Украина раскололась даже не на две, а на четыре части. На западе верховодил гетман Хоненко, ставленник поляков. В Чигирине – Дорошенко, желающий отдаться туркам. На Левебережье – Брюховецкий. Запорожская Сечь заняла независимую позицию и ни к кому из гетманов не пристала. В ней кошевого атамана выбирали на год, этот пост занимали то Суховеенко, то Сирко. А в Киеве спорили два митрополита – избранный украинским духовенством Тукальский и назначенный из Москвы Мефодий.
Раздел Украины по Андрусовскому перемирию определился вполне объективными факторами – правобережные полки не пожелали быть в составе России. Но теперь обнаружилось множество недовольных. Обиделся Брюховецкий, он надеялся с русской помощью завладеть и Правобережьем. Возмущались польские паны, не соглашались с утратой Левобережья. В своей «половине» они принялись восстанавливать власть привычными методами, порками и виселицами, драли непосильные подати, и взвыло простонародье. Этим успешно воспользовался Дорошенко, распространял воззвания, что «москали продали ляхам наших братьев».
А заключение Московского Союзного постановления с Польшей стало грубейшей политической ошибкой Ордина-Нащокина. Речь Посполитая уже надломилась, никакой реальной ценности союз с ней не представлял. Зато паны не прекращали попыток поссорить русских с украинцами и не преминули довести до них пункт договора о совместном приведении «к послушанию казаков». Дорошенко получил великолепный козырь для агитации. По условиям мира царь выплатил Польше 500 тыс. злотых, компенсацию помещикам, утратившим собственность на Левобережье. Теперь распускались слухи, что русские сговорились с панами уничтожить казаков и дали королю 14 миллионов на наем войска.
Дорошенко созвал в Чигирине раду, к нему примкнуло большинство полковников и митрополит Тукальский. Прибыли посланцы крымского хана, явился и Юрий Хмельницкий, сбросивший ради такого случая монашескую рясу. Совместными усилиями составили заговор – и против Москвы, и против Брюховецкого. Придумали устроить так, чтобы отобрать Левобережье у России его же руками. Недалекого и неумного левобережного гетмана окрутили, как ребенка. Полковники и митрополит Тукальский обратились в нему. Стали убеждать, если он поднимет восстание, то и Правобережье подчинится ему, а Дорошенко отречется от гетманства. Второй митрополит, Мефодий, тоже изменил, возмечтал быть независимым от Московской патриархии. Объявил, что разрешает казаков и Брюховецкого от присяги царю, и тот собрал в Гадяче свою раду, тайную. Постановили изгнать русских, отправили делегации в Стамбул и Бахчисарай просить о покровительстве.
Начались провокации. Чтобы столкнуть Россию с Турцией, украинская старшина организовала убийство царского посла в Крыму Лодыженского. А Брюховецкий сам же выпросил у Алексея Михайловича, чтобы его подкрепили военными гарнизонами, передал сбор налогов русским чиновникам. Сейчас это оказалось очень кстати. Гетман без зазрения совести принялся настраивать украинцев – вот, мол, закабаляют нас «кацапы». По его негласным указаниям города отказывались платить подати, гетманские и полковничьи подручные избивали сборщиков, задирали ратников.
В Москву посыпались тревожные донесения. Царь отправил на Украину стольников Телепнева и Кикина расследовать, что там происходит. Повелел зачитывать по левобережным городам свое послание, разъяснявшее, зачем было заключено Андрусовское перемирие. Но отписал и в Белгород воеводе Ромодановскому, предупредил, чтобы был настороже. А Ордин-Нащокин предложил, как ему казалось, выигрышный ход – Алексею Михайловичу самому поехать в Киев. Предлог выбрали нейтральный, для поклонения святым местам. Украинцы будут польщены, пускай привыкают, что Тишайший не только русский, но и их государь. Заодно смогут выразить ему жалобы, претензии. Визит назначили на лето 1668 г., заранее оповестили о нем Украину.
Но это только подхлестнуло заговорщиков – приедет государь, их замыслы могут раскрыться. Стали нагнетать истерию, разъясняли, будто царь приведет войско и лишит Украину ее «вольностей». А выступление Брюховецкий наметил в конце зимы, чтобы весенняя распутица дала ему выигрыш во времени. В своей резиденции, Гадяче, он 8 февраля неожиданно вызвал царского воеводу Огарева и потребовал от него убираться вон. Обещал свободно пропустить на родину, а при отказе грозил перебить всех русских.
