Голубев В. Моряк — с печки бряк

 

В ходе многолетних изысканий о литераторах Белевского края, к которым я приобщился более пятнадцати лет назад, кстати, начинал с Василия Лёвшина, известного литератора конца 18 – начала 19 веков, в краеведческой литературе как-то наткнулся на имя Владимира Броневского — писателя и моряка, уроженца этой литературной «атлантиды». О нём и пойдет речь. Но перед этим буквально пара слов о том, что соединяет сухопутную Тульскую губернию, где больших водоемов-то днем с огнем не найдешь, лишь полноводная Ока обрамляет те места, и военно-морской флот России. Ух ты, цыкнет дотошный читатель, и ткнет пальцев в раскрытый атлас, где ваша Тула, а где те моря-океаны! Но мы назовем лишь несколько великих фамилий доблестных мореплавателей, которые составляют славу и гордость нашего флота, чьи родовые корни уходят в благодатную тульскую землю! Начнем с контр-адмирала Российского Императорского Флота Всеволода Федоровича Руднева, героя русско-японской войны, капитана геройского «Варяга», чье мужество до сих пор является одним из символов бесстрашия. Следующие не менее прославленные мореходы — капитан-командор Алексей Ильич Чириков, полярный исследователь, один из открывателей Аляски и Камчатки; Василий Васильевич Прончищев участник Великой Северной Экспедиции, один из первых исследователей моря Лаптевых, родился рядом с уездным Алексином, как и его супруга Татьяна Федоровна. Припоминается еще участник той легендарной экспедиции Семен Челюскин, он тоже из-под Белева….

В далеком 1784 году, почти 250 лет назад, — в Белёвском уезде, родился Владимир Богданович Броневский – военный моряк и известный военный писатель первой половины 19 века, автор книг на морские и военно-исторические темы, о котором долгое время помнили только специалисты. Но на волне интереса к отечественной истории 18-19 веков и к теме Крыма, в 2015 году, «Записки морского офицера» были вновь изданы одним из московских издательств, а в журнале «Таврия литературная» вышла книга Броневского «Обозрение Южного берега Тавриды. В 1815 году». Может статься, сии публикации вернут у читающей публики стойкий интерес к их автору, человеку безусловно неординарному и заслужившему долгую память у многих поколений россиян.

Владимир Богданович родился в многодетной дворянской семье отставного прапорщика Богдана Михайловича Броневского (1759 г.р.), служившего на гражданской службе советником тверского губернского правления и губернским прокурором, и владевшего небольшим поместьем в сельце А(О)стахово, якобы, в 35 верстах от Белева, по правую сторону от тракта на Чернь, при речке Вонской. Броневские принадлежали к старинному польскому шляхетскому роду, перешедшие на службу московским государям. Родоначальником русской ветви рода был некто Станислав Броневский, имевший поместье на Смоленщине. После присоединения Смоленских земель к России Станислав принял православие и русское подданством под именем Савелия Степановича, и видимо продолжил служить на беспокойном рубеже.

Мать Владимира Богдановича — Серафима Алексеевна, в девичестве Лёвшина (1760-1854 гг.), прожила долгую жизнь – 94 года, приходилась родной сестрой известному литератору Василию Алексеевичу Лёвшину, тоже долгожителю, он прожил почти 80 лет. Кстати, а может статься, не отсюда ли тянется родовая черта нашего героя — пристрастие отчаянного морского рубаки к литературе? А, ведь Лёвшин, наравне с В.А. Жуковским, является одним из краеугольных камней забытой «литературной атлантиды» Белева, в поисках которой мы и странствует с вами во времени.

