Подготовка Северной стороны Севастополя к ожидаемому нападению неприятеля
Вечером 10 сентября Меншиков сообщит Корнилову о своём намерении увести армию из Севастополя. Вновь Владимир Алексеевич не согласен и пытается обосновать свою позицию, на что светлейший тоном, не терпевшим возражений, повторит: “Неприятель не может повести решительную атаку на Северные укрепления, имея у себя на фланге и в тылу нашу армию” и приказал сформировать из корабельных команд батальоны для защиты города. Передано самим Корниловым вечером 11 сентября”. (Жандр А.П. «Материалы для истории обороны Севастополя и для биографии В.А.Корнилова…» стр. 205) Завершает краткую беседу князь распоряжением о возложении на Корнилова обороны всей северной части Севастополя, а защиты южной части на Нахимова. А прибыв ночью на бивуак под Севастополем, Меншиков оформит это своим приказом № 40 от 11 сентября 1854 г., по которому “инженер генерал-лейтенант Павловский сдаёт начальство над Северным укреплением генерал-адъютанту Корнилову, а «заведывание морскими командами, отделёнными для защиты южной части Севастополя, поручается вице-адмиралу Нахимову”. (РГВИА Ф.9190, Оп. 285, Св. 23, Д. 1, Л. 29).
Разоблачив предательство князя в письмах в Николаев на имя супруги, он ощутил себя спасителем отечества и, войдя во вкус, объявляет себя Главнокомандующим… и начнёт свою, новую нумерацию приказов с № 1. (Жандр А.П.)
В приказе от 12 сентября № 1 он распределит посты среди своих помощников:
1. Контр-адмиралу Истомину состоять при мне в звании Начальника штаба.
2. Инженер-подполковнику Тотлебену заведовать всеми оборонительными работами.
3. В крепости быть комендантом капитану 1-го ранга Бартенёву.
4. Штабс-капитану Пестичу заведовать артиллерийской частью.
6. Гарнизону состоять из батальонов 1,2,3,5; 1-го стрелкового батальона Литовского.
.
.
11. При Главнокомандующем будет находиться на казацкой пике флаг красный с синим вдоль. (Жандр А.П. «Материалы для истории обороны Севастополя и для биографии В.А.Корнилова…» СПБ 1859 стр. 211)
Т.о., в Крыму на несколько дней образовалось два главнокомандующих. Вот когда у Владимира Алексеевича появилась возможность проявить свои чрезвычайные способности, о которых столь красочно живописал кн. Барятинский как об упущенной роковым образом возможности одолеть противника в сражении при Альме.
Высокая стройная Фигура Меншикова заметно выделялась на фоне сопровождающих, и он не нуждался в специальных вымпелах… А пристрастие Владимира Алексеевича к подобному антуражу сыграет для него роковую роль в первую же бомбардировку Севастополя. Разъезжая ежедневно по бастионам оборонительной линии с многочисленной свитой и казаком, нёсшим на пике красный с синей полосой флажок (позже появятся свидетельства, что вместо флага на пике казак возил “специальный знак”, чтобы все могли видеть, где в данный момент находится Корнилов. Тем самым Корнилов неизменно, ещё до открытия бомбардировки Севастополя 5 октября, привлекал внимание противника. К первой бомбардировке они знали место на Малаховом кургане, где он сходил с коня и начинал осмотр бастиона и могли заранее пристрелять место.
