Ласьков Ю. Ты наш отец родной, а мы твои дети

Эта фраза, произнесенная  главным героем одного старого, еще с советских времен, кинофильма об истории гражданской войны в России, кратко и емко характеризует  взаимоотношения отцов командиров и их подчиненных.  Взаимоотношения , не важно в  какой армии,  — будь то Советская  или Красная    или  Вооруженные Силы Российской Федерации.

О принципах единоначалия сказано и написано  в нашей литературе  достаточно много.   Мой   рассказ не об этом. За годы    службы отечеству,  командиров у меня было много, — их не выбирают. Я сам был командиром и командовал различными подразделениями.  Хочу написать о том, что  я сам понял.  Где то —  самое  главное в командовании людьми ?

Хочу  рассказать о своих командирах,  первом и последнем.  Так получилось, то «плохих» командиров у меня не было, но первый и последний были особенными, и объясню почему.

Можно быть хорошим командиром, но никогда не надо забывать о нуждах своих подчиненных, чутко относится к  людям  и  их проблемам. Переживать за своих подчиненных всей душой,  вникать во все их проблемы. Когда ваши подчиненные почувствуют именно эту вашу отеческую заботу о них,  увидят,  как  вы  практически решаете все их возникающие проблемы, даже на бытовом уровне, тогда и командовать людьми будет легче.  Подчиняться они вам будут  с радостью и беспрекословно, пойдут за вами «в огонь и воду», выполнят любой приказ, не задумываясь, потому что будут просто верить вам, верить в  вас и  в  ваш авторитет.  Принципы единоначалия  реализуются в этом случае полностью.

Вам будет легче руководить и  командовать вашими подчиненными и собственная служба  не  будет  в тягость.

Если подчиненные будут чувствовать ваше равнодушие к ним, такое же равнодушие будет и в подчинении  вам  и  вашим приказам.  Остальное, и даже сами  принципы единоначалия, это только форма, существа не будет.

Все время  вспоминаю своего первого командира Виктора Егоровича Гридасова, человека нелегкой судьбы, карьерный рост которого по нелепой случайности  резко пошел вниз.  Но, на этом я не буду заострять  внимание, —  дело прошлое.

Виктор Егорович Гридасов,  командир малого ракетного корабля «Заря», отличный специалист своего дела, как говорят, — командир от бога.  Всегда был любим  нашим экипажем, офицерами  и  матросами  корабля.  Через эту любовь к нему  и  рвение  членов экипажа по выполнению своего долга,  корабль носил звание «лучшего» в соединении.

Ну,  а как он заботился о нас даже в отдельных мелочах, я сейчас расскажу. Порой его забота принимала комический оттенок,  тем наверно мне и запомнилась.

Жил я в то время в коммунальной квартире, но достаточно комфортно для лейтенанта, у меня было две комнаты, спасибо Виктору Егоровичу. Это его заслуга, жильем офицеры и мичманы корабля были обеспечены.

Между комнатами была дверь со стеклом. И вот в один прекрасный момент, мой  маленький сын, играя мячом, его разбивает. Жить с дверью без стекла не уютно, и пошел я его искать на нашу береговую базу. Что такое береговая база?  Все наши моряки знают. Это не береговая база была для нас моряков корабельного состава создана, а как бы мы существовали  при  ней. Для получения  корабельного довольствия надо обойди многие кабинеты начальников.  Побегать  савраской  и  все равно получишь ответ — нету.  В общем вчерашнего снега не выпросить.

Ходил я,  ходил, нет оконного стекла, дефицит, как и все остальное.  Ну, — нету.

Видя мои мучения, умудренный опытом  в  решении проблем повседневной жизни, мой подчиненный мичман предложил простой способ решения проблемы, сказав: — дайте мне бутылку шила и я вам через два часа два оконных стекла принесу. Все просто схожу  к  прапорщику на стройку и проблема решена.

В тот период доблестные строительные войска у нас что-то строили в поселке.

Ну, а что такое шило  объясняю для непосвященных.  Это  обыкновенный спирт, то есть алкоголь, великий эквивалент бартерных сделок  всех времен и народов.

