дорога, соединяющая Полярный с Мурманском, уже была введена в строй. Да и в Росте машина была нужна, мотаться приходилось то в техническое управление, то на склады, то в топливный отдел флота. В выходные домой тоже легче добираться, не надо связываться с катером или автобусом.
Погода была северной, колючий ветер гнал по небу черные тучи, предвестники дождя или, даже, снежного заряда. Выехав на Мурманскую трассу, Виктор прибавил скорость, но вдруг увидел на остановке одинокую женскую фигуру. Притормозив, механик спросил:
— Подвезти?
Молодая симпатичная женщина с авоськой в руках, заглянула в салон машины и тревожно спросила:
— Мне в Мурманск надо. Сколько стоит?
Военно-морские офицеры с женщин денег никогда не берут, поэтому капитан 3 ранга гордо ответил:
— Километр – поцелуй!
Слегка смутившись, девушка произнесла:
— Я серьезно спрашиваю, сколько Вы денег возьмете?
Виктор повторил:
— Денег не беру. Повторяю, один километр – один поцелуй.
Женщина буркнув: “Это мне не подходит”, выпрямилась и взглянула на дорогу, на которой показался автобус.
— Вон, кстати и автобус идет, так что, спасибо и до свидания, – сказала она и отошла к остановке.
Командир БЧ-5, попрощавшись, не торопясь поехал по обочине, в зеркало заднего вида, наблюдая за развитием событий.
Автобус, весело мигнув огоньками и подпрыгнув на дорожной выбоине, не снижая скорости, промчался мимо яростно жестикулирующей женщины. То ли водитель не увидел одинокую пассажирку, то ли автобус был переполнен, а может быть просто поиздевался шофер над бедняжкой, не понятно, но несговорчивая девушка осталась стоять на остановке.
В это же время небо еще больше потемнело, и грянул ливень. Виктор включил заднюю передачу и быстро подъехал к женщине, которая авоськой пыталась прикрыться от дождя. Увидев машину, она, уже изрядно намокнув, без слов плюхнулась на сиденье.
— Ой, какой негодяй, этот автобус, – воскликнула женщина, смахивая дождевые капли с волос, – Так сколько будет стоить до Мурманска? Мне до любой остановки автобусной, дальше я на автобусе доберусь.
— Да, автобусный опыт у Вас богатый, – съехидничал офицер.
— Не издевайтесь, я и так промокла вся. Давайте я Вам заплачу в два раза больше, чем стоимость билета.
— Девушка, я Вам повторяю, у меня оплата по таксе. Такса: один километр – один поцелуй, — настойчиво повторил Виктор.
Посопев, поерзав, девушка согласилась:
— Ладно, поехали, там разберемся.
Машина выехала на дорогу и набрала скорость. Через километр офицер вновь съехал на обочину и остановился.
— Что случилось? – тревожно спросила попутчица.
Виктор показал на спидометр и произнес:
— Километр проехали, расчет надо бы получить.
— Какой расчет?
— Как договаривались – поцелуй, — невозмутимо произнес водитель.
Немного попричитав, девушка позволила себя поцеловать, и машина тронулась дальше, чтобы через километр вновь остановиться. Через пять остановок пассажирка взмолилась:
— Мы так до Мурманска за неделю не доедим, а мне, кстати, завтра утром на работу.
— Что Вы предлагаете? Давайте варианты, — выискивая место для очередной остановки, спросил Виктор.
— Ладно, поехали без остановок, в Мурманске я полностью рассчитаюсь.
— Отлично, давно бы так, а то плетемся как на телеге, — весело воскликнул офицер и обнулил показатель суточного пробега на спидометре, — Вот, для контроля пройденного километража. Все должно быть честно, мне лишнего не надо. Если, конечно, Вы чаевые мне предложите, я не откажусь.