5 октября в 11.30. Владимир Алексеевич, не смотря на продолжающуюся канонаду, поднимется с казаком и с, записавшим себя в их кампанию задним числом флаг-офицером капитан-лейтенантом А.П.Жандром. (Жандр А.П. «Материалы для описания истории обороны Севастополя и для биографии В.А.Корнилова… стр. 295, 298) на привычное место за правой кремальерной батареей Малахова кургана, спешился и отправился осмотреть разрушения, произведённые огнём противника. На обратном пути к лошади был смертельно ранен прямым попаданием ядра в левую ногу у живота. Другим ядром была поражена его лошадь, пегая с белой гривой, которую казак вёл за ним на поводу, и сопровождающие оказались забрызганы разлетевшейся плотью…
Но это произойдёт через три недели, а пока Владимир Алексеевич, самопровозглашённый главнокомандующий всего и вся, освоившись в кабинете князя Меншикова, окунулся по свидетельству очередного придумщика адъютанта И.Ф.Лихачёва в ликбез: “я помню, что на рабочем столе морского шефа нашего, адмирала Корнилова, вместо истории Нельсоновских сражений теперь можно было видеть описание кампаний Веллингтона в Португалии и его преодоления знаменитой защиты оборонительных линий Торрес-Ведрас”. (Лихачёв И.Ф. «Роль Черноморского флота в Крымскую войну …» тип. Морского Министерства в главном Адмиралтействе СПБ 1913 стр. 23). “Владимир Алексеевич находил ещё время заниматься и сухопутною частью военного искусства. Справочные книги военных наук не сходили со стола его (так он воздействовал на своих посетителей), и постоянным его чтением, в свободные минуты, была военная история: одною из последних книг, которые читал он, был сборник «Депеши и приказы Веллингтона», составленный Gurwood” (Лихачёв И.Ф. «Несколько слов о Владимире Алексеевиче Корнилове» «Морской Сборник» 1856 Май стр. 277), британского фельдмаршала, главнокомандующего союзными силами в сражении против Наполеона при Ватерлоо. Ну что мог взять на вооружение Корнилов от герцога Артура Уэлси-Веллингтона, который имел большой опыт открытых полевых сражений и не отличился на устройстве оборонительных сооружений или штурмах крепостей? Иван Фёдорович, желая ввести своего покровителя в сонм великих и несравненных, здесь явно фантазирует.
Чтобы понять, как отнёсся Владимир Алексеевич к новому своему назначению, необходимо обратиться к его письму-журналу, с коим он ежедневно делился самым сокровенным. Корнилов, чтобы осмыслить происшедшее за истекшие сутки, составить приказы, заполнить дневник, написать письма на ночь, возвращается в город в дом Истомина, где обычно и заставал его Жандр. “Корнилов с радостью принял почётное назначение: встретить с несколькими батальонами моряков 60-ти тысячную отборную армию и удержать своим искусством стремительный натиск её, пока князь Меншиков ударит во фланг и в тыл самонадеянных союзников, или умереть геройскою смертью Леонида на рубеже родного города ‒ казалось ему равно завидною долею.
Проникнутый тем же благородным стремлением к благу общественному, те ми же высокими понятиями о святости долга, Нахимов смотрел с другой точки зрения на обязанность, налагаемую любовью к отечеству. Он взял за правило в жизни, и никогда не браться за дело, не изведав наперёд своих сил выполнить его отлично, и не отступил от него даже в этот торжественный час, из страха навлечь своею неопытностью гибель на подчинённых. Забывая, что подобная строгость к себе ‒ в высшей степени благородная в обыкновенных случаях жизни ‒ становится излишней в минуты критические, когда вблизи нет человека, на которого бы мы могли указать как на более способного, Нахимов явился к Князю Александру Сергеевичу Меншикову и высказал, что для блага России он не задумается умереть, готов подчиниться младшему и с радостью будет содействовать ему, но сам не может хорошим сухопутным Генералом (передано самим Павлом Степановичем, тотчас после разговора с Князем [сноска на стр. 208]. Князь отвечал, что не принимает этот ответ за серьёзный отказ и уехал из Севастополя, не переменив назначения”. (Жандр А.П. «Материалы для истории обороны Севастополя и для биографии В.А.Корнилова…» СПБ 1859 стр. 207-208).
Но на деле, назначение Меншиковым П.С.Нахимова ответственным за защиту морскими командами южной части Севастополя выглядело скоропалительно и не учитывало реальной структуры командования гарнизоном города.
Если на Северной стороне Меншиков предварительно освобождал генерал-лейтенанта Павловского от начальства над Северным укреплением, то на Южной оставались на своих постах: генерал-лейтенант Ф.Ф.Моллер ‒ командир 14 пехотной дивизии и начальник Севастопольского гарнизона, командовавший оставленными Меншиковым несколькими батальонами в Севастополе, а также вице-адмирал М.Н.Станюкович ‒ главный командир Севастопольского порта и военный губернатор Севастополя, ревниво оберегавший свой авторитет и во всём подозревавший неправомочное вмешательство в сферу своей ответственности. Павел Степанович в подобной обстановке не видел возможности исполнить поручения Меншикова отвечать за оборону Южной стороны Севастополя. И окажется прав: вошедший в раж Корнилов самочинно, не согласовывая с триумвиратом, как он величал Нахимова, Моллера и Станюковича, оголит гарнизон Южной стороны до одного резервного батальона, забрав и сводные морские команды, предназначенные для защиты Южной части Севастополя.
