Анализ служебной деятельности офицеров эскадры в первом послевоенном пятилетии

В первое послевоенное пятилетие Черноморская эскадра вошла обогащенная значительным боевым опытом. К сожалению, это был не только опыт побед, но и опят тяжелых поражений. Причем, если в результате повседневной деятельности кораблей эскадры по обеспечению артиллерийской поддержки сухопутных войск, конвоирования транспортов, обеспечения ряда десантных операций, в большинстве случаев результаты были успешными, то участие соединений эскадры в операциях флотского масштаба, чаще имело печальный финал. Причины такому явлению логично было бы искать в низком качестве подготовки, слабом обеспечении и безграмотном, нерешительном командовании операциями. Самое же любопытное в том, что, в силу сложно объяснимых причин, во главе послевоенного командования флотом и эскадрой стояли те же начальники, что были повинны в потерях и неудачах военной поры. Можно, конечно пофилософствовать на этот счет, – вспомнить о том, что тупость, нерешительность и трусость, проявлявшиеся в деятельности конкретной группы командования, по принципу подобия, притягивают смену носителей таких же качеств. Определенная логика в этом есть, поскольку смена командования проходит безболезненно и для тех, и для других…

Но, для начала выясним, как получилось, что на смену адмиралу Филиппу Октябрьскому, проявившего себя не самым лучшим образом на должности командующего Черноморским флотом, пришел адмирал Николай Басистый, неоднократно демонстрировавший яркие примеры тупости, нерешительности и трусости, имея в довесок к этому еще скаредность и непорядочность. Для того, чтобы объективно оценить такую колоритную личность как Николай Басистый, знакомство с ним начнем не с критической оценки его бывшими сослуживцами и подчиненными, а с официальной информации, тиражируемой авторами многочисленных мемуаров и монографий, посвященных истории флота.

Басистый Николай Ефремович родился 10 (22) мая 1898 года в селе Юрьевка Елисаветградского уезда Херсонской губернии. Военную службу начал в 1914 году. В 1915 году окончил школу юнг в Севастополе, в 1916 году – минную школу учебного отряда Черноморского флота. Во время Первой мировой войны служил минно-машинным унтер-офицером на эсминце «Жаркий» и миноносце «Сулин», был награждён Георгиевской медалью.

На службе в РККФ с 1918 года. Участник Г. На эсминце «Жаркий» участвовал в подавлении восстания гайдамаков в Одессе, на канонерской лодке «Красное знамя» в составе Волжской военной флотилии в районе Царицына воевал против войск генералов А.И. Деникина и П.Н. Краснова. Проходя службу в Каспийской военной флотилии, участвовал в подавлении антибольшевистского восстания в Астрахани (сказали бы проще – участвовал в карательных действиях. – Б.Н.). С августа 1922 по октябрь 1926 года состоял на административной службе в различных частях ВМФ. Опять-таки, следовало указать, что служил писарем, кладовщиком и заведующим хранилищем продовольственного склада береговой базы.

Окончил Военно-морскую академию в 1931 году; с марта 1931 по апрель 1932 года – адъюнкт кафедры оперативного искусства ВМА. Вы представляете бывшего кладовщика в роли преподавателя кафедры оперативного искусства в военно-морской академии? Видимо, представив себе такую перспективу, руководство Военно-морской академии, откомандировало своего «адъюнкта» в распоряжение командующего Дальневосточной флотилией, с перспективой назначения на «достойную» его уровня должность. С большим трудом представляю себе недавнего кладовщика в должности начальника штаба в бригаде траления. Однако, именно в такой должности капитан-лейтенант Басистый проходил службу с апреля 1932 по март 1934 года.

Наверняка, еще более трагикомично выглядел Николай Ефремович на должности начальника Отдела боевой подготовки штаба Тихоокеанского флота, тем не менее, эту должность он занимал с марта 1934 по октябрь 1936 года.

