— Здесь по идее пост должен быть. И лучше, чем на том кургане места не найти – показал Осипович – ну я пошел посмотреть прав я или нет. Вы пока не высовывайтесь. Вороненко давай со мной.
Разведчики моментом растворились в полумраке.
Минут через сорок командиры третьего и четвертого отделения по связи доложили, что заняли исходные позиции с обратной стороны хутора.
А еще через 30 минут приполз Вороненко, вытер фирменный нож с надписью «Тамань» о траву и доложил, что бандитский пост на кургане снят.
— Живыми всех взяли – зачем-то спросил Кузьма.
— Зачем живыми? – искренне удивился Вороненко – мы же в разведке. Одного оставили еле живого для разговора, и слава Богу.
— Ладно, пошли погутарим с ним – сказал Кузьма, и оставив коней и коноводов пригибаясь вместе первое и второе отделение разведчиков и третьим отделением боевого взвода перебежками пошли к посту.
БТР-у было приказано ждать на дальней позиции в готовности к движению и открытию огня.
Кузьма поднялся на пост, а казаки остались лежать под прикрытием холма.
На холме, где был пост, боевиками было сделано долговременное укрепление. На случай дождя имелась брезентовая крыша. В укрытии стоял станковый пулемет и на земле лежал связанный чеченец, рядом лежали еще двое с вывернутыми головами. Было видно, что жалости к ним Осипович не испытывал никакой. Были одеты они в камуфлированные штаны явно не российской армии, зеленые свитера с кожаными заплатами на плечах и локтях. На стойках, поддерживающих брезент, висели армейские не российского образца бушлаты.
— Ну, рассказывай как на духу — начал допрос Осипович – сколько человек на хуторе? Есть ли еще посты? Где располагается сам Умар Алаудинов?
Кузьма присел на какой-то деревянный ящик и приготовился слушать.
— Молоденький чеченец дрожал, но ничего не отвечал.
— Алешечкин спроси его на их мове.
Алешечкин начал задавать те же вопросы на чеченском языке.
— Аллах акбар – внезапно крикнул чеченец, глаза его зажглись ненавистью.
— Ну, Акбар, так Акбар – пробормотал Осипович и одним ударом руки перебил шею чеченцу – Извини Кузьма, но это не язык, а так. Схожу я тут рядом посмотрю сам, что к чему.
Внезапно снайпер Семенов доложил
— Женщина сюда какая-то идет с пакетом.
Казаки залегли за холмом, в укрытии остались только Осипович, Кузьма Алешечкин и Семенов. Убитых чеченцев за ноги, казаки выволокли за холм, и быстро присыпали песком.
Женщина молодая с длинными русыми косами, в фиолетовой кофточке, повязанным на голове платком, в больших, явно не по размеру башмаках и с опущенным вниз лицом подошла к холму. Она встала на месте, видимо ожидая, разрешения подойти.
— Эй ты, иди сюда – по команде Кузьмы крикнул с чеченским акцентом Алешечкин.
Получив команду, женщина безропотно пошла к укрытию, так же опустив голову. Когда поднялась к укрытию, она подняла голову и увидела Кузьму и Осиповича, сдернувших ее сразу за ноги, сразу вниз в окоп.
— Тсссс – сказал Осипович – не вздумай кричать.
— А где чеченцы? – внезапно спросила она на чисто русском языке.
— Все, нет здесь чеченцев, и больше пока не будет – тихо ответил ей Кузьма – ты русская.
Она посмотрела на их нашивки на рукавах прочитала «Тамань» и глаза ее зажглись радостным блеском
— Ой, так вы наши? – и из глаз ее полились слезы.
— Давай рассказывай, что там у вас к чему – приказал жестким голосом Осипович — сколько человек на хуторе? Есть ли еще посты? Где и в каком доме располагается Умар Алаудинов?
Женщина подняла глаза, полные слез и с красными веками
— На хуторе чеченцев тридцать пять человек. Старший Умар Алаудинов. Пять «Нив» и три УАЗа. У них есть гранатометы, пулеметы, много автоматов и пистолетов. В крайнем доме еще один пост и у реки тоже на холме трое сидят. Смена постов вечером часов в восемь. Умар в доме с зеленой крышей посреди хутора, у него есть рация и он связывается с Лом-Али Арсанукаевым – а этот вампир сидит в Кречетовом гнезде. Это километров десять от Дальнего выгона, вдоль канала. Там тоже человек тридцать сидит. Ночью они ходят отсюда и нападают на станицы и воинские колонны, взрывают рельсы.
— Значит, это наши клиенты. Диверсанты, как и мы – улыбаясь, сказал Осиповичу Кузьма.
— Есть еще кто на хуторе?
— Наших женщин пять человек. Мы им есть готовим. Мужиков наших расстреляли – у нее из глаз полились слезы — нас было пятеро, но одну женщину расстреляли за то, что беременная потому как была и приволокли Настю Черемухину со станицы Ищерской. Мы им готовим, а они нас ….. – и она разревелась.
— Все тихо, тихо – все нормально. Как зовут тебя?
— Ксюха – сквозь слезы смогла сказать женщина.
— Ксюха сиди здесь и молчи пока, а мы подумаем что делать.
— Ой, вас как мало. Что вы сделаете? – с ужасом сказала она. Они же вас.
— Молчи Ксюха. Все будет нормально – улыбнулся ей Осипович.
Кузьма с Осиповичем взяли бинокли и стали рассматривать хутор.
Между домами собрались человек 20 чеченцев и смотрели, как двое раздетых по пояс борются посреди круга. Даже до холма долетали радостные крики и громкие гортанные возгласы. Одеты были приблизительно одинаково в военных камуфлированных штанах и свитерах с кожаными нашлепками на плечах. У большинства были черные и рыжие бороды
— Натовская форма – объяснил Осипович – снабжение явно из Турции.
— Понятно, что делать будем? – спросил Кузьма.
— В лоб брать не пойдем, конечно. Свои люди дороже этих подонков – ответил Осипович – Дозволь, я с разведчиками сползаю. Возьмем их пост в том доме. Мои ребята снимут второй пост.
— А смогут?
— Уверен, на сто процентов — отделение Семенчука пойдет. Там ребята классные.
Кузьма случайно вспомнил, что в отделении Семенчука был сын Пашки Зленко и сердце его тревожно сжалось.
— «Гриф» я «Скат» — вызвал по рации Осипович четвертое отделение, располагавшиеся ближе всех к каналу.
— Я «Гриф» на связи – раздался спокойный ответ Семенчука.
— Ты пост, на холму у реки, бачишь? – спросил Осипович и повернувшись лицом к Кузьме, с сосредоточенным лицом вздохнув сказал — жаль времени нет, а то бы дождаться ночи и …..
— Что, что, а времени действительно у нас нет. Ждут нас в Урус-Мартане – жестко ответил Кузьма.
Время тянулось долго. У чеченцев уже боролась пятая пара. Было видно, как из одного из домов вышла женщина и принесла стоявшим в круге чеченцам, что-то на большом блюде. Но одному что-то не понравилось, и он ударил по блюду. Блюдо выпало из рук, и он ударил женщину по лицу. Так закрылась руками.
— Это и есть Настена из Ищерской. Не так сказала наверно слово «господин», когда подавала. За это бьют. А она решительная. Настоящая казачка, так долго не проживет, застрелят.
— А тебя Ксюха, не хватятся? – спросил внезапно Осипович.
— Уже хватились. Вон Ахмет идет сюда. Он за нами смотрит. Наверно думает, что они меня здесь насилуют, и я задержалась.
— А что, насилуют каждый раз? – спросил Кузьма.
— Каждый раз, когда еду на посты отношу. Они к нам относятся, как к нелюдям – покраснела Ксюха.
Чеченец медленно приближался, и его было видно уже хорошо. Тонкие губы, хищный нос и небольшая, но вполне красивая бородка.
Он остановился в метрах 50 и что-то крикнул по-чеченски.
Алешечкин перевел
— Отпускай девчонку. Обед готовить надо, а вам дежурство нести. Умар ругаться будет
— Сейчас идет – крикнул ответно Алешечкин на чеченском языке.
— Ксения надо идти к ним. Иначе мы не сможем вас спасти. Если будут стрелять, ложитесь на пол и другим женщинам скажите, чтобы из куреней ни шагу. Про нас, пока никому ни слова – прошептал Кузьма и толкнул Ксюху на выход.
Она выскочила из укрытия, отряхивая от песка платье, и подошла к Ахмеду.
Он что-то выговаривал ей, а она стояла, опустив вниз голову, и слушала его. Наконец видимо сказав ей все, что он думал он пошел к дому, засунув руки в карман, а Ксения засеменила за ним.
