Вступление европейской коалицией в войну с Россией
Уже 6(14) января 1854 г. соединённый англо-французский флот начнёт своё свободное крейсерство в Чёрном море в намерении прекратить прежнее господство Российского флота.
Главный подстрекатель военных конфликтов в Европе Англия тем временем объявила расширенный набор контрактников на флот. 66-летний фельдмаршал барон Раглан, участник Трафальгарского сражения встанет во главе Британского экспеди-ционного корпуса.
12 (24) марта Наполеон III повелел образовать Восточную армию, во главе которой поставил 56-летнего маршала Сент-Арно, бывшего своего военного министра и прослав-ленного генерала. Так Франция серьёзно воспринимала задачу поставить зарвавшегося восточного исполина, нависаюшего над западной Европой!
Эскадра контр-адмирала Непира Королевского флота Британии и французского контр-адмирала Фебрие де-Пуанта были заранее направлены в Тихий океан, чтобы с началом войны, о котором их известят 7 мая 1854 г., напасть на Российское тихоокеан-ское побережье.
В марте 15 (27) и 16 (28) Франция и Англия вступают одна за другой в Восточную войну. Российский Государь Николай I ответит достойно своим Манифестом на Пасху 11 (23) апреля.
Но Корнилова занимает другое, он готовит тайное сборище своих единомышленни-ков: то ли по возрождавшемуся «Южному обществу» ‒ «Союзу благоденствия», то ли по масонской ложе…
5 мая 1854 г. он отправит в Петербург директору Инспекторского департамета Морского министерства контр-адмиралу иезуиту Ф.Ф.Матюшкину письмо с кратеньким отчётом о том, что происходило в Севастополе в ночь на 1 мая, заслуживающее, по моему мнению, внимательного прочтения…
“Cоюзники до того приучили севастопольскую публику к своему соседству. Что один только густой туман был причиной не отправления билетов на флот (их) на 1 мая, которое с небывалым великолепием отпраздновано было в Голландии ‒ сто человек гостей, народу было необыкновенно”. (РГАВМФ Ф. 164 Д. 1 Письма Корнилова разным лицам. Стр. 122-123).
Такое представительное сборище посвящённых в истинные ценности мироздания могло охватывать всю Новороссию…
Война уже собирает кровавый урожай жертв, а самозваный и самый «главный на Черноморском флоте деятель» с таким пиететом упоминает тех, кто с моря в тумане высматривает средства обороны Севастополя? И единомышленники в Петербурге тоже готовы были получить пригласительные билеты!
“В субботу 1 мая около полудня был опыт на рейде, против Николаевской крепости: на середине затоплена мина ‒ 3 пуда 20 фунтов пороха ‒ и над нею шаланда большая (пудов в 1000). Действие гальванической батареи от Николаевской крепости при многочисленном стечении народа (Меншиков, Станюкович, Корнилов, много армейских).
Взрыв великолепен: шаланда переломилась и взлетела на воздух, разбросав обломки (мелкие куски) сажень на 30 в окружности”. («П.С.Нахимов. Документы и материалы» под ред. В.С.Соболева Петербургский институт печати СПБ 2003 ТII стр. 44).
Значит, Корнилов днём 1 мая был занят и доложит Матюшкину о сходке на холмах Голландии в ночь на 1, спустя несколько дней ‒ 5 мая.
Что же происходило в Голландии на Северной стороне с участием 100 гостей, видимо специально приехавших в Севастополь? Кто из живущих или служащих в Севастополе специально переберётся в Голландию чтобы примкнуть к шабашу?
Что за праздник отмечается в ночь под 1 мая? Мои расспросы коренных севасто-польцев не дали убедительного ответа, больше того, в Севастополе никто не знал о происходившем в их городе в ночь на 1 мая ни 169 с лишнем лет тому назад, ни в XXI веке!
Перебрав различные варианты, приходишь к примитивному заключению, что это очень напоминает неистовство ведьм (ведьмаков) на лысой горе в Вальпургиеву ночь…
Ни вице-адмирала Нахимова, ни контр-адмирала Рейнеке, ни капитана 2-го ранга П.В.Воеводского среди приглашённых не было. Они, как исконные русопята, решили в тот вечер посетить баньку и попариться, может в последний раз, пока война не пришла ещё в Крым, а бомбардировка с моря Одессы воспринималась как разминка перед главными событиями.
А вот спонсор этого тайного сборища ‒ обер-интендант контр-адмирал Н.Ф. Метлин наверняка был! В то же время, никто из прошедших оборону Севастополя и присут-ствовавших на слёте избранных не свидетельствовал в своих воспоминаниях о проис-ходившем в Севастополе в ночь на 1 мая.
