Весь год проходит в будничной суете и только к середине декабря люди замедляют темп жизни и приходят в состояние ожидания чуда. Нет, внешне это совсем не заметно. Даже наоборот скорость жизни возрастает, но внутри, будь ты ребенок в первом сознательном возрасте или седой, стареющий гражданин, все равно ждешь, с замиранием сердца, исполнения своего самого сокровенного желания.
Ровно так происходит и со мной, вот уже, без малого, сорок пять лет. Я, например, верю, что мечты материализуются перед Рождеством.
Правда, до этого времени ничего чудесного, в рамках очень желаемого, еще не случалось. Не считая, конечно, чуда моего появления на свет, радостного детства, первой любви, рождения сына и возвращения домой живым из дальнего плавания, чего, после тяжелой аварии, вообще-то, не предполагалось. Но это мы все относим к естественным проявлениям или божественному провидению и, не всегда, правильно оцениваем и ценим.
И все-таки я продолжу, потому как то, что сказано выше, не совсем сочетается с предложенной темой. И вы, конечно, догадаетесь – не зря он начал этот разговор. Есть, похоже, что сказать и об этом же написать.
Да, и я приступаю.
Звонок в дверь в девять 23 декабря, оторвал меня от третьего или четвертого сказочного сна. Степень раздражения, от этой непредвиденной наглости, была равна двенадцати баллам по шкале «моей ненависти, не во время, разбуженного человека к тому, кто это сделал».
Вчера я славно потрудился, развозя на своей «девяточке», граждан, по разным районам города.
Пять лет я подрабатывал извозом, по причине того, что в сорок лет меня, в звании капитан-лейтенанта, уволили в запас, дав пенсию, которая кормила, но не давала возможности жить естественной жизнью не старого еще мужчины…
Вернулся рано — к 5 утра и погрузился в летаргический сон… И снилась мне аварийная тревога на моей подводной лодке. А я, в этом сне, как будто, был опутан канатами и никак не мог выбраться из этих пут…
Но колокол все бил и… я с трудом стал понимать, что это дверной звонок, который непрерывно и нервно звал к себе
Всунув ноги в тапочки, я проковылял в прихожую. Глазок, в который был направлен мой правый глаз, показал слегка оптически искаженное, но все, же весьма приятное женское изображение.
Чувство раздражения стало понижаться до необходимого минимума.
— Подождите минуту, я оденусь, — сказал я. Не может же мужчина предстать перед противоположным и очаровательным полом в разобранном виде. Он, вид, должен быть приличным. Натянув джинсы и рубашку и, пригладив взлохмаченную шевелюру, я открыл дверь.
— Простите за ранний визит, — голосом, соответствующим красоте, произнесла девушка.
— Мне нужен Надеждин Александр, — девушка улыбнулась.
Я сказал то, что и должен был:
— Он перед Вами, — и глуповато изобразил гримасу похожую на радушие, с одновременным изменением цвета лица в сторону стыдливо-красного.
Девушка, похоже, поняв мое смущение, ободрено и, как мне показалось, теплее, продлила улыбку. Как минимум в одном моем глазе светилось удивление и вопрос. Хотя я думаю, что в обоих и оно же, удивление, с тем же вопросом, отразилось на заспанной роже.
— Я по поручению адвокатской конторы «Бюллов и сыновья».
На немой вопрос, не меняющийся на моем лице с момента встречи, она ответила предложением впустить ее в дом:
— Давайте все обсудим в спокойной обстановке. Может быть с чашкой кофе или чая?
— Конечно, — суетливо прохрипел я и жестом пригласил раннюю гостью войти.
Галантно приняв изящную дубленку, я провел девушку в гостиную. Хорошо, что воспитание и долговременная служба на флоте приучили меня к чистоте и порядку, поэтому грязные носки с другими атрибутами холостого мужчины не валялись, где попало, а располагались в строго отведенных местах. Да и обстановка была вполне приличная: мои покойные родители любили умеренную роскошь. Кроме всего прочего, кофе был, и шоколад с конфетами имелись, хороший коньяк с неплохим вином, также присутствовали.
Расположив нежданную и неожиданную красавицу в кресле, я отправился на кухню, где намолол зерна и изготовил крепкий кофе по-абхазски. Этому меня научил мой давнишний, из советских времен, гудаутский приятель.
Кто понял жизнь, тот не спешит или суета мужчину не красит — этих принципов я иногда придерживался, поэтому разговор по существу начался сразу же после высокой оценки качества напитка, с первым же его глотком.
— Меня зовут Катерина фон Бюллов, но можно, без затей, Катя, — первой заговорила она, — И я по важному для Вас делу.