— «Скат» я «Гриф» задание выполнено, мы контролируем подходы к поселку со стороны Чечни. Три двухсотых.
— Вас понял я «Гриф» — ответил Осипович – сотые есть?
— Все двухсотые. Три человека. Все нормально.
— Хорошо, второго и третьего вызовите на кухню.
— Чего ты сказал? – переспросил Кузьма.
— Снайпера и пулеметчика на блок пост.
— Понятно все. Придумали свой петушиный язык, что ничего не понятно – пробурчал Кузьма – что дальше будем делать? А если они сейчас куда уедут или смена поста будет.
— Нам бы еще их пост снять в крайнем доме.
— Опасно, а если наши «винторезы» опробовать?
— Надо бы Умара опознать и убрать, а остальных будет проще. Всегда надо начинать с головы – назидательно учил Кузьму Осипович.
— А я всегда так и делал – подумал Кузьма.
— Смотри Умар вышел – показал Алешечкин на дом с зеленой крышей.
Действительно на улицу вышел бородач в форме несколько отличной от остальных. На плечах его куртки были вышиты какие-то узоры и звезды.
— Точно он – шепотом сказал Кузьма.
Борьба на площади закончилась, и теперь раздевшись до пояса, чеченские бойцы развлекались армрестлингом, сев за стол, стоявший во дворе.
Умар подошел к бойцам и что-то сказал. Они побежали по домам. Через некоторое время из дворов стали выезжать на улицу автомобили
Внезапно вдруг заговорила станция, висевшая под одним из бушлатов. Видимо из крайнего здания инструктировали все посты обороны. Кузьма достал рацию и взял в руки. Станция была не советского производства, и слышимость была великолепная.
— «Волк» вызывает «Орла» – перевел Алешечкин, стоявший рядом.
— Отвечай – приказал Кузьма и передал ему станцию.
Алешечкин ответил. Ему тоже, что-то долго объясняли.
— Говорят, что у Семенова кургана стоит колонна русских войск, идущая видимо из Калмыкии и вставшая на стоянку. Хотят ночью напасть. Говорят, что нам смены не будет, и чтобы легче и теплее было пришлют русскую женщину согреть нас. Туда уже подтягиваются еще несколько отрядов боевиков.
— Ты смотри, разведка у них поставлена хорошо – удивился Кузьма – Надо наших предупредить, что их рассекретили. Видимо, там у них наблюдательный пост рядом. Но с другой стороны хорошо, что они вышли из домов. В домах один пост остался. И потом добавил — скажи, чтобы женщину присылали сейчас, а не к вечеру.
— В ответ раздался смех.
— «Горец» я «Мансур» готовность к бою номер один – передал Кузьма на БТР — сейчас пойдет колонна боевиков мимо нас, прямо на вас. Огонь по моей команде. И передайте «Северу», что у них хвост висит рядом. Чтобы проверились по кругу и заняли оборону.
— Люлька давай к БТР-у. Беловы вам рассредоточиться и приготовиться к бою – распорядился Кузьма – Ковтун, Хорошихин, Кравчук, давайте к нам на пост.
Было хорошо видно, как Умар сел в первую машину. В остальные машины набивались, толкаясь боевики с автоматами, пулеметами, гранатометами. Через минуту колонна, состоявшая из пяти «Нив» и двух УАЗов вышла из селения. Когда она проходила мимо кургана, на бруствер выскочил Алешечкин, успевший надеть зеленый свитер, видимо снятый с одного из боевиков, и приветливо помахал рукой.
Из машин стали ему махать радостно руками боевики, предвидевшие легкую победу над заблудившимися русскими.
Как только машины прошли курган, то оказались в два огня. С одной стороны был БТР с 30-мм пушкой и третье отделение, с другой стороны первое и второе разведывательное отделение и блок-пост с пулеметами. Когда колонна оказалась посреди между двумя засадами, по команде Кузьмы выскочил БТР и огнем пулемета и пушки буквально смел первые машины. С соседних высоток ударил гранатомет, пулемет и автоматы. Последние машины развернулись и рванули назад на хутор, но тут по ним ударили пулеметы и снайперские винтовки с поста, а сзади несся БТР, поливая огнем пытающиеся скрыться машины боевиков.
Не привыкшие получать отпор от мирного населения, боевики даже не пытались сопротивляться, а хотели лишь скрыться.
Алешечкин дернул за рукав и показал Кузьме на поселок. Там из дома выскочили два боевика, вглядывающиеся за бугор и сразу заработала радиостанция.
— Что случилось? Что за выстрелы? – перевел Алешечкин.
— Нажми тангенту и глуши их приказал — Кузьма Кравчуку, который схватил станцию и стал создавать помехи.
Тихо чмокнули две снайперские винтовки и оба боевика свалились на землю.
По рации опять кто-то что-то закричал
— Что случилось? На нас напали? – перевел Алешечкин.
— Передай, чтобы сдавался, что хутор окружен.
Алешечкин передал приказание по радио.
— Из дома, подняв руки, вышел боевик. Внезапно раздался выстрел, и он завалился набок.
— Кто стрелял? — закричал Кузьма и внезапно понял, что это сделали не его бойцы.
Из двора дома, где скрылась Ксюха, вылетел УАЗик и рванул в сторону Кречетова гнезда.
Кузьма даже не услышал выстрела снайперской винтовки, как УАЗик запетлял и врезался в ворота крайнего дома. Из него вывалился уже знакомый им Ахмед и захромал во двор дома. В руке его был пистолет. Раздалось чмокание «винтореза» рядом с Кузьмой и Ахмед завалился на бок, на ограду, выронив пистолет.
— Наверно оставили его охранять наших женщин – подумал Кузьма и спросил Осиповича – Миш, как думаешь, кто остался живым.
— А мы сейчас их посчитаем.
Разведчики третьего отделения и Белова Леши вытаскивали мертвых и раненых боевиков из разбитых машин.
Кузьма и Осипович, приказав снайперам и отделению Белова Саши внимательно следить за поселком, спустились с холма. Отдельно казаки складывали оружие боевиков.
В машинах разбитых пушкой БТР-а и подбитых гранатометами приходилось складывать отдельные части тел.
— Всего 24 человека – сказал, пересчитав все трупы, сказал старший сержант Люлька.
— Шесть убили на блок-постах. Три было в караульном доме, потом Ахмед. Должен быть еще один.
Внезапно один, вытащенный из разбитой машины застонал. В отличии от других боевиков он имел славянские черты лица. Кузьма и Осипович быстро подошли к нему
— Привет, ты кто? Давайте сюда Вислогузова – крикнул Кузьма туда, где должны были быть коноводы.
Было видно, как из-за бархана с санитарной сумкой выскочил Вислогузов и пригибаясь засеменил к Кузьме.
— Посмотри этого быстро. Он должен жить.
Вислогузов присел рядом с раненым и стал разрезать на нем одежду. Боевик был ранен в правую часть груди и ногу. Леша Белов помог раздеть раненого. Тот стонал и был в сознании.
— Его срочно надо в госпиталь на операцию. Пробито легкое, четвертое ребро. Нога перебита кость в коленке.
Вислогузов достал лекарства, обработал рану и стал перевязывать.
— Сделай-ка ему укол промедола – приказал Кузьма.
Вислогузов послушно вытащил ампулу и сделал укол в плечо.
Раненый хрипел, на его губах выступала красная пена, дыхание давалось с трудом, но было видно, что ему легче.
— Ты кто? – спросил нагнувшись пониже Кузьма.
— Я з Украины, з Сумской области Дмитро Нимченко. Передайте маме. Я умру?
— Кто остался на хуторе?
— Заместитель Умара Мурад Хорхоев, Ахмед Белгоев и охрана – три человека в караульной и шесть на блок постах.
— Понятно, нет уже этого Мурада. Не исключено, что он и убил того, кто хотел сдаться.
— А в каком он доме жил.
— С Умаром вместе — совсем тихо произнес Дмитро и затих.
— Без сознания – констатировал Вислогузов.
— В доме рация и он мог передать по рации на хутор Кречетово гнездо и вызвать помощь этого, как его Лом-Али Арсанукаева.
— Сначала с этим Муратом надо решить. Давай БТР к дому подгоняй и круши дом.
БТР подлетел к дому, и по дому ударила очередь и выстрелы пушки. Прикрываясь БТР-ом к дому подошли бойцы и в том числе Кузьма и Осипович. Из дома раздались автоматные очереди. В окна полетели гранаты, подкравшихся прямо под окна разведчиков. Раздались взрывы, дом загорелся. Из окна вывалился мужчина весь в крови. И пополз, в сторону ворот.
Кузьма подошел:
— Здорово Мурат.
