Петрович почесал переносицу левым указательным пальцем.
-Тут такое дело… Короче, нужна помощь. Дело надо сделать. А знать о нём должны только свои. Иначе… Ну, в общем, Юра, сегодня вечером придёт большой груз. «Алка» придёт из Москвы с грузом телевизоров и видеомагнитофонов. Помоги разгрузить. Она сюда на Красноармейскую придёт часам к 20. Надо как можно быстрее всё наверх затащить в офис. Поможешь?
-Петрович, без проблем, а кто ещё будет? Вдвоём мы не потянем.
-Да народу хватит по минимуму. Ну, сын придёт. Потом Слава наш, Гаврилыч — шофёр, ты и я. Сколько это? Всего пять человек. Больше никого нет: в офисе одни бабы. Там груз объёмный, но легкий. Тонн 10 всего. Ну, не знаю точно сколько, но справимся. Надо обязательно до рассвета успеть. Свидетели совсем не нужны. Здесь в центре – самое безопасное место. Главное, чтобы не помешал никто. Мы считаем, что о содержимом «Алки» знают только в московском офисе и то: только бухгалтер, Ольга и шофёр. На самом складе в Москве маршрут неизвестен. Наезд на нас возможен. Но ничего: у сына Макаров и ксива. Он у меня лейтенант милиции. Отстанут. Но это – крайний случай. Блатные не полезут, а бандиты – вполне.
-Владимир Петрович, а какая разница?
-Ну, ты даешь. Блатные у меня вот где — сжал Петрович кулак.
-А из новой волны, там всё не так. Там такие беспредельщики. Ну, что, испугался?
-Когда начнем?
-Ничего себе,- удивляюсь я про себя.
Но вида не подаю и присутствия духа не теряю. Гостиница «Центральная» в двухстах метрах. Сбегал за спортивным костюмом, выпил кефира, и я на месте.
Минут через десять появился наш автофургон – долгожданная «Алка» с тягачём «Вольво».
Она проехала немного вперед. Забралась целиком на широкий тротуар и аккуратно сдала прямо к двери подъезда.
За «Алкой» подскочила тройка – жигулёнок. Из нее выскочил молодой парень в ветровке и белой рубашке. На поясе слева у него висела черная барсетка.
Петрович сказал:
-Это Николай, мой сын. Начнём?
Шофёр передал накладные Петровичу. Показал целую пломбу и распахнул створки.
Взорам грузчиков предстала безрадостная картина: весь фургон от передней до задней стенки был доверху забит разнокалиберными картонными ящиками с электроникой. Мало весёлого. Это поняли все. Но и выбора не было: груз тянул на много. Начало смеркаться.
И гоп-компания дилетантов-грузчиков приступила к бесконечному процессу.
Офис располагался на третьем этаже трехэтажно дома. Дом был очень знаменит. Таких домов больше в России нет. Это был дом на площади рядом со стрелкой у слияния Волги – великой русской реки — с не менее широкой речкой Окой, которая тоже большая, но не получившая статус великой, просто известная каждому школьнику русская река.
Дом специально строился под царскую знаменитую на всю страну Нижегородскую ярмарку. Место было громкое. Я о нем читал и у Шишкова в «Угрюм-реке» и у Гиляровского в «Моих скитаниях». А может быть и тот и другой заходили в этот старинный подъезд, поднимались по старой лестнице на третий этаж и что-то там делали в нашем офисе. Но эти мысли работу не облегчали. Это я не к вопросу истории, а к вопросу архитектуры и погрузочных работ.
У заднего борта «Алки» стояли ящики с телевизорами «Сони» и «Филипс». Телевизоры были в основном рассчитаны на покупателя среднего достатка и были вполне подъёмны. Но стояли и большие коробки с «Сони».
Один человек – один маленький телевизор. И на третий этаж. И в помещение склада – поначалу. Забивать до упора, потом в холле остатки. Визуально, соизмеряя объемы «Алки» и офиса, места должно было хватить. Хватит ли сил и времени?
После третьего телевизора, я сбавил темп и оценил преимущество хрущевок. Проклятая купеческая Россия не понимала выгодности низковысотных, но многоэтажных зданий. Вот почему целая четырехэтажная хрущёба гораздо ниже трехэтажного здания ярмарки? Разве это порядок?