Говоря о 18 веке, мы часто встречаем разночтения в датах и местах рождения, там по разным сведениям будущий моряк родился в 1782 г., по другим – 1784 г. (краевед и историк Б.К. Тебиев и многие другие авторы), 1785 и даже в 1786 гг. Также, во многих источниках местом рождения Броневского указывается Смоленская губерния, но мы сошлемся на академическую статью М.К. Евсеевой, где указана дата рождения и место рождения — г. Белев и 1782 год (Русские писатели. 1800—1917. Биографический словарь. Том 1. М., «Советская энциклопедия», 1989). Еще одна исследовательница биографии писателя – М.М. Захарова, указывает на место рождения – упомянутое нами село Астахово, а год 1784. Видимо дата «1784 г.» более точная, так в 1783 г. родился старший брат Михаил, впоследствии капитан 3 ранга, а в 1786 г. родился брат Семен, а 1788 г. брат Николай. А единственная старшая сестра Мария родилась в 1782 году. Отсюда, с большой долей вероятности, можно сделать вывод, что Владимир родился в 1784 году, или возможно в 1785 году.

К месту рождения писателя как видите, также имеются вопросы. В настоящее время в Белевском районе отсутствует подобный населенный пункт, в некоторых источниках данное село указано как «Богданово», такая деревня имеется и расположена прямо на дороге из Белева в сторону Одоева и дальше на Тулу. Но, вот незадача, рядом с ней, нет речки, скорее всего ручья, Вонской, что подтверждают кроме карт и местные жители. А расстояние до уездного центра – 25 км, никак ни выходит 35 верст. А вот до другой заброшенной деревни Богданово Арсеньевского района, ранее входивший в Белевский уезд, по старому тракту вдоль Оки как раз на Чернь, аж целых 56-57 км, правда по прямой только 37 км, практически те самые, искомые 35 верст, но село прячется в лесах где-то слева от тракта, а не справа. Тщетная попытка на майские праздники 2023 года проникнуть к нынешнему Богданову, закончилась неудачей, сразу за селом Араны — полевая дорога с бродами и ямами, не позволила одолеть оставшиеся 4 километра на обычном автомобиле. Да и расспросы местных жителей новой информации также не принесли…

Весьма нерадостные мысли не оставляли автора, до тех пор, пока выискивались редкие строчки об полузабытых литераторах белевской земли. Где теперь журчит та самая речка, когда-то запруженная плотиной, а где купались деревенские ребятишки, где стоял небольшой усадебный дом помещика Броневского, в конце концов, где их могилы, где они обрели вечный покой? Выходит, ничего не сохранилось на поверхности земли, что грело бы души потомков, при виде минувшего наследия, а пролетело всего-то каких-то 200 лет, и лишь слова из букв, разбросанные там-сям, словно черные пауки на белой стене, затаились в забытых книгах, архивных документах, да письмах…

Богдан Броневский был благородным, справедливым и честным, и очень храбрым, несмотря на любовь к загулам и веселью. Однако, достаточно строг со своими чадами, что отмечают дети в своих воспоминаниях, но за проказы их секли без разбору, а семейство у отставного артиллериста было немалое — 8 сыновей и дочь. Но, когда отца не оказывалось дома, то детвора могли шалить без оглядки несмотря на то, что их даже часто запирали в комнате. Так, Николай, вспоминает, как старшие братья, сбежав из дома, хотели его повторно «окрестить», нарядившись в священника, дьякона и дьячка. Ребенка сунули вниз головой в бочку с водой, изображающую купель, и обратно не смогли его вытащить, тем более у него самого не получилось вынырнуть. Несчастное дитя, захлебнувшееся в воде, чуть не ставшее жертвой глупой и опасной детской шалости, спас вышедший на улицу повар…

