«Ни одна женщина не удостаивается того внимания, какое получает поплавок в безветренную погоду». Командир БЧ-5 ЭМ «Блестящий» В.И.Новожеев
Вечер. Кают-компания. Офицеры корабля пьют вечерний чай. Слышатся негромкие разговоры.
Внезапно открывается дверь и в ее проеме появляется фигура командира БЧ-5 Владимира Ивановича Новожеева.
— Мужики! – громко говорит он, — По пирсу унт бегает. Пойдите, гляньте.
— Механик, — подал заикающийся голос командир, — ты, случаем, не шарахнулся где головой? Неосторожное обращение с головой может закончиться встречей с флотскими психиатрами. И, вообще, кончай мне здесь финтифлять. Что значит – унт бегает?
— Да, точно унт, — не обращая внимания на командирский сарказм, продолжил Новожеев, — такой большущий унт. Пошли.
Нашему удивлению не было предела — по пирсу бегала огромных размеров пышношерстная собака-лайка.
…
Помещение заполнено офицерами. В центре, за столом покрытым зеленым сукном, восседают три офицера – так называемая «тройка».
На отдельном стуле, одетый в парадную тужурку, сидел командир БЧ-5 ЭМ «Блестящий» капитан 3 ранга Владимир Иванович Новожеев.
Он, не слушая, кто и что говорит, был занят необычным для такого мероприятия делом – полировал самодельную латунную блесну.
Да, да – полировал блесну. Владимир Иванович был заядлым рыболовом. И, если он слышал, что кто-то не может пойти с ним на рыбалку – «…жена не пускает», то огорошивал того своей знаменитой фразой: «Жену, как собаку, надо три дня выдержать на морозе, а потом загнать под кровать, чтоб знала свое место»!
Итак, Владимир Иванович занимался полировкой блесны, а в помещении, в котором он это делал, проходил суд офицерской чести. И виновником этого события, как раз, он и был.
— Когда-то у меня был друг, — говорит помощник флагманского механика капитан-лейтенант Гена Малокостов, — он был отличным офицером. А сегодня? Корабль стоит без хода. До чего он его довел? До чего он сам дошел? Нет, вы посмотрите – что он делает? Чем он занимается? А ведь это суд офицерской чести…. И судят здесь его….
Владимир Иванович поднимает голову.
— А ты, вообще-то, кто такой, чтобы меня судить? – не прекращая своей работы, лениво, произносит Новожеев, — электрик? Ну, так и изучай закон Ома. А к главным котлам и носа не суй. Сколько ты их спалил?
— Здра-а-а-асте! – отвечает ему Малокостов и замолкает.
— И я Вас здра-а-а-асте! – в сторону Малокостова произносит Владимир Иванович.
Он поднимается со стула, прячет в карман парадной тужурки блесну и надфиль. Затем одергивает полы тужурки, поправляет галстук, достает расческу и расчесывает волосы. На тужурке тускло поблескивает орден «Красной Звезды».
— Сядь, Гена, Сядь! – начинает свой монолог Новожилов, — Кто, вообще, тут меня пытается судить? Судьи – кто? – он продолжает, — Не ты ли Николай Михалыч, — обращается Владимир Иванович к председателю суда флагманскому механику Масютину, — утверждал план ремонтных работ БЧ-5 в навигационном ремонте корабля? А? А теперь твой опричник Малокостов мне этим в лицо тычет. А не ты ли, Сергей Сергеевич, — поворачивает он свою голову в сторону одного из членов суда, — постоянно клянчишь у меня шило? Что скажешь? И другие тоже любят ко мне в гости захаживать – душ им нравится и чаек «Адмиралтейский»….
Судьи зашевелились. В помещении начали слышаться возгласы и … смех.
А Новожеев продолжает свой монолог.
— Как Вы думаете – за что меня наградили этим орденом? – показывает он на свой орден, — За душ и за чаек? А? И за какие заслуги наградил меня именными часами наш Главком товарищ Сергей Георгиевич Горшков? – он задирает рукав тужурки и показывает часы, — Гена, у тебя такие есть? – обращается Владимир Иванович к Малокостову, — Ага, нету. И не будет. А не будет, Гена, потому, что гонору у тебя, Гена, как у поляка, а сам – без штанов….
После суда, который представил его к увольнению из Военно-морского флота и из Армии вообще, Владимир Иванович шел к своему кораблю. За ним плелся Малокостов, подобно шакалу Табаки, бегущему за Шерханом, и пытался оправдываться, что, мол, его заставили политотдельцы, и, что он по-прежнему считает Новожеева своим другом….
Новожеев поднялся на борт корабля и, показывая пальцем на Гену Малокостова, стоящего у трапа, сказал вахтенному офицеру: «А этого крокодила на корабль не пускать! Ни при каких условиях! Это – приказ!»
Потом повернулся в сторону пирса и прокричал своим громогласным голосом: «И запомните – корабельный механик останется механиком даже, если снимет рабочий китель и наденет на себя рыбацкий бушлат! Вот так!»
Прошло пару или тройку лет, а Владимир Иванович Новожеев так и служил и стал флагманским механиком одной из бригад надводных кораблей.
Замечательно! Видел я эти суды офицерской чести… Пропади они пропадом.