Оставшаяся дорога за разговорами прошла быстро. Девушка, оказывается, закончила институт пищевой промышленности и уже пять лет работала в Мурманском ресторане “Дары моря”. Звали ее Верой, ездила она к подруге, которую распределили после института в маленький северный поселок в шестидесяти километрах от Мурманска. Однокурсницы проговорили весь день, Вера на автобус, на который был билет, опоздала и оказалась в таком плачевном положении.
Для расчета девушка пригласила Виктора домой, где он и остался до утра. После такого экзотического знакомства встречи стали частыми, а через некоторое время офицер и вообще переселился к своей знакомой. После рабочего дня лодочный механик приезжал к Вере, как к себе домой. Правда, все выходные офицер проводил дома с семьей.
Виктор не раз бывал и на работе у своей знакомой, а однажды посетил ресторан даже с сыном. Девушка с удовольствием поговорила с мальчишкой и угостила его большой конфетой. После обеда Виктор достал кошелек, чтобы расплатиться, однако Вера укоризненно на него посмотрела и произнесла:
— Витя, ну что ты, я сама рассчитаюсь, поезжайте.
В общем, жизнь у командира БЧ-5 стала очень прекрасной и, главное, девушка никаких претензий не предъявляла, при этом заботилась о нем не хуже родной жены.
Ремонт подводной лодки подходил к завершению, началась приемка отремонтированных механизмов. Дни у механика становились все “горячее и горячее”. Иногда ему удавалось заехать к Вере не чаще одного раза в неделю.
Перед очередными выходными командир БЧ-5 трое суток пытался принять от рабочих дизеля. Два дизеля безропотно запустились и после регулировки вышли на рабочий режим. Но третий дизель запускаться никак не хотел. Рабочие меняли навесное оборудование, регулировали систему управления, снимали и уносили в цеха детали, чтобы там их отрегулировать. Все было бесполезно. Дизель не запускался. Решили запуск дизеля перенести на понедельник и, получив у командира разрешение поехать домой, командир БЧ-5 отправился в Полярный. Съездить было необходимо, чтобы оставить машину, не известно – найдется ли еще выкроить время перед завершением ремонта. По дороге механик решил на полчаса заехать к Вере, он не был у нее уже много дней. На улице уже вовсю хозяйничала зима, полярная ночь была в разгаре. Крупные хлопья снега в бешеном танце кружились над землей, ограничивая видимость до 100 – 150 метров.
Подъехав к знакомому дому, Виктор поднялся в квартиру, где его приветливо встретили.
— Я к тебе на минутку, нужно в Полярный ехать, машину отогнать, — сказал механик заплетающимся от усталости языком.
Вера с тревогой ответила:
— Куда ты в таком состоянии поедешь? Посмотри — вон что на улице делается. Переночуешь и поедешь утром в свой Полярный.
У Виктора даже сопротивляться сил не было. Он покорно разделся и залез в приготовленную ванну, тем более что помыться на заводе в последнюю неделю возможности не было, заводчане отключили на плавмастерской, где жили подводники, горячую воду. Помывшись, механик плюхнулся на кровать и мгновенно уснул.
Утром он чувствовал себя великолепно. По-быстрому выпив кофе и поцеловав девушку, офицер отправился в Полярный, тем более, что погода к утру значительно улучшилась.
Приехав домой, механик с головой окунулся в семейные дела, так что на вопрос жены: “Что у тебя в портфеле?”, он даже не насторожился и моментально ответил:
— Белье грязное, представляешь, воду завод на ПМке отключил, ни помыться ни постираться.
Через минуту супруга вошла в комнату с открытым портфелем, в котором лежало выглаженное чистое белье:
— Здесь чистое белье!
— Видимо это вестовой постарался. Интересно, где он горячую воду взял? – нашелся Виктор, но тут в разговор встрял, не кстати появившийся, сынишка:
— Мам, это, наверное, та тетя погладила белье, которая нас с папой накормила бесплатно.
В глазах супруги тут же загорелся, ничего хорошего не предвещающий огонь ревности. Она с нарастающим подозрением строго спросила:
— Где же ты помылся, если воду отключили? …….