Жандр в «Материалах для истории обороны Севастополя…» своё подробное описа-ние событий в апреле 1854 г. завершает освящением и пробою 26 апреля Волоховой башни, а слёт нечисти в Голландии в ночь на 1 мая услужливо опускает, хотя без него Корнилов там не смог бы обойтись…
Что ж, внутренние ненавистники России и тогда умели надёжно прятать свои мысли и разрушительные намерения.
Ещё 8, 10 и 11 апреля англо-французский флот подходил непосредственно к Одессе и бомбардировал со своих кораблей и пароходов порт, причалы и склады. Пострадало несколько десятков коммерческих российских и заморских судов под нейтральными флагами. Нападавшие использовали помимо ядер зажигательные снаряды и «вонючие» бомбы. Это была первая в истории войн попытка применения боевого отравляющего средства, но пока ещё несовершенного.
Приготовления европейского альянса к открытым действиям
Тем временем, с начала мая в Варну начинают прибывать войска. В общей сложности высадятся 40 т. французских, 25 т. английских штыков, и на подходе были 10 т. турецкого войска под командованием Омер-Паши.
19 мая (1 июня) в самом большом двухэтажном здании Варны обосновался штаб объединённого экспедиционного корпуса, и прошло совместное заседание командования, на котором было принято стратегическое решение ‒ атаковать Севастополь.
В эту весну на юге Франции буйствовала холера, и французское войско завезло её с собой на болгарскую территорию в Варну. Первые случай заболевания обнаружился 9 (21) июля в палатках французского госпиталя. Инфекцию позже завезут и в Крым. Заболевших в Крыму оккупантов приходилось морем доставлять обратно в Варну. А пока эпидемия распространяется на английские и турецкие боевые части, а также на горожан Варны.
К холере 10 (21) августа добавился и разорительный пожар, уничтоживший в районе пристани склады продовольствия и обмундирования союзников.
Безусловно, всё это в какой-то степени затруднило подготовку экспедиции с нападением на Севастополь и сдвинуло её сроки. Всего же с 22 мая (4 июня) по 25 сентября (6 октября) английский контингент потерял 724 чел. (1260 ‒ по другим источникам). Умирали из-за холеры и моряки на кораблях в Варненском заливе: на «Britania» ‒ 193 из 985 всего экипажа, и суммарно 411: на «Albion», «Tralfalgar» и «Tribune». Во французском флоте больше всех пострадал «Монтенбло» и «Париж»: 300 и 147 жертв соответственно.
Союзники т.о. потеряют в варненской эпидемии до 8 т. человек, а с учётом жителей города погибнет до 10 т. человек.
Но поражения турецкой армии на Балканах и на Кавказе, невпечатляющие резуль-таты союзников на Балтике, англичан на Белом море и союзного флота на Камчатке летом 1854 г. подтолкнули союзников к открытым военным действиям в Черноморском бассейне.
В итоге только 8 августа (27 августа) союзные силы смогут покинут Варну. Длинная вереница различных судов направилась в район боевых действий, в их числе: 34 корабля, 55 фрегатов и корветов, более трёхсот пароходов.
До этого они совершали отдельные диверсии без заметных высадок на российский берег. О чём 13 мая М.Ф.Рейнеке запишет в своём дневнике: “Сегодня привезли из Одес-сы две (не разорвавшиеся) вонючие бомбы, брошенные в город 11 апреля с английских и французских пароходов. Одну из них стали вскрывать во дворе у Меншикова (позади батареи № 4) в присутствии Корнилова, и прежде совершенного вскрытия втулки, нестер-пимая вонь так сильно обдала всех, что Корнилову сделалось дурно; поэтому перестали отвинчивать втулку и отдали обе бомбы в аптеки для разложения их состава.
Такая же бомба была вскрыта в Одессе, и канонир, вскрывавший её, лишился чувств, получив сильную рвоту. Два дня он был болен, и не знаю ‒ выздоровел ли”. (Рейнеке М.Ф. Из севастопольского дневника. Сборник «П.С.Нахимов. Документы и материалы» под ред. В.С.Соболева Петербургский институт печати СПБ 2003 T II стр. 46).
6 августа, как станет позже известно в Николаеве, в Варну к командованию союзников маршалу Сент-Арно и лорду Раглану прибыла целая делегация от Шамиля во главе с родственным ему Ниаб-Пашой. Посланцы мятежных горцев пытались побудить англо-французов высадить десант на Кавказ. Переговоры закончились безрезультатно: фран-цузы не имели интересов на Кавказе, а англичане нацеливались в первую очередь в Крым, чтобы сначала попытаться уничтожить Черноморский флот и его базу в Севасто-поле.