Подборка военных советников, направляемых в помощь республиканской Испании, совпало с пиком репрессий в наших Вооруженных силах. Об исключительно похабных принципах подборки низового звена советников написал в своих воспоминаниях Иосиф Чверткин, бывший в это время слушателем командного факультета Военно-морской академии. Итак, Басистый пробыл в Испании с апреля 1937 по июль 1938 года, выполняя обязанности военного советника командира ВМБ Картахена. О деятельности Басистого в Испании можно судить по тому, что в его подчинении были два слушателя ВМА Иван Смоленов и Василий Цыпанович, информацию о которых мы находим в воспоминаниях Иосифа Чверткина. Отметим, что Смоленов из Испании вернулся с орденом Красной Звезды, а Цыпанович – с запущенной формой триппера… После возвращения из Испании капитан 3 ранга Басистый был награждён орденом Красного Знамени и направлен на АКОС при Академии Генерального штаба, а затем назначен начальником Оперативного отдела штаба Черноморского флота. На этой должности Николай Ефимович служил с июля 1938 по октябрь 1939 года.

Деятельность адмирала Октябрьского на посту командующего флотом вызывала во все времена массу нареканий, но в одном его нельзя упрекнуть – он умел грамотно подбирать себе помощников, и потому, обнаружив Николая Басистогого на должности начальника Оперативного отдела штаба Черноморского флота, Филипп Сергеевич срочно подыскал ему должность – командира легкого крейсера «Червона Украина», а на его место был назначен Оскар Жуковский. Любопытный факт – на должность командира крейсера назначают офицера, имевшего практику службы на кораблях только в должности минного унтер-офицера. И это ни у кого не вызвало удивления… Катастрофа с «Червоной Украиной» произошла через пять дней после передачи командования кораблем от капитана 1 ранга Басистого капитану 2 ранга Зарубе. К подробностям этого трагического для флота и Севастополя эпизода мы обратимся при исследовании служебной деятельности еще одного ветерана эскадры – адмирала Виктора Пархоменко, служившего старшим помощником при командовании крейсером Николаем Басистым.
Должность командира Отряда легких сил капитан 1 ранга Басистый принял от контр-адмирала Тихона Новикова, «отличившегося» в ходе позорно проваленной набеговой операции по обстрелу нефтепромыслов в районе Констанцы. К этому печальному эпизоду в боевой деятельности эскадры мы вернемся при исследовании служебной деятельности того же Новикова (плюс Маркова, командовавшего в той операции крейсером «Ворошилов»). Отрядом лёгких сил Басистый прокомандовал с ноября 1941 по июль 1942 года.

При проведении Керченско-Феодосийской десантной операции Николай Ефремович являлся командиром высадки десанта с кораблей эскадры в Феодосии. Потери среди экипажей кораблей и судов были очень большие. С некоторыми из командиров кораблей, принимавших участие в высадке десанта, нам также еще предстоит познакомиться…

В июле 1942 года после потерь ряда кораблей эскадры, Отряд легких сил был расформирован, а Николая Ефремовича назначили командиром бригады крейсеров Черноморского флота. В этой должности контр-адмирал Басистый принял участие в 1-й операции флота по освобождению Новороссийска. В процессе десантной операции в Южную Озерейку контр-адмирал Басистый командовал силами высадки десанта; вице-адмирал Владимирский командовал отрядом кораблей огневой поддержки десанта; а общее руководство операцией осуществлял командующий флотом вице-адмирал Октябрьский. Как уже отмечалось, за фактический срыв операции по овладению Новороссийска, и, в частности, за гибель десантников в Южной Озерейке, был снят с должности командующий флотом и освобождены от должностей ряд офицеров штаба, в их числе начальник оперативного отдела штаба капитан 2 ранга Оскар Жуковский. При этом командовавший силами высадки десанта и виновный в гибели десантников первого броска Н. Басистый, заслуженного наказания не понес…

У нас есть возможность взглянуть на основной этап Озерейской десантной операции глазами командира корабля, выделенного в группу кораблей непосредственной артиллерийской поддержки десанта. Для исследователя этой темы, это большая удача. До сих пор служебный уровень участников операции, оставивших о ней воспоминания, не превышал уровня командира «морского охотника»; из тех, кто высаживал первый бросок десанта, либо офицера, выделенного старшим корректировочных постов, для согласования артиллерийской поддержки десанта кораблями эскадры.