— Здорово офицер – пробормотал с трудом раненый. Скоро здесь будет Лом-Али, он с отрядом идет на хутор и тебе будет конец. Он придет добивать и ваш отряд в Семеновой пади.
— Спасибо Мурат, что нас предупредил. К бою – прокричал Осипович – саперам заминировать подъездную дорогу. Командиры отделений занять оборону на высотах и вдоль дороги. Первое отделение – та высота – он указал нависающий над дорогой холм. Второе отделение – вдоль дороги, третье отделение – та высота – он показал на следующий вдоль дороги холм – четвертое отделение вдоль дороги. Третье отделение Люльки – пусть занять оборону в крайних домах. Трупы убрать, раненого к Вислогузову. Машины убрать.
Разведчики побежали занимать назначенные места. БТР заехал во двор и затих за высоким забором. Кто-то уже отогнал Ахмедовский УАЗ-ик. С блок поста создавалась видимость порядка на хуторе
Ждать пришлось долго. Сначала показалась одна машина «Нива». Было видно, что в ней сидели человека четыре боевика с оружием и с подствольными гранатометами.
— Хорошо вооружились. Этих пропускаем — тихо приказал Кузьма казакам, разведчикам, сидевшим в засаде в зарослях вдоль дороги – значит, не успел им передать Ахмед о нашем бое с Умаром. Это хорошо!
— Пропускаем – передавали негромко командиры отделения по цепочке.
Машина, не въезжая на хутор и остановилась у первого блок поста у реки. Из машины вышли четверо боевиков и стали оглядываться. Один пошел к блок-посту, приветливо подняв руку. Навстречу им вышел из поста Алешечкин, одетый в форму боевика, а сзади выглядывали и приветливо помахали руками Хорошихин и Осипович, также одетые в зеленые свитера.
Боевик, встретился с Алешечкиным на полдороге к блок-посту. Алешечкин что-то сказал по-чеченски. Боевик подошел к нему и обнял одной рукой, Алешечкин обнял его встречно. О чем-то они оживленно заговорили. После этого боевик спустился к машине, взял рацию и что-то передал, видимо основному отряду. После этого они отошли с Алешечкиным в сторону, и чем-то горячо заспорили. Боевик показывал на дымок поднимавшийся от горящего дома Умара, а Алешечкин его в чем-то убеждал Остальные боевики вышли из машины и закурили, не отходя от нее далеко.
Через минут пятнадцать по дороге, идущей вдоль канала показалась колонна «Нив» и УАЗ-ов. Кузьма, лежавший с крайним третьим отделением, дал команду гранатометчику Гордиенко стрелять по концевой машине, когда она с ним поравняется. Осипович дал команду Крачуку стрелять по первой машине из гранатомета типа «Муха», захваченном у боевиков.
Почти одновременно раздались выстрелы гранатометов. Первую и последнюю «Нивы» подбросило в воздух и разорвало почти пополам. Одновременно по остановившимся машинам ударили со всех высот и из придорожных кустов пулеметы и автоматы Калашникова. Слышалось чмокание снайперских ружей. Раздалось еще несколько выстрелов из гранатометов. На воздух взлетела еще одна машина. Боевики, посыпались из остальных машин и попытались спрятаться в кустах, и тут пришло время снайперов и автоматчиков. То один, то другой боевики выскакивали из кустов и бежали к каналу. Раздавались выстрелы и они падали. Кто-то из них еще пытался отстреливаться, но большинство отступали к берегу канала, понимая, что, ни вперед, ни назад дороги уже нет.
— Сдаемся – закричал по-русски один, размахивая белым платком. И тут же упал убитый, видимо своими.
Трое боевиков, подбежали к воде, и с громкими криками прыгнули в канал видимо желая уплыть вниз по течению. Они нырнули, но как только они всплывали, чмокнули выстрелы «Винторезов» и боевики по очереди скрылись в коричневых, мутных водах канала.
Кузьма привстал и закричал остальным:
— Бросать оружие и выходить с поднятыми руками.
Четверо боевиков, которые первые въехали на хутор, услышав позади звуки боя, стали недоуменно оглядываться, не понимая, что произошло. Алешечкин, полоснул по горлу ножом своего собеседника. А остальных положил их пулемета Хорошихин. А, выскочивший по команде Кузьмы из первого двора БТР покосил их всех оставшихся и довершил разгром.
Человек пять, уцелевших боевиков от разгрома вышли из-за машин, подняв руки.
Разведчики спустились на дорогу и начали собирать оружие и складывать убитых с целью определения, есть ли раненые. Сдавшихся боевиков повели гурьбой на хутор.
Среди разгромленных машин казаки нашли еще двух раненых. Их отнесли на плащ-палатках к фельдшеру Вислогузову, организовавшему перед первым укреплением перевязочный пункт.
— Итого пять пленных и четверо тяжелораненых. И что будем делать с ними? – спросил Осипович Кузьму.
Леша Белов привел четверых женщин, готовивших пищу боевикам. Среди них были знакомая Кузьмы Ксюха
— На хуторе еще кто-нибудь есть?
— Больше никого наверно нет – ответила Ксения.
— Значит, так девушки руки в ноги, и двигайте в Ставропольский край. Что здесь видели, никому не говорить. Лучше уезжайте к родственникам в Россию, останетесь здесь навверняка погибните – посоветовал девушкам Кузьма.
В глазах девушек стояли слезы.
– Мы тоже скоро уходим и не можем гарантировать, что кто-нибудь из них не вернется. Есть родственники на Ставрополье?
— Есть тетка по отцу – глядя на Кузьму глазами, полными слез, пробормотала Ксюха.
— А у вас есть кто? – спросил Кузьма у других женщин.
Те закивали головами.
— Вот и славненько. Дуйте отседова и поскорее.
— А может мы с вами? С вами надежнее – пробормотала в полголоса Ксюха.
Наверно ей казалось, что надежнее Кузьмы и этого отряда, нет на всей земле. Девушкам видимо очень хотелось иметь надежную защиту.
— Куда с нами? – почти закричал на нее Кузьма – мы в Чечню идем. Мы здесь случайно оказались. Где нам с вами там возиться? Нет, милые девушки идите отседова вдоль канала и вообще забудьте, что нас встречали. Никому ничего не рассказывайте о нас. Понятно? Если есть что взять? Берите и уходите быстрее.
Девушки закивали и бросились к одному дому, видимо, где жили. Через минут пятнадцать они скрылись по дороге, ведущей к бывшему Ленинскому хутору
После того как девушки скрылись на дороге к Кузьме подвели пленных. Один оказался молдаванином, двое украинцами, а один русским из Москвы и еще один был тем самым негром из Сомали, которого задержали месяц назад у Кропоткина.
Увидев Кузьму, негр опять заулыбался и попытался что-то сказать. Видимо мощный Кузьма ему импонировал.
— Воистину тесен мир – сказал Осипович, садясь на скамейку рядом с Кузьмой.
— Ну, братья – славяне. Рассказывайте, что здесь делаете? – спросил Кузьма.
— Так воевать приехали с Российской империей за свободу чеченского и украинского народа – с усмешкой сказал украинец с вьющимися волосами.
— А чего дома не сидится? – спросил Осипович — давай, отвечай по полной форме. Фамилия, имя, отчество, место жительства, гражданство.
— Так кто-то должен противостоять империи устроившей гладомор на нашей Украине.
— Понятно. Мы будем с риском для жизни их ловить, а эти уроды из прокуратур и комендатур их будут отпускать. Может, всех к стенке поставим, и дело с концом? – громко сказал, обращаясь к Кузьме Осипович.
— Ставь, только скорее — равнодушно сказал Кузьма и пошел к БТР-у – устал я и пора ехать к своим.
— Ребята вы что? А суд? А Женевское соглашение по военнопленным? – внезапно понял, что сейчас расстреляют, закричал Кузьме, кучерявый.
Негр, когда Кузьма проходил мимо него, улыбаясь, попытался пожать ему руку. Кузьма посмотрел на него и улыбнулся.
— Зачем тебя судить? Ты тут про гладомор вспомнил, еще чего придумаешь. Зачем убивать и грабить пришел сюда простых русских. За этим ты сюда приехал? – прорычал Осипович – давай так. Или рассказываешь все про бандитов, и я тебя, вернее вас всех отпускаю, ну если ни ком нет крови и вины. Но вы даете мне расписку, что больше в этой войне не участвуете. Или стенка рядом
— Обманешь? Мы расскажем тебе про все, а ты нас в благодарность расстреляешь — с отчаянием, закричал курчавый.