Некоторые братья Броневские уже стали офицерами, либо еще обучались в военных училищах или готовились к поступлению, когда в возрасте 44 лет, в 1803 году, их отец переправляясь на лодке утонул в небольшой речке. Согласно семейной легенде несчастия из века в век преследуют род Броневских, из-за непослушного предка, проклятого отцом. Действительно или это простое совпадение, но неудачи давно преследовали Богдана Броневского – гвардии-прапорщика в отставке, отличного стрелка-артиллериста Преображенского полка, веселого гуляку, отчего его семья еле-еле сводила концы. А перед последней трагедией, у него сгорел винокуренный завод и вдобавок прорвало плотину на речке, и Броневский-старший, разорился в пух и прах и даже был признан банкротом. Родовое имение отца в Головеньках и матери в Шатском, были проданы за долги. Заботу о мальчиках принял на себя его родной брат Семён Михайлович Броневский, известный своей честностью и принципиальностью. У него, кстати, в Феодосии, в 1820 году, гостил молодой А. С. Пушкин. Но, несмотря на такие потрясения и трудности, от которых часто у многих людей, просто-напросто, ломались судьбы, жизненные пути братьев Броневских, во многом благодаря семейной взаимопомощи и целеустремленности, врожденной честности и благородству, сложилась весьма удачно, они стали офицерами, а трое из них окончили службу генералами. Так Семен при императоре Николае 1 стал генерал-губернатором Восточной Сибири, а позже сенатором, и, кстати, тоже был историком-любителем, написав книгу о Северном Кавказе, так и многие родственники Владимира Богдановича не чуждались литературного труда.

Но все это позже, а пока трех братьев Броневских: Михаила, Владимира и Алексея, отдали в Морской кадетский корпус в Санкт-Петербурге. Туда же поступили через некоторое время и Дмитрий с Александром – пять братьев из бедной дворянской семьи связали свою жизнь с военно-морским флотом России, но едва ли по собственному желанию. В Морском корпусе служил на посту вице-директора Петр Андреевич Баратынский, родственник отца, впоследствии сделавший своим душеприказчиком Дмитрия Броневского. Маловероятно, что мальчики видели море до поездки в столицу, в лучшем случае изредка лицезрели Матушку-Оку, с пристанями под Белёвым, где перегружали зерно с подвод, прибывших из черноземных уездов на речные суда, следовавших в Москву и дальше до самого Петербурга. Да, мальчишки, скорее всего купались и ловили рыбу в неглубокой Упе, петляющей по всей губернии и наконец-то впадающей в Оку перед Лихвиным.

Но вернемся к Володе, по воспоминаниям брата Николая, семья Броневских представлена как патриархальная и религиозная. Их миновало столичное увлечение вольтерьянством и свободомыслием. Детей не воспитывали столь типичные для столицы и семей богатых дворян иностранных гувернеры и учителя. Дети получили чисто русское воспитание под неусыпным контролем родителей. Педагогические приемы воспитания не сложны и сводятся, преимущественно, к порке. Дома он обучался русской грамоте и счету дворовым человеком по имени Степан и приходским дьячком по прозвищу Телушка, судя по воспоминаниям брата. Позже, в своей книге о Тавриде, Владимир Богданович признается, что кавалерист из него негодный, видно мало верховых лошадей было в имении у отца… Несомненно, иностранными языками, занимались с ним родители и кто-то из родственников, в именьице была и домашняя библиотека, иначе откуда у детей такая любовь к литературе. После Владимир воспитывался в кадетском корпусе в 1794-1802 годах, где обучение и содержание кадетов было крайне суровым, даже для конца 18 века. Так исследовательница биографии Броневского, М.М. Захарова, приводит в своей статье «К вопросу о биографии В.Б. Броневского», на которую мы во многом опираемся в своем работе, воспоминания однокурсника Владимира Богдановича — декабриста барона В.И. Штейнгейля – «Содержание кадет было самое бедное. Многие были оборваны и босы. Учителя все кой-какие бедняки и частию пьяницы, к которым кадеты не могли питать иного чувства чем презрение. В ученье не было никакой методы, старались долбить одну математику по Евклиду, а о словесности и других изящных науках вообще не помышляли. Способ исправления состоял в истинном тиранстве. Капитаны, казалось, хвастались друг перед другом, кто из них бесчеловечнее и безжалостнее сечет кадетов».