Приведем комментарии по этой операции активного ее участника – Иосифом Чверткиным:
«…В течение некоторого времени мы чувствовали, что готовится широкомасштабная операция в районе Новороссийска, но все держалось в таком секрете, что цели и подробности этой операции были нам неизвестны. Лично я и не пытался что-либо узнать у Оскара. Мы только знали, что этими вопросами занимается Басистый. С первого моего знакомства с этим деятелем в 1939 году я был о нем крайне низкого мнения об этом очень посредственном товарище. Люди, которые знали его получше, называли его дураком. Я был полон скептицизма о судьбах операции, которую готовит и проводит Басистый. Как нам скоро стало ясно – готовилась операция в районе Малой Озерейки. Это как раз та сакраментальная операция, хотя и потерпела неудачу, но закончилась высадкой некоторых наших отрядов на «Малой земле» и послужила для нашего вождя Брежнева основным содержанием его «великой» эпопеи под тем же названием.

Мы стояли в Батуми в обычной двухчасовой готовности, когда меня разбудили шифровкой «Вне всякой очереди» от Оскара. Приказано в 17.00 прибыть в Туапсе. Значит, начинается большая операция и у нас. В Туапсе мы пришли вовремя, затем перешли в Геленджик и получили задачу: прикрывать высадку на правом фланге. Наш переход от Мысхако до Озерейки. Высадка должна начаться в 00.00 часов. Наша задача – огневые точки, прожектора и уничтожать торпедные катера противника… Мы стали на якорь в трех-четырех кабельтов от берега. «Незаможник» стал рядом, я наблюдал его со своего мостика. С наступлением полной темноты снялись с якоря и самым малым ходом стали вытягиваться на рейд. Нам часто приходилось стопорить ход и ожидать, пока остальные начнут выходить. Я не знал, по какой причине выход задерживается, и с самого начала шло не по плану, с большим опозданием. Только около 21.00 первая группа кораблей вышла на рейд, и мы начали движение в обход минного поля.

Группа состояла из трех тральщиков с болиндерами на буксире. Кроме того, по бортам каждого болиндера шли еще по одному буксиру и сейнеру. Тральщики должны были притащить болиндеры как можно ближе к берегу и отдать буксирные концы, а буксиры и сейнеры должны были притащить их к самому берегу и помочь высадке на берег танкам и бойцам. На каждом из трех болиндеров находилось по десять танков. Всего болиндеры должны были высадить на берег тридцать танков и около трехсот бойцов. Но еще до того, как болиндеры должны были начать высадку, малые охотники (МО) должны были выброситься на берег и высадить десантную партию из пятисот бойцов, чтобы захватить плацдарм и обеспечить основную высадку. Это была сложная схема, и те, кто планировал операцию, должны были предусмотреть более простой план высадки. Операция явно опаздывала, движение сил высадки выполнялось страшно медленно. Мы же должны были в это время ходить вдоль линии высадки и подавлять всякие попытки немцев противодействовать высадке, а прожекторам – светить. Нам на мостике было совершенно ясно, что вся операция затягивается.

Около 00.00 часов получили сообщение, что начало высадки задерживается на два часа. Наша авиация уже была в воздухе и через некоторое время начала бомбить место высадки. В первый раз за все время войны я имел удовольствие наблюдать как наша авиация бомбит противника. Наши крейсера тоже опоздали и подошли к 02. 00 часам. Вскоре началась сильнейшая канонада, причем, снаряды наших кораблей на большой высоте летели через наши головы. «Беспощадный» стрелял световыми снарядам по самому пляжу, и все место высадки хорошо просматривалось. Движение к берегу началось только после 03.00 ночи. Где-то за нами вдалеке маячили тени наших канонерских лодок, которые с опозданием начали движение к берегу. Немцы открыли артиллерийскую и автоматную стрельбу трассирующими пулями, и мы немедленно открывали огонь прямой наводкой и подавляли эти огневые точки. Когда зажигался прожектор на берегу, мы успевали дать два-три залпа и с малого расстояния этого оказывалось достаточным для его уничтожения…».
По свидетельству десятков участников операции, имелись специальные укрытия, куда смещались прожектора, «высветив» очередную цель. Эти два прожектора, установленные на флангах озерейского пляжа, так и не были уничтожены нашей артиллерией.