Откуда у лейтенанта на корабле может быть шило?  И пошел я на поклон к командиру Виктору Егоровичу,  главному хранителю корабельных стратегических запасов этого великого эквивалента.

Кстати,  передаю жизненный опыт молодым лейтенантам, так сказать «ноу-хау». Никогда не  ходите  к командиру за этим делом с большой емкостью.  Лучше ходить с  маленьким флакончиком, но чаще.  И постепенно получите  вы  ровно столько,  сколько вам нужно для полного удовлетворения всех ваших потребностей.

Мой командир при моем появлении с пустой бутылкой сделал удивленное лицо, но молча  и  внимательно меня  выслушал.  В командирской каюте зависла молчаливая пауза, командир  загружался моей проблемой, загружался  не долго, решение созрело быстро.  Он молча стал набирать какой то  номер телефона.  При стоянке  корабля у стенки в базе телефонная связь с абонентами нашего поселка была устойчивой.

И набрал он номер командира береговой базы, это я понял из последующего диалога Виктора Егоровича. А слова его были примерно такие: —  Мой корабль занимается усиленной боевой подготовкой, у моего подчиненного лейтенанта ураганным северным ветром в полярную ночь разбило все стекла в квартире.  Ваша береговая база ни хрена не делает, лейтенант  ходит  по мукам  вашей базы  и  ничего у вас  не добился.  Вы  все  там сладко  спите, а  жена  лейтенанта  с ребенком  замерзает в суровую  полярную ночь.

Я передаю только смысл, колорит и сочность языка передать невозможно, это надо только слышать.  Обороты типа  «хрены пеньковые»  и  «беременные тараканы»,  были  совсем даже  ласковыми и  прелюдией   к  основному изложению. В его монологе было больше ненормативной  лексики  и междометий.  Это была  соловьиная песня  и шедевр военно-морской словесности.   Произносилось все спокойным языком, без повышенных нот.

По окончании монолога, командиром  мне было указано  идти  обратно в бесконечные коридоры нашей береговой базы  и  получать оконное стекло.   Шила он мне, конечно, при этом не налил.  Я пошел указанным маршрутом   и  получил все, что нужно,  даже склад открыли для меня  в  неурочное  вечернее время.  Неурочное время —  потому, что для береговой базы и ее личного состава после шести вечера море на замке.

И уважать  своего  командира я стал,  после этого, еще больше. Проблема была мелочной, но с какой любовью к своему  подчиненному  и  как просто  она  была решена.

Драл меня мой командир, как сидорову козу за выполнение моих корабельных лейтенантских обязанностей,  драл потому, что был суров.  Суров, но справедлив.  И у меня  никогда не возникало мысли, что это неправильно и  несправедливо, потому что я верил в него. Я знал, что в трудности он  никогда меня не бросит на произвол  и  защитит.

Помню, еще более комичный случай. Стоим мы у стенки, но корабль заступил на боевое дежурство, получасовая готовность к выходу в море, сход  экипажа на берег с корабля запрещен.  Дом  и семья  рядом, пять минут ходьбы от каюты до дверей квартиры, но никак сойти на берег  «низзя».  Позвонила жена  и  сообщила, что простудилась  и  немного хворает. И захотелось мне несчастному лейтенанту  сбегать проведать жену и сына,  повидаться  с ними, хоть пять минут, схода  на берег  уже  нет недели две.

Пошел проситься к командиру сбегать  домой, тем более за время  моего  отсутствия ничего и не произойдет. Страна родная может быть уверена, боеготовность Красной Армии  не подорвется.  За тридцать минут готовности к выходу в море,  я  успею до Норвежской границы добежать.  И причина  схода есть уважительная,  жена болеет.

Прошу у командира добро на сход на берег, с обоснованием веской причины, ну в смысле болезни жены.  История повторяется как фарс, выслушав меня, командир также молча набирает телефонный номер, и номер этот был нашего флагманского медика. Последующий монолог выглядел примерно так: —  Я и мой корабль несем боевое дежурство, сход на берег запрещен. У моего лейтенанта упало моральное состояние. Жена лейтенанта болеет, лежит дома в тяжелом положении, болеет ребенок. Неоднократно вызывали врача на дом, до сих пор никого нет. Все вы там зажрались и т.д….

