Земляного червяка полагается есть так: берется червяк (желательно покрупнее), от него отрывается кончик, затем из червяка, как из тюбика, выдавливается все содержимое. Вот, собственно, и все — червяк готов к употреблению. Ну, можно еще его ополоснуть, если есть вода. А нет — так и не обязательно. Варить, жарить и даже жевать его, кстати, тоже не обязательно — он прекрасно проглатывается и так. Как утверждают знающие люди, черви — весьма и весьма калорийный и полезный продукт. И ведь не врут: чувство голода после десятка червей пропадает довольно быстро — наверное, усваиваются они хорошо. Правда, у червей есть один существенный недостаток: они являются сезонной дичью, которую можно раздобыть лишь в теплое время года.
Но и зимой, когда мерзлую землю особенно не поковыряешь, десантник не пропадет — в лесу водится нагулявший на зиму жирок зверь и птица, в дуплах и под пнями можно разыскать зимние беличьи запасы, а горькая хвоя сосен и елей всегда обеспечит необходимой дозой витаминов — просто заваривай, как чай и пей. Ну, поморщишься, поплюёшься с непривычки — зато зубы шататься не будут. И вообще, если не быть особенно брезгливым, в лесу можно спокойно прожить на подножном корме хоть весь год. Да и не только в лесу — в пустыне, к примеру, посложнее, но тоже можно. Правда, в пустыне нет муравейников, это вот большой минус. Во-первых, кисленьких муравьев можно есть. А во-вторых, в отсутствие бани муравьи отлично помогают избавиться от платяных вшей — достаточно снять нательное белье, вывернуть его наизнанку и бросить на муравейник — будьте спокойны, через полчаса они его прекрасно очистят ото всей этой ползучей и кусачей дряни. Остается только набраться терпения в течение этого времени отгонять комаров от своей голой задницы.
Науку выживать курсантам преподавал врач-психоневролог майор Веривский. И в этом нет ничего странного: ведь первое, с чего необходимо начинать борьбу за выживание в экстремальных условиях — это привести в порядок свои нервы, психику и самообладание. Сумеешь сделать это — выживешь. Как именно это сделать — каждый выбирает сам. Кто-то помнит только о том, что должен во что бы то ни стало выполнить приказ, а для этого при необходимости можно и без угрызений совести съесть кусок ляжки погибшего боевого товарища (ему все равно, а мне для дела надо, он не обидится). Кто-то рассматривает ситуацию с пропавшим питанием как приключение и вспоминает любимых в детстве Робинзона и индейцев. А кто-то свято верит в то, что раз Всевышний послал ему такое испытание, то даст и силы его преодолеть. И ему от этого легче и спокойней, даже если он и не уверен на все сто, что там, наверху, к нему очень хорошо относятся.
Знать по этому предмету нужно много: начиная с того, как устроить временное жилище в лесу, в тундре или на болоте, и заканчивая тем, как в полевых условиях приготовить из подручных средств одеколон и гуталин для чистки обуви. И не смейтесь — вот знаете, чем отличается настоящий профессионал от дилетанта? Профессионал всегда чистый и опрятный. Ладно, шахтеров в расчет не берем, а вот взять хотя бы шофера — если он дилетант, так он весь двигатель переберет, пока до неисправности докопается. Ну и соответственно, перемажется весь. А профессионал на слух определит, что в двигателе барахлит. Так и разведчик — если он профессионал, то он и после недели лесной жизни будет как человек выглядеть, а не как пленный румын — здесь и умение, и самодисциплина и все остальное, что и отличает настоящего мастера своего дела.
Предмет этот был по-настоящему интересный. И не требовалось никого убеждать в том, что необходимо его добросовестно изучать — это и так всем ясно было. Одна беда: отработать на практике полученные знания получалось не так уж часто — в основном, только во время учений и полевых выходов, а они далеко не каждый день случаются. Но уж если случались — то тут курсанты оттягивались по полной программе! Прямо из шкуры вон лезли, чтобы отличиться перед другими группами чем-то особенным. Ну, скажем, построить шалаш летом или ярангу зимой — много ума не надо. А вот замаскировать жилье так, чтобы пройти в двух шагах и не заметить его — о, вот это уже класс. И чтоб дыма не было видно от костра — это уже само собой разумеется. Или выстроить из снега полусферический эскимосский дом — иглу: на картинках вроде ничего сложного, а попробуй-ка сам, своими руками! Сто потов сойдет, пока подходящий снег найдешь, да научишься правильно блоки вырезать, да как надо их укладывать. Зато если справишься — ну так ты собой горд, словно восьмое чудо света отстроил! Ну, а что касается кормежки — тут уж и говорить не приходится, каждая группа старалась сообразить что-то такое, чтобы все остальные обзавидовались.