Тогда же, 11 сентября станет известно: “Во 2-м часу пополудни, неприятельский флот стал на якорь у р. Качи; сухопутные союзные войска перешли эту речку и расположились к вечеру лагерем на приморской возвышенности севернее Бельбекской долины”. (Жандр А.П. «Материалы для истории обороны Севастополя и для биографии В.А.Корнилова…» СПБ 1859 стр. 208). “Мы моряки остаёмся защищать Севастополь. Бог да поможет нам устоять против двадесяти языцев. Князь ночует в Севастополе, но завтра рано отъедет” (Письмо-журнал Корнилова 7-11 сентября» (Жандр А.П. «Материалы для истории обороны Севастополя и для биографии В.А.Корнилова…» СПБ 1859 стр. 208).
Надвигающаяся опасность и сомнительные в восприятии Корнилова действия князя побудили Владимира Алексеевича брать инициативу в свои руки. В письме-журнале жене в Николаев он так и напишет: “Я взял на себя защиту Северной стороны Севастополя и теперь поселился в домике Меншикова у батареи № 4”. А позже14 Корнилов запишет в своём письме-журнале очередные грустные мысли и свои подозрения относительно действий кн. Меншикова. Столь резкие и непорядочные, что Жандр, завладевший в последствии письмом-журналом, не посмел включить откровения терявшего временами самообладание любимого патрона. Поскольку вынесенное на страницы весьма точно характеризуют мелочную личность автора, есть смысл привести препарированные угодливым Жандром фрагменты полностью: “… Слава будет если устоим, если же нет, то князя Меншикова можно назвать изменником и подлецом; впрочем, я в это не верю, чтобы он продал…”.
“Князь выехал к войску на Бельбекских высотах и оставил нас отдуваться…”( Сборник документов и материалов «Вице-адмирал Корнилов». Н.В. Новиков ВОЕНИЗДАТ Мин. МВС Союза ССР М 1947 стр. 9)
“Князь должен дать ответ России в отдаче города. Если бы он не ушёл бог весь куда, то мы бы отстояли. Если бы я знал, что он способен на такой изменнический поступок, то, конечно, никогда не согласился бы затопить корабли, а лучше бы вышел дать сражение двойному числом врагу…”. (Новиков Н.В. «Вице-адмирал Корнилов» ВОЕНИЗДАТ МВС Союза ССР Москва 1947 стр. 9.)
“Вечер ‒ в чёрных мечтах о будущем России. Неужели все её войска похожи на армию Меншикова? А Меншиков состоит в числе лучших генералов”. Новиков Н.В. «Вице-адмирал Корнилов» Сборник документов и материалов. ВОЕНИЗДАТ МВС Союза ССР М 1947 стр. 9). Видимо раздосадованный Корнилов не сдерживал себя и в общении с сослуживцами и часть из этих оскорбительных сентенций дойдёт до ушей князя. И будто бы он поручит одному из посетителей его ставки под Бахчисараем передать Корнилову, чтобы тот не изводил себя ожиданием сдачи армии врагу, поскольку Раглан ещё не выплатил с полна обещанную сумму.
Больно и непонятно, даже, спустя более полутораста с лишним лет, читать эти откровения без сомнения храброго, но временами и безрассудного человека. Он не понимал очевидных последствий потери Крыма, а теряли бы мы его навсегда. Англичане утвердились бы здесь подобно Гибралтару или Фолклендским островам! Я думаю многие согласятся со мной, что есть повод для разочарования, также, как и ни к месту слова из его приказа: «Москва горела, а Русь только крепче встала».
