Воронов С. Первые шаги лейтенанта по палубам противолодочного крейсера «Москва».

На крейсере начались швартовные испытания. Инженер-лейтенант С. Воронов, не обременённый ни личным составом, ни техникой, занялся самостоятельным изучением боевого использования радиотехнических средств и сопряжённых с ними видами оружия. Начал с БИПа. Сходная ситуация со мной: пост есть, а личного состава по штату нет. Московские кадровики отвечали на наши запросы, что на корабле установлена боевая информационная система, которая за них решает все задачи. Не было в БИУС «Корень» задач кораблевождения и, в частности, обеспечения безопасности плавания. Через несколько лет задачу эту решат, а корабль так и проплавает более четверти века без планшетистов боевого информационного поста.

С кадрами вообще интересная вещь. Когда разгромили «Асгардию», то выпускников рассеяли по всем флотам. Справка: «Асгардия» — курсантское свободное братство, кредо которого являлись интеллект, знания и наука. Я попал на крейсер, где программисту делать нечего, и встречаю ещё одного программиста – Игоря Сафарова. Он годом раньше выпустился, и тоже член «Асгардии». Два программиста на одну ЭВМ – это нонсенс. У меня в дипломе написано, что я «специалист по применению ЭВМ и автоматизации управления силами флота», а не корабля или подводной лодки.  Ладно, пусть висит девиз у них в кабинетах: «Отдел кадров решает всё!» Но как людоведы из ОО (особый отдел) пропустили такое, чтобы на один корабль попали сразу два программиста и оба из «Асгардии». Правду сказать, ему повезло, он попал на предприятие п/я 3100 (в народе — «три по сто»), где стояли на стенде все приборы АСУ «Корень». Полгода на нем прошли обучение офицеры и старшины срочной службы.

Не могу не запустить шпильку в сторону уважаемой мною организации 00. Так как в ЦНИИ «Агат» (три по сто) вход в форме был запрещен, то в полуэкипаже в Тушино всех матросов и старшин переодели в гражданскую одежду. У всех одинаковый покрой костюма, рубашки и галстука. Все переезды и переходы делались только группами.  Эта «маскировка» могла сбить с толку только столичного обывателя, но не специалистов западных спецслужб. Вспоминаю голливудский фильм «Римские каникулы», когда одно из государств послало в Рим своих полицейских искать принцессу. Все они были одеты одинаково и передвигались строем.

Предложил я начальнику РТС простейшее решение вопроса: снять операторов со штабных постов приборов «Корня». Привёл все доводы «за». Получил добро и расписал 6 человек для несения вахт в БИПе. Всё это стало возможным в связи с постановлением Правительства СССР о переходе с четырёхгодичной на трёхгодичную службу в ВМФ. Кавардак и неразбериха. На крейсере одновременно служили матросы 4-го и 3-го года службы в БЧ-6. И те, и другие считались годками.  В этом омуте смутного времени я и решил кадровый вопрос расчета

БИПа.

Начались заводские ходовые и государственные испытания. Лейтенант С. Воронов, в свободное от вахт время продолжил знакомство с РТС вооружением. На очереди – РЛС МР-103. «Барс». Оператор на ВИКО РЛС наш, РТСовский, но носил боевой номер БЧ-2, так как по боевой тревоге он подчинялся командиру батареи. Он зелёный, а я ещё зеленее. Заводчане нас потренировали. Короче, кой-чего освоил.  Когда начались фактические испытания «Барса», я находился в посту. Любознательный лейтенант.

Привожу выдержку из книги «Москва – рассказы сослуживцев». «При испытании стрельбовой станции РЛС МР-103 представители завода- изготовителя прибыли на корабль не в боеспособном состоянии, как говорят «под шафе». Они захотели быть лично операторами при стрельбе по воздушной цели – самолету с конусом. Начальник РТС и военпред удалили их из поста. Стрельбу выполнил личный состав, чем предотвратил могущие возникнуть тяжелые последствия. Придя в себя, представители завода от души благодарили за выполнение это стрельбы.»

Это я отстрелялся. Комбат помогал выдворять «косых» заводчан. И в это же время с ходового команда: «стрельбу разрешаю». По конусу я очередь дал, и тихо-тихо из поста ушел. Вечером, при подведении итогов, вскрылся факт моего «безобразия». Спасибо, за меня заступился председатель приемной госкомиссии вице-адмирал Ламм Б.Н.