Так было и в этот раз. Сами по себе учения были несложными: ночной прыжок, марш через лесной массив к району разведки, поиск все той же многострадальной резиновой ракеты, засада на автобус с преподавателем ТСП. Но было и кое-что новое, а именно: устройство схронов, закладка и отыскание тайников. Ну и попутно — тренировки в обеспечении жизнедеятельности групп, а попросту говоря, в выживаемости.
Упакованные в десантную сбрую, курсанты сидели на траве аэродрома в ожидании появления летчиков из эскадрильи «Аннушек». Говорят, что нет ничего хуже, как ждать и догонять. Но такое вот спокойное ожидание — штука очень даже приятная. Все хорошо отдохнули перед учениями, ноги еще не сбиты в кровь от многокилометровых переходов, а плечи еще не натерты лямками рюкзака и ремнями оружия. Сапоги и портянки пока еще сухие, не промокшие от росистой травы и болотной жижи, а маскхалаты еще чистые, не заскорузлые от пота и грязи. И даже рация, упакованная в грузовой контейнер, пока еще кажется совсем не тяжелой. Сиди себе в мягкой травке, откинувшись на парашютный ранец, как на спинку кресла, попукивай сладко, переваривая недавний ужин, да любуйся изумрудно-коралловым закатным небом — много ли человеку для счастья надо?
Начали рассыпать свои вечерние песни невидимые кузнечики, им принялись подпевать лягушки из скрытого за соснами лесного озера. Прорезались в прохладном вечернем воздухе первые крики ночных охотников — стремительных козодоев. Эх, хорошо-то как… Сидеть бы так и сидеть. До самого отпуска…
Но — все на свете заканчивается — и плохое, и хорошее. С той лишь разницей, что хорошее почему-то всегда заканчивается куда быстрее. Так вот и сейчас: сыто позевывая после доброго ужина, появился на старте экипаж «Аннушки».
— Сидим? — дружелюбно окликнули они курсантов, — Скучаем? А то — побегали бы, размялись маленько!
Навьюченные, как мулы горно-артиллерийского дивизиона, курсанты дружескую шутку оценили. И вякать сердито не удосужились — просто встали, построились по корабельным группам. Подошедший препод ВДП Иванычев еще раз (на всякий случай) осмотрел их парашюты и снаряжение.
— Первая группа — напра-во! В самолет шагом — марш!
Сгорбившись от груза, питекантропской походкой (поддают сзади по ногам рюкзаки, да грузовые контейнеры), первая группа зашагала к замершему на старте самолету. Везет этим «англичанам» — все им в первую очередь: что новые сапоги в каптерке получать, что прыгать. Вот и сейчас: прыгать они будут в сумерках, когда все еще прекрасно видно, а прыжок им все равно оплатят, как ночной — на полтора рубля дороже обычного. А до «китайцев» пока очередь дойдет, полноценная ночь наступит. И даже луна не успеет взойти — на убыль пошла. Ладно, не впервой…
Вот и наша очередь. Короткий разбег, отрыв от взлетки, и — почти сразу же мягко закладывает уши от перепада давления. На темном плексигласе иллюминатора дрожат отблески бортовых аэронавигационных огней. Сигнал штурмана — и выпускающий открывает дверь. Темный проем пересекает сверкающая алмазной пылью полоса Млечного пути.
— Пошел! — и шаг за борт, прямо в этот самый Млечный путь, в космическую невесомость, пронизанную свистом режущего ветра.