Колорит и сочность  словарного языка его монолога,  как и в предыдущей истории.

Надо сказать, что жена никого  на дом  и не вызывала  и  болезнь ее проходила вяло и ребенок не болел. Это было обыкновенное вранье, но каким  это было хорошим  экспромтом  командира  по наведению порядка в медицинской службе нашей береговой базы.

Закончив телефонное  воспитание  нашего поселкового  флагманского медика,  командир дал мне 15 минут и разрешил сход на берег под свою ответственность.

Я со скоростью ягуара побежал домой, дабы предупредить семью, сейчас будет врач.  Но не успел.

Около моего подъезда, оттолкнув меня,  вперед пронесся наш главный хранитель клятвы Гиппократа — наш флагманский медик.  Бежал он  в холоде полярной ночи  раздетый, в комнатных тапочках, не успев переобуться  дома в более подходящую нашему климату обувь. Но саквояж с инструментами  и  лекарствами  он гордо держал  в своих  руках.  Флагманский медик, также  как и мы  нес свое боевое дежурство, только лежа на диване  дома, в своей квартире.

Осмотр больных прошел успешно. А я  через пять минут снова был на борту корабля, успев повидать своих жену и сына. Вот такая история.

Чувствуете заботу о своих подчиненных? Вот  так  бы  все командиры думали о нас с вами,  порядка в стране у нас было бы  намного больше.  Жили  бы мы  с вами  в другой стране, а не в этом  Дурдоме-2, и давно  бы  жили  не тужили.

Последнее мое  место службы в Вооруженных Силах,  уже России, а не Союза  — это Отдел  контроля военных представительств Минобороны России.  И так получилось, что моим последним командиром в армии был начальник этого Отдела,  Холодков Александр Владимирович.

В проявлении  его  заботы о своих подчиненных, комического, как я рассказал выше о своем командире корабля,  не было.  Но, думал о нас Александр Владимирович  и  вникал  во все наши  проблемы  внимательно и  в обиду не давал, всегда  защищая  нас даже  перед  вышестоящими начальниками.  Помогал нам во всех наших бытовых проблемах, да  и  просто с душой относился  к своим подчиненным.

Забота эта была о всех его подчиненных,  любимчиков не было. Командир помогал даже тем, кто откровенно делал ему гадости  и  пакостил в работе.  Даже для них не было исключения, что меня  всегда удивляло.

И строг он был к нам   ко всем, требовал от нас качества в работе, независимо от рангов, возраста  и  положения.

Заботился Холодков, не только о нас, своих непосредственных подчиненных, но  и всех подчиненных военных представителях, коих много на просторах нашей необъятной Родины. И все они его уважали, уважают  и сейчас.

При нахождении в Москве, любой из них всегда с теплотой принимался  и  выслушивался. Советы  в  работе военного представительства получал ценные и помощь  в решении проблем  практическую. Люди просто тянулись к нему, да и сейчас продолжают звонить и стараться встретится с ним, хотя он уже давно трудится в другом  качестве.

На  Родине нашей наступил полный  пи …ец, страна живет по воровским понятиям. Вместе со страной живут и ее Вооруженные Силы, кумовство,  в которых,  достигло просто невиданных масштабов. Такие командиры, как Холодков, сейчас  не нужны армии.  Чтобы  распродать ее честь и совесть,  теперь  нужны  бизнесмены.

И наблюдал я в последние дни своей службы такую картину. Один из наших уважаемых начальников военного представительства, одного их ведущих судостроительных предприятий Северной Пальмиры, находясь в Москве в командировке, зашел к нам и решил представиться новому начальнику  Управления военных представительств, только что назначенному приказом.

И что вы думаете?  В кабинете он был всего минуту, но недоумение у него на лице  на выходе из кабинета  было неподдельным, выражающим целую гамму чувств  и  не сходило  с лица очень долго.

Его слушать не стали, только спросили:  — Ты что пришел? Нужен будешь,  позовем….

Вот и все,  служите дальше, товарищ  капитан первого ранга.

Я закругляюсь и  обращаюсь к своим  командирам,  первому и  последнему: «Я».