Первая байка Хитрая «Щука»
Ну, так вот, — начал свой рассказ флагарт, — У меня, когда–то давно был командир, который, пугая офицеров, любил говорить о себе, что он был дважды удостоен присвоения звания капитана третьего ранга — один раз своевременно, а другой — досрочно. А случилось — по его воспоминаниям – эта космическая катастрофа в начале шестидесятых годов, когда флотом вовсю осваивались наши первые эсминцы УРО, вооружённые «КСЩ».
Тут он обратился к своему юному коллеге, скромно устроившемуся в укромном уголке просторной кают-компании. В этот самый момент тот щедро намазывал кусок белого хлеба толстым слоем масла и старательно устанавливал на этом сооружении кусочки слабосоленой скумбрии.
— А скажите мне, комбат, и что же это такое — КСЩ? А, не знаете? Не удивляюсь! Из ныне живущих, эту штуку в глаза живьем, наверное, уже никто не видел. Я — тоже, не смотря на то, что вы меня за глаза, считаете ровесником мамонтов и пещерных медведей. Но историю своего военного ремесла неплохо бы и знать. Доказано, что только любопытные люди находят свою нишу на этой планете.
—Наверное, это так! – согласился доктор.
—Так вот, это была наша первая, рождённая в адских муках, серийная крылатая противокорабельная ракета для крупных кораблей. Кстати, крылатые ракеты у нас назывались тогда «самолёты-снаряды», Надо полагать, ещё с войны от Фау -1 название вида им досталось. Эта же персонально называлась так: «Корабельный самолёт-снаряд «Щука». И ни больше, и ни меньше!
А внешне она очень походила на слегка уменьшенную копию героя напрочь забытой теперь корейской войны — реактивный истребитель «МИГ– 15». Как она, эта ракета, приготавливалась к стрельбе, как проводились стрельбы этой самой «щукой» — этот отдельная песня, причём, скорее — стон бурлаков вместе с плачем Ярославны в исполнении личного состава БЧ-2. Ее надо было заправлять жидким топливом прямо в море, даже при качке! (Комбат, кстати, какая такая Ярославна столь известно плакала, что этот самый плач поминает на всех докладах и «раздолбонах» ваш горячо любимый комбриг? Ага, ну, хоть это вы знаете!)
Хотите, дам почитать статью про эту ракету, чтобы вы поняли, как вам повезло, что стали ракетчиком только в наши технически далеко продвинутые времена и впали бы от этого счастья в глубокую эйфорию? Ага, не любите «ужастики»? Или загружать свои извилины не хотите? Смотрите, вдруг распрямятся, что будете делать в академии? Не хотите? Ах, на гражданке! Тогда – тем более! Там надо думать и работать одновременно!
— Итак, — продолжал он, закончив втыкать шпильки в очередного лейтенанта, — пошли они на своём эсминце, а то и целой ударной группой, в даль дальнюю — в полигон боевой подготовки, специально оборудованный для ракетных стрельб. Чтобы шарахнуть, значит, этим летающим сараем по ни в чем не повинному артиллерийскому щиту, который тащился беспечно за зачуханным буксиром.
Захлёбываясь от белой зависти, должен вам сказать, коллеги, что стреляли тогда они практическими ракетами не в пример нам – чуть ли ни каждый квартал, а то и чаще. И поэтому супостат их уважал и боялся! А наши полигоны совался лишь с краешку, да и то — с опаской, ибо знала кошка, чье мясо съела! А вдруг что пойдёт не так?