“Удивительное смятение было во всём Севастополе после сражения на Альме, и думали, что всё пропало; форты Михайловский, Константиновский, Павловский и другие было (Корниловым) назначено подорвать. Сделали погреба, подложили бочки, и даже бросили было несколько десятков орудий в бухту. Это говорил командир батареи, который назначен был тогда быть исполнителем; но господь Бог после первого испуга послал благоразумие начальникам, и тот, кто вчера отдал это приказание через два дня велел остановиться исполнением и готовиться к обороне” (Духонин Л.Г. «Под Севастополь 1853-1856 гг. «Русская Старина» 1885 октябрь Т. XLVIII стр. 97).
Теперь, когда Меншиков доверил Севастополь морякам, казалось запоздалая идея капитан-лейтенанта флаг-офицера Корнилова кн. В.И.Барятинского доставить на наши альминские позиции морские орудия могла с успехом осуществиться на Северной стороне. Войска союзников после Альмы шли налегке, имея при себе только полевую артиллерию. И не было в таком случае необходимости отрывать траншеи и окружать наши позиции защитным валом. Достаточно было разместить 2 десятка пудовых и полупудовых единорогов с той же Михайловской батареи с достаточным количеством гранат и картечи, и, имея 40 т. мешков, потребованных Тотлебиным в своей записке Корнилову на первый случай, оборудовать защищённые от ружейных выстрелов батареи на наиболее вероятных направлениях продвижения неприятеля.
Моряки после 11 сентября стали деятельно готовиться к обороне. Со всех судов, стоявших на рейде, была снята часть команд, образовавшая с экипажами затопленных кораблей 12 морских батальонов. Из команд затопленных судов и фрегатов «Кулевчи» и «Коварна» сформировано 6 батальонов с сохранением номеров флотских экипажей: 29, 32, 34, 42, 44, 45. Из команд фрегатов «Флора» и «Сизополь» составлен один батальон, к которому была присоединена и подвижная морская артиллерия. Его возглавил командир фрегата «Сизополя» капитан-лейтенант П.В.Воеводский родной племянник Павла Степановича, писавший о том времени: “С фрегата своего я взял 300 человек, но самое трудное было выбрать 70, которых предстояло передать другим командам: все хотели идти в дело, просили, как особенной милости, чтобы взял с собой… Чего не сделаешь с этакими людьми? Вся похвала людям будет недостаточна; только в такое тяжёлое время можно оценить их”. (К 150-летию обороны Севастополя по Б.И.Звереву «UNION DE LA NOBLESSE RUSSE» № 89 стр. 22 Париж март 2004г.)
Из команд 10-и кораблей, оставшихся на позиции вдоль Северной стороны, было сформировано 5 батальонов: «Ягудиил» и «Храбрый» ‒ 1-й; «Чесма» и «Ростислав» ‒ 2-й; «Двенадцать Апостолов» и «Святослав» ‒ 4-й; «Вел. кн. Константин» и «Императрица Мария» ‒ 5-й. Все, вновь сформированные батальоны, были расположены: в Северном укреплении: 4 десантных батальона кап. 1-го ранга А.Д.Варницкого, а 5-й сводный батальон под командованием контр-адмирала Истомина.
На Южной стороне вице-адмирал Новосильский (затем контр-адмирал Панфилов) командовал 5-ю нумерными батальонами из экипажей затопленных судов, рекрутским батальоном, Сизопольско-Флорским батальоном и подвижной морской артиллерией, на вооружении которой были 5-фунтовые единороги.
11 по приказу Корнилова № 94 Новосильскому надлежало стоять на Театральной площади (Дубровин Н.Ф. «История Крымской войны и обороны Севастополя» СПБ 1900 тип. «Общественная «польза Т I стр. 322). Позже он будет включён в гарнизон обороны Северной стороны.
Единственное укрепление на Северной стороне было построено в 1807-1811гг. и имело стену толщиной в три обтёсанных кирпича, за которой размещалось 47 орудий и 3919 человек гарнизона под командой капитана 1-го ранга Ф.Д.Бартенёва. В связи с чем, со 2 по 13 сентября флотские батальоны под началом контр-адмирала В.И.Истомина возвели дополнительно 4 батареи.