Дальнейшие оправдания механика только углубляли подозрения супруги.
Уехал в Росту механик с тяжелым сердцем, понимая, что влип очень серьезно. Действительно жена Виктора выяснила все похождения супруга досконально. Она, по рассказам сына, нашла ресторан, где работала его пассия и выяснила – где та живет. В окончательную ярость ее привел разговор со старушками, коротающими время на лавочке у Вериного подъезда. Она описала машину мужа и спросила: “Не видели ли они такую машину здесь?” На что старушки дружно ответили:
— Конечно, видели, это Витина машина, а сам он живет в этом подъезде. Жена его, Вера, работает в ресторане. Очень дружная семья и Витя вежливый такой, обходительный, всегда поздоровается, поинтересуется здоровьем.
С этого момента семейная жизнь командира БЧ-5 стала невыносимой. Тщательно проанализировав свое положение и не найдя выхода, он пришел к флагманскому механику и все ему рассказал. Флагмех сам был весьма охоч до женского пола, поэтому к положению своего подчиненного отнесся с пониманием. Он почесал подбородок и приказал:
— Собирайся на боевую службу, завтра лодка уходит в автономку, пойдешь третьим механиком, тем более у них второй механик совсем молодой. Пару тройку месяцев поплаваешь, пока здесь все образумится и вернешься. Пришлось командиру БЧ-5 со стажем идти в море на чужой лодке.
Так что, в ремонте тоже трудности бывают разнообразные и “ухо всегда востро держать надо”, не расслабляться, особенно с женами.
Подготовка Б-41 к постановке в док времени много не заняла. Выгрузили боезапас, регенерацию, топливо, перевезли на базу не нужное в ремонте имущество, отправили в заслуженные отпуска офицеров, мичманов и матросов, составили и согласовали ремонтные ведомости. Как обычно, ремонтные ведомости на половину сократили, вычеркнув как раз те механизмы, которые отремонтировать было необходимо в первую очередь. Но подводники не унывали, о ремонте знали давно и заблаговременно запаслись “жидкой валютой” — то бишь спиртом, который на флоте называли “шило”. А “шило”, как известно, “проколет все”. Тем более, опыт у офицеров и мичманов по применению спирта для нужд ремонта был. Десятилетиями сложившиеся ставки на ремонт любой детали знали все. Были, безусловно, и некоторые хитрости в организации ремонтной деятельности. Например, в понедельник можно было отремонтировать, допустим, клапан вентиляции за стакан “шила”. К пятнице ставка за это же самое поднималась до маленькой, ибо рабочие готовились к выходным. Наиболее низкими ставки были после праздников, когда у рабочих, изнуренных активным отдыхом, болели головы. В общем, корабль к ремонту подготовился качественно.
Прибыв в Росту, подводная лодка встала в плавучий док и ремонт начался. На всех судоремонтных заводах ремонт проходит одинаково. В первые дни на корабль устремляются толпы рабочих. В отсеках не протолкнуться, один отвинчивает трубу, другой снимает прибор, третий вытаскивает механизм, который, кстати, не заявлен в ремонтную ведомость. Все попытки упорядочить действия заводчан бесполезны, хотя в каждом отсеке выставляются вахтенные, главной обязанностью которых является фиксация в специально заведенных журналах информации о снятых механизмах. Через день становится ясно, что затея с записями провалена. Уследить за действиями рабочих невозможно и экипаж махает рукой, понимая, что механизм, не заявленный в ведомость, снимается для того, чтобы установить его на подводной лодке, заканчивающей ремонт и готовящейся к швартовым и ходовым испытаниям. Точно также будут ставить на Б-41 механизмы, снятые с прибывшей ей на смену подводной лодки. Удивление вызывает только вопрос – как будет ремонтироваться последний корабль? Но, до последнего корабля еще далеко, поэтому ответа на этот вопрос никто не ждет.