«Алка» пустела гораздо медленнее, чем мы рассчитывали. Тем более, хоть Николай тоже тащил ящики, но основная его задача была по охране. Шофёр же спал в кабине. Так что основную ударную силу составили три пенсионера, а молодой Слава культуристом не был по определению.
Часа два ночи. Густая облачная темень. Фонари. Потные медленно двигающиеся и встречающиеся на лестнице фигуры. Все здорово устали. Тащить три бесконечных этажа или один телек или вдвоём большую «Сони» или одному три видика тяжело.
Стихийно делимся на бригады: мы с Петровичем внизу, Гаврилыч и Слава тащат с межэтажья в офис. Это правильно: Колю без подмоги оставлять, хоть и с «Макаром» нельзя. Хотя Петрович заменит десять «Макаров», но не перед всеми. Его могут просто не знать и получится непонятка. Но мы не прерываемся. Тупо и нудно тащим картонки наверх. Тупо и постоянно. Тупо и вверх. Вниз сбегать не хочется, и нет совсем сил. А видики и телевизионная мелочь всё не кончаются: до переднего борта ещё таскать и таскать!
Мы мокрые, грязные и очень усталые с непривычки. Но нас подгоняет страх. Он сильнее усталости. Он бодрит. Теперь я уже не сбегаю бодро вниз, а медленно, держась за перила, ползу, иначе не скажешь, вниз. Вверх я просто карабкаюсь. Но Петрович не отстаёт и тоже держится нормально. Не хуже меня, хотя он постарше и всё же – целый полковник!
Так и работаем без передышки. Иногда заходим в офис и жадно пьем воду, которая немедленно выступает потом. На часах скоро пять. С ненавистью и совсем уже не бережно сгребаем и тащим бесконечные коробки видаков. И почти у самой кабины находим сразу пять здоровенных телевизоров.
Это был почти нокаут. Наши надежды – наш обман. Пыхтя, стараясь не смотреть друг на друга, тащим по днищу «Алки» проклятые ящики к выходу. Как мы их дотащили на самый верх, трудно сказать. На самый, потому что верхняя бригада сил не имела и лежала на диване в офисе.
С тех пор я возненавидел телевизоры и видаки. С тех пор я ярый приверженец современной элементной базы, плоских ТВ, нанотехнологий и всего, что мало весит.
Солнце даже не показало края диска, только ещё чуть, выражаясь словами бессмертного Михаила Юрьевича, «сыростью холодною с востока понесло», когда шофер «Алки» закрыл двери фургона и погнал машину в столицу. Красоты и женщины Нижнего его совсем не интересовали. Он боялся дорожных бандитов.
Мы осмотрели поле боя: я решил, что старые перекрытия не выдержат, пол провалится, и все наши труды улетят куда-то далеко вниз. Действительно, офис был забит дальше некуда.
Петрович ещё пошутил, что мол, когда придет бухгалтерия, а они дамы исключительно в русском стиле, то офис непременно рухнет.
Мы пошли отдыхать. К вечеру, отоспавшись и помывшись, пошёл в офис принять заслуженные лавры и выпить пива чуть позже.
Было часов семнадцать. В офисе сидели только дамы: бухгалтерия, Марина-повар и секретарша. У всех был испуганный вид.
-Вы чего, дамы? Али швед под Петербургом, или турок под Москвой? Растрата, недостача, хозяйка приезжает на ваши художества посмотреть и в мередиан ввести?
-Ой, Юра, что тут было?
-А чего не позвали, я тоже принял бы участие.
-Не дай бог, мы еле живы остались.
_Ну, живы же, такие же сексуальные, как я посмотрю, только чего-то с лица сбледнули, а?
-Нет, Юра, к нам приезжали бандиты. Они такие ужасные. И на Марину смотрели так,- тихо ужасается Валентина Петровна.
-Я тоже на Марину так смотрю. Все смотрят на Марину так. Правда, Марина?
А сам подумал: Какая сука сдала? Но это – местные, иначе бы на перегоне взяли. Или не смогли взять и довели до места? Тогда почему ночью не наехали? Ментовка рядом? Петровича узнали? Тогда чего сейчас пришли?
Мысли мелькают, а дамы выплёскивают информацию и избавляются от пережитого страха.
Марина ответила:
-Да пусть смотрят, всё больше толку, чем от моего пьяницы. Иди, Юра супу поешь, я тебе всё сама расскажу.