Про него рассказывают, что на совещании у директора Севморзавода при обсуждении вопроса испытаний новых редукторов, представитель ВМФ СССР контр-адмирал Ламм Б.Н. потребовал 52 часа вместо 2 часов по программе испытаний на полном ходу. На вопрос откуда взята эта цифра, он ответил: «Мне недавно исполнилось 50 лет и ещё я беру 2 часа по программе!». Завод выполнил это произвольное, но вполне объяснимое требование. Длительные испытания закончились благополучно.

Дурное дело – заразительно. На моём заведовании (флагманский командный пункт) на всех выносных информационных табло эту самую информацию рассмотреть было сложно. Они, кустарно сработанные, микроскопического размера, подлежали замене, после госиспытаний. Случайно подслушал разговор регулировщиков сдаточной команды БИУС (боевая информационно-управляющая система). Приборы есть в заводском исполнении, но принято решение поставить их на следующий корпус, т.е. на ПКР «Ленинград». Причина: крейсер стоит в заводе и все работы, естественно, произвести легче. Поговорив с ответственным сдатчиком, я понял, что все работы можно произвести на корабле. Вопрос только один. Как доставить приборы на крейсер стоящий на бочках? План действий созрел у лейтенанта. Старший инженер Юра Сериков был в отпуске, и я исполнял его обязанности. Поэтому, изобразив на лице иероглиф страдания, зашел в каюту начальника РТС, где и изложил свою проблему, забыв упомянуть, чьи приборы лежат на складах 5 отдела флота.

Получив добро, я оформил все требуемые документы, заручился поддержкой промышленности, убыл в радиотехнический отдел флота, в то время находившийся на территории   учебного отряда. Как, чем, и с чем я убедил офицеров отдела, пусть останется на моей лейтенантской совести. В тот же день все приборы были доставлены на корабль. Демонтаж старых. Установка новых. Через сутки сдал в обратной последовательности хлам на те же склады. Операция завершилась. Лейтенант, как пацан на первом свидании, получил истинное удовлетворение, или на сегодняшнем сленге – кайф, от проделанной работы. Не стыдно было показать Министру обороны СССР эти большие светящиеся табло с информацией о противолодочной и противовоздушной обороне, о состоянии и действиях вертолётной эскадрильи, о наведении истребителей перехватчиков и т.д., и т.п. Позже так и случилось…

А было и другое. В 5 отдел ЧФ пришел запрос с Черноморского завода об отгрузке злополучных приборов для их установки на ПКР «Ленинград».

Командир 30 дивизии контр-адмирал Соколан С.С.

Шум большой был. Афера вскрылась. Неприятный разговор с командиром дивизии. Контр-адмирал Степан Степанович Соколан в это время держал свой флаг на ПКР «Москва». Я пытался объяснить, что по слухам ожидается прибытие на борт маршала А. Гречко и что я ему предъявлю – деревянные ящики, покрашенные под железо.

— Показал бы, то что стоит, — сказал комдив.

-Показываю я только любимым девушкам, а начальникам — предъявляю, — вдруг вырвалось у меня.

Комдив как-то странно посмотрел на меня и вдруг расхохотался:

— Свободен, лейтенант. Служи.

Через пару дней, мой начальник, Вадим Хохлов, сообщил, что на КПП учебного отряда есть запись, что лейтенанту Воронову С.Д. войсковая часть 26951 проход в 5 отдел ЧФ запрещен.

1967 год. На противолодочном крейсере полным ходом шли ходовые и государственные испытания.   Корабль ходил вдоль ЮБК от Одессы до Феодосии и обратно.  Лейтенант Воронов нес вахту в БИПе (Боевой информационный пост), как и все офицеры РТС. Тихо, спокойно. Встречных целей нет. Звонит телефон. Саня Шинкаренко – штурман. Просит помощи – сломался автопрокладчик, такой же, как и у нас в БИПе.