Направившийся было к БТР-у Кузьма повернулся:
— Да смысл мне обманывать тебя. Я офицер и слов на ветер не бросаю. Но тебе сейчас жизнь надо заслужить. А нам резону нет, тебя обманывать, как и таскать с собой ни к чему, если слово дашь более не участвовать в боевых действиях, отпущу. Беги на свою Украину. Слово офицера отпущу всех, кроме этого москвича. Но с ним будем разбираться отдельно. А вам дам письмо к нашим, и отвезешь ваших чеченцев раненых в госпиталь. Их у вас четыре и все тяжелые, если не хочешь говорить нам, здесь есть рядом представители военной контрразведки. Мы сейчас уходим из Чечни на Север в Калмыкию выполнять свое задание. Так что нам резона вас с собой таскать нет, до Волгограда. Проходили мимо, узнали, что здесь беспредельничают бандиты, грабят население, насилуют женщин, делают набеги на территорию Ставропольского края. Вот и зашли ненадолго немного поправить положение, так сказать познакомиться. А сейчас дальше пойдем.
— А если обманешь – заныл кучерявый.
— А тебе будет не все равно, если обману? А так есть шанс.
Кучерявый, посовещался с друзьями. У них возникла перепалка.
Потом после некоторого раздумья, кучерявый сказал:
— Ладно, в общем резона врать, у меня тоже нет. То, что было здесь после Грозного, нам тоже не все нравилось. Да и дома нас уже ждут. Чеченцев раненых везти, нам тоже резона нет. Нас за это потом положат. Мы готовы уйти сразу втроем. С вашим, москалем разбирайтесь сами. Он и в расстрелах участвовал. А негр этот Маныла вообще ничего не понимает, куды он попал и зачем. Добродушный и какой-то и блаженный он.
— Ладно, с негром разберемся потом отдельно. Давай по существу – перебил кучерявого, Осипович.
— Зовут меня Микола Стеций, мой друг Данило Вернич – мы со Львовской области, состояли в УНА-УНСО – это организация такая. В Карпатах у нас были лагеря подготовки. Готовили нас к боевым действиям кадровые польские офицеры. Руководит все наш Дмитро Корчинский. Потом через Грузию нас доставили в Чечню – нас было двести человек. Командовал нами Дмитро Бараненко. В Грозном мы защищали район Черноречья, вели бои с вашей морской пехотой. Они так же одеты, как и вы. Мы думали нам конец, но на юге нам открыли дорогу, кто-то из руководства договорился с вашими генералами, и мы ушли в Гойское и потом в Гудермес. Из двухсот нас осталось в живых тридцать пять. Часть ушла с Шамилем Басаевым и Русланом Гелаевым в горы. А мы вчетвером решили пробиваться к себе в Украину. Знакомые чеченцы перевезли нас через Терек и доставили на хутор Кречетово гнездо к полевому командиру Лом-Али Арсанукаеву. Он выслушал нас и сказал, что сдачу Грозного мы должны кровью искупить и теперь, если не хотим умереть, то надо идти к нему в отряд. Микита Люхнич стал возражать и его застрелили. Нас разделили. Дмитро Немченко отправили сюда к Умару Алаудинову, а нас двоих оставили в Кречетовом гнезде. Там к нам прибился Ион Гэляну. Вот он из Кишинева. Попал наверно по ошибке сюда, хотел бы домой, да не пустили.
— Дмитро Немченко, ваш ранен тяжело.
— Жалко, добрый быв хлопец. Вот здесь мы с марта и обитаем. Зависли между небом и землей. Когда вы напали, мы сразу решили сдаться. Если честно, то надоело все.
— Что еще знаете о местном чеченском сопротивлении?- Кузьма подошел поближе
Негр двинулся за ним и встал рядом.
— Всем сопротивлением по эту сторону Терека руководит эмир Наурского района Аслан Бексултанов. Он командующий Северным фронтом и бригадный генерал. Он находится постоянно на хуторе Парамонове со своими бойцами и координирует действия всех отрядов. Их там, на хуторе около сотни. Алаудинов и Арсанукаев – это просто их передовые полевые командиры. Таких здесь несколько с отрядами человек по двадцать, тридцать и более нмого. Помню где-то на хуторе Кузнецове Али Гачуев, на хуторе Мельниковом Насруди Замалдаев. Больше никого не знаю.
— Лом-Али погиб?
— Да, он прыгнул в воду, но вы его застрелили.
— Трупа нет, значит живой – пробурчал Осипович – вот обосновались здесь. Там война, а они здесь отсиживаются и еще в спину бьют.
— Ну что ж поверю вам. Документы, есть какие?
Микола достал свой украинский паспорт, остальные тоже. Ион достал молдавский паспорт.
Кузьма с интересом очень внимательно посмотрел их.
— Слово вам дал. Значит, идите на все четыре стороны – вздохнул Осипович — не хотите чеченцев возить бог вам судья. Понимаю, а что же скажите мне с вашим раненым хлопцем, будем делать? Мы идем на север.
— Мы его посмотреть хотим. А там скажем свое решение.
— Хорошо! Так и решим. Белов, Саша – сопроводи этих до их раненого, а мы пока с этим разберемся.
Москвич стоял и дрожал.
— А что мной заниматься. Я солдат, фамилия Нехорошев Саша, воевал в Грозном. Нас окружили в районе вокзала. Депутаты Государственной Думы стали обращаться к нам, предлагая сдаться в плен. Помню, Ковалев такой говорил по радио. У нас патроны кончились, командира нашей бригады убили, а нас зажали в одном дворе и не выйти и ничего. Вот мы с Сашкой Мишиным решили сдаться. Сначала нас избили. У них какого-то командира убили или ранили. Вот нам и досталось. Потом полмесяца сидели в подвале. С нами один дед занимался исламом, все предлагал принять. Я согласился, а Сашка нет – его, в конце концов, и расстреляли во дворе, когда отступали. А я как ислам принял, дали мне имя Саид-Хусейн и определили в отряд к командиру Майрбеку Темибулатову. Обороняли мы президентский дворец. А потом пришла команда, и мы отступили. В нас даже никто не стрелял. Просто ушли, так ваши байки о штурме дворца это сказки. Пропустили нас на другую сторону Сунжи, в Черноречье, а там Шамиль Басаев. Как увидел он меня – говорит, что меня надо использовать, как русского в равнинной Чечне. Но Руслан Гелаев забрал с собой в Комсомольское. Там почти месяц по всем его лагерям в горах околачивался. Переодевался в форму солдата и ходил в Урус-Мартан не раз. А потом сюда меня перебросили для ведения разведки. Они все равно меня не уважали, унижали при первой возможности.
— Ну и что с тобой делать? Орден дать за твои мучения и предательство своих товарищей? В расстрелах своих участвовал?
Бывший солдат опустил голову и еле выдохнул:
— Участвовал!
— Молодец, что не соврал! Если бы соврал, я бы тебя тут же поставил к стенке. Они всех на крови подвязывают и на видео снимают – пробурчал Осипович.
— И как по ночам не сняться твои друзья, простые русские ребята? – спросил с дрожью в губах Кузьма.
— Сняться – солдатик опустил голову, а затем с надеждой поднял и глядя на Кузьму сказал – позвольте мне искупить вину кровью. Возьмите меня с собой. Я много знаю. В районе Урус-Мартана почти все лежки и лагеря. Покажу. Их язык выучил. Меня там многие тоже знают.
Кузьма с Осиповичем переглянулись.
— Ладно, возьмем с собой. Пусть Николай Николаевич решает – принял решение Кузьма.
— Не, погодь Кузьма. Мы в разведку с ним пойдем и возьмут нас в плен, а он чтобы выжить, меня же и стрельнет – отвернул голову в сторону Осипович.
— Никак нет товарищ капитан. Я уже такое прошел, что и жизнь не жалко, лишь бы им отомстить.
Кузьма и Осипович понимающе переглянулись. Кузьма кивнул головой.
А Осиповичу шепнул на ухо:
— Только пусть твои ребята смотрят за ним, как следует. Не дай господь сбежит.
— Эй, Маныла подь со мной – крикнул Кузьма.
Мануло услышав свое имя отправился за Кузьмой.
Они направились к раненым. Там раненым оказывал помощь Вислогузов. Оказалось, что ранило и двух разведчиков. Зленко получил скользящее ранение, в левую руку и Лешу Белова зацепило в ногу, и теперь он уже перебинтованный, прыгал на одной ноге без ботинка.
Вислогузову помогала перебинтовывать одна из девушек, которых они освободили.
— Эй, красавица, ты чего со своими не ушла со своими? Нам некогда будет с тобой возиться.
— А мне итить некуда. Родителев в Ищерской убили. Дом сожгли, когда батя, стал сопротивляться. Корову у нас забрали. А его и убили, а заодно потом и мать. Брат ушел в батальон Ермолова мстить, а меня за это забрали сюда.