Через пять – шесть дней все что нужно и не нужно снято, рабочие исчезают, чтобы появиться в конце ремонта и вновь штурмовать подводный корабль. На лодке наступает затишье. Перед завершением ремонта все происходит наоборот. На подводную лодку, тащится все, что было ранее снято. Опять в отсеках не протолкнуться, но теперь подводники “клещами” вгрызаются в ход ремонтных работ. Для моряков начинаются горячие дни. Понимая, что от качества работ зависит их жизнь, моряки тщательно проверяют отремонтированные механизмы и оборудование.
Но, горячие дни еще впереди, а пока экипаж “сорок первой” наслаждался размеренной жизнью. После завтрака – развод на работы, посещение цехов завода в которых ремонтируется снятое оборудование. После обеда корректура документов, получение ЗИП и другие неотложные ремонтные дела. Вечером можно расслабиться в пивном или обычном ресторане. В общем – красота!
Правда, командиру “Сорок первой” опять не повезло, через несколько дней после постановки подводного корабля в ремонт, к доку подошел торпедолов. Торпедоловом на флоте называют небольшой кораблик, который осуществляет подъем торпед, выпущенных в процессе практических стрельб. Зачастую торпедоловы используются как разъездные катера, выполняя самые разнообразные задачи: от доставки комиссий, документов, продовольствия на корабли, стоящие на рейдах, получения запасных частей на флотских складах, до транспортировки рожениц с какими-то осложнениями, в роддом на большой земле. Командир торпедолова мичман Александр Лебедев попросил вахтенного вызвать командира. Старшими на выход в море на торпедоловах назначаются помощники и старшие помощники с подводных лодок, так что командир Б-41 знал экипажи торпедоловов по бывшим совместным походам. На подводной лодке проводился осмотр и проворачивание, оставшихся нетронутыми заводчанами, механизмов. Капитан 2 ранга, оставив за себя старпома, вышел к командиру торпедолова. Поздоровавшись с мичманом, подводник спросил:
— Что случилось, Саша?
— Товарищ капитан 2 ранга, в Полярный приказано Вас доставить, — ответил мичман.
— Зачем? – удивился подводник, — Что я успел натворить?
— В море некому идти на “Двадцать пятой”, так что собирайтесь.
— Вот не было печали, а мой “пароход” кто ремонтировать будет? – понимая, что спокойная жизнь в ремонте заканчивается, с тоской в голосе произнес капитан 2 ранга.
— Там сбегать-то нужно всего лишь за “угол”, на месячишко, другой, так что к окончанию ремонта вернетесь, – весело позубоскалил Лебедев.
Выйти за “угол” у моряков означает, что нести службу подводная лодка будет в Норвежском море. Вроде недалеко от родных берегов, но в условиях полярного дня, когда море обычно спокойное, а противолодочных сил как гренок в супе, соблюдать скрытность очень сложно. Год назад подводной лодке Б-41 пришлось нести службу в районе, расположенном между норвежским мысом Нордкап и островом Медвежий, как раз на противолодочном рубеже НАТО. За месяц моряки устали больше чем за многомесячное автономное плавание в Средиземном море. За все плавание зарядку аккумуляторной батареи в полном объеме даже под РДП провести не удалось ни разу. Обнаружить дизельную подлодку на рубеже, когда солнце круглый день светит, на море штиль, ничего не стоит. Здесь против подводников авиация, противолодочный корабли, береговые РЛС, гидроакустические стационарные системы обнаружения действуют. Тому штабному работнику, который нарезал район в таком месте, наверное, месяц икалось и не спалось нормально, так его моряки “Сорок первой” весь поход материли.