Рывок раскрывшегося купола и — плотно окутавшая прохладная тишина, нарушаемая лишь стрекотом удаляющегося самолета. Та-ак, где тут у нас земля должна быть? Где-то внизу, пока толком не видно ни черта. Ладно, чуть позже по линии горизонта можно будет определиться. А пока — отцепим на фиг этот чертов гэ-ка. И плевать, что положено это на двухстах метрах делать. А ну как ремень зацепится и не отвалится эта бандура? Приземляться вместе с ней — в лучшем случае задницу отшибешь, а то ведь можно и ноги запросто поломать.
С коротким звяком пряжка ремня крепления отскакивает в сторону и контейнер с рацией послушно отваливается от зада, прошелестев на прощание капроновым фалом. До-о-олгая секунда ожидания — хоп! Нормалек: увесистый контейнер дернул за подвесную систему и повис, раскачиваясь на фале, где-то внизу, в темноте. Никого там внизу нет, случайно? Вроде, никого — а то бы уже развопились на все небо. Хорошо, когда ночью прыгаешь с контейнером: хоть и приходится таскать его, заразу, зато в темноте он исправно сигнализирует о приближающейся земле. Как услышишь стук под собой — сжимай ноги покрепче, через пару секунд — твоя очередь о планету шмякаться.
Оп-ля! Есть земля! Ого, а ветерок-то появился, и довольно ощутимый… Вот тебе и еще одна польза от контейнера: застрял он под каким-то кустом и держит своим фалом, как якорь, не дает куполу по земле волочить. Подтягиваем нижние стропы, гасим спокойненько купол… Вот и все дела, теперь в темпе собираем все свое барахло и топаем на пункт сбора. Ну, и где ж это там наш командир удалой? Чего фонарем не сигналит? Ну что ж, бум искать…
Собралась группа быстро. Больше времени ушло на то, чтобы отыскать командира: Солидного Сэма отнесло в болото. Выбираясь из торфяной жижи, он вполголоса проклинал урода-штурмана, долбаный ветер и гадское болото, которому угодно было образоваться именно на месте его приземления. Проклинал бы громче — нашли бы его скорее.
— Ну что, все собрались? Ничего не профукали? Так, Леха, Паша — в головной дозор. Серый — в тыловой. Во-он на ту просеку — почапали!
— Э, мужики! Ну так что — сухпай не трогаем?
— Ну, как решили! Что по дороге съедобного попадется — гребем, на дневке разберемся…
— Ну все, мы пошли… — и дозор зашагал к лесу, мелькая среди чахлого подлеска.
Поиск резинового «Першинга» особой сложности не составил: старшекурсники поделились ценной информацией об излюбленных преподами местах развертывания «стартовых площадок». Разумеется, места эти располагались на живописных опушках леса, у речки, изобилующей откормленными лещами. Нашли объект вовремя, хоть и взмокли изрядно, укладываясь в жесткий норматив. Передали в «Центр» радиограмму с координатами объекта и получили указание устраиваться на дневку.
Ух-х, дневка!! Самое лучшее, что может быть на учениях! Скинуть к черту оттянувший все плечи рюкзак! И — вслед ему — гранатомет! А потом — стянуть промокшие пудовые сапоги! И… с нас-лаж-де-ни-ем… размотать сбившиеся мокрые портянки! М-м-м! А-а-а… И — босиком! На росистую мягкую травку! И — пальчиками пошевелить… О-о-о! И — умыться в холодненьком бочажке! О, Господи…
— Так, мужики! Хорош балдеть! — возмутился Сэм, — Давайте по быстрому: кто шалашом занимается, кто — жрачкой, кто — за дровами. Лёха — в охранение.
— Да на фиг оно нужно, это охранение! — ответно возмутились все, кроме Лёхи, — Мы все вкалывать будем, а он — под кустом тащиться?!
— Все, все — кончили базар. Сейчас Митрофан пойдет дневки проверять — залеты нам нужны, что ли?
— Тогда пускай на дерево лезет! — строптиво встрял Цунь, — А то он под куст как заляжет — так сразу и закемарит. И Митрофана проспит.
— Сам знаю, — проворчал Сэм, — Давай, Лёха, двигай. Сигналы — как обычно. Да смотри, не засни там на дереве — а то свернешь шею — тащи тебя потом…
Лёха сообщил Цуню, что тот — чмо болотное и раздосадовано удалился в охранение. Остальные занялись делом. Приготовление обеда единогласным решением было поручено Рустаму: кто же, как не узбек, с этим делом лучше всех справится? Климешов с Клешневичем отправились на охоту и вернулись полтора часа спустя, гордо таща добычу: шесть ужиков и трех ежиков. Ежи были живыми и порывались удрать из рюкзака, в который их запихнули бравые охотники.