В Севастополе 30.08. (12.09.)1854 г. в Дворянском собрании (В доме собраний флаг-манов и капитанов ЧФ) проводился бал в честь именин наследника Александра Николае-вича, он был омрачён получением Меньшиковым донесения о начале движения соеди-нившегося у о. Змеиного флота союзников под командой адмирала Эдмонта Лайонса в направлении к Крыму. Флотилия несла 89 вымпелов боевых кораблей и до 200 военных транспортов.
Корнилов писал брату: “Стесняет нас только недостаток пароходов. Жаль, что не по-дождали годика три, тогда бы мы не так их приняли”. Через три года планировали постро-ить 3 винтовых линейных корабля («Босфор», «Цесаревич» и памяти «Трёх Иерархов», потом рассчитывали удлинить корпуса «Трёх Святителей» и ещё др. и поставить на них паровые машины. Но своих механизмов не было. Англичане отказались разместить зака-зы. Корнилов надеялся заказать в Бельгии, но также неудачно. (Корнилов В.А. из письма брату Александру 8 апреля 1854 г. РГАДА Рукописный фонд б-ки Зимнего дворца Д. 2156, Л. 370-371).
В Севастополе в десятом часу утра 1 сентября увидели на горизонте два корабля, за которыми виднелся густой дым от большого числа пароходов. Около полудня Лукул-льский телеграф известит о постоянном увеличении числа прошедших мимо на север неприятельских судов. А к вечеру проследовав мимо армада, уже насчитывала более чем 8 десятков боевых судов и множества транспортов.
1 сентября “В день моего приезда в Севастополь я явился к князю Меншикову и доложил ему о своём поручении. В это время он получил известие о приближении неприятельской эскадры (простим армейскому гвардии поручику, что даже спустя несколько десятилетий при написании своих воспоминаний, он ограничивает объеди-нённые флотские силы Англии, Франции и Турции эскадрой) с десантом к берегам Крыма. Известие это произвело на всех, бывших у его светлости, самое приятное впечатление; разговоры оживились, начались догадки о том, где неприятель высадится, состоялись различные предположения”. (Щербачёв Д.Г. «Воспоминания Д.Г.Щебачёва» «Русский Архив» 1890 кн. I, т. 16 стр. 241).
Да, видимо, только Меншиков, прошедший Бородино, входивщий с нашими вой-сками в 1813 г. в Париж и бравший с боя Анапу в 1828 г., затем и Варну, реально представлял, какие испытания предстоят Севастополю и Крыму с малочисленным войском Крымской армии и парусным флотом, способным успешно противостоять сопернику на уровне турецкого флота…
В Севастополе к вечеру 1 сентября в городском театре давали «Ревизора» Н.В.Гоголя, представление шло своим чередом. “В антракте между 3-им и 4-ым действиями прискакал посланный от князя Меншиков к военному губернатору Севас-тополя, вице-адмиралу Станюковичу, находившемуся с семейством в ложе, и объявил, что неприятель стал на якоря и готовит войска к перевозке на берег. Губернатор тотчас уехал, а офицеры, толпясь в партере толковали о привезённой новости”. (Щербачёв Д.Г. «Воспоминания Д.Г.Щербачёва» «Русский Архив» 1890 кн. I, т. 16 стр. 242).
Корнилов в панике, ещё в ночь на 2 сентября он напишет брату в Петербург, что будет предано гласности только в 1901 г.: “Для матушки [России] временная потеря Крыма и флота ничего. Она не в таких казусах была и выходила славнее и силь-нее…”. (Корнилов В.А. из письма брату Александру 1 сентября «Русская Старина» 1901 кн. 1, стр.215).
А что для России ЧЕГО? Он, бывший в шаге от абсолютной власти на ЧФ, не представляет… Можно и уступить превосходящему противнику, ведь он из Европы и такому сдаться не позор! А вот потерю возможности бесконтрольно доить казну Корнилову было чего!!!