Итак, занимается личный состав БЧ-2 предстартовой подготовкой на этой перворакете. Вот, братцы мои, бывают первоптицы, перволюди, а бывают и перворакеты, точь-в-точь такие же бестолковые и малосовершенные, а, следовательно, и малоуспешные, которые только-только вступили на долгий путь эволюции. Как бы то ни было, но вот без этого раннего этапа никому ещё обойтись не удавалось. Говорят, потом не было ракет, которыми стреляли бы чаще, чем КСЩ – ни у нас, ни у супостата. Все ее совершенствовали, и, надо сказать, очень прилежно отрабатывая все пункты инструкции, не в пример вам. Теперь-то ракету суют в специальный контейнер еще на базе, от золотых ручек «человеческого фактора» подальше, что совершенно правильно! А в те замшелые времена …
Да, тогда … Вот тем самым временем из пункта А в пункт Б, заданным курсом чапает, себе зачуханный, весь в пятнах, на мазуте в своих котлах, вальяжный работяга-буксир, никого не трогая. Издали это чудо кораблестроения напоминало турецкую туфлю с задранным носом-полубаком и высокой рубкой, громадными вьюшками троса на юте. Он на длинном-предлинном буксире тянул за собой новенький артщит. Чтобы потом на сетках, натянутых между его мачтами, яснее ясного была видна свежая дыра, пробитая в ней прилетевшей издалека крылатой «щукой». Если она, конечно, туда попадёт.
И лежать этому буксиру вместе с приговорённым к расстрелу щитом на заданном курсе предстояло часа четыре. Понятное дело, ну кто же из гражданских взрослых мужиков выдержит столько времени монотонной, унылой работы? Тем более, если они ее делают регулярно, чуть ли не каждый день. В смысле — таскают щиты для всяких стрельб, переживая некоторую опаску в отношении точности орудий и ракет и выучки «человеческого фактора».
Сейчас бы сказали – стресс. Поэтому рабочий регламент команда выдержала очень недолго. Через некоторое время, весь личный состав верхних команд в количестве аж пяти человек собрался в каюте боцмана. Там они занялись обычной морской мужской травлей, потом перешли на игру в домино, в «козла» — на вылет, в кошу – на чемпиона, а потом вспомнили, что у кого — то с собой было… Опасное это, братцы мои, дело, когда больше двух взрослых здоровых мужиков вынужденно бездействуют длительное время! Сами знаете! Наверное, даже – больше одного, но больше двух — это уже наверняка! Особенно — если это просоленные морские волки, не избежавшие в юности и службы в стройных рядах ВМФ.
Кстати, комбат, намотайте себе на ус — ваших подчинённых это тоже касается! Они тоже нагло считают себя «морскими волками», кильки еще зелёные, но от того и озверевшие! Это дойдёт до них …, наверное, когда-то потом…
Флагарт перевёл дух и осмотрелся. Начальник штаба дивизии улыбался. Пока.
— Так вот, в коридоре буксира уже запахло яичницей с луком и салом, которую готовили на крошечном камбузе. Эх, яичница, самая простая и эффективная мужская еда, и самая популярная закуска — чтобы там врачи и эстеты не говорили! Даже поэт Твардовский это отмечал в своём «Василии Теркине». Вот, мой замученный диетой желудок вечно переключает меня на кулинарные темы в самое неподходящее время!
— Так в чем же вопрос? — почти обиженно вскричал комбат — Хоть с салом, хоть с беконом — мигом организуем!
— Э-э-э! — мечтательно протянул Папа-Мишка, — спасибо, конечно, но — нет! Диета есть диета, себя не обманешь! Вот жену и начальника с фарватера сбить — святое дело! А себя – сердце кошки потом грызть будут!
— Так вы настоящая мечта врача! — иронично хмыкнул флагманский доктор, — а то, в кого ни ткни, лекарства прописанные не пьют, а рапортуют с честными глазами. Один адмирал мне жаловался, мол, целый месяц ваши лекарства в кармане таскаю и — никакого толка!
— Ага! — кивнул флагарт, хлебнув чаю, — я полагаю, что мы тут все
этого адмирала знаем! — и продолжал:
— Ну, и понеслась! Постепенно внизу, в каюте собрался весь наличный состав — кроме моториста, наверное. Даже рулевой поставил свой инструмент «на автомат» и спустился вниз. Полигон закрыт, ни встречных, ни поперечных целей нет и не предвидится.
