Глава 5. Короткая и заключительная
Всю ночь корабль толкался за кормой авианосца на дистанции 10–15 кабельтовых, временами замедляя ход и останавливаясь, а потом вновь подбегая к корме «Нимица». Утром «Комсомолец Ленинграда» опять протолкался среди гансов и фрицев и занял свое привычное для показа место на левом траверзе «Нимица», сократив при этом дистанцию до одного кабельтова. Это, конечно же, было нарушением общепринятой морской практики и делало маневрирование кораблей не безопасным. К тому же, Сладковцын нарушал требования приказа Главнокомандующего ВМФ, предписывающего иметь при слежении за авианосцем дистанцию, как я уже сказал ранее, более ста кабельтовых.
Американцы пришли в некоторое удивление и даже попытались сообщить «Комсомольцу Ленинграда» по радиосвязи на международном 16-ом канале, что они категорически не приемлют такого поведения советского военного корабля, на что Сладковцын приказал ответить презрительным молчанием. Одновременно он приказал поднять на мачте флажный сигнал по советско-американскому своду сигналов, обозначающий: «Ваш сигнал принят, но не понят!»
На палубе авианосца проходило то самое построение, которое я описывал Вам, читатель, ранее. Инструктаж, меры безопасности, план боевой подготовки на день. Когда построение закончилось, многие американцы решили поглазеть свысока на идущий на такой маленькой дистанции советский корабль. Попы (то бишь – задницы) сегодня не оголяли и даже ладонями по ним не хлопали. На палубе же «Комсомольца Ленинграда» не было ни души.
Американцы уже собирались расходиться, как вдруг открылась тяжёлая дверь на юте (на кормовой части корабля), на палубу вылез старший лейтенант, перепоясанный ремнём с кобурой и пистолетом ПМ в руке, за ним матрос в каске и с автоматом Калашникова в руках, они развернулись и направили стволы в направлении проёма двери, откуда согнувшись в три погибели на палубу юта шагнули три фигуры, одетые в красные, жёлтые и зелёные жилетки, у одного на голове красовался чёрный шлем с наушниками и забралом, а на головах других – дебильные форменные панамки. Один из счастливых обладателей панамки был чернокожим. Руки всех троих были связаны за спиной. Вслед за ними на палубу вышли ещё два матроса с автоматами Калашникова, и вся процессия проследовала перед охреневшими американцами метров пятнадцать по палубе до двери в тамбур у рубки дежурного по кораблю. Подталкиваемые стволами автоматов, шлемоносец и панамконосители скрылись за дверью. Задрайки опустились. Палуба опустела.
Что творилось дальше – моего таланта явно не хватит для описания. Я точно знаю, что полётов в этот и следующий день с «Нимица» не было. До самого заката солнца американцы строили на палубе свои подразделения и боевые части в целом, офицеры, бегающие перед строем, орали так, что их слышал мирно отдыхающий в командирском кресле Сладковцын, периодически заливавшийся счастливым, совершенно искренним смехом! У левого борта «Комсомольца Ленинграда» в опасной близости шёл «Роммель», с правого борта висел «Бремен», десятки фотоаппаратов исследовали каждый квадратный сантиметр палубы, но двери внешнего контура корабля были задраены намертво!
Конечно же, потом они всё же сосчитали весь свой личный состав. И учения с высадкой десанта в Норвегии они успешно провели!
Через сутки командир обнаружил у себя в кармане непонятные ключи, долго смотрел на них, потом вызвал замполита и с хохотом предложил ему навестить «Лен.каюту». Правда, старпому и ПКСу потом было не до смеха.
А я всё же думаю, что командир авианосца «Нимиц», давно ушедший на пенсию, с удовольствием вспоминает эту историю и отдаёт дань уважения советскому командиру, столь элегантно утёршему ему нос в так замечательно начинавшейся операции скрытного развёртывания авианосца «Нимиц» во время «Северной свадьбы-86»!
Моим братьям-командирам Северного флота – с искренним уважением и любовью!
Совсем коротенькая главка! Неожиданное окончание, не могла себе представить такого. На «Комсомольце Ленинграда» наверное все ухохотались за день, наблюдая за американцами. Молодец был командир Сладковцын, с чувством юмора! Судя по предыдущим рассказам автора — это либо собирательный образ, либо командир сторожевика «Ленинградский комсомолец» Виктор Кислицын, скорее всего — второе. А зачем надо было вводить псевдонимы?
Уважаемая Лариса! Скорее всего, командир Сладковцын — это собирательный образ, но и с очень большим участием дорогого Виктора Николаевича Кислицына. А как и под каким именем выводить в повести или рассказе главного героя — это уж, извините, воля автора. Я очень рад, что Вы внимательно читали мои рассказы, если смогли провести аналогии между их главными героями. Спасибо Вам, мне это очень приятно!