«…Комендоры держали орудия главного калибра заряженными и реагировали мгновенно, стреляя прямой наводкой. Близко к берегу раздался сильный взрыв и остался сиять в ночи сильным белым пламенем. Это загорелся от неприятельского попадания наш катер и горел ослепляюще ярким белым пламенем. Стали вспыхивать и еще наши малые корабли и катера, и к рассвету я их насчитал не менее четырех. На самом деле их было больше, но я этого тогда еще не знал. На кромке берега они горели белым пламенем, и я запомнил это зрелище на всю жизнь. Горела также наша канонерская лодка, командиром которой был очень молодой и симпатичный мальчик, тот, который во время десантного учения в гавани Поти зацепил наш якорь, сорвал нас от причала, и я вместе со сходнями попал в воду. А теперь он горел ярким белым пламенем, и я не мог его спасти. Тем временем мы продолжали ходить вдоль берега взад и вперед, в нетерпении увидеть, когда, наконец, наши суда с десантом ринутся к берегу. Этого не случилось. Увы! Не все наши командиры, оказывается, одинаково понимают свой долг и понятие чести. Наши болиндеры до берега так и не добрались, хотя сильного огня и противодействия противника не было. Мы с «Незаможником» успешно подавляли всякую попытку противника открыть огонь по нашим кораблям, а что касается потерь, то без них, к сожалению, во время войны не обойтись. Нерешительность наших командиров кораблей и несогласованность их действий была нам совершенно ясна и очевидна, ведь мы находились в пятидесяти кабельтовых от берега, то есть, значительно ближе, чем корабли с десантом.

В 06.30 мы получили сигнал отхода. Обстановка нам на мостике так и не была до конца ясна. Мы не знали, кто и где находился, и, вообще, где наши. К 10.00 мы были уже в Геленджике и вскоре встали на якорь в самой бухте. К кораблю приблизился катер с Ильей Нестеровым, но в это время мы обнаружили большую группу Ю-87, летевших в нашем направлении на низкой высоте, и полным ходом, волоча за собой якорь, выскочили на внешний рейд. Мы еле успели выбрать якорь, когда самолеты сбросили двенадцать 250-килограммовых бомб, некоторые из них взорвались в непосредственной близости от левого борта. Огромные столбы воды залили мостик и палубу. Потом оказалось, что на верхней палубе разошлись швы, а в районе цистерны питьевой воды выскочили заклепки. Повторной атаки на этот раз не было, и мы благополучно возвратились в Туапсе.

На этом наша «широкомасштабная» операция в Озерейке и Мысхако закончилась. Никаких сообщений по этому поводу нам не делали, но всем было ясно, что операция была плохо подготовлена и потерпела неудачу.

Малое количество людей, которым удалось высадиться на Мысхако и захватить там плацдарм, нуждались в непрерывной поддержке и непрерывном пополнении людьми. Как потом выяснилось, так называемая «Малая земля» превратилась для наших людей в хорошую мясорубку, где немцам удавалось в течение длительного времени перемалывать наши непрерывно пополняемые ряды…».

Вице-адмирал Октябрьский за свои просчеты и ошибки, допущенные в ходе руководства операцией, получил, что называется, сполна, потеряв должность командующего, а основной виновник провала операции – Николай Басистый, отделавшись легким испугом, наследовал должность командующего эскадрой у Льва Владимирского, сменившего Октябрьского на посту командующего флотом. Недаром, Николай Ефремович, терпеливо дожидаясь смерти адмирала Филиппа Сергеевича Октябрьского, издал книгу своих мемуаров под названием «Берег и море» лишь в 1970 году! Что же касается воспоминаний Николая Басистого, в части касающейся Озерейской операции, то по стилю и содержанию они больше напоминают показания преступника, оправдывавшего свои преступные действия.