К этому времени, похоже, капитан этой боевой единицы вспомогательного флота возражать уже физически не мог. Вот так они и «плыли», к их общему удовольствию. А на гордо пашущем морские волны эсминце завершили, наконец, приготовление к стрельбе и предстартовую подготовку чуда ракетной техники. Стреляли по данным собственной РЛС, обнаружили цель, определились, где — щит, а где буксир, утвердили условия стрельбы. Да и стали ложиться на боевой курс, согласно плану, с последним «пиком». На ходовом — все начальники нервно курят «Беломор», БЧ-2 все в холодном поту, весь экипаж загнали по боевым постам, от греха подальше. Там у них тоже на ГКП собрался весь походный штаб. И непонятно — от чего их слегка потряхивало — то ли от дрожи вибрации турбин эсминца, то ли от нервного ожидания.
И вот, наконец, ревун, залп! А этот летающий сарай, размером с «УАЗ» – батон, бешено взревел и сорвался с направляющей. Где–то высоко он фыркнул огнём стартовика, тот послушно отвалился, а всё остальное с рёвом усвистало куда-то за ясный горизонт. Летала ракета эта километров на 40, и у неё было два канала самонаведения — радиолокационный и тепловой, а сектор захвата — градусов 60, по тридцать на каждый борт. И черт его знает, или они тепловой канал не отключили, или он тогда не отключался, но остался он, гад коварный, в боевом положении. Говорят, это была типовая ошибка в спешке и напряжении стрельбы. Все бегают, все орут и …
Про условия стрельбы сия история умалчивает, а я, за что купил, за то и продаю. Но как положено, все возможные «залипухи» и ошибки собрались в кучу, в результате же получилась лихая ракетная атака … по реальной цели.
Отлетела, значит, эта «Щука» на телеуправлении на положенное расстояние, а тут и «мозги» головки самонаведения включились. А «мозги» тогда были знатные – все на лампах да на полупроводниковых приборах, сельсинах и трансформаторах. Причём каждый логический элемент весил тогда по полкило и выглядел солидно — не то, что наши «заморыши» –микросхемы.
Эта ракета раскинула свои крылышки над морем, как горьковский буревестник, и оглядывает седую равнину моря, щурится датчиками своих приборов. Смотрит она, а справа где-то манят к себе яркие отметки от «уголков» щита, но такие они хоть и большие, но все холодные и неуютные. «А оно мне надо? Небось, ловушка какая, а вот слева – пусть отметочка-то и не очень, зато такая приятно-тёпленькая и родная…» Подумала так, наверное, своей головой самонаведения эта самая «щука», да и стала ворочать на буксир, хищница хренова. Развернулась она и весело помчалась с визгом и рёвом, как пьяный камикадзе, и прямо на надстройку ничего не подозревающего работяги–буксира!
— Значит, не очень умная эта «щука» была! А телеуправление было? — прицепился старший лейтенант с профессиональным интересом.
— Да было, только проспали, наверное, — пожал плечами флагарт, — А на стреляющем корабле этот самый радостный момент «зевнули» и не включили вовремя самоликвидатор или рули на пикирование не переложили – вот уж точно не знаю. Разные у КСЩ типы были… что интересно − фюзеляж у неё бронированный был, ещё не всякое попадание его завалить могло.
Труженики вспомогательного флота, тем временем, допили все, что нашли в каютах механика, боцмана, в радиорубке. У них на посудине ничего давным-давно не случалось, и команда свой нюх окончательно потеряла, как часто бывает.
Но есть такой закон – если персонал перестаёт ожидать и бояться аварии – она случается. Да-да, на флоте есть аналог этого закона, но звучит он очень неприлично, и в кают-компании мы его цитировать не будем. Меж тем, время на буксире шло так медленно, что его надо было чем-то заполнить, и, следовательно, ситуация требовала дальнейшего развития. В этот самый момент где-то недалеко угрожающе заревело, грохнуло, затрещало железным треском, да так, что старый буксир аж присел на корму и жалобно застонал всеми шпангоутами.
Хрясь! – раздался протяжный, противный хруст сминаемой жести. Что это самое «хрясь» их касается напрямую, славные моряки и подумать не смогли.
− Алкогольная эйфория! – вставил «свои пять копеек» всезнающий корабельный доктор, явно ревнующий к вниманию публики.