— Как зовут?
— Настя Черемухина.
Кузьма с удивлением вдруг услышал, что Осипович громко задышал ему в затылок.
— Я закончила медучилище в Грозном еще при Советской власти и работала в Ищерской в больнице медсестрой. Возьмите с собой – не пожалеете. Я и готовлю хорошо и по медицинской части, если, что могу.
Осипович внезапно отозвал Кузьму в сторону и сказал покраснев:
— Слушай добрая дивчина. Нам сгодится.
— Хорошо давай так. Мы грузим раненых в целый УАЗик и ты везешь их в больницу и передаешь письмо от меня коменданту. А потом приезжаешь вот сюда на хутор Дальний выгон. Здесь тебя будет ждать Осипович – этот гарный хлопец с отделением разведки. Дальше вы выходите к нам. До вечера обернешься?
— Конечно. Я машину умею водить.
— Нет, постой командир. Так не пойдет – твердо сказал Осипович – мы этого Лом-Али разбили, а на хуторе Кречетово гнездо осталась охрана? А ей с четырьмя ранеными боевиками проезжать мимо через мост. Там наверняка стоит пост. И потом, сколько проблем по пути может быть. Нельзя ее одну отпускать. Разреши ее сопроводить до Ищерской на уцелевших УАЗ-ах. Заодно и с комендантом, мне сподручнее говорить, чем этой дивчине. Да и обратно мы доставим ее в лучшем виде, если прикажешь.
Кузьма, подумав немного, согласился с планом Осиповича:
— Возьмешь три УАЗ-а и отделение Саши Белова.
— Разрешите и мне с ними – внезапно попросил Алешечкин – у меня в Ищерской кум жил. Может, повидаемся.
Стали проситься еще казаки, но Кузьма твердо всем отказал.
Саша Белов подогнал машину. За ней подъехали еще два УАЗ-а. Бойцы загрузили, в них всех перевязанных Вислогузовым раненых. Кузьма написал письмо коменданту Ищерской и отдал Осиповичу. Колонна маленьких машин тронулась в сторону Кречетова гнезда.
Остались стоять только пленные, ожидавшие своей участи:
— Вы свободны, как я и обещал. Второй раз если попадетесь, разговор будет совсем другим. Идите вдоль канала в Ставропольский край и уезжайте на свою Украину и в Молдавию. Ну а тебя, пожалуй мы оставим да, да тебя Маныла – Кузьма показал на негра, и тот довольно заулыбался.
Разведчики все засмеялись.
Трое бывших пленных отправились пешком вдоль канала и скоро скрылись из виду.
— А ты Саша Ненашев пойдешь с нами кровью смывать свое предательство. Третье отделение останетесь здесь ждать Осиповича и прикрывать хутор – отдавал команды Кузьма.
Рацию посмотрите в доме, где жил Алаудинов. Если целая, то давайте ее сюда. Трофейное оружие грузите в БТР. И всех убитых похоронить на кладбище. Прибить табличку с фамилиями, похороненных. Наверняка захотят перезахоронить. Документы все собрать, и потом сдадим Николаю Николаевичу на изучение. Разбитую технику вывезти за хутор за дальние курганы и сжечь
Разведчики забегали вокруг БТР-а. Коноводы подогнали коней. Несколько человек потащили трупы боевиков в сторону небольшого кладбища со сгоревшей наполовину часовенкой, глядевшей на них с укором выбитых окон и покосившегося на 90 градусов расстрелянного из автоматов могильного креста. Кто-то из разведчиков поправил крест, потом очистили от мусора и человеческих испражнений часовенку. Несколько человек вырыли большую яму, куда сложили, всех убитых боевиков. На маленькой фанерной дощечке, Хорошихин вывел фамилии боевиков.
БТР буксировал разбитые и искореженные автомобили за курган. Бойцы по домам с земли собирали вооружение и боеприпасы. Ковтун все аккуратно раскладывал и записывал. Несколько человек тушили начавшиеся в домах пожары.
Через некоторое время маленькая колонна двинулась дальше. Впереди и с боков ее охраняли конные разведчики. И лишь гарь от небольшого пожара, еще долго стояла на хуторе
Носов по связи доложил, что убито двое боевиков и один захвачен в плен, наблюдавших за отрядом. Как трофей взята заграничная рация производства США.
БТР шел быстро по степи. За ним летели на лошадях разведчики. Быстро темнело и скоро солнце село за горизонт. Механик-водитель включил фары и уменьшил скорость. Через некоторое время показались костры лагеря.
Носов обнял Кузьму, а разведчики обнимали других бойцов отряда.
— Слушай, ну ты заставил поволноваться. Какой бой? Какая Чечня? Ты рехнулся Кузьма? Какого черта ты пошел на этот хутор и демаскировал положение отряда?
Кузьма коротко обрисовал ему обстановку, причины вызвавшие такое решение.
Носов некоторое время раздумывал, затем напомнил Кузьме о взятом пленном.
— Что пленный показал?
— Что он из отряда Бексулатнова.
— Стеречь пуще глаза своего – приказал Кузьма – утром я сам с ним побеседую.
Носов очень удивился, когда увидел Манылу. Тот беспомощно озирался, попав в лагерь к казакам.
— Чур, меня Кузьма Степанович – заулыбался он — откуда здесь это чудо? Вроде даже, совсем знакомое чудо. Где-то мы встречались, по-моему.
— Да вот подобрал по дороге, если не мы, то так и будет болтаться, пока не застрелят.
Маныла, увидев Носова тоже очень обрадовался и узнав подошел и пожал ему руку.
— Давайте к столу все. Ужинать пора. А кстати где Осипович? Да и разведчиков вроде только половина.
— Скоро будет. С дивчиной одной и ранеными боевиками уехал в Ищерскую.
— Кузьма тебя отпускать нельзя одного. Трех привез новых, еще и дивчина какая-то.
— Ты Николай Николаевич, поговорил бы вот с этим бывшим солдатом, принявшим ислам воевавшим на стороне боевиков. Зовут его Саша Ненашев. Обещает, что нам пригодиться. А у меня ты знаешь доброе сердце, а потом вдруг, действительно пригодится. Пути господни неисповедимы.
— Ладно, пусть сначала поест, потом поговорим. Батюшка уже молитву закончил.
— Ты посты выставил? Здесь боевиков видимо много, тем более о нашем движении они уже знают – сказал Кузьма, беря алюминиевую тарелку с гречневой кашей с консервами.
— Да я уже понял. Посты выставил. Дальние и ближние. Тем более, видимо они знают, где мы. Можно было бы уйти, но Осипович сюда пойдет. Так что стоим здесь и ждем его.
Они постояли, глядя в темноту. На степью сверкали яркие звезды. Что там ждет их маленький отряд?
Казаки сидели у костра и тихонько пели вполголоса и сильные мужские молодые голоса выводили на украинском языке:
— Реве та стогне Днипр широкий
— Эх, Николай Николевич стою и думаю и на сердце тревожно. Это наша последняя ночь на территории Ставропольского края, собственно России.
— Чечня тоже русская земля, Кузьма Степанович. А здесь тем более исконные казачьи земли. Так что это наша земля, оккупированная бандитами одинаково терроризирующими, как русских, казаков и мирных чеченцев.
Это ты прав Кузьма – ложись спать, а я подожду Осиповича и посмотрю здесь за порядком
Кузьма залез в свою палатку, и уснул быстро под красивые украинские песни, среди которых выделялись мощные голоса Николая Николаевича и Лизы Хоханько:
— Чи э в cвiтi молодиця,
— Як та Гандзя белолица
доносилось до Кузьмы сквозь сон.
Когда проснулся, уже рассветало. Он вылез из палатки, стянул неизменную тельняшку и стал обливаться из ковшика холодной водой. Солнце вставало в красных от далекого светила холмах. Носов подошел и стал поливать спину из ковшика холодной водой.
— Ну что тут у нас? Осипович приехал под утро с очень симпатичной дивчиной. У них кончился бензин, и они добирались пешком. Миронов ночью, припер, эти три заглохшие УАЗика. Пригодятся говорит. Теперь у нас еще и УАЗики есть. Ты знаешь пока ты спал, я связался с Науменко и своими коллегами и доложил о бое с Лом-Али Арсанукаевым и Умаром Алаудинововым. Он понял, все правильно, как надо. Сказал, что это известные полевые командиры, прославившиеся на грабежах поездов, мирных жителей и обороне Грозного. У них руки не по локоть, а по плечи в крови невинных людей. Теперь этот, про которого ты рассказал, как его, эмир Наурского района бригадный генерал Аслан Бексултанов – величина. Нам даже отложили наше задание в Чечне. Сказали, что главное этот Бексултанов. Нам поставлена задача уничтожить его банду, так, что эти полевые командиры Али Гачуев и Насруди Замалдаев тоже теперь наша задача. Приказано нам этот берег Терека очистить от банд и времени дали немного всего неделю.