Николай Басистый, пытаясь основную вину за Озерейскую трагедию переложить на командующего флотом, не смог найти пристойное оправданием своим решениям и действиям как руководителя сил высадки десанта. С самого начала не выдерживались временные этапы интервалы проведения операции. Началось с существенной задержки с погрузкой десанта на корабли, усложнили ситуацию погодные условия, не позволившие выдержать «плановое» время перехода основных сил высадки десанта. Как следствие – двухчасовая задержка с артиллерийским обстрелом района предполагаемой высадки, при том, что авиация действовала по ранее согласованному плану. Нерешительность руководителей операцией еще в большей мере способствовала развитию трагической ситуации.

Тем не менее, в мае 1943 года контр-адмирал Николай Басистый принял командование эскадрой у вице-адмирала Льва Владимирского, назначенного командующим флотом, вместо вице-адмирала Филиппа Октябрьского, отстраненного от командования после фактического срыва Новороссийской операции. Более того, в период «пересменки» командующих в апреле-мае 1943 года, Николай Басистый временно исполнял обязанности начальника штаба Черноморского флота.

С мая 1943 по сентябрь 1944 года Николай Басистый командовал эскадрой Черноморского флота. При этом, Николай Ефремович не понес наказания за гибель ударной группировки кораблей в ноябре 1943 года. Если за Озерейскую катастрофу основную ответственность принял на себя вице-адмирал Филипп Октябрьский, то по факту гибели лидера «Харьков» и эсминцев «Способный» и «Беспощадный», основной удар принял на себя командовавший флотом вице-адмирал Лев Владимирский.

После возвращения эскадры в Севастополь в ноябре 1944 года, в ее командование вступает вице-адмирал Сергей Горшков, отозванный с должности командующего Дунайской флотилией, а Басистый принимает дела начальника штаба Черноморского флота. Опять Филипп Октябрьский действовал по принципу «от противного» – в новых условиях базирования флота он посчитал, что в мирное время на должности начальника штаба Басистый менее опасен, чем на должности командующего эскадрой. С ноября 1944-го по ноябрь 1948 года Басистый возглавлял штаб флота. Этому периоду в нашем исследовании будет уделена отдельная глава.

Чем особенно запомнился Николай Басистый в тот период, когда он возглавлял штаб флота? С учетом той неприкрытой наглости, с которой контр-адмирал Марков занимался мародерством в Констанце, не сложно предположить, что он пользовался покровительством высшего флотского командования. Иосиф Чверткин при анализе причин открытого грабежа имущества на кораблях и береговых объектах в Румынии ограничивал круг подозреваемых, скажем так, по национальному признаку: еврей во власти не мог быть вором и коррупционером. В своей критической оценке Николая Басистого Чверткин, прежде всего, видит в нем не руководителя флотского масштаба, а хохла-хуторяника, чудом вырвавшегося на высокий служебный уровень, но при этом не изжившего такие природные качества как скаредность, наглость и тупость. Иосиф Абрамович прекрасно понимал, что при прежних требованиях, предъявляемых к офицерам флота, этот бывший кладовщик войскового склада, никогда бы не поднялся выше этого уровня. Басистый относился к той категории «образованцев», что на волне революционного беспредела, не мытьем, так катаньем ломились во власть… Матрос 2-й статьи, по экипажному списку награжденный Георгиевской медалью 4-й степени, неоднократно участвовал в подавлении антибольшевистских восстаний, возглавил партячейку на волжской барже, вооруженной полевыми трехдюймовками. Затем, «проявив себя» на хозяйственной работе, был направлен в Военно-морскую академию!!! Дальше – больше: отметившись на штабных должностях в Тихоокеанской флотилии, был направлен советником дивизиона кораблей испанского революционного флота. Вернувшись из Испании с орденом Красного Знамени, был направлен на курсы академии Генерального штаба. Не прослужив и года на должности начальника оперативного отдела штаба Черноморского флота, с приходом на флот Октябрьского, был «задвинут» на должность командира старого легкого крейсера «Червона Украина». Возглавляя отряд сил высадки в ходе десантной операции в Южную Озерейку, действовал нерешительно, потерял управление, что привело к гибели первого эшелона десанта и к «сворачиванию» всей операции. Не понес заслуженного наказания только потому, что основной удар за срыв десантной операции по полной мере ответил командующий флотом. На всех своих последующих должностях не менял тех жизненных ориентиров, что были ему присущи на должности заведующего складом.