А с утра 2-го и вовсе утратит способность оценивать свои спонтанные решения: “для быстрого приведения Севастопольских укреплений в оборонительное состояние, порто-вые работы прекращены вовсе со 2-го сентября, и Владимир Алексеевич распределил всех рабочих людей и инструмент, имевшийся в порте для земляных работ, по разным батареям по предварительному расставленному расчёту”. Ну ладно дам нестрогого поведения направить на отсыпку бруствера «Девичьей батареи»…
И Станюкович бездумно утвердит эту дурацкую инициативу своими приказами по порту 2 и 3 сентября № 1015 и 1018. Очень скоро выясниться, что некому и нечем, к примеру, было изготовить дощатые платформы под орудия на тех брустверах из сухой и сыпучей земли, которые наспех изготовляли сорванные со своих рабочих мест портовые мастеровые…
Последствия подобного самодурства Корнилова сказывались и через полгода после его трагической гибели, только когда 21 февраля 1855 г. приказом временного коман-дующего сухопутными и морскими силами в Крыму генерала Д.Е.Остен-Сакена Павел Степанович был назначен командиром Севастопольского порта и временным военным губернатором, он сможет, не оглядываясь на будто-бы прозвучавшее из Петербурга в прошлом октябре желание царя сохранить целиком штаб Корнилова при исполнении прежних их обязанностей, он сможет приступить к восстановлению портовых служб.
Но продолжим цитировать гвардии поручика Д.Г.Щербачова “2-го сентября я явился к начальнику штаба Черноморского флота генерал-адъютанту Корнилову. Г. Корнилов пригласил меня обедать. За обедом было несколько моряков и инженерный подполковник Тотлебен, приехавший на несколько дней до меня из Дунайской армии. Корнилову предложили вопрос, как велик может быть десантный корпус, начавший высаживаться; его превосходительство отвечал, что точных сведений у него нет, но, что, судя по тому, что весь Черноморский флот едва был в силах перевести одну нашу дивизию с её артиллерией на Кавказ, он полагает, что более 40 тысяч человек неприятель не может высадить. (Щербачёв Д.Г. «Воспоминания Д.Г.Щебачёва» «Русский Архив» 1890 кн. I, т. 16 стр. 243).
Неизвестно, доложил ли Корнилову его флаг-офицер, дежуривший на крыше морской библиотеке при сигнальной мачте и наверняка наблюдавший за неприятельским флотом и принимавшим сообщения с береговых телеграфных постов, подсчитывавших число проходящих в неприятельском караване судов? С большой уверенностью можно полагать, что Корнилов знал, что на север к Евпатории прошла не одна сотня различных судов и почему он решил ограничить десант 40 тысячами остаётся только догадываться. А так, он ошибся ровно в два раза!
Странно, что вышедший из Варны 8 (20) августа столь масштабный десант, неспешно, с остановкой у острова Змеиный продвигавшийся к конечной цели своего плавания не был известен нам заранее и оставался тайным вплоть до явления пред взорами Севастопольцев. Неужели в Варне, в которой ещё сохранялись следы от нашей победы над турками в 1829 г. не осталось болгар, сочувствующих своим единоверцам и верным защитникам, не оказалось тех, кто готов был сотрудничать и своевременно информировать о затеваемых кознях врагов православия?
Ну и наш доблестный Черноморский флот с неугомонным Корниловым, с отчаян-ными капитанами, такими как А.А.Попов, не мог выскочить на «Владимире» и разведать обстановку у встречных капитанов нейтральных государств? Как же ЧФ оказался в такой степени неготовности перед испытаниями? И побережье Крыма было готово на всём протяжении гостеприимно встретить интервентов?! Разве что греческий батальон Балаклавы окажется готовым и встретил союзников во всеоружии.
Единственно, что может отчасти оправдать нашу беспечность ‒ это иллюзии нашего командования, сводившиеся к тому, что противник упустил в этом году разумные сроки замышлявшейся ещё весной операции и не рискнёт напасть на Крым, остерегаясь застрять в нём на зиму.
Так по свидетельству кн. Барятинского, ссылавшегося на Тотлебена, Меншиков после 13 августа склонялся к мысли, что союзники упустили время для десанта в Крым, и что в этом году их экспедиции ждать нечего. (Барятинский «Записки князя Барятинского» стр. 90)
Меншиков 29 августа по окончанию ограниченных армейских маневров в окрест-ностях Севастополя напишет в своём дневнике: «Увы! Какие генералы и какие штаб-офицеры! Ни малейшего понятия о военных действиях и расположении войск на местности, об употреблении стрелков и артиллерии. Не дай бог настоящего дела в поле!» К сожалению, в этом князь Александр Сергеевич Меншиков оказался прав… В итоге и мы опоздаем с подкреплением Крымской армии 12 пехотной дивизией под командованием генерала-лейтенанта П.П.Липранди, прибывшей ускоренным маршем в Севастополь из Бессарабии только за день до Балаклавского сражения 13 (25) октября 1854 г. А как бы она пригодилась на Альме!