У Огарева было всего 280 воинов. Ему ничего не оставалось делать. Он приказал подчиненным покинуть город. Но в поле на отряд налетели пьяные гетманские казаки. В неравной схватке полегли полковник Гульц и 120 ратников, 30 прорвались, но замерзли в пути. Воеводу и 130 избитых и раненных бойцов захватили в плен. Один из сотников Брюховецкого потерял в бою ухо и отыгрался на жене Огарева. Несмотря на мороз, вывел ее голую на площадь, отрезал грудь, собирался вообще распластать на куски. Но зверство возмутило горожан, они отбили женщину.
А гетман подал сигнал, и подготовленный мятеж полыхнул сразу по многим городам. Попали в плен воеводы Тихачев, Загряжский, Клокачев, Кологривов, их ратников истребили. В Стародубе погиб Игнатий Волконский со всем русским гарнизоном. В Новгороде-Северском дрался до последнего Исай Квашнин. Его силы таяли, и заявились трое сотников. Предоставили выбирать – или сдаться или ждать мучительной смерти, а молодую супругу Квашнина обещали отдать на потеху казакам. Воевода приказал их повесить. Перед последним боем хотел избавить жену от поругания, ударил ее саблей, а сам пал в рубке. Но слишком любил ее, рука дрогнула. Супруга выжила – единственная из отряда Квашнина [119].
Всего от России отложилось 48 городов и местечек, изменники захватили 14 тыс. руб., на 74 тыс. руб. пожитков русских чиновников и воинов, 183 пушки, 142 тыс. четвертей хлеба (посланного русским правительством подкормить бедствующую Украину!) Брюховецкий отправил посольство в Стамбул, и великий визирь согласился принять его в подданство. Гетман пытался взбунтовать и донских казаков, отправил воззвание: “Москва с ляхами постановила славное Запорожское Войско и Дон разорить”. Но здесь ложь не прошла. Донцы повязали его гонцов и вместе с привезенными грамотами отослали к царю.
Да и на Украине восстание, как и все предыдущие измены, не было всенародным. Часть казаков Брюховецкий сумел сбить с толку, а большинство просто растерялось от стремительных и ошеломляющих событий, боялось что-то предпринять против бесчинствующих гетманских и полковничьих отрядов. В Киеве горожане приняли сторону русских, и воевода Шереметев удержал город. Удержались и Нежин, Переяславль. Там были сильные гарнизоны и на приманки «свободно уйти» они не поддались. В Чернигове полковник Самойлович занял “новый город”, но воевода Андрей Толстой укрепился в “старом”, а на предложение капитулировать ответил вылазкой и побил многих осаждающих.
Алексей Михайлович приказал Ромодановскому вести на Украину армию. Но расчеты заговорщиков на погоду вполне оправдались. Весна в 1668 г. запоздала, в апреле еще лежал снег, потом дороги развезло. Царь гневался, что белгородские полки медлят, не спешат на выручку осажденным. Писал такие письма, что мало не покажется! “Врагу креста Христова и новому Ахитофелу князю Григорью Ромодановскому. Воздаст тебе Господь Бог за твою к нам, великому государю, прямую сатанинскую службу…” [10] В мае, невзирая на непролазную грязь, воеводе пришлось начать наступление. Но обозы и пушки сразу завязли, воины выбивались из сил. В таких условиях продвигаться дальше значило погубить армию, и Ромодановский решил действовать иначе.
Он не стал отдаляться от границы, обложил Котельву и Опошню и остановился лагерем. Отсюда разослал легкие отряды. Конница князя Щербатова и Лихарева разбила казаков у Почепа, под Новгородом-Северским. Ромодановский выманивал противника к себе, и его тактика сработала. Брюховецкий надумал сам идти против русских. К нему собрались полковники с Правобережья, якобы отпавшие от Дорошенко. Приехал мурза Челибей, посол Турции и Крыма, принял присягу на верность султану (гетман принес ее на кресте и Евангелии). Пришла татарская орда. Но искренностью союз не отличался. Челибей сразу предъявил счет – крымцы пойдут воевать лишь в том случае, если им заплатят 10 тыс. золотых.
Сторговались на 7 тыс., однако тут-то и выяснилось, что изменника обманули. Он поехал к месту сбора полков у Диканьки и внезапно узнал: туда же идет с войском Дорошенко. Выяснилось и то, что отрекаться от власти он не собирается. Наоборот, потребовал от Брюховецкого сдать знаки гетманской власти. Тот кинулся к Челибею, просил вмешаться именем султана. Мурза отмахнулся – ответил, что их внутренние разборки султана не касаются. Казаки вступать в сражение “за гетманов” отказались. А полковники давно ждали этого момента, схватили Брюховецкого и выдали сопернику. По приказу Дорошенко его забили насмерть дубинами и бросили без погребения.