Басистый и Марков продвигались по службе как братья-близнецы, на определенном этапе они даже должности наследовали друг у друга!

Характеризуя Маркова, Чверткин видит в нем, прежде всего хамовитого малообразованного матроса, за счет природной жестокости, сделавшего в период гражданской войны карьерный рывок. То обстоятельство, что после учебы в академии Маркову пришлось практически с нуля начинать карьеру в непривычной для него обстановке, только добавило ему наглости и беспринципности в достижении поставленных целей.

По своим стартовым данным и карьерным «подвижкам» Марков и Басистый, были обречены на совместное «творчество».

Из воспоминаний Иосифа Чверткина: «…Однажды меня вызвал Басистый. Он был тогда начальником штаба флота. Когда я переступил порог его кабинета, то обнаружил там контр-адмирала Маркова. Ну, думаю, в присутствии этого «дуэта» мне ничего хорошего ожидать не следует, и приготовился к худшему. Но тема разговора была безобидной. Они рекомендовали мне «очень способного моряка», капитан-лейтенанта Подсиорина на должность командира «Ловкого».

Это название было дано бывшему миноносцу «Марешешти». Выслушав рекомендации, мне ничего не оставалось, как согласиться. При этом мое внимание было обращено на то, что Подсиорин уже допущен к самостоятельному плаванию и в обеспечении не нуждается. В тот момент я не обратил особого внимания на это предупреждение, мне все стало ясно значительно позднее. В первые выходы Подсиорина я старался держать свой флаг на «Ловком», к явному неудовольствию Маркова… Подсиорин, действительно, хорошо управлял маневрами корабля, и я пришел к выводу, что его можно выпускать в море самостоятельно. Это все только прелюдия к трагикомическому представлению, которое разыгралось несколько позднее.

Когда в очередной раз меня пригласил Басистый, у него в кабинете я снова встретил Маркова. Басистый мне объяснил, что требуется послать один из миноносцев в Констанцу за артиллерийским щитом, заказанном нами в Румынии. Я сказал, что пошлю наиболее подготовленного командира Подруцкого на «Летучем». Тут наша «парочка» переглянулась, и Марков сказал, что «считается благоразумным» послать не Подруцкого, а Подсиорина на «Ловком». Вернувшись на корабль, я пригласил Подсиорина, и решил с ним побеседовать. Он, конечно, уже знал, что именно он пойдет в Констанцу, хотя безуспешно старался скрыть это от меня. Я ему со всей серьезностью начал объяснять, что это его первый самостоятельный поход и серьезное поручение, и что необходимо приложить все усилия, чтобы выполнить поручение безукоризненно, чтобы ни к чему нельзя было придраться и т.д. Но то же время я вижу, что у него на этот счет существует другое мнение, возможно он получил другие инструкции более влиятельных начальников, всем своим видом показывая, что он плевал на меня и на мои указания. Мне это было настолько ясно, как если бы он сказал мне об этом вслух. Мне ничего не оставалось, как пойти к Сереге Горшкову (он тогда был командующим эскадрой) и все ему рассказать. Я доложил ему свой план, и он его одобрил…