— Ну, блин! — возмутился Рустам, — Чего вы мне их живыми притащили! Я, что ли, их убивать должен?!
— А чего такого? — удивился Пашка, — Ты же говорил, что дома баранов резал?
— Сравнил! То — баран…
— Давай, давай. Обещал же, что «борьбу дракона с тигром» приготовишь!
«Борьба тигра с драконом» — знаменитое китайское национальное блюдо, которое готовят из мяса змей и кошек. Недавно Рустам раздобыл рецепт этого блюда и опрометчиво пообещал его приготовить при первом удобном случае. Остальные не менее опрометчиво пообещали это блюдо съесть.
— Для этого хавчика ежики не подходят, — начал выкручиваться Рустам, — В рецепте ясно сказано: кошка. Давайте кошку!
— А пантеру тебе поймать не надо?! — возмутился Клешневич, — Леопёрда, блин!
— Мересьев ежиков уверенно хавал, — авторитетно заявил Климешов, — Так что давай, мочи их на фиг!
Рустам плюнул, вооружился штык-ножом, подхватил шевелящийся рюкзак с торчащими сквозь брезент иголками и направился к бочагу. Вернулся он только через час. Без ежей, но зато с полным рюкзаком молодых сморчков.
— А ежи-то где? — поинтересовался Сэм.
— Сбежали, — отрезал Рустам.
И, надо сказать, никто не попенял за это растяпе-повару, все сделали вид, что эта оплошность ему великодушно прощается. Да и змеиный супчик с грибами получился замечательным. Густой, наваристый, пахучий. И сам полковник Митрофанов, зашедший проверить обустройство дневки, супчик оценил.
— Эх, объедение! — покрякивал он, споро орудуя ложкой, — Молодцы, хунхузы! Вижу, уже вполне толковыми разведчиками становитесь, ё! С чем супчик-то, я толком не понял?
— Да так, всякое, — заскромничал Рустам, — Грибки, рыбка…
— А что за рыбка? — полковник начал внимательно изучать фрагмент змеиного позвоночника, подцепив его ложкой.
— Ну, эта… Как ее… А, угорь!
— Да ну?! — удивился полковник, — Откуда они здесь? Никогда не было.
— Так они же по всему свету путешествуют, угри эти! — наперебой принялись все убеждать его, — Как у себя в Саргассовом море вылупятся, так и пошли вокруг всей Земли плавать! А потом обратно в Саргассово море возвращаются, нерестятся и только после этого дохнут.
— Ты смотри… А по вкусу — и не похоже даже на рыбу, больше на курятину смахивает…
— Ага, угри — они такие…
— Голова никому там не попалась? — поинтересовался полковник, — Хоть посмотреть, какая она.
— Не, головы я выкинул! — торопливо открестился Рустам.
— А вот это ты зря! — не одобрил Митрофанов, — В голове-то самый смак у рыбы! И фосфор, опять же…
— Буду знать, товарищ полковник!
— А вообще — хороший супчик, молодец. А то вот я сейчас у «французов» был, так они меня шашлыком из лягушек угостить хотели, ё! А сами — не жрут! Небось, хотели на мне сперва испытать…
— И что — так и не попробовали?
— Да что ж я — дурак, что ли, ё?!.. — рассмеялся полковник, — Ну, спасибо за хлеб-соль, пойду я. Англичан с немцами еще посмотреть надо.
— А чайку, товарищ полковник! Со зверобоем, с душицей, с малиной — высший сорт, попробуйте!
— Спасибо, хлопцы, спасибо. Вечерком зайду — попробую, — и полковник бодро зашагал в лес, отмахиваясь от комаров березовой веткой.
— А здоров наш Митрофан трескать! — уважительно отметил Сэм, глядя ему вслед, — Полный котелок забодал. Может, не стоило ему врать насчет угрей — а, Рустик?
— А зачем? — пожал тот плечами, — Ну, метнул бы он харч прямо здесь — чего хорошего? А так — нормально позавтракал человек…
— Ага, это как Джером писал: «Глаза не видят — желудок не страдает».