После такого, да еще заметьте, крайне долгого обучения, Владимир Броневский выпустился мичманом в Балтийский флот и служил на огромном, по тем временам, стопушечном (!) линейном корабле «Гаврииле». Ему двадцать лет, если считать родом рождения 1782 год, или только 18, коли отталкиваться от распространенного 1784, и всего-то шестнадцать, если он и вправду появился на свет в 1786 году, но все равно по меркам того времени не мало, так старший брат Михаил, был произведен в офицеры уже в тринадцать лет. Возраст взросления, просто немыслимый по нынешним временам, но мужали в то время поразительно быстро, и такие, с позволения сказать «дети», громили на полях сражений не только турецких янычар, но и лучшую армию того времени – французскую, под руководством самого императора Наполеона.

Вскоре, непростая судьба нашей страны позволила и молодому мичману Владимиру Броневскому испытать себя и постоять за родину, как у нас заведено из века в век. Немного поколений россиян, миновала чаша сия, даже и в нынешнем столетии. Так, уже в 1805-1810 годах, он принимал самое активное участие в военных кампаниях на Средиземном и Адриатическом морях, которые вел Балтийский флот, под началом знаменитого адмирала Д. Н. Сенявина, уроженца соседней Калужской губернии. В 1806 — 1807 годах Броневский нёс службу на фрегате «Венус». Участвовал в морских сражениях с французами у берегов Далмации, где он отличился, взяв в плен вражескую полушебеку.

В мае 1807 года Броневский принимает участие в известном бою русской эскадры подле Дарданелл теперь уже против турецкого флота, одном из самых ярких эпизодов очередной русско-турецкой войны 1806-1812 годов. Отличился он и при осаде стратегически важного острова и крепости Тенедос возле тех же проливов (март 1807 г.), за что получил орден Святого Владимира 4 степени. А после захвата неприятельского острова Владимир Богданович командовал береговой батареей, и не раз отражал турецкий десант. В этих сражениях Броневский был ранен в руку и плечо.

В 1808 — 1809 годах на пленённом в Афонском сражении (19 июня 1807 года) турецком корабле «Седд Аль-Бахр» Броневский стоял в рейде в Триесте. В 1810 году был произведён в лейтенанты флота, и по суше, из Далмации, видимо из-за ранений, возвратился в Кронштадт, обогнув в те годы Европу, как морем, так и по суше. Дмитрий Броневский вспоминает: «Брат Владимир был в это время дома, он уволен был для излечения ран. Брат приехал сухим путем из Триеста, где сданы были наши корабли тогдашним друзьям нашим французам. Брат Владимир служил с отличием кампанию в Средиземном море. Он командовал небольшим судном, вооруженным четырьмя пушками. Находясь в Тенедосе в то время, когда турецкий флот, пользуясь удалением нашего, явился перед ним, брат свое суденышко сжег, а пушки свез в крепость, поставив их на валу, и стрелял из них до тех пор, покуда турецкая пуля не врезалась в левое его плечо. Рана была и тяжелая, и опасная; но, благодаря молодости и венгерским минеральным водам, он исцелился совершенно. В то время, как я его видел, он был здоров и преусердно играл на гитаре».

В последующие годы, вплоть до 1818 года, Броневский служил в Черноморском флоте, в Севастополе. Владимир Богданович, в возрасте около сорока лет, вышел в отставку в чине капитан-лейтенанта. За участие в 18 морских кампаниях получил звание Георгиевского кавалера 4 степени. Какая яркая и насыщенная флотская биография! Она, видимо, все еще ожидает своего беллетриста или сценариста, чтобы продолжить популярные, последние тридцать лет, фильмы о гардемаринах, в чью основу лег роман «Трое из навигацкой школы» Нину Соротокиной.

Владимир Броневский, безусловно, не оставил государственную службу, ибо не имел поместий или еще каких-то богатств, потому с 1819 года занимал должность инспектора классов в Александровском военном училище в Туле.  В 1828 году он получил назначение в Петербург, где ему предложили место помощника директора и инспектора классов привилегированного Пажеского корпуса. Только в 1833 году Владимир Богданович, раз и навсегда, расстается с государственной службой и уходит в отставку в чине генерал-майора. С этого времени остаток жизни он целиком посвящает литературной деятельности, и, к сожалению, у него появляются проблемы со здоровьем. 