— А в конторе Вы, конечно, не «братья»?
— Нет, дочь этих братьев и младший партнер, с полномочиями представлять интересы Вашего родственника, а вернее, Вашего деда Леонида Ивановича Надеждина , умершего в Норвегии пять месяцев назад на 95 году жизни.
— Но,- возразил я, — Моего деда звали Иван и он погиб на войне.
И тут я вспомнил, что у деда был брат-близнец – Леонид. Они вместе ушли на фронт и по воле злого рока одновременно погибли в бою.
— Значит, он остался жив? – задумчиво спросил я у фон Кати.
— Да, по нашим данным Ваш дед, а Вы единственный его родственник, попал в плен, сидел в лагере, бежал, участвовал в сопротивлении, награжден и после победы не рискнул возвращаться в Россию. Если дальше коротко, то женился, завел собственное дело, однако детей не сообразил. Прожил он, как я уже сказала, больше девяноста лет и, до конца жизни управлял своей, достаточно крупной компанией. Умер он внезапно и завещания не оставил. Теперь, — она перешла на официальный тон, — Вам, Александр, после традиционных формальностей, надлежит вступить в наследственные права, если, Вы, конечно, не откажетесь от этих прав.
— Можно подумать? – я сделал неловкую попытку пошутить.
Однако моя собеседница не уловила юмора и слегка округлила на меня свои зеленые глаза. Ровно в этот момент и, вероятно, в связи с этим взглядом, я почувствовал сильное влечение к этой женщине. Мне захотелось быть с ней рядом не ночь, другую, третью, а значительно большее время, которое я количественно определил оставшейся жизнью. Проще говоря, влюбился, втюрился, запал — это внутри, но внешне я постарался не показывать, сосредоточив свои мысли в сторону неожиданного богатства. Хотя количество норвежских крон я еще не знал. Предвосхищая такого рода интерес, очаровательная совладелица юридического агентства, достала из своего изящного портфеля несколько листов бумаги и прочитала:
— Активы фирмы Вашего деда на сегодня составили сто миллионов норвежских крон: после него осталось поместье в районе города Мо-и-Рана, дом в Осло и вилла на острове Ля Гомера – это на Канарах, акции нефте-и-газодобывающих компаний и кое-что по мелочам! Так что Вы богаты.
— Когда? – уточнил я.
— Что, когда? – не поняла Катерина.
— Когда получать? – повторил я свой вопрос.
— Ну, до этого, по законам Норвегии, должно пройти полгода. Начиная с сегодняшнего числа, Вам осталось три недели. После этого срока, если Вы не заявите о наследстве, все перейдет государству. Нам следует поспешить, — легкий и очень приятный, для моего слуха, акцент добавил, к ранее возникшему чувству, еще пару пунктов.
— Прибытие в Норвегию до конца этого срока является обязательным условием.
— Но у меня нет загранпаспорта, — испугался я, но виду не показал и продолжил:
— По опыту моего бывшего сослуживца, который захотел поехать за рубеж, паспорт делают в течение трех месяцев. И то, если не был связан с большими секретами, — уже с огорчением и упавшим голосом, проронил я.
— Но, ведь, должен быть какой-то выход? – казалось, искренне расстроилась Катя.
— Выход будет один, — еще более севшим голосом добавил я, — Купить бутылку водки или лучше две и надраться.
— ?, — мой мрачный юмор был не понят.
Я взял себя в руки, вспомнив, что живу в особенной стране, где за деньги можно выписать паспорт марсианина, а, при желании, даже, в перламутровой обложке.
— Только, вот деньги? – это произнесено было вслух.
— Что, деньги? – уточнила Катерина.
— Надо дать, кому следует, и столько сколько попросят и тогда паспорт принесут на дом.
Наше национальное развлечение брать и давать взятки, было вне понимания этой красивой и очень иностранной женщины. Пришлось объяснить особенности российской коррупции: не поняла, но поверила на слово.
Я еще не знал, количество дензнаков, требующихся для ускоренной выписки документа, но был почти уверен, что сумма, в моем конкретном случае, будет с тремя или четырьмя нулями. Не в рублях, не в кронах и не в долларах, а в единой европейской валюте. Догадывался я, что нельзя называть искреннюю причину такой ускоренной заявки, тогда сумма аппетитно возрастет до пяти нулей.
Размышляя, таким вот валютно-коррупционным образом, я придумал, говоря военно-морским языком, план операции по поиску взяткобрателя, по способу дачи, по объяснению причины такой срочности и доставанию денег в этих же целях. Чиновника с такими способностями найти не сложно, но и не просто, несмотря на то, что почти все такие. Знакомых в ФМС у меня не было, и быть не могло.