— Точно. Меньше знаешь — крепче спишь.
Закладка тайника — не такое уж простое дело, как может показаться на первый взгляд. Это пиратам несложно было свои сундуки с сокровищами прятать: был бы остров побезлюднее, да место для клада поприметнее — вот и все дела. Оно и понятно: не для чужого дяди, для себя закапывали.
Разведчик же чаще всего закладывает тайники не для себя, а для своих коллег: связного, агента, либо командира разведдиверсионной группы. Поэтому для закладки таких тайников существует целый ряд важных правил. Во-первых, тайник надо устраивать так, чтобы коллега смог его найти. Во-вторых, он не должен привлекать внимания посторонних. В-третьих, очень желательно, чтобы место тайника обеспечивало скрытный подход к нему. А еще место тайника должно увязываться с так называемой легендой, то есть обоснованием присутствия разведчика в конкретное время в конкретном месте.
К примеру: разведчик, действующий в США, отправляется в лес, чтобы забрать радиостанцию, которую резидент спрятал для него под еловым пнем на развилке тропинок. На случай встречи с местным шерифом у него заготовлена легенда: я пришел сюда собирать грибы, вот и корзина у меня для этого, и ножик… Убедительно? Увы, нет: в Штатах грибы в лесу почти никто не собирает — за исключением, разве что, бойскаутов-экстремалов, да русских эмигрантов. Вот и подумайте, для сравнения: а что бы стал делать наш, российский Анискин, встреть он человека, который, по его словам, собирается, скажем, наловить лягушек себе на ужин? Арестовывать с ходу он его, может быть, и не станет, но глаз на этого типа положит точно. И существует еще масса подобных правил и мелочей, пренебрегать которыми нельзя ни в коем случае.
Обо всем этом курсанты многократно слышали на лекциях и читали в учебниках и наставлениях, однако закладывать тайники на практике им предстояло впервые. Командирами групп были получены радиограммы с соответствующими приказами. Пункт первый в этих приказах гласил: заложить тайник с сухими пайками и передать командиру соседней группы радиограмму с его описанием. Согласно второго пункта, необходимо было отыскать аналогичный тайник, заложенный коллегами, пользуясь описанием из их радиограммы. Методика данного занятия была неоднократно испытана преподавателями ТСП на многочисленных учениях и была проста и убедительна, как милицейская дубинка: захотят жрать — найдут. Не учитывалось лишь одно: профессиональный энтузиазм курсантов и неистребимое стремление на практике постичь науку выживать. А посему народ отнесся к поиску тайников ну, скажем так: с интересом, но без душевного трепета. Найдем — хорошо, а не найдем — да и фиг с ним, с голоду не пропадем, а тащить на себе меньше придется.
Однако для коллег-«французов» «китайская» группа заложила тайник вполне добросовестно. Тщательно определившись по карте, место выбрали вблизи пересечения линейных (самых надежных!) ориентиров — тропы и ручья. Из-под единственного (не ошибешься) массивного валуна размером с юного бегемота выгребли землю и на плащ-палатках отнесли ее подальше, разбросав в ручье. Заложив пайки, тщательно замаскировали поверхность земли вокруг валуна свежим мхом — словно всю жизнь он тут рос. Отправили радиограмму с описанием тайника и отправились на поиски своего клада.
К предполагаемому месту закладки вышли через полчаса.
— Так! — хозяйским взглядом окинул Сэм окрестности, — В назначенный квадрат мы пришли. Теперь, по идее, через двести метров будет развилка троп. Леха, считай пары шагов.
Пара шагов — это приблизительно рост шагающего. Если рост разведчика метр восемьдесят, то через сто пар шагов он пройдет сто восемьдесят метров. Ну, плюс-минус «трамвайная остановка». Не совсем точно, а что делать — переносных спутниковых систем навигации тогда еще не было.
Отсчитали сто десять пар шагов. Развилка не появилась. Отшагали еще двадцать. Потом еще полсотни — тот же результат. После этого шаги считать перестали, а просто рассыпались цепью и начали прочесывать местность в поисках любой развилки троп. Вскоре почти одновременно обнаружили сразу две, однако дальше этого дело не пошло: ничего похожего по описанию тайника вблизи этих развилок обнаружено не было.