-Петровичу ты тоже всё сама рассказываешь? Я ревную.
-Ой, Юра, Петрович — начальник, ему положено самой рассказывать. Вот и Валентина Петровна ему всё сама рассказывает, правда Петровна?- смеётся Маринка.
-Начальнику не дать – большой грех. Нельзя обижать хорошего человека.
-Марина!
-Ой, Валентина Петровна, я оговорилась: дать в смысле рассказать по работе. Кому еще проблему выскажешь. А он, глядишь, и поможет.
-Тебе, Маринка, в одном месте помощь всегда нужна,- смеётся застенчивая, но видная Петровна.
Ей тоже не позавидуешь: муж — дурак, не работает, а когда нажрётся, бьёт нашу Петровну.
Но бухгалтерия тоже приперлась в столовую, расселась за стол, налила чаю, и мне поведали примерно такую историю в коллективном изложении.
Часов в двенадцать, когда в офисе были только четыре дамы, в помещение вошли два здоровенных бритых наголо парня.
-Лет им под тридцать. Страшные и ужасно здоровые.
-А ручищи, Марина, ручищи, во!
-Лучше бы у них, Валентина Петровна, что-то другое было «Во»! Я бы не испугалась.
-Ладно тебе, Маринка!
-Так вот, они пришли и говорят, что мы должны им деньги платить, а иначе они весь этот товар заберут у нас. Ужас какой-то! Он же у нас на балансе. А они забрать хотели.
-А я им и говорю,- бойко сказала товаровед Лида, в прошлом капитан милиции и хорошая знакомая хозяйки, в прошлом – адвоката,
— Что вы от нас-то хотите? Нет у нас денег: мы по безналу работаем только. Давайте мы вам нашего начальника вызовем. С ним и будете разбираться. А мы люди подневольные. Ну и позвонила я Петровичу домой. А у нас с ним на этот случай условное слово договорено. Он так спокойно мне и говорит. Чтобы они,- Лида кивнула на Валентину Петровну, Марину и секретаршу,- не нервничали и просто ждали меня. А я мигом буду.
-И, правда, Юра, Петрович мигом приехал. А старший ихний – бугай лысый: такой, как три Петровича, и говорит, что почему крыше, козёл, не платишь и матом его. Я испугалась: Петрович заводной, вдруг застрелит его и сам в тюрьму сядет.
-А Петрович, — гордо встряла Марина,- смотрит так на него, и говорит: Ты кто такой, чтобы со мною вообще рот раскрывать. Ты кого, шавка, козлом назвал! Ты кто по жизни, как твоё погоняло? Может ты хулиган или шестёрка, а я на тебя свой авторитет тратить буду? Под кем ходишь, звони ему и давай его мне. А за козла тебя раком поставят на четыре кости!
Эта громила посмотрел на Петровича и из бухгалтерии позвонил кому-то, потом Петровича к трубке пригласил. Петрович совсем недолго разговаривал, потом лысому трубку отдал. Лысый аж скривился, когда ему что-то сказали. И говорит, что всё понял и сделает что-то. И всё.
А Петрович тогда и спрашивает опять этого лысого: кто ты, как твоё погоняло, из какой группировки, кто тебя послал, от кого работаешь?
-А ещё он сказал, мы слышали,- тихо добавила Валентина Петровна,- что к нам они должны дорогу забыть, а почему объяснять не буду. И, если ещё какая сволочь на нашем пороге появится, он будет говорить иначе.
Потом говорит бугаю: На, перетри с бригадиром. Этот здоровый слушал, слушал, что ему говорили. Потом сказал, что всё сделает и положил трубку.
А потом повернулся к Валентину Петровичу и сказал, что вышла большая ошибка, что с них причитается, что базара не было, что они приносят всем извинения за беспокойство.
Марина поднялась из-за стола. Отошла в угол и принесла бутылку коньяка и несколько бутербродов с икрой. Это Петрович велел тебя, Юра, угостить, это бандиты принесли потом. Это они извинялись. Тут еще три бутылки.
-Девчонки, так что мы ждём? Петровича?
-Нет, он разрешил без него.
-Тогда вы ждёте меня? А тогда – наливай.
В общем, вечер удался. Все пили за Героя-Петровича.
Калининград
21 февраля 2012г. 02.10