— Хм, хорошо им там, в Краснодаре рассуждать. Их бы сюда. Ладно, давай строй весь отряд.
Когда отряд был построен, Носов доложил Кузьме.
Кузьма снял вязаную черную шапочку, вытер пот носовым платком и коротко изложил, то, что произошло с разведчиками вчера:
— Мы находимся в шаге от Чечни. Там заканчивается мирная жизнь и начинается война. Вчера мы с разведчиками заходили в Чечню и имели первый бой с двумя бандами, в котором нам удалось победить, потому что внезапность и умение были на нашей стороне. Мы разгромили наголову две банды численностью до пятидесяти человек. Два наших бойца легко ранены, но это не значит, что надо расслабиться. Дальше будет сложнее. Нас здесь не ждали. И у нас была внезапность. Теперь нас ждут и задача усложняется. В наш отряд дополнительно приняты пять человек. Это Маныла – Кузьма показал на негра, стоявшего среди разведчиков, рядом с низкорослым с Сашей Эриндженовым.
Тот поняв, что говорят о нем вышел из строя и поклонился. Он был одет, как и все в военную форму с нашивкой «Тамань».
— Теперь в нашей медицинской части пополнение. Это Настя Черемухина — в медицинском взводе стояла Настя Черемухина рядом с Лизой Хоханько.
Она тоже вышла из строя и поклонилась всем как и Маныло.
— Есть еще наш бывший солдат, прошедший плен и унижение Александр Ненашев – тот стоял тоже одетый в солдатскую форму во взводе разведки, в отделении проводников – и последнее у нас появился еще один проводник, которого я определил также во взвод разведки. Это капитан Кравчук. Он альпинист, который нам просто необходим будет, в горах. И последний Александр Эриндженов – наш проводник в степи.
Эриндженов стоявший рядом с Манылой тоже улыбаясь вышел из строя и поклонился.
Кузьма немного помолчал и продолжил:
— И последние братья морпехи у нас есть весьма достойный соперник, которого мы должны победить и уничтожить, чтобы люди здесь, по эту сторону Терека могли жить нормально – это Аслан Бексултанов – бригадный генерал и эмир Наурского района. Наше командование поставило боевую задачу, мы должны разбить его отряд и все банды на этом берегу Терека, и только потом начнем движение в Чечню к месту нашего предназначения. А сейчас приготовиться к маршу. Лагерь свернуть.
Все бросились убирать палатки, грузить имущество.
К Кузьме подошли офицеры Миронов, Носов и Семенов, отец Михаил, Суворов, Варганов, Плахов.
Осипович перед этим вручил Кузьме послание от коменданта Ищерской.
Кузьма взял послание и стал читать. К нему подошли поближе, и Кузьма прочитал послание вслух:
— Товарищ капитан 2 ранга Гусаченко! О вашей группе сведений не имею, но то, что вы разбили две банды характеризует вас, явно с положительной стороны. К какому подразделению принадлежит ваш отряд? Министерство обороны или Министерство Внутренних дел? Если вы имеете задание по уничтожению банд на этом берегу Терека, то мы готовы полностью вас поддержать, оказать содействие. Наша частота для связи 4537 кГц., позывной «Алвис-3». Выходите на связь. У нас есть возможность выслать вам авиационную поддержку и помочь людьми, техникой и оружием. С уважением майор Золотов Константин Михайлович – комендант станицы Ищерской.
— Ну, что ж — мы это будем иметь ввиду – сказал Кузьма, пряча письмо в кармане – Давайте сюда пленного.
Жихарев и Полозович со второго отделения подвели к Кузьме пленного боевика в уже известной форме. Это был немолодой человек с седыми висками, черной с сединой бородой и орлиным носом:
— Меня зовут Абубакар Абдурахманов! Моя семья после Казахстана жила в станице Савельевской. Я работал учителем в школе.
БТР-ы ушли вперед и лишь разведчики, охрана и Носов остались с Кузьмой и пленным.
— Вы расстреляете меня?
— Зачем Абубакар нам тебя расстреливать? Если у тебя на руках есть кровь невинных жителей – пусть тебя судит суд.
— Что вы хотите узнать у меня?
— Расскажи нам о своем командире.
— Что рассказывать? — спокойным голосом спрсил Абубакар — командир, как командир Аслан Бексултанов. Жил в станице Наурской, работал начальником клуба. Потом эта неразбериха в стране. Он участвовал в разгоне местного совета, организовал захват местного начальника КГБ. Дудаев назначил его главой района. А потом началась эта война. Будь она неладна. Ведь все хорошо и дружно жили.
— Где он сейчас?
— На Парамоновом хуторе, но он знает, что вы идете в Чечню здесь и можете поверить, что встретит он вас достойно. Он готовиться уже.
— Сколько с ним человек?
— Наш отряд — около девяноста бойцов, да еще маленькие отряды по хуторам наверно столько же. И если подойдут на помощь с Шелковского района, то может быть до трехсот-четырехсот бойцов.
— Ты хочешь меня запугать Абубакар?
— Зачем вас пугать, вы же казаки?- он улыбнулся.
— С чего ты это взял? – удивился Кузьма.
— Да вы на построении назвали всех братьями – усмехнулся Абубакар.
— Но это так, иносказательно сказал – попытался оправдываться Кузьма.
Носов оттянул Кузьму в сторону и зашептал на ухо
— Его придется наверно убить или отправить с кем-то в Ищерскую. Он знает все о нашем отряде.
— Подожди. Может ему эта война поперек горла тоже встала? В возрасте мужик, дети есть, может внуки – заупрямился Кузьма.
После некоторых препираний, они продолжили допрос:
— Абубакар, ты не так понял наверно меня. Мы, не казаки, а регулярная часть Российской армии – морпехи — осторожно сказал Кузьма, показывая на свой штат морской пехоты, нашитый на рукаве и далее стараясь перевести разговор в другое русло — а можешь ты сказать нам слабые места боевиков.
— Да казаки вы, а не морпехи, как не оденьтесь – усмехнулся Абьубакар — казаков я узнаю по глазам, по взгляду, по повадкам. Я слишком долго жил с ними вместе. У вас почти у всех глаза казаков. А злобы на вас у меня нет. Если вы меня расстреляете, то по нашим законам я погибну, как шахид, и моя семья будет обеспечена средствами, а если отпустите, я никогда больше не подниму против вас оружие. Это мое слово. Я давно хотел уйти от Бексултанова и вообще уехать из Чечни. Здесь жизни теперь не будет. Но у меня семья, дети.
— Для вас же соврать не мусульманину это высокое достижение.
— Я говорю правду. Воевать они заставляют многих силой и многие бы ушли, если бы знали, что ничего не будет их семьям. Вы знаете, что такое служба шариатской безопасности? В Грозном вы воевали с армией, наемниками и мусульманскими фанатиками. Простой народ не хочет этой войны. Нам не нужна Российская армия, но и не нужны боевики Дудаева и Бексултанова.
Кузьма отвел Носова в сторону, и они о чем-то оживленно зашептались, Абубакар, стоя между двух разведчиков, равнодушно взирал на них. В конце концов, Носов согласился с доводами Кузьмы.
— Абубакар, если ты окажешь нам содействие, то мы окажем тебе содействие в отъезде с твоей семьей из страны.
— Кому я там нужен за рубежом? Профессия у меня учитель русского языка. Так что мне место только в России.
— Семья большая? – спросил Николай Николаевич.
— Два сына и пять дочерей, невестка, зять, два внука, жена. Один сын — старший Шамиль у Бексултанова. Второму нет еще 13 лет.
— А из какого ты тейпа? – спросил Носов.
— Я из тейпа Орсой – ответил сквозь зубы Абубакар, посмурнев лицом.
— Так это тейп беглых русских солдат и казаков, принявших ислам, по-моему – проявил эрудицию Николай Николаевич.
— Да, наверно далекий прапрадед, был терским казаком. Потом говорили, убил другого казака из-за женщины и бежал в горы – равнодушно ответил Абубакар.
Кузьма с Носовым переглянулись.
— Покажи на карте где этот Парамонов хутор, где посты Бексултанова, где и на каких хуторах базируются еще ваши отряды – спросил Кузьма – расскажешь и свободен. Можешь ехать к своей семье. Это мое слово! Слово русского офицера.