Начал накрапывать дождь. Сначала тихий, несильный — даже приятно было слышать его шелест высоко над головами, в кронах деревьев. Но вскоре он ощутимо усилился, противно зачавкало под сапогами, и по шее начали стекать на спину омерзительно холодные струйки. Пока достали скатанные плащ-палатки, пока подстегнули их хвосты и затянули капюшоны — совсем стемнело. Времени на отыскание тайника оставалось все меньше — через два часа группа должна была выйти к месту проведения засады.
— Ладно, хрен с ним, — принял волевое решение Сэм — Еще раз проходим по квадрату, не находим — чапаем засаживать. А французам после банок накидаем и свой сухпай обратно отберем.
— Если они его не сожрут к тому времени, — уныло буркнул Цунь, отжимая портянку, — Вот зза-ра-за, ведь только-только высушил все…
«Посылку из Парижа» незадачливые китайцы так и не нашли. Зато засаду провели лучше всех, ибо к тому времени были злы и свирепы, как туркменские волкодавы. Правда, потом они немного успокоились, узнав, что французам с их тайника тоже ничего не обломилось. Обозначенный валун французы нашли к тому времени, когда дождь разошелся не на шутку и «стегал их кошками и собаками», как говорят англичане. Обнаруживший тайник Юрка Блинников (жердина рижская!) с победным кличем вскочил на него и… ухнул на метр вниз, вместе с просевшим каменюкой. Тут ведь что получилось? Лежал себе валун тыщу лет, никого не трогал, и вдруг под него начали подкапываться какие-то деятели. И подкопались неслабо — только на краешках ямы он и держался. А тут еще и дождь края той ямы подмыл. Короче, не хватало самой малости для того, чтобы этот мастодонт ухнул вниз, в подготовленную ловчую яму. Ну вот Билли эту жирную точку и поставил, расплющив в жестяные блинчики и сухарно-сахарную пыль двухдневный запас продовольствия. Бравые французы аж растерялись поначалу: то ли Биллу морду набить, то ли китайцам? Потом все же решили, что это был не худший вариант — при ином раскладе ведь и придавить могло кого-нибудь при попытке извлечения клада. А посему решили поквитаться с гадами-китайцами при встрече и свой сухпай у них отобрать. Разумеется, аналогичные мечты лелеяли и «китайские мизерабли».
— Блин, хунхузы! — дружески приветствовали друг друга группы на условленном месте встречи, — Охренели совсем, уроды? Задавить нас решили, вредители?!
— Сами козлы! — не менее любезно парировали китайцы, — Куда вы тайник заховали, жлобы? В задницу себе, что ли?
— Да вы, косоглазые, ваще на ровном месте ни фига не видите!
— А вы бы еще трактором сверху тот камень прижопили! Думать-то надо хоть маленько? Давайте, ищите сами свой тайник! Хрен чего найдете!
— Да мы-то найдем! Только вам болт ишачий с него обломится! Выколупывайте свои блинчики из-под этого мавзолея…
Самым интересным оказалось то, что французы свой тайник и в самом деле не нашли. Так он и лежит, наверное, и по сей день в лесу, дожидаясь удачливого грибника, либо археолога из будущего века. Собственно, ничего здесь необычного нет — почти во всех книгах с историями о поисках кладов их героям в лучшем случае удавалось ухватить лишь малюсенькую толику найденных сокровищ — а дальше вступали в силу либо скрытые механизмы таинственной пещеры, либо еще что-нибудь, что вынуждало кладоискателей срочно уносить ноги. Одним словом, профессиональный энтузиазм к овладению науки выживать в тот день был подкреплен мощным стимулом необходимости, ибо другого выхода, как прожить на подножном корме, не оставалось, а жрать хотелось уже конкретно.
Оставшись с Рустамом для обустройства дневки, Сэм отослал всю группу для снискивания насущного пропитания. И бог разведчиков не оставил своих подшефных в беде на этот раз, послав им лесное озерцо, в котором водились золотистые карасики. Размером карасики были с пол-ладони, зато клевали чуть ли не на голый крючок. Оставив Клешневича промышлять карасят, Климешов с Архиповым двинулись дальше и вскоре вышли на берег извилистой рязанской речушки с ухарским названием Вобля. В надежде отыскать в ней раков они исползали всю прибрежную полосу. Раков не нашли, зато нагребли полный рюкзак речных ракушек — беззубок и перловиц.