Несмотря на полученное домашнее и военное образование, по всей видимости, во многом благодаря самоподготовке, морской офицер, во время своей военной и гражданской службы, умудрился проявить свой литературный дар. Еще в 1810 году писатель-самоучка написал свою первую литературную работу «Путешествие из Триеста в Петербург». А следом из-под пера моряка, под впечатлениями недавних баталий и благодаря упорным ежедневным записям, о чем молодой офицер, обмолвится в предисловии, появилось наиболее известное произведение Броневского – это «Записки морского офицера в продолжение кампании на Средиземном море под начальством вице-адмирала Дмитрия Николаевича Сенявина от 1805 по 1810 год», изданное в четырех частях в 1818–1819 годах, и выдержавшее второе издание в 1837 году. Броневский описал то, что хорошо знал и сам был свидетелем и участником тех событий — Вторую Архипелагскую экспедицию русского Балтийского флота (1805-1807). Видимо потому, книга получилась правдивой и интересной, и до сих пор остаётся важным источником для историков о военной компании против наполеоновской Франции и Турции. Так, академик Е.В. Тарле в предисловии к монографии «Экспедиция адмирала Сенявина в Средиземное море (1805-1807) указывает: «Записки В. Броневского занимают совсем особое место: Сенявин давал ему возможность читать и использовать ряд документов, которые либо не были отданы в адмиралтейство по той или иной причине, либо затерялись. Броневский описывает военные действия не только с согласия, но и с одобрения адмирала. Он уверенно говорит о планах и соображениях адмирала, которые Сенявин не хотел почему-либо изложить в официальных рапортах. Записки Броневского восполняют некоторые не дошедшие до нас официальные документы».

Вот, что пишет сам Владимир Богданович в предисловии к «Запискам…»: «Служа на флоте от начала до конца кампании в плавании от Кронштадта чрез Зунд, Английский канал и Атлантический океан в Средиземное море, был я на большей части островов Архипелага и Далмации, обозрел Сицилию, Мальту и Сардинию, возвратился от Дарданелл в Лиссабон и, наконец, в третий раз прошед Гибралтарский пролив, отправился из Триеста сухим путем чрез Каринтию, Штирию, Венгрию и Польшу обратно в Кронштадт. Таким образом, обошед Европу, видел я лучшие ее страны, знаменитые происшествиями, славные своими древностями, просвещением и науками; я вел ежедневные записки о тех событиях, коих был очевидец, и о том, что казалось мне достойным внимания и любопытства.»

Но не только трудности дальнего похода и сражения, тревожат воспоминания моряка, Броневский, согласно тогдашней литературной моде, вставляет в ткань повествования, свои размышления, описания морского быта и окружающей природы – «В полночь вступя в отправление должности, я восхищался стремительным бегом корабля, зарывающегося в волнах, под носом наподобие водопада шумящих. Свист ветра изредка прерывался голосом стоящего на страже лейтенанта, которого бдительности вверены и ход, и безопасность корабля. Матросы были в совершенном бездействии: одни, сидя у снастей, разговаривали про свои походы, другие, находясь на верху мачт, попевали протяжные песни, иные смешными рассказами забавляли своих товарищей. Что же причиной такой их беззаботливости? Упование на знание начальника, уверенность в способности и прочности своего корабля. Выдумка построения корабля есть поистине самое важнейшее, самое полезнейшее изобретение ума человеческого.» 

А какое трогательное описание пролива Эресунн между Данией и Швецией, видит читатель пожелтевших страниц, и так много говорящее об авторе, его начитанности и преклонением перед литературой: «Ветер был довольно свеж, и мы быстро промчались мимо датской столицы. Башни со шпицами, гавань со множеством кораблей, прибрежные крепости, а за ними огромные здания Копенгагена представляют с моря прекрасный вид. Набережная Зеландии, которую проходят весьма близко, усеяна деревнями и загородными домами. Сады, рощи и луга отменно украшают местоположение. Другая сторона Зунда — шведский берег — кажется не так населен, не так украшен; но золотистые его нивы показывают плодоносие. В двух милях от Гельзинора находится небольшой Королевский домик с плоской крышей. Сказывают, что оный построен на том месте, где жил Гамлетов отец, а ближний сад был местом, где сей несчастный отравлен ядом. Ни один англичанин не пропустит осмотреть оного: такова сила таланта славного Шекспира!»