Помимо морских батальонов на Северной стороне находились два резервных батальона Литовского и Виленского полков. Весь гарнизон составлял 11.350 чел. Начальство над левым флангом (западным) стал позже осуществлять вице-адмирал Новосильский. За центральное укрепление отвечал кап. 1-го ранга Бартеньев, за правый фланг-кап. 1-го ранга Варницкий. (129)
Приняв начальство над Северной стороной, Корнилов распорядился использовать всех нижних чинов в земляных работах на укреплениях и для ускорения последних выдавать ежедневно по две чарки водки. До этого Северное укрепление имело на вооружении 12 орудий, Тотлебен предложил устроить несколько новых полевых укреплений, расположив их с востока на запад по обе стороны самого Северного укрепления. В итоге: западнее были насыпаны две батареи №1 на 8 орудий и №2 на 6. Эти батареи соединялись с основным укреплением траншеей, в которой разместились стрелки. Восточнее были насыпаны: батарея №3 на 12 орудий, соединённая с укреплением бруствером за рвом и на Приморской №4 располагалось теперь 9 орудий. То, что успели сделать на Северном укреплении, оказалось весьма непрочным. Старые эскарпные стенки, по признанию самого Тотлебена (Описание обороны города Севастополя под ред. Тотлебена Т 1, стр, 213), не выдержали давления земли, обвалились, засыпав собой при этом узкий ров. На западном бастионе также нависшая масса земли подготовила обвал, который мог произойти при первых же орудийных выстрелах. “Опытный генерал Тотлебен не одобрил бы менее опытного подполковника Тотлебена” ‒ пишет по этому поводу в своих воспоминаниях Д.В.Ильинский. (Ильинский Д.В. «Из воспоминаний и записок севастопольца» «Русский Архив» 1893г. Кн. 1, стр. 69)
«Отступление с Северной стороны невозможно, ‒ говорил Корнилов, ‒ мы все тут ляжем, но быть взятым в плен ‒ это ужасно!»
Между тем 12 неприятель перешел к реке Бельбек, что в 6 км. от Севастополя. Никаких ожидаемых укреплений и артиллерийских батарей в устье реки он не обнаружил, не видно было и русских кораблей.
Напуганный движением неприятеля, Корнилов информирует Нахимова о необходимости уничтожения береговых батарей в бухте Голландии. И 13 сентября «Двенадцати-Апостольская» и «Парижская» батареи, без всякой явной угрозы будут ликвидированы… Что будет исполнено командами этих кораблей, их же и возводившими. Так, были бездарно утрачены остро востребованные в обороне 42 орудия (2-68 фун. и 40 36-фунт.)
Прибывший в конце ноября в Севастополь профессор Н.И.Пирогов наблюдал поразившую его картину, когда по дороге к начальнику штаба генералу Семякину к батарее № 4 вдоль бухты ему попались с десяток огромных пушек, валявшихся по берегу. (Пирогов Н.И. «Журнал экспедиции» 24-28 ноября 1854 г.) Этим же приказом Михайловская батарея и батарея №4 были подготовлены к взрыву (Дубровин Н.Ф. «История Крымской войны и обороны Севастополя» СПБ 1900 тип. «Общественная польза» Т I, стр. 216) Что, к счастью, вовремя отменили, и они по-прежнему стоят более 160 лет на своём месте.
Вечером в 6 ч. 6 пароходов появились у Константиновской батареи при входе на Севастопольский рейд и завязали перестрелку. В ожидании следующего дня Корнилов перевёл с Южной стороны ещё 6 морских батальонов.
В этой суете, когда Нахимов отвечавший за деятельность морских команд, которые Корнилов почти целиком забрал на Северную сторону, не опустил руки и тем более не интриговал. И уже с утра 13 он приступает к исполнению обязанностей командующего флотскими командами на Южной стороне и как сухопутный генерал объезжает оборонительную линию, где натыкается на абсурдную ситуацию: доставленные с корветов и фрегатов на различные бастионы 24-фунтовые пушки в большинстве своём лежат, в отсутствии платформ под станки, на земле рядом с изготовленными амбразурами! Это явилось следствием опрометчивого распоряжения Корнилова прекратить все работы в порту и направить освободившихся мастеровых, включая столяров и плотников, на возведение укреплений оборонительной линии. Некому стало собирать платформы и станки, а также ремонтировать их после первой же бомбардировки 5 октября. Как только стерпел подобное самоуправство Корнилова щепетильный Михаил Николаевич Станюкович, вмешавшегося в его портовое хозяйство?