− Ну, вот и все, — обрадовался капитан, — военные-то отстрелялись! Предлагается выпить за их успех и наше скорое возвращение домой на сегодня!
− А, что-пить-то будем? − деловито поинтересовался боцман, догадываясь, что тост капитана чем-то реально подкреплён в ближайшей перспективе.
− Ты меня помоложе-то будешь, — сказал капитан и влез огромной своей лапой в обвисший многофункциональный карман чистенького, но изрядно вылинявшего морского синего кителя. − Вот тебе ключи, подымись-ка в мою каюту, там под койкой — трехлитровая банка «шила», вчера ракетчики дали, чтобы, значит, мы вовремя вышли в район, ну и вообще… Так вот, тащи ее сюда, а мы пока с закуской подшустрим.
Боцман лихо поднялся по трапу в надстройку, вдруг застыл и тут же тихо- тихо, задом-задом, начал спускаться обратно. Его шаги гулко и размеренно гремели по трапу, как стук судьбы. В дверь. Как там у товарища Бетховена… Все разом притихли. И, наконец, страшной тенью отца Гамлета, боцман показался в распахнутых дверях каюты механика. Он заметно побледнел, глаза были выпучены, губы и руки тряслись.
− Нету – хрипло прошептал он осипшим от чего-то голосом, — Ключи свои возьми назад, не нужны они тебе больше…
− Чего нету-то? Как это? − испуганно вскричал капитан: − Шила? Иди ты! Спёрли? Кто-о-о?! − подскочил он с диванчика, сразу трезвея где-то на полбутылки полновесного «шила», ну, никак не меньше.
− Да нет, самой каюты нету − Совсем! — с трудом выдавил из себя боцман. И продолжил свою красноречивую речь отдельными словами, перемежая их заметными паузами: − Снесло. Военные. Самолёт упал. − Затем он перевёл дух и закончил своё выступление душераздирающим ругательством с морскими присловьями, в которых он устно, но красочно проиллюстрировал, в три этажа, где он видал этих военных с их стрельбами, а также вот такую-разэтакую реально-опасную работу за такую-растакую символическую зарплату.
От этого все немедленно пришли в чувство и рванули к трапу наверх. Вылетевший наверх экипаж долго разглядывал развороченную надстройку буксира, в носовую часть которой угодила ракета, которая, на счастье, выработала все топливо и не рванула. Она действительно похожа на маленький реактивный самолёт, а вот сам ее дюралевый планер стал похож на мятый рубль, давно завалявшийся в кармане. Тут капитан буксира заплакал от жалости к своему старому судну, сразу вдруг ставшему «инвалидом» в результате очень близкого и нечаянного знакомства с новой военной техникой… И что самое удивительное во всем этом стечении обстоятельств, все остались живы, поэтому все виновники этой лихой стрельбы достаточно легко отделались, хотя в соответствующие приказы по всей восходящей линии, конечно, попали. Вот так мой бывший командир и получил «досрочно» звание капитана третьего ранга – прямо из капитанов второго ранга, да!
− А вот теперь представьте себе, на минуточку, фантастическую ситуацию, если бы весь экипаж этого славного буксира был бы весь на своих боевых постах согласно штатному расписанию по судовой тревоге? И тогда человек пять бы мигом переселилось в мир иной, пару осталось бы калеками, а ещё человека три, сняв свои погоны с двумя просветами, пилили бы дрова в Архангельской губернии, лет этак по шесть за убийство по халатности. Конечно, как положено, наказали офицеров корабля и даже флотских руководителей, а вот наука и промышленность, как всегда, остались в стороне, убедив высшее командование, что всему виной малограмотность личного состава и разгильдяйство командиров.
На том все и кончилось, а моего командира в его звании восстановили уже через год – и тоже за отличную стрельбу, вписавшуюся, на этот раз, в рамки наставлений. Вот такие бывают страсти, когда полное отсутствие дисциплины и организации на судне спасает жизнь и здоровье личному составу, и вдруг выясняется, что не все ещё мы знаем о своей технике — завершил флагарт свою историю, и знаком попросил вестового наполнить его стакан ещё раз.
Чудесная история!