— Но должна быть какая-то зацепка? – я напряг всю свою центральную нервную систему на воспоминания любого рода знакомых в этой сфере. И не зря: как-то, неделю тому, я вез четверых в загородную баню. В составе двух мужчин и такого же количества женщин. И это были не жены. Всплыло в памяти, что один, который помладше, иногда называл другого «товарищ полковник» и, что полковник всучил мне свою визитку с пьяными словами:
— В любое время звони, все решу.
— Где? Куда дел? Только бы не выкинул, — мысль с надеждой стучала везде и даже в кончиках пальцев. Судорожно обшарил куртку – нет, в карманах брюк – аналогично, извинился и выскочил на улицу и, чудо, нашел на полу, у педали сцепления. Такая необходимая по нынешнему времени картонка с золотым тиснением: начальник управления по борьбе… , думаю, что с коррупционными проявлениями.
— Точно по адресу, — утвердительно сообразил я.
— Взяткопосредник нашелся, на брателя он выведет. Куда он денется, — пробормотал я и стал думать о следующем этапе, потому что второй — как дать, решаем.
Третий этап в моей задумке был простым: уговорить фон Бюллов Катю стать моей фиктивной женой.
— Вы не замужем, — вопрос был задан именно так, потому что, если спросить: Вы имеете мужа, то и чаще всего будет – я замужем. Поэтому для получения отрицательного ответа надо спрашивать с частицей «НЕ», а для положительного – эту частицу не употреблять.
Непонимающе посмотрев на меня, как на старого ловеласа, Катя ответила, конечно, отрицательно. Правда, минуту я находился в напряжении, в моральном.
Пора было объяснить причину вопроса и вкратце изложить план. Хотя лучше всего – объясниться, но время еще не подошло. За один час такие дела не делаются, тем более с зарубежными женщинами.
Первые три четверти моего, а теперь нашего плана, были одобрены, и пришло время искать деньги. Способа было два – продать квартиру, но это могло занять, как минимум две недели и попросить в долг у Екатерины фон Бюллов, под расписку и с гарантией, что если я не получу наследство, то отдам с проданной квартиры. Таким образом, у меня вырисовывалась перспектива стать гражданином без определенного места жительства.
Все эти соображения, без Бомжа, конечно, я изложил моей, почти подельнице и получил разочаровывающее – нет.
— Деньги фирмы я не могу тратить без разрешения партнеров, а они на это своего согласия не дадут.
— Не дадут, дадут… дут…, ут…, — эхом отозвалось в моей голове. Я, понял, что грезы о лучшей жизни и о Катерине, мгновенно, превратились в давнопрошедшее время.
— Ну не был я миллионером до девяти утра сегодня все сорок пять лет, ну и не буду, — успокоил я себя, как доктор родственников только что умершего больного:
— Покойник перед смертью потел? Если потел, то все нормально.
Но, тут Катя лукаво улыбнулась и сказала:
— У меня есть личные сбережения и нам хватит на все.
Я кинулся писать расписку, но она остановила мой порыв:
— Не надо, Алекс, я верю в успех…
* * *
Паспорт, за двадцать тысяч выписали при нас, поженили, правда, через неделю и то потому, что были формальности в норвежском консульстве (без этого штамп был бы поставлен непосредственно перед брачным ложем или в нем), а виза подоспела еще через одну неделю. До вожделенного наследства оставалось восемь дней. Сутки хода на пароме и семь часов на машине от Стокгольма до Осло. Поэтому я очень рассчитывал на потепление отношений: от симпатии ко мне до, хотя бы, влюбленности. С моей же стороны, готовность была полная. Но я уже об этом рассказывал.
В столице королевства Швеция мы решили задержаться, с целью, как сказала Екатерина фон Бюллов, показать мне, до этого невыездному и, поэтому темному человеку, красоту европейского города. Для отдыха в ночное время, Катя выбрала гостиницу «Ритц». Однако отдых был не только ночным, что задержало нас там еще на три дня. Но об этом я не буду распространяться – это очень личное и интимное дело, касающееся исключительно двоих любящих друг друга, людей.
— Любящих? — это вопрос подтачивал меня изнутри, когда я думал:
— Не из-за моих ли денег взаимность?
Сомнения были развеяны в первую ночь, нет утро, словами:
— Давай, милый, объединим наши капиталы. Только учти, я на десять миллионов богаче тебя. Так, что думай скорей, мое предложение действительно одну минуту.
Вот так: сорок пять лет в ожидании чуда и всю жизнь с чУдной и любимой.