Получив «добро» от начальника РТС, поднялся наверх в штурманскую рубку. Быстро разобрался в причине поломки, и пока искали в ЗИПе на замену деталь, прошел в ходовую рубку. Слева в кресле сидит командир, справа – Председатель приемной госкомиссии – контр-адмирал Б.Н. Лам. На ходовом — человек двенадцать лейтенантов. В руках у каждого – по школьному двенадцати листовому альбомчику для эскизов. Проявляю интерес. Оказывается, командир приказал делать зарисовки побережья. Это войдет в зачет при сдаче на самостоятельное несение вахты на ходу. Вижу, что командир засек меня. Ныряю в штурманскую рубку. Как раз принесли исправную деталь. Меняю ее. Автопрокладчик в строю. Помогаю штурману с определением места корабля, выставляю перекрестие на автопрокладчике. В штурманской появляется командир.

— Воронов, не вижу твоего альбома с зарисовками. В 11.30 лично буду проверять у всех лейтенантов альбомы. Вы предъявите первым.

— Есть, товарищ командир.

Командир вернулся на ходовой мостик. Что делать? Объяснять, что я несу вахту в БИПе и мне до фени его зарисовки? Бесполезно. Всех лейтенантов на крейсере он называл только лейтенантами.  Меня, после известного инцидента в Николаеве, только по фамилии. Запомнил. Но я сомневаюсь, что он знал из какой я БЧ или службы.

Вот, что о нем написал много лет спустя его замполит в книге «Рассказы сослуживцев пкр Москва»: «…это был влюбленный в себя карьерист, равнодушный к людям и делу. Он гордился своим назначением, восхищался своей персоной, вел замкнутый образ жизни и не имел друзей».  Но это потом, а сейчас я лихорадочно искал пути спасения. Придём в Севастополь – посадит. До времени «Ч» оставалось тридцать минут. Спас меня наш штурман Саша Шинкаренко. У него был альбом зарисовок береговой черты Севастополь – Феодосия. Сменить обложку – дело плевое. Саша прекрасно рисовал и у него в альбоме были не просто зарисовки, а художественно оформленные крымские берега. Каждый лист хоть в рамку вставляй и на стенку. Он быстро проставил время и взятые пеленга.

На ходовом мостике выстроились лейтенанты со своими шедеврами. Я стоял в шеренге первым.  Командир начал проверку со шкентеля. Быстро, почти не глядя в альбомы, подошел ко мне. Мы посмотрели друг другу в глаза. Командир, на удивление, был трезв, но мне вдруг захотелось сделать хоть глоток, пусть даже теплого и солоноватого, николаевского пива.

— Ну и что нам тут Воронов нацарапал?

— Что приказали, товарищ   командир.

Копылов брезгливо берет двумя пальцами за уголок альбома, встряхивает его и открывает ровно посредине. Стало тихо. На ходовом все замерли. Командир уже держит альбом двумя руками. Начал листать.

— Штурман возьмите обратный пеленг на мыс ай–Петри. Время …

Штурман докладывает пеленг.  Все совпало. Почему бы нет. Через час приказом командира я был временно назначен помощником штурмана на период до прибытия командира электронавигационной группы. Так я где-то с месяц подменял штурмана, когда море было спокойно.  А с Сашей Шинкаренко мы стали друзьями.

Перед стрельбами РК «Шторм» требовалась юстировка систем управления «Гром». Для этого наш крейсер на месяц поставили на якорь в районе мыса Чауда. Офицеры БЧ-2 были заняты, и помощник командира Виталий Чупков включил меня в список вахтенных офицеров, которые несли вахту на ходовом. Вне базы при стоянке на якоре вахту несли два офицера: на ходовом мостике и на торпедной палубе. И пока была «Тишь Да Гладь Да Божья Благодать», я с бегунком на вахтенного офицера на ходу сдал все зачеты «бычкам». Осталось получить подпись командира: «В приказ».  Командир был на ходовом в своем кресле, и пил из стакана жидкость, цветом похожую на чай. Подписал, не глядя, и дал рукой отмашку. Он был абсолютно в невменяемом состоянии.

Чашу терпения переполнило то, что за несколько часов до перехода корабля из Севастополя в Николаев на ревизию, Копылов Г.П. прибыл на корабль совсем в неработоспособном состоянии. Его тихо положили отдыхать в каюте. Никто не знает, что ему взбрело в голову.  Он поднялся на ходовой мостик, сыграл боевую тревогу, и заснул в командирском кресле. Командующий Черноморским флотом адмирал Чурсин С.Е., по докладу контр-адмирала Ламма Б.Н., отстранил Копылова от должности командира корабля. Копылов в Николаев прибыл в качестве пассажира.