Однако, многолетнее участие Владимира Богдановича в указанных войнах, позволила ему не только стать военным писателем и путешественником, но и познакомила его с бытом и народным творчеством южных славян, которое оказало на него определенное влияние. Более того, он стал ярым поборником всеславянской идеи, а это, заметьте, задолго до появления в России славянофильства, и как мог, работал в пользу неё. Историк и славист, профессор Петербургского университета В.И. Ламанский, ныне, к сожалению, почти забытый оригинальный мыслитель, называл Броневского «одним из лучших в свое время, живых знатоков славянских земель».

Из других популярных сочинений Броневского упомянем: «Обозрение южного берега Тавриды в 1815 г.», изданное в 1822 году, в Туле, и почти сразу переведенное на немецкий и польский языки. В книге он описывает Севастопольскую бухту как самую удобную для флота на Черном море и предрекает ей большое будущее, правда была изъята часть текста, содержащая мнение автора о целесообразности перенесения в Севастополь Главного правления Черноморского флота, и о том, что порты Херсон, Николаев и Одесса были построены на «невыгодных местах». Также в 1825 и 1828 годах издавались в Москве «Письма морского офицера, служащие дополнением к запискам морского офицера» и «Путешествие от Триеста до Санкт-Петербурга в 1810 г.».

Со временем Владимир Богданович стал печататься в известных столичных журналах – «Вестнике Европы», «Сыне Отечества», «Благонамеренном» и других, и даже был принят в 1828 году в члены Российской Академии. Проживая в Туле, потрудился он и на ниве переводов, его перу принадлежит русский вариант так называемого «шотландского» романа чрезвычайно популярного в те годы Вальтера Скотта — «Гай Мэннеринг, или Астролог».

Владимир Богданович как мы видим отличался весьма разносторонним кругозором, например, любил музыку, по воспоминаниям братьев играл на гитаре, интересовался народным творчеством, литературой, историей. Историк Борис Тебиев обнаружил в Туле репродукцию одной из его картины, с изображением сражения с турецкой эскадрой. Незадолго до смерти Броневский, в 1831 году, оказавшись на лечении на Северном Кавказе и оставшись зимовать у брата в Новочеркасске, будучи деятельным и главное творческим человеком, несмотря на «тяжкую болезнь», он как неугомонный историк-любитель начал собирать материалы и сведения о Донском крае и казаках. Вскоре написал и издал в 1834 году, объемную, но достаточно поверхностную «Историю Донского войска, описание донской земли и Кавказских Минеральных вод» в 4-х частях, и в это же время подготовил рукопись «Истории Отечественной войны 1812 года, до сожжения Москвы». И наконец, в январе 1835 году, опубликовал инкогнито в «Сыне Отечества» критическую рецензию на только вышедшую в свет «Историю Пугачевского бунта» Александра Пушкина. Поэт, достаточно спокойно принял критику, и даже намеревался при следующем издании «…принести изъявление искренней моей благодарности рецензенту, тем более, что его разбор написан со всевозможной умеренностию и благосклонностию». Но в 1936 году, узнав в «Северной Пчеле», что рецензия написана покойный Владимиром Богдановичем, не удержался и разразился подробной ответной рецензии в 3 книге своего журнала «Современник», где вначале согласился с некоторыми замечаниями, но, в целом, сильно раскритиковал рецензента, в том числе его «Историю Донского Войска». Чем была вызвана данная публикация, не ясно, возможно какой-то неприязнью к Броневскому, может желанием напомнить читателям об своей «Истории Пугачевского бунта», хотя поэт признает, что его книга «… не имев в публике никакого успеха, вероятно не будет иметь и нового издания.» Но «Историю Донского войска» критиковал не только Пушкин, но и известный историк Н.А. Полевой, и даже В.Г. Белинский, в 1835 году, в «Молве», назвав автора «компилятором».