Без добычи вернулся лишь Цунь. А ведь как все удачно складывалось поначалу: не успел он отойти от дневки и на сотню метров, как услышал задорный барабанный бой в недалеком ельнике. «Пионэры»! — усмехнулся про себя Колдин, — «Это хорошо. Наверняка у них и пионэрвожатая имеется, с ней и сговориться можно… Насчет хавчика хотя бы…». Прокравшись индейским шагом к ельнику, Серега торопливо состряпал измученно-мужественное выражение морды лица и осторожно раздвинул тяжелые лапы ели.
М-да. Мог бы и догадаться: пионэры — они галдят на весь лес, как сороки, а тут — тихо, один барабан стучит. Конечно же, это был мощный задастый заяц-русак, выбивавший на поваленном бревне лихую дробь. Поглощенный творческим экстазом, длинноухий ударник, казалось, не видел и не слышал ничего вокруг.
Так. Палкой его не зашибешь — я вам не мастер спорта по городкам, товарищи. И боевого патрона — ни одного: не хватило задницы хоть один со стрельб зажать… Значит, остается что? Вставить в ствол автомата шомпол и палить холостым. Знающие люди утверждали, что таким макаром можно даже молодую сосну прострелить, ну а на этого ушастого и подавно хватит. Нежно-нежно, по миллиметру, чтобы не звякнуть ненароком, Серега вынул шомпол, вставил его в ствол автомата, снял автомат с предохранителя и дослал патрон в патронник. Так! А теперь — замри, мой ушастенький… Трах!! Заяц ошпарено подскочил на месте и с ходу метнулся в сторону, без звука исчезнув в непролазном ельнике. Блин… Сколько же теперь этот шомпол искать придется? К счастью, шомпол нашелся быстро — бодренько так торчал в соседней березе и тонко вибрировал.
Вернувшись с пустыми руками на дневку, Цунь застал Рустама а весьма экзотичным занятием: дежурный по камбузу упорно пытался добыть огонь трением. Расколов напополам обрубок сосны (внутри древесина всегда сухая, даже если лежала под дождем), Рустам проковырял в ней ямку и, вставив в нее палочку, изображал старательного питекантропа из учебника истории за пятый класс. Время от времени он вынимал палочку из ямки, озабоченно нюхал ее и, сокрушенно покачав головой, принимался вновь вращать ее, зажав между ладонями.
— Рустик, ты чего херней маешься? — осторожно поинтересовался Цунь.
— Да блин, спички под дождем размокли совсем, — смахнул пот со лба Рустам, — Вот, засунул в волосы, сушу… А пока решил так вот попробовать — все равно учиться надо…
— Так! — В Сереге взыграл профессиональный интерес, — А по-другому не пробовал?
— А как по-другому? Солнца нет, а то бы давно биноклем разжег.
— А это… Искры высекать?
— Обо что? Искры от напильника хорошо получаются, или от кремня. Есть у тебя?
— Нету…
— Ну и не лезь тогда.
— Э, стоп! — хлопнул себя Цунь по лбу, — А чего это мы мучаемся? Ща будет огонь! — и он, споро отсоединив магазин автомата, лихо выщелкнул из него холостой патрон.
— Стрелять собрался? — догадался Рустам.
— А чего париться? — пожал Цунь плечами, — Ща мы его… — он зубами выколупал из патрона пластмассовую пулю и забил отверстие гильзы лоскутком, оторванным от бинта. Затем аккуратно загнал сей поджигательный патрон в патронник и с победным видом подмигнул Рустаму:
— Учись, салага, пока я живой! Где он, твой костер? Дав-вай его сюда!
Заготовка для костра располагалась рядом — Рустам соорудил ее по всем правилам. В середину уложил сухой сверток бересты, накрыл его шалашиком из тонких веточек, рядом лежали ветки потолще — их положено накладывать тогда, когда растопка уже разгорится. И делать это надо аккуратно, постепенно увеличивая толщину веток, и не абы когда, а в тот момент, когда пламя становится наиболее сильным. Да не наваливать кучей, а оставлять пространство между сучьями — костер должен д ы ш а т ь.