Но и победитель просчитался – подлая и жестокая расправа с гетманом возмутила рядовых казаков. Они забурлили, кричали, что Дорошенко вообще нехристь и “татарскую веру принял”. Ему неделю пришлось поить все войско, и старшина все-таки уломала казаков признать его гетманом обеих частей Украины. Но в войске продолжалось брожение. Татары, уже получившие с Брюховецкого плату “вперед”, предпочли уйти в Крым. Ушли и запорожцы. А Дорошенко подумал-подумал и уехал в Чигирин, там он чувствовал себя куда более уверенно. Наказным гетманом на Левобережье он оставил Демьяна Многогрешного и своего брата Григория, поручив им операции против русских.
Ромодановский не стал вмешиваться в свару между двумя гетманами. И на территорию Украины он по-прежнему не углублялся. Подавлять мятеж, покорять город за городом, как раньше делали поляки, значило вызвать ответное озлобление. Воевода давал украинцам самим осмыслить случившееся, увидеть, что из этого получается. Он взял Котельву и Опошню, но армия стояла на месте, только высылала помощь уцелевшим русским гарнизонам. Ну а в сентябре помощники Дорошенко все же сорганизовались, собрали войска и подкатились на север, к осажденным городам. Вот теперь-то Ромодановский дождался своего часа. Стояние кончилось сразу же, полки «ожили» и стремительно ринулись на врагов.
Части изменников подступили было к Нежину, высокомерно угрожали воеводе Ивану Ржевскому – и вдруг узнали, русская армия уже рядом! Переполошились и разбежались. А наказной гетман Многогрешный привел свое воинство к казакам, осаждавшим Чернигов. Пошел на штурм, ратники Толстого под напором неприятелей оставили «старый город», засели в последнем убежище, городском замке. Но Ромодановский от Нежина повернул к Чернигову и двигался так быстро, что захватил неприятеля врасплох. Занявшие город казаки Многогрешного оказались окружены. Воевода выставил батареи и открыл по ним крутую бомбардировку, а со стен замка их расстреливали пушки Толстого.
Горели дома, на гетманское войско, сгрудившееся на небольшом пространстве, сыпались ядра. Что ж, Многогрешному пришло время поразмыслить, правильный ли выбор он сделал? Он прислал к Ромодановскому парламентеров, предложил уйти из Чернигова, если выпустят. Боярин не возражал. Но и помог дальнейшему выбору. Намекнул, что не поздно примириться. Так и договорились. Казаки покинули город, а вскоре от них прибыла делегация «бить челом». Многогрешный принес присягу царю и отправил к нему посольство.
А как только на Украине возник второй центр власти, послушный Москве, мятеж сам собой стал угасать. Полковники начали отпадать от Дорошенко, забрасывали удочки, чтобы и их простили. Запорожский кошевой Суховеенко объявил, что Дорошенко – “гетман ханского величества”, тоже вступил в переговоры с Ромодановским. Митрополит Тукальский писал Ордину-Нащокину, уточнял, на каких условиях ему дозволят сохранить свое положение. Юрию Хмельницкому с русскими было никак не по пути, но и он бросил Дорошенко, переметнулся к стороннику поляков Хоненко.
К началу 1669 г. обстановка на Левобережье почти успокоилась, и в Глухове была созвана рада. Государь и бояре уже хорошо уяснили, кто на Украине тянется к русским, а кто мутит воду, поэтому потребовали, чтобы рада была “черной” – с участием простонародья. Этого не получилось. Опять собралась только старшина и немногие представители городов и рядовых казаков. Тем не менее, провели выборы гетмана, им стал Многогрешный. Он был не лучшим кандидатом, не пользовался авторитетом среди украинцев. Но царское правительство сочло, что имеет смысл сделать на него ставку хотя бы на время. Гетман требовался побыстрее, чтобы подорвать позиции Дорошенко, восстановить на Левобережье структуры управления. Рада присягнула, что Левобережье снова будет служить Алексею Михайловичу…
Но в это же время, в 1669 г., Турция одержала сразу несколько побед. После 24 лет войны она наконец-то одолела венецианцев, им пришлось уступить Крит. Были разгромлены и арабские повстанцы, османы вернули Басру. Их полчища освободились для других завоеваний, и Стамбул недвусмысленно обозначил, куда он намерен нацелиться. Султан сделал официальное заявление, что принимает Дорошенко в подданство – и принимает не одного лишь гетмана с его отрядами и Чигирином. Принимает только со всей Украиной.