Во время одной зарядки батареи, после того, как лодка несколько раз произвела уклонение от противолодочных сил, налетели, все-таки супостаты, поставили барьер из гидроакустических буев. Восемь часов подводники уклонялись от противолодочных самолетов крейсерской скоростью 4 узла. Всю плотность, которую успели набить в батарею, потеряли, электролит в воду превратился. Еще немного и пришлось бы с позором всплывать, но, то ли у самолетов керосин закончился, то ли надоело им подводников гонять, то ли стол авиаторам накрыли на аэродроме, и они побоялись, что водка выдохнется, не известно. Только улетели они восвояси и больше не возвращались и надводные силы не вызвали. Подводники еще немного поуклонялись и вновь всплыли под РДП на зарядку батареи. Командир честно об инциденте доложил и чуть было не получил корабль двойку за нарушение скрытности, а тогда, прощай звание “Отличный корабль”. Хорошо в штабе оказался грамотный оператор, который убедил начальство, что в таких условиях дизельные лодки без нормального обеспечения эффективно решать задачи не в состоянии. И, что если двойку экипажу поставить, то другие командиры будут скрывать контакты с противолодочными силами, и опыта подводники не приобретут. Тем более, что, в конце концов командир уклонился и оторвался от противолодочных сил, а так это или нет – одному Нептуну известно. В общем, справедливость восторжествовала, но нервов было потрачено не мало. К тому же, на чужом корабле всегда труднее работать, экипаж не знакомый, матчасть не известная, поэтому командир с шуткой в голосе произнес:
— Скажешь не нашел меня, мол где-то пьянствует или по девкам пошел.
— Приказано доставить живым или пьяным, — отшутился мичман, и добавил, — Выход завтра, так что поспешайте.
Собрать вещи и проинструктировать старшего помощника с механиком, было делом не долгим. Основной упор при инструктаже, конечно, делался на правильное распределение спирта на нужды ремонта.
Через месяц подводная лодка Б-25, успешно выполнив задачи, вернулась в базу. Есть и положительные моменты в выходе на чужом корабле, штатному командиру нужно подавать всякие донесения, отчитываться перед командованием, а приписной собирает вещи, получает воблу и шоколад, причитающиеся ему за дни, проведенные в море, и убывает праздновать возвращение. Что и было сделано командиром Б-41. Закинув в портфель немногочисленные вещички, получив воблу и шоколад, он поднялся на мостик и, попрощавшись с командиром “Двадцать пятой”, который пошел докладывать по телефону оперативному дежурному о прибытии, направился домой. Но, не успев сделать несколько шагов, командир услышал за спиной окрик:
“Не торопись, оперативный дежурный тебя домогается”.
— Чего ему родимому надо?
— Не знаю, просил тебя позвонить.
Оперативный дежурный, поздоровавшись и поинтересовавшись делами, вкратце обрисовал ситуацию:
— Там у тебя на лодке что-то случилось, то ли в милицию офицер попал, то ли в комендатуру. Ты, когда поедешь на завод?
Матюгнувшись и вспомнив про себя всех нехорошими словами, капитан 2 ранга ответил:
— Хотел завтра поехать, но теперь не знаю, сейчас придется ехать. У тебя нет никакой оказии? Да, еще одно, ты докладывал кому ни будь о случившемся?
Оперативным дежурным был приятель командира “Сорок первой”. Понимая настроение, месяц проболтавшегося в море офицера, он ответил:
— Через час в Росляково торпедолов идет, может тебя закинуть в Росту. О случившемся никому не докладывал, сам разбирайся.
Через час капитан 2 ранга на том же самом торпедолове возвращался на свой боевой корабль в Росту. Командир торпедолова мичман Лебедев подтрунивал:
— Товарищ командир, видимо у Вас в Росте хорошая дивчина завелась. После похода срочно к ней летите на крыльях любви.
— Хороша любовь, пьянку мои “гаврики” устроили, в комендатуру попали. Еду разбираться. Представляешь, если дойдет до комбрига, на “отличной лодке” — пьянка. Он меня с потрохами съест. К тому же у меня дома нет никого, все в Ленинграде. Так что моя семья сейчас на лодке. А насчет дивчины – хорошее предложение, только лодка то на выданье уже, горячие деньки начались. Не до дивчины будет.
В Росте, попрощавшись с командиром торпедолова, капитан 2 ранга спрыгнул на причал и пошел к доку, а торпедолов, развернувшись взял курс на Росляково.