Станюкович предписывает Нахимову погрузить порох из Георгиевского порохового погреба на транспорт «Березань», используя все имеющиеся средства, чтобы в любой момент затопить транспорт с порохом и не дать захватить противнику. (Нахимов П.С. Материалы и документы Санкт-Петербург, 2003г. Т 2, стр. 64)
Возвратившись с укреплений, Нахимов отправляется к начальнику гарнизона Моллеру выяснить, какой план обороны им принят к исполнению. Жандр с издёвкой напишет о последствиях его визита: “Командующий войсками в Севастополе (видимо, Моллер) созвал на совет всех, оставшихся на Южной стороне генералов, адмиралов и начальников дистанций оборонительной линии. На этом совете выражено много стремлений противостоять врагам до последней крайности; многие сознавали необходимость принять решительные меры, но как бы поджидали, что в минуту опасности явится распорядитель, который разместит войска и одушевит гарнизон”. (Жандр А.П. «Материалы для истории обороны Севастополя и для биографии Корнилова…» стр. 212). На совете генералов, как об этом сообщает Жандр, Корнилов не был, как и сам Жандр, поэтому его комментарий суть пристрастное сочинение на мотив бездарности окружавших шефа личностей и это, не смотря на то, что войска на Северной стороне также числились в Севастопольском гарнизоне и напрямую подчинялись Ф.Ф.Моллеру. Ведь всего за неделю в приказе от 7 сентября Корнилов, в полном соответствии с действующей субординацией, напоминает своим подчинённым о необходимости действовать в соответствии с приказаниями “командующего войсками в Крыму генерал-лейтенанта Моллера, к которому им предварительно явиться для получения надлежащих наставлений”. “Кроме того, контр-адмиралу Истомину по обороне Северного укрепления обращаться к генерал-лейтенанту Павловскому, на что спросить заранее разрешения генерал-лейтенанта Моллера» (Корнилов В.А. Предписание В.А.Корнилова. М.Н.Станюковичу от 7 сентября 1854 г. № 3143 «П.С.Нахимов. Документы и материалы» «Петербургский институт печати» Санкт-Петербург 2003, Том II стр. 59).
В этот же день 13 сентября Моллер объявил “этот город”, как напишет Жандр, на осадном положении. Удивительно легко неприязнь Корнилова к коллегам по оружию Жандр распространил и на то, что должно было оставаться неприкасаемым ‒ Севастополь. Явная параллель с либералами начала XXI века, для которых Россия ‒ эта страна.
Только в вечерних сумерках 13 сентября союзническая армия перешла створную линию Инкерманских маяков, при этом передовые её части спустились в долину Чёрной речки, и стало окончательно ясно, что они не намерены нападать на Северные укрепления и обходят Севастополь с востока. Сведения об этом движении неприятеля Корнилов получил с парохода «Владимир», специально посланного в 14.00 к Инкерману. (Жандр стр.220)
Ещё раньше, отрабатывая указания князя, Корнилов приказывает сформировать 10 морских батальонов, из которых 5 должны отойти в заведование Нахимова с целью защиты южной части Севастополя, но которые Корнилов в ночь на 13 заберёт без предупреждения Нахимова себе на Северную сторону, включая рекрутский батальон и подвижную морскую артиллерию. Тем самым Корнилов нарушил приказ Меншикова и подверг Севастополь на пару дней неоправданному риску, вдруг часть сил неприятеля отклонилась бы от следования вдоль Чёрной речки и забралась бы, скажем, по Камнеломному оврагу или Чертовой балке в тыл обороны корабельной стороны? Как бы Нахимов оказал сопротивление их вторжению?
Возникла ситуация, при которой наш самозваный главнокомандующий, оставив ответственного за оборону Южной стороны Нахимова без войска, и сам оказался не у дел… Но однажды объявив себя Главнокомандующим Корнилов не собирался отменять собственный приказ и явится на Южную сторону повелевать и командовать. Как здесь вновь не вспомнить Дениса Давыдова, да и росточком они по ранжиру рядом…
Пока Меншиков не вернулся в Севастополь надо успеть убрать Нахимова с дороги чтобы больше не возникал со своим всегда особым мнением!