Вид у Абубакара был прямо сказать разбитый. Он сразу поник:
— Товарищ подполковник, там мой старший сын и вы хотите, чтобы я своими руками убил его, сделал сиротами собственных внуков? Там мои сельчане, с которыми я жил, молодые парни, которых я в школе учил.
— Абубакар – вы умный человек. Вам так не спасти своего сына, лучший вариант будет, если вы его оттуда просто заберете домой – вмешался деликатно Носов.
— Да я хотел это сделать, но как? Кто нас отпустит, если это считается предательством, а с предателями расправляется органы ДГБ и шариатской безопасности. И что будет с семьей? – с горячностью, спрашивал офицеров Абубакар.
— Я даю вам неделю на то, чтобы вы могли спасти своего сына и уезжайте в Россию, подальше от Чечни. Потом я ничего гарантировать не могу к моему сожалению. Оставлять в тылу армию Бексулатанова слишком большая расточительность для Российской армии.
— Давайте карту — обреченно сказал Абубакар – я все покажу, что знаю.
Николай Николаевич расстелил на броне ближайшего БТР-а подробную карту Чечни. Абубакар долго её рассматривал, затем видимо увидев, что-то знакомое сказал:
— Вот хутор Парамонов. Эти дома укреплены, здесь под домами вырыты укрепленные пулеметные точки. Дома соединены между собой ходами сообщений. В этом доме размещается штаб Бексултанова. Там, есть хороший каменный подвал. Вот здесь дом, где живет мой сын Шамиль и ополченцы с нашей станицы. В этом доме, держат пленных русских солдат. Здесь, здесь и здесь располагаются бетонные доты на подступах к хутору. Теперь, что знаю об отрядах – на этом хуторе Мельникове есть отряд человек 20, на этом Кузнецове – тоже человек 20. На хуторе Воронья падь тоже отряд человек 30, но по моему они подчиняются эмиру Шелковского района Магомадову Султану, но иногда работают с нами. Вот здесь отряд в Кречетовом гнезде человек 30, в Дальнем выгоне на границе со Ставропольем тоже отряд человек 30.
Носов и Кузьма с улыбкой переглянулись.
— Абубакар, расскажи о русских пленных, кто и откуда? – вежливо спросил Николай Николаевич.
— В марте месяце Бексулатнов захватил установку «Град», зенитную установку, два БТР-а и человек 20 солдат и офицера у станицы Ищерской. Офицера вашего передали в горы для выкупа, а солдаты работают на укреплении хутора. Сейчас их осталось человек шесть, и то их используют на самых грязных работах.
— А где остальные четырнадцать, что с ними стало?
— Человек десять продали в горы, строить дорогу в Грузию, а остальных, по-моему, расстреляли – нам сказали, что они пытались бежать. Их поймали, а дальше я не знаю, что с ними стало – Абубакар смутился.
— А к «Граду» снаряды есть? И какие БМП захватили? – спросил Кузьма.
— Да такие же, как у вас БМП, а снаряды к «Граду» есть – их там целый грузовик был – Бексултанов, сначала заставлял ваших солдат обучать наших бойцов обслуживать «Град». Даже, два раза стреляли. Мой сын охраняет «Град».
— Ладно Абубакар иди, забирай свой УАЗ и свободен. Слово русского офицера – это слово офицера. И забирай сына и уходи быстрее оттуда – пусть будет, что будет, но воевать с тобой и твоим сыном я не буду.
УАЗ разведчиков, захваченный у группы Абубакара, стоял рядом с ними.
Абубакар недоверчиво подошел к нему. Он не ожидал видимо, что его отпустят. Сел за руль и медлил уехать.
— Ну, что ты — поезжай – засмеялся Кузьма.
Абубакар внимательно посмотрел на него и потом вылез из УАЗа
— Я не все сказал тебе – здесь и здесь минные поля. Эти дороги заминированы. Вот теперь все. Доброе слово может змею выманить из норы.
Кузьма с Носовым посмотрели на карту, Семенов что-то пометил у себя в блокноте.
— Теперь можно ехать?
— Да, езжай ты скорее, спасай сына – заулыбался Кузьма – философ горный.
Машина завелась, Абубакар развернулся и скоро скрылся за холмами.
— Зря ты его Кузьма Степанович отпустил – сказал, немного подумав, сказал Осипович – самые злобные враги России – это потомки русских. Им надо каждый день доказывать другим, что они истинные чеченцы, а не предатели. Поэтому люди из этих тейпов в этой войне, да и в прошлой кавказской войне, всегда в бой шли, впереди других и были в самых опасных местах.
— Миша – не делай врагов, учись делать себе друзей. Врагов всегда успеешь сделать – это не сложно. Народ здесь горячий и понять их можно. Их средства массовой информации поливают нас из всех ушатов грязью. Наши, к сожалению, в Чечне, как медведь в посудной лавке набили горшков, теперь все мы будем расхлебывать. Простые люди должны понять, что мы не враги им, что их враги это боевики и наемники. А насчет тейпа – это ты откуда узнал?
— Да так, читал, в Комсомольской правде писали, о родовом устройстве чеченцев, их обычаях. Потом читал книгу недавно издали автор Потто «Кавказская война». У меня дома есть все пять томов Там, кое что, описано – потупившись ответил Осипович.
— Понятно – это хорошо, что успеваешь читать, но нам надо думать, что делать и как поступить, как Бексултанова разбить. Как отряд сохранить. Поэтому будь благоразумен и старайся находить среди чеченцев не только врагов, но хотя бы делать их нейтральными, если нельзя сделать из них друзей.
— Ладно, Кузьма Степанович хватит политинформации. Не верю я этому Абубакару. Нас учили, что пленный – это язык и использовать его надо по полной, а потом в тылу врага пленного уничтожить. У меня осталось свое мнение, а время покажет, кто их нас был прав. Давай лучше думать, что делать дальше. Очень не понравилась мне информация о «Граде» и зенитной установке и еще два БТР-80 – тоже неприятно при их 30мм орудиях и пулеметах.
— Давай сюда Эриндженова и Алешечкина – приказал Кузьма.
— Эриндженова к командиру – разнеслось вдоль линии, построенных, для марша БТР-ов.
Через минуту показался маленький всадник, который так слился с лошадью, что казалось, что это кентавр. За ним не спеша ехал Алешечкин, так и не снявший с себя зеленого свитера боевиков.
На полном скаку Эриндженов, перекинув ногу впереди, соскочил с лошади, и немного пробежав по инерции, предстал перед офицерами.
— Вызывали товарищ командир?
За ним подъехал степенно Алешечкин и хмуро в усы доложил:
— Прибыл по вашему приказанию.
— Значится так, товарищи проводники. Задача у нас сверхсложная. Вы лучше знаете местность, что вы можете посоветовать с точки зрения хорошо укрепленного места.
Эриндженов долго рассматривал карту, потом как будто что-то вспомнив, сказал:
— Э по карте я не очень соображаю, а вот так помню, дед рассказывал – вот здесь есть хорошо укрепленное место. Мы называем его Черное место, на карте наверно оно названо Казачий курган, недалеко от границы Ставрополья и Калмыкии. Мне дед рассказывал, что много лет назад отряд казаков держал оборону против большого отряда черкесов и калмыков. И ничего калмыки и черкесы с ними не могли сделать, пока у казаков не кончились патроны. Такое неприступное оказалось это место. А когда черкесы и калмыки, потеряв много людей, все-таки ворвались в укрепление, то никого там не нашли. Ушли казаки на небо, даже дым пошел, как уходили. Черкесский хан решил больше не связываться с казаками и ушел грабить каракумыков, ногаев и астраханских татар. Много калмыков и черкесов погибло там и поэтому и назвали в народе — Черное место. Там что-то типа наверно кратера старого вулкана или крепости. Стены крутые, с внешней стороны и пологие с внутренней. Вход говорили один или два. Но туда идти в обход далеко, а напрямик ближе, но там хутор Парамонов
— А Парамонов хутор далеко от этого Казачьего кургана?
— Почему далеко? Недалеко по степи, станицы дальше будут.
— То есть надо обойти, так Алешечкин?
Алешечкин, щуря свои черные глаза, долго разглядывал карту, потом степенно сказал:
— Был я там, еще пацаном, с отцом ездили, когда еще чеченов в наших станицах не было. Там озеро есть недалеко небольшое, ездили на мотоцикле рыбачить. Здесь в степи есть несколько озер и рыба хороша. Отец тогда сказывал, что в старые годы там было большое сражение казаков или с калмыками или с черкесами. Наши там гребенские казаки сражались — это точно. А вот как это было, не знаю. Место, если приложить усилия, то действительно стоит внимания.
— А что товарищи начальники, если мы совершим марш мимо хутора Парамонова, где нас ждут и собирают силы и укрепимся на этом Казачьем кургане у них в тылу. Пойдут они на нас всеми силами?