На дворе заканчивалось короткое полярное лето, погода, балуя северян жаркими деньками, как будто издевалась над моряками “Сорок первой”, мол, сейчас пузо греть на солнышке можно, а вам ремонт завершать нужно. На сопках вдоль забора на солнышке грелись девушки из ВОХР — военизированной охраны, которая охраняла завод от иностранных диверсантов и от попыток пронести на территорию завода, где жили подводники, спиртное. Последнее, кстати, им удавалось выполнить более эффективно. Капитан 2 ранга вспомнил, как еще вроде бы не давно, будучи помощником командира одной из подводных лодок эскадры, он бежал вместе со штурманом на подъем флага. Лодка стояла в ремонте в Палой губе, иногда именуемой “Половой щелью”, уж очень узкий вход был в нее. Небольшой вираж влево, вправо и корабль запросто мог оказаться на камнях.
Стояло лето, на камушках, точно так же, как и сегодня, сидели девушки, подставляя лица и другие части своего тела редкому полярному солнышку. Увидев спешащих офицеров, одна из загоравших, воскликнула:
— Эй, лейтенанты, куда так спешите? Идите лучше позагораем вместе.
Другая тут же добавила:
— Им нельзя, нужно спешить, а то на подъем флага опоздают.
Молодые офицеры, зная острый язычок ВОХРушек и не имея времени на разговоры, хотели пробежать мимо, но следующий вопрос их остановил.
— Лейтенанты, а почему у вас такие погоны скомканные и звездочки тусклые?
Опаздывать на подъем Военно-морского флага у настоящих подводников не принято, но вопрос девиц задел самолюбие мужчин, к которым лейтенанты себя причисляли. Замедлив шаг, штурман ответил:
— Если бы вы девчата мыли ноги, перед тем как их нам на погоны положить, у нас бы и погоны были чистыми и не мятыми и звездочки блестели как у кота один механизм.
Ответ себя ждать не заставил, одна из девиц, смеясь, произнесла:
— Если бы вы, прежде чем наши ноги себе на погоны положить колготки с них снимали, звезды бы не тускнели и погоны не мялись.
Другая тут же добавила:
— А почему у вас кителя такие замасленные на животах?
— Они их смазывают маслом машинным, чтобы лучше скользили при этом деле, — ответила на вопрос своей подруги одна из девиц.
Понимая, что девчонок не переговоришь, офицеры пошли на попятную:
— Ладно, девчата, загорайте, некогда нам с вами лясы точить.
Но, девчонки опять попытались подколоть офицеров:
— Нечего у стенки спать, лейтенанты, с краю нужно, чтобы не цепляться ни за что, пока перелезаете.
Не известно, чем бы кончилась эта перепалка между офицерами и охранницами, но в этот момент их догнал старший помощник и забрал на подводную лодку.
Старший помощник и командир БЧ-5 встретили командира лодки с виноватыми лицами. Доложив о ходе ремонта, старший помощник, вздохнув, начал рассказывать о задержании офицеров милицией. Оказывается, старпом решил в воскресенье организовать культпоход офицеров и мичманов в кино. Командир тут же поинтересовался:
— Много выпили перед этим?
На что старпом с обидой ответил:
— Товарищ командир, ничего не пили, даже не нюхали.
Смотреть пошли в ближайший кинотеатр “Стариков-разбойников”, кто–то из местных офицеров посоветовал. Возвращались на завод вместе и, как клялся старпом, даже по глотку пива не сделали.
Командир, недоверчиво хмыкнув, про себя подумав: “Раньше до кино могли додуматься только после хорошего возлияния или по настоянию замполита”. Но офицеры так яростно доказывали, что ни грамма в рот не принимали, что командир вынужден был поверить.
Старший помощник доложил, что, проходя мимо одного из домов, решили посидеть, перекурить, благо у стены дома стояла скамейка, а солнышко хорошо пригревало. Достали сигареты и вдруг услышали из подвального окна женский голос:
— Ребята, дайте закурить!