…Я послал своего дивизионного писаря Зорина в поход с Подсиориным и дал ему указание донести мне еще с моря шифровкой о могущих иметь место нарушениях. Шифровальщику я приказал держать в секрете все сообщения Зорина. Все произошло как я и предполагал, и мой план сработал самым эффектным образом. «Ловкий» вышел из Констанцы и вскоре я получил шифровку от Золина, что на корабль погружена большая партия контрабандных продуктов и разных материалов. Поэтому к приходу «Ловкого» я приказал ему оставаться на внешнем рейде, стать на якорь, и сам отправился на корабль. Тем временем на корабль прибыла комиссия тыла, которая описала и взяла на учет все незаконно привезенные продукты и материалы. На корабле оказалось пятьдесят тонн чистейшей и белейшей муки, какой на кораблях и не видели, несколько чемоданов с камнями для зажигалок, иголки для швейных машинок и многое другое, я уж не помню, что именно. Муку конфисковали и распределили между офицерами эскадры и главной базы. Я тоже получил несколько килограммов муки, что в то голодное время было большим подспорьем для семейного стола. Остальное имущество было конфисковано и поступило в фонд государства. Подсиорина освободили от должности командира эсминца «Ловкий». Я не знаю, как отреагировал на это событие злопамятный и мстительный Басистый, эта мелкая душенка. Но Маркову скрывать от меня было нечего. Он ворвался ко мне в каюту и, обозвав дураком, сказал, что при подобном моем поведении служба у меня никогда не пойдет, что он учил меня на «Ворошилове», но я ничему не научился. Когда я встретил Маркова через шесть лет в Николаеве, разжалованного и демобилизованного без пенсии, мне страшно хотелось ему напомнить этот случай, но я сумел сдержаться, я всегда был предельно сдержан при встречах с ним…».

Далее, Чверткин напоминает о том, что Маркова не только восстановили на службе, но и назвали его именем в Севастополе улицу, должно быть, принимая во внимание тот период, когда крейсер под его командованием участвовал в боевых действиях на Черном море. С Подсиориным Чверткин встречался через сорок лет на собрании ветеранов эскадры и намека на обиду не заметил…

С января по апрель 1945 года Николай Басистый временно исполнял обязанности командующего Черноморским флотом. В январе флот и эскадра на своем уровне обеспечивали проведение Ялтинской конференции. И об этом тоже будет отдельный разговор.

В конце октября 1948 года командующий флотом адмирал Октябрьский назначается первым заместителем Морского министра и передает командование Черноморским флотом вице-адмиралу Басистому. С ноября 1948 по август 1951 года Басистый командовал Черноморским флотом. И это был не предел: после возвращения на пост Морского министра адмирала Николая Кузнецова, он сменил на должности его первого заместителя адмирала Филиппа Октябрьский.

У Николая Кузнецова не было большого выбора – адмирал Левченко его люто ненавидел со времен Крымской катастрофы октября 1941 года, адмирал Арсений Головко часто болел, одноногий адмирал флота Исаков тяжко страдал от последствий высокой ампутации… После четырехмесячной паузы на должность первого заместителя Морского министра был назначен адмирал Басистый.

С августа 1951 по апрель 1953 года Николай Басистый – первый заместитель Военно-морского министра СССР. С апреля 1953 по ноябрь 1956 года – первый заместитель главнокомандующего ВМФ. Как и следовало ожидать, через неделю после утверждения в должности Главкома ВМФ адмирала Сергея Горшкова, адмиралу Николаю Басистому была «предложена» должность заместителя главнокомандующего ВМФ по военно-научной работе… С июня 1958 по сентябрь 1960 года – советник Группы генеральных инспекторов Министерства обороны СССР. С сентября 1960 года в отставке. Скончался 20 октября 1971 года.

На всех этапах карьеры Николая Басистого ощущалось чье-то могучее покровительство. Этому не стоит удивляться – недаром родной для Николая Ефремовича городок Елисаветград с конца ХIХ века называли «маленьким еврейским Парижем». С такими земляками чего только не сотворишь, в расчете, что ничего за это не будет! Мне попадалась фотография Николая Басистого на фоне новенькой «эмки». Владельцем такого уникального авто Николай Ефремович стал после возвращения из Испании в 1938 году. Машины эти распределялись по списку, утвержденному председателем Совнаркома…
К личности Николая Басистого будем неоднократно возвращаться в очередных главах нашего исследования. Уделяя столько внимания, по всем признакам, серой личности, для сравнения уместно вспомнить о первом командующем эскадрой – вице-адмирале Льве Анатольевиче Владимирском. Учитывая то, что период его командования эскадрой выходит за временные рамки нашего исследования, я приведу только основные факты из его послужного списка.