капитан 2 ранга Романов Б.С.

Временно исполнял обязанности командира крейсера старший помощник командира капитан 2-го ранга Романов Б.С.

Романов Борис Сергеевич родился в г. Ленинграде в 1927г. В 1940 г. из детского дома пришёл на флот воспитанником, а с 1944г. служил краснофлотцем, участник боевых действий. С 1945 по 1947г. учился в Ленинградском подготовительном училище. Поступил в ВВМУ им. М.В. Фрунзе, которое окончил в 1951г. С 1951 по 1965г. служил на кораблях Северного флота командиром батареи главного калибра и помощником командира эскадренного миноносца «Отменный», командиром сторожевого корабля «Беркут» и эскадренного миноносца «Охраняющий». В 1964г. с отличием окончил Военно-морскую академию. В 1965 году назначен старшим помощником на ПКР «Москва».

В Николаеве 11 ноября 1967 года экипажу ПКР «Москва» был представлен новый командир капитан 1 ранга Фёдор Титович Старожилов. Перед назначением на наш крейсер Ф. Старожилов командовал крейсером «Дзержинский». Из общения с офицерами — «дзержинцами» знали, что командир строгий, но справедливый. Фёдор Титович родился в селе Межино, Владивостокский район Приморского края. Там же проходил службу и принимал участие в войне против Японии. Награжден медалью «За победу над Японией».

Служба и жизнь на крейсере резко изменилась. Новый командир стал поддерживать порядок, дисциплину, дух старой и прочной крейсерской организации.  Проявил интерес к БИУС. Если в суточном плане 150 бригады стояло занятие по системам БИУС И ВЗОИ, он всегда присутствовал.

30 октября 1967 года морская часть государственных испытаний закончилась, и крейсер снова стал у стенки завода для производства ревизии.

18 декабря 1967 года на корабль прибыл главком ВМФ Адмирал флота Советского Союза Горшков С.Г. Главком начал осмотр корабля. Я был на своем заведовании – флагманском командном пункте. Начальник РТС готовился встретить его в районе БИПа , меня поставил в другом конце у КПУНИА. На ФКП было три входа – выхода. Мой начальник контролировал два. Мне доверил один.  И взбрело в голову лейтенанту потренировать матроса-оператора встрече начальника.  Я вышел из поста. Открываю дверь для входа. Матрос кричит: «Смирно!». Вхожу и вижу, как отталкивая матроса, меня встречает вице-адмирал Сысоев – заместитель командующего ЧФ. Спасла лейтенанта, раздавшаяся команда с другого конца ФКП: «Смирно!». Там появился Главком ВМФ. А на приборах постов зеленого цвета бегущие информационные строчки. На голубых экранах трубок «Феллаха» движения формуляров целей и т.д. и т.п. Такого Главком еще не видел. Он водил руками, что-то расспрашивал. А лейтенант Серёга Воронов понял, что обещанный «расстрел», либо отменят, либо перенесут.

С. Горшков, осмотрев крейсер, выразил горячее желание, чтобы противолодочный крейсер «Москва» был принят в состав флота в этом году 1967-м.

На крейсере к этому моменту многие работы еще не были завершены и на близкое их окончание рассчитывать не приходилось. Завод горел желанием закрыть, хоть на бумаге, столь важный объект, это получение премий и наград. Командиры боевых частей просили командира крейсера, как члена государственной комиссии, не подписывать акт приемки корабля в состав ВМФ. Но тут последовал окрик Политбюро СССР.

25 декабря 1967 года в день 50-летия создания Украинской ССР и в её честь акт приёмки был подписан без каких-либо ограничений. Корабль должен покинуть порт завода до Нового года! Точка. В тот же день завод дал банкет, на который пригласил командование корабля, командиров боевых частей и служб. На банкете был только Командир и его заместитель по партийной части. Офицеры корабля проигнорировали это решение и устроили свой банкет в ресторане «Украина». Гуляли всю ночь.  На корабль явился сплоченный коллектив офицеров только к подъёму флага.

28 декабря крейсер отошел от стенки завода. Два дня отмывали, чистили, и приводили в боевой порядок свои заведования. 31 декабря крейсер прибыл к месту своего постоянного базирования в Севастополь, и встал на четвертой бочке бухты Северная.