Скончался В.Б. Броневский 7(19) апреля 1835 года, в г. Санкт-Петербурге, где и похоронен. На литературное творчество потратив около 25 лет, из своей такой недолгой, по нынешним меркам, жизни. Он не оставил после себя литературных наследников и последователей, хотя есть сведения, что Владимир Богданович был женат на Евдокии Павловне, и имел 2 сыновей, старший Валериан, подпоручик, и младший Владимир, женатый на Любови Александровне Тарасовой, у них была дочь Любовь (12.01.1855 г.р. – ЦГИА ф.19. О.111.Д.345). Не сохранилось и достоверного портрета военного писателя. И если его имя еще было на слуху в 19 веке, например тульский краевед Иван Афремов, упоминает о Броневском, будучи его современником, то в следующем веке, только историки вспоминали его литературные труды и это несмотря на то, что три брата оставили воспоминания о семействе Броневских. Так, в капитальном труде о писателях, оставивших след на тульской земле, литературоведа и знатока литературной жизни Тульского края Милонова Н.И., лишь только мельком упоминается военный писатель из-под Белева. Немного информации о нем и в Тульском биографическом словаре, изданным в 1996 году.

Только в последние годы исследователи и издатели обратили на внимание на творческое наследие военного моряка. Будем надеяться, что со временем краеведы непременно установят новые места и факты, связанные с жизнью представителей этого замечательного семейства, и не только на тульской земле. Ну, а если мечтать по полной, то видится мне и памятный знак о писателе в родном сельце, и странички с его биографией и книгами на разных тематических сайтах…

Заканчивая краткое о повествование о Владимире Броневицком, не могу удержаться и не сообщить, что в сказковедении, существует интересная гипотеза, предложенная Н.В. Новиковым, что именно Владимир Богданович является создателем известной книги «Русские народные сказки, собранные Богданом Бронницыным» (СПб., 1838), вышедшей в типографии «А.Ф. Воейкова и К», правда, уже после его смерти. Небольшая книга сказок оказалась признана такими авторитетами как А. Н. Афанасьев, А. Н. Пыпин, как лучший сборник сказок 18 — начала 19 веков. Даже В.Г. Белинский («Московский наблюдатель»), написал отзыв на книгу, правда отрицательный. В сборнике представлены всего пять сказок «О Василисе, золотой косе, непокрытой красе, и об Иване Горохе», «О богатыре Голе Воянском», «О безсчастном стрелке», «О Иване Кручине, купеческом сыне», «О сере­бряном блюдечке и наливном яблочке», впрочем, как и в ранних изданиях В.И. Даля. Несомненно, в их основу легли сюжеты настоящих русских народных сказок, услышанных от подмосковного крестьянина-сказочника. Неизвестный автор, а может и взаправду В.Б. Броневицкий, используя книжный стиль, превра­тил, например, сказку о Василисе, в повесть, похожую на литературные сказки XVIII в., стилизованные под народные. Несмотря на успех автора среди литераторов и читателей, мы более не встречаем его новых публикаций.

Тем не менее известный советский сказковед В.П. Аникин не без основа­ния отмечал, что «именно начиная с Богдана Бронницына писатели вступили на верный путь обработки сказок». Если, все так и есть, то, можно предположить об семейной страсти Лёвшиных-Броневицких к обработке народных сказок и говоря шире, к фольклору, тем более Владимир Богданович не понаслышке был знаком с «Русскими сказками», своего известного дяди, правда их в то время приписывали Михаилу Чулкову, и с байками поселян, среди которых он вырос.

Завершая очерк, хочется верить, что славное имя защитника Отечества Владимира Богдановича Броневского и его деяния на благо России не сгинут в веках, а на вечно останутся в памяти благодарных россиян и конечно, всех тех, кто любит море и историю нашей Родины. В следующем, 2024 году исполнится 240 лет со дня рождения военного писателя, а в 2025 году 190 лет со дня кончины. Как отметим? Все зависит от нас самих…