— Пойдут, обязательно пойдут! – с увлечением вскрикнул Носов – Особенно, если мы хвост, где прищемим.
— Вот этим хвостом и должен стать «Град» — нам надо его уничтожить. Тогда Бексултанов нас просто так, не выпустит из этой степи.
— Значит, идем так – здесь по дороге, а здесь будем обходить минные поля. Заодно проверим, правду ли говорил Абубакар. Все по машинам! Мы с Носовым в арьергарде на конях. Осипович Миша, скомандуй, чтобы нам с Носовым выделили по коню.
— Есть – сейчас пригонят.
Осипович вскочил на коня и в сопровождении умчался к своим разведчикам. Через некоторое время – Саша Белов пригнал двух коней.
— Ну, с Богом товарищи! – Носов и Кузьма пожали руки разбегавшимся к своим подразделениям офицерам.
— С богом – перекрестил всех отец Михаил и пошел не особенно спеша к своему медицинскому БТР-у
— Гвоздика — скомандовал Кузьма Суворову и тот передал сигнал о начале движения по колонне.
Колонна тронулась с места. Трофейные УАЗики забрали себе разведчики, и теперь Миша Осипович с Алешечкиным и Кравчуком пылили на УАЗ-ках впереди колонны
Кузьма и Носов дождались, когда колонна прошла и с ними поравнялся арьергард в котором были саперы Мирошенко.
Конная разведка ушла вперед. С конной разведкой ушел вперед Александр Эриндженов, и рядом с ним рядом на коне скакал на коне его новый друг негр Маныла.
Носов поехал рядом с Кузьмой немного впереди тылового охранения и информировал его о ночных переговорах с руководством.
— Сейчас закончилось перемирие. Провели День победы в Москве и военные действия возобновились с новой силой. Командование ставит задачи устранение лидеров вооруженных формирований и прежде всего Дудаева, Масхадова и других полевых командиров. В марте и апреле этого года были заброшены для этой цели четыре группы спецназа ГРУ отряда «Снежный Барс». Все четыре группы пропали со связи и есть предположение, что все они погибли. К базе спецназа ГРУ в Урус-Мартане были подброшены головы десяти человек из двенадцати спецназовцев в конце апреля. Это могло произойти только в случае предательства, в нашем руководстве, ознакомленном с этим решением и тонкостями проведения операции. У нас есть враг, враг сильный грамотный. Вопросами контрразведки в департаменте госбезопасности Ичкерии занимается некто Шахид Вахидович Хутиев, по кличке «Мурад» – бывший подполковник ГРУ, участвовавший в операциях, проводившихся в Анголе, Никарагуа и Афганистане. Великолепно знает арабский и испанский языки, стажировался в 1992 году в ЦРУ США. Специализировался на спецоперациях, диверсионной деятельности и противодействии специальным службам. Знает лично многих сотрудников ГРУ. Не исключено, что утечка информации прошла именно через его связи. Сейчас это отрабатывается нашими сотрудниками, но ГРУ организация закрытая и чужих, и как правило, к своим делам, никого не допускает. Вот такие общие наши общие дела.
— Да соперник серьезный, да видимо и горы и места в Чечне знает великолепно – причмокнул Кузьма – хотелось бы встретиться тет на тет и поговорить с ним по душам.
— Я думаю, что у вас разговор бы не получился. Да и ему незачем самому светиться. В тех группах спецназа, которые погибли, были лучшие в России специалисты ФСБ и ГРУ – шли объединенные группы – жестко ответил Носов — Так что Кузьма не спеши свидеться, лучше на дальности выстрела держать таких зверей.
— Всем Василек — раздался по рации доклад передовой разведки. Носов и Кузьма во весь опор поскакали к передовому охранению. Что-то там произошло. БТР-ы и МТЛБ стояли вдоль едва видимой на песке дороги.
Впереди на высоком холме, виднелся огромный крест, вокруг которого летало много ворон. В свете всходившего солнца он выглядел зловеще.
— Миша возможна засада – давай, своих выдвигай, занимай все высоты. Семенов потом в подкрепление разведчикам двигай на высоты свои БТР-ы. Все казакам из БТР-ов и сопровождать их впереди.
Разведчики спешились и короткими перебежками стали окружать холм с крестом. За ними обходя холм с крестом двинулись БТР-ы.
— У нас чисто — раздавались доклады, занявших высоты разведчиков – на кресте солдат наш распят.
Кузьма с Носовым, отцом Михаилом и Осиповичем подошли поближе. Снизу было видно, что на кресте распят, то есть прибит, огромным гвоздями в руки и ноги, видимо русский солдат. Опознать это можно было лишь по форме, так называемой «афганке», в которой ходили многие военнослужащие в Чечне. Было видно, что смерть его была тяжкой. Руки и ноги были прострелены. Висел, он видимо давно и вороны обклевали его тело и особенно открытую голову, превратив в неузнаваемый труп. Смотрелось довольно мрачно.
Первым бросился к кресту пес Есаул, который баловался и бежал рядом с Кузьмой. Внезапно он сел и жалобно заскулил.
— Мина – Есаул мину обнаружил – зашептались казаки
— Саперов сюда – приказал Семенов. Подбежали саперы Мирошенко со своими миноискателями и начали подъем на холм. Внезапно один остановился и поднял руку – Мина! Затем второй, третий. Значит все заминировано. Есаул тоже сидел видимо у мины и жалобно скулил.
— Разминировать холм – приказал Кузьма и уселся ожидать на камни рядом с БТР-ом, пока саперы проведут свою работу. Рядом с ним на камни присели Носов, Осипович и отец Михаил. Семенов распоряжался работой саперов.
— Даже сам крест заминировали, сволочи. Растяжку поставили, если снимать будем — рванет – крикнул сверху Семенов.
— Проверьте тело, когда снимите крест, только снимайте аккуратнее, на руках – крикнул снизу Носов.
— Ну вот, видимо один из тех четырех минометчиков, о которых рассказал Абубакар – угрюмо сказал отец Михаил.
Осипович поморщился:
— Видимо остальные трое, висят на крестах также по другим дорогам, ведущим в Чечню здесь в степи.
— Готово – закричал сверху Семенов – между телом и крестом еще одна растяжка была.
Офицеры поднялись и пошли на холм, где саперы бережно положили крест на землю. На земле лежали, снятые мины.
Лицо солдата было не узнать, настолько оно было обезображено воронами. В карманах ничего не было, видимо документы все забрали. Судя по синякам, перед тем, как распять его били прикладами автоматов. На груди висела фанерная табличка, на которой красной краской было написано:
— Республика Ичкерия, кто с мечом к нам в Ичкерию придет, тот от меча и погибнет страшной смертью, как погиб это неверный. Аслан Бексултанов – эмир Наурского района.
Из всех БТР-ов вылезали казаки и беззвучно поднимались на холм и снимали головные уборы. Лиза Хоханько беззвучно плакала, прижавшись лицом к груди Насти Черемухиной. А та, сжав губы, смотрела на крест, как будто боялась что-то пропустить или забыть.
— А вы говорили, что они люди. Это звери и их надо просто уничтожать – шептали ее губы.
Кузьма подошел к девушкам и своим телом прикрыл снятого с креста солдата.
— Девушки идите отсюда. Здесь смотреть нечего – с болью в голосе произнес он.
Казаки быстро вытащили гвозди из рук и ног тела распятого солдата, переложили тело на плащ-палатку. Осторожно перенесли на ближайший курган на территории Ставропольского края.
Внезапно с одного из занятых холмов разведчики доложили по связи, что видят боевиков, которые, быстро удаляются на «Ниве».
— Эх, проворонили и упустили — пойду я лучше к своим. Намну бока им за это. Как же можно было так? Ведь они всех нас подставили – сказал Кузьме, сжав зубы Осипович.
Он вскочил на коня и ускакал догонять своих разведчиков.
О страшной находке и координатах места захоронения Кузьма приказал Суворову передать коменданту станицы Ищерской майору Золотову.
Отец Михаил отпел погибшего. Кузьма сказал, что речь, солдат принял мученическую смерть за Россию. Бойцы дали залп из автоматов, когда в вырытую яму опускали тело бывшего солдата Российской армии. Постольку поскольку имя и фамилия его, так и остались неизвестными на могиле поставили крест, на котором написали «Неизвестный русский солдат погиб в мае 1995 года, похоронен 15 мая 1995 года.
Разведчики не участвовали в похоронах. В связи с обнаружением колонны боевиками они рассыпались отделениями вперед и в стороны, что бы предупредить отряд, в случае приближения противника или наличия на дороге засад.
Очень здорово, ждем скорейшего продолжения.