Старпом достал сигарету и передал в окно, но девушка попросила всю пачку. Офицер, отметив, что девушка от скромности не умрет, достал еще несколько сигарет, но кто-то из офицеров произнес:
— Товарищ капитан-лейтенант, что ж мы за просто так сигареты неизвестно кому раздавать будем!
Остальные солидарно поддержали. Из подвального окна раздалось:
— Мы можем песню вам спеть. Какую хотите.
Все единогласно захотели услышать песню “Черный кот”. Спев “кота” и получив сигареты, подвальные жители предложили еще спеть, теперь уже за зажигалку или спички. Договорились на песню “Катюша”. Но, только начали петь, как из подъезда выскочил наряд милиции и всех забрал в помещение, оказавшееся женским вытрезвителем. В подвале, оказывается, сидели женщины – нарушители трезвого образа жизни. Дежурный сержант, переписав фамилии офицеров, отпустил их.
В конце старпом с гордостью добавил:
— Товарищ командир, я настоял, чтобы сержант записал, что мы все были трезвые.
Понимая, что милиция может передать информацию в военное ведомство не точно, командир решил до конца разобраться и вместе со старпомом пошел в женский вытрезвитель. Дежурный сержант встретил офицеров с удивлением, оставаясь сидеть за столом. Капитан 2 ранга спросил:
— Товарищ сержант, а что приветствовать и представляться старшим по званию Вас не учили?
В тот период самое высокое военное и милицейское начальство в Москве пыталось внедрить общие правила поведения среди военных и милиционеров. Формировались совместные патрули, военные и милиция должны были приветствовать друг друга, военнослужащие участвовали в мероприятиях милиции. Сержант, видимо слышавший об этом, встал и представился. Командир попросил его сообщить об инциденте с офицерами, происшедшем в прошедшие выходные. Сержант полистал журнал и зачитал запись “19.40. Задержаны офицеры за передачу в камеру для задержанных сигарет. Состояние офицеров трезвое”.
Капитан 2 ранга спросил:
— В чем конкретная вина офицеров?
Милиционер, не чувствуя подвоха бодро ответил:
— Они задержанных угощали сигаретами, а те для них пели.
Командир прекрасно знал, что для того чтобы добиться какого-то результата, необходимо сначала ошарашить, а затем озадачить должностное лицо, поэтому он вновь с невозмутимым видом спросил:
— Что они пели?
Сержант с недоумением медленно ответил:
— Песни.
— Какие песни? – не отставал офицер.
У сержанта крыша начала давать сбой и он неуверенным голосом ответил:
— Разные.
— Хорошие или матерные?
— “Черного кота” пели, еще, кажется, “Катюшу” и “Стоят девчонки, стоят в сторонке”.
— Значит, пели нормальные советские песни. А за что тогда их задержали? – гнул свою линию подводник.
— Они угощали задержанных сигаретами, — не сдавался милицейский дежурный.
— А где написано, что угощать женщин сигаретами нельзя? Вы в зоопарке когда-нибудь были?
— Да, в Киеве, с дочкой, — не понимая, куда клонит офицер ответил милицейс- кий служитель.
— В зоопарке на каждой клетке написано “Кормить зверей запрещено”. А у Вас люди находятся, а надписи нет. Ведь нет надписи? – строго спросил командир.
— Нет, надписи нет, — согласился милиционер.
Дальше разговор пошел “как по маслу” и, в конце концов, сержант зачеркнул в журнале запись о задержании офицеров и они, удовлетворенные исходом, отправились на завод.
Окончание ремонта, как обычно, прошло в суматохе, но в установленный срок подводная лодка, открутив швартовые испытания, убыла в Полярный. Ремонт экипаж выдержал нормально, звание “Отличный корабль” не потерял и в море на чужом корабле никому идти не пришлось, а это было не меньшей заслугой, чем качественный ремонт механизмов и оборудования.