— Держи, Рустик — получай костер! — с этими словами Цунь сунул ствол автомата в середину растопки и нажал на спуск. Автомат прогрохотал короткой очередью, разметав в стороны все то, над чем так старательно трудился Рустам.
— Блин, Серега! — взбеленился Садыков, — А ну, вали отсюда, помощник хренов!
— Ё-мое, Рустик, гад буду — не нарочно! На одиночный огонь забыл переставить!
— Башку тебе переставить, уроду! Я все это час целый за пазухой сушил, где теперь возьму? Мокрое же все кругом!
Как следует прооравшись, братья-разведчики решили прибегнуть к очередному способу добыванию огня, почерпнутому из учебника. Срубив ореховый сук, Цунь выудил из кармана кусок стропы и соорудил подобие лука. Обернув тетиву вокруг палочки, он с сомнением глянул на это сооружение.
— Как думаешь, Рустик — получится?
— Давай попробуем… Только надо палку сверху камнем придавить.
— Ага. Значит, ты держи камень, а я эту фигню буду дрочить туда-сюда…
С первого раза процесс не пошел — при вращении палка выскакивала из-под камня, который, в свою очередь, брякал Сереге по пальцам.
— Блин, Рустик! У тебя что — мухи в руках сношаются?! — возмутился Цунь, — Держи булыган, ёксель-моксель!
— Да он круглый — чего я сделаю?!
Получив по пальцам еще пару раз, Серега сообразил приспособить для верхнего упора крышку ствольной коробки автомата.
— Во! Из этой выемки хрен куда она выскочит! Держи давай!
И, к немалому удивлению самих Прометеевых подмастерьев, дело, действительно, сдвинулось! Уже через пару минут конец палочки почернел и начал пованивать дымком, а вскоре на ее конце появился ярко тлеющий уголек, который Цунь тут же принялся свирепо раздувать, прикладывая клочок сухого бинта. Вскоре затлел и бинт. Ну, а раздуть огонь из тлеющей тряпки — и вовсе дело плевое. Скоро костер весело потрескивал и с аппетитом пожирал услужливо подсовываемые сучья.
— Й-й-е-х-уу!! — издал вдруг Цунь индейский вопль и заскакал вокруг костра. К нему тут же присоединился и Рустам, лихо отплясывая «андижанскую польку». Теперь вам ясно происхождение дикарских плясок вокруг костра? Какие там духи, какие там боги — вот так намудохаешься с его разведением — еще не так заскачешь!
Суп из ракушек и карасиков получился вполне съедобным, а на похрустывающие на зубах песчинки оголодавший народ никакого внимания не обращал.
— Вообще-то я слышал, речных ракушек хавать вредно, — сообщил Клешневич, споро вычерпывая из ведра остатки супа.
— Чего это вдруг? — заинтересовались все.
— Да они, вроде бы, всякую дрянь в себе собирают, когда речную воду фильтруют.
— Рустик, ты чем это нас накормил, злодей?!
— Уй, да не бойтесь вы, — успокоил их Рустам, — Я первую воду слил, как положено. Ничо, не отравитесь. В крайнем случае, на струю сядете, как лунный модуль «Аполлона» — не смертельно. Хотя, не должны по идее. ДЭсЭрт будете?
— Ох, да ни фига себе! Чего у тебя там?
— Рязанский рахат-лукум! — гордо выставил Рустам закопченный котелок с густой жижей подозрительного цвета.
— Что за фигня? Ты сам-то пробовал?
— А как же, — не моргнув глазом, соврал Рустам, — Все нормально.
— Да что за жорево-то? — все принялись принюхиваться к котелку с опасливым видом.
— Короче, берется корень лопуха и щавель, — объяснил Рустам, — Все режем и заливаем водой. И варим на медленном огне. В корне лопуха есть крахмал, он взаимодействует с кислотой и получается глюкоза. Или фруктоза — какая вам разница, главное, сладко получилось. Ну и малины маленько добавил для вкуса. Короче, рубайте.
Сначала с опаской, затем все быстрей замелькали ложки. Рустама чуть было вообще не оттерли от котелка: ты и так нажрался, пока готовил! Вот и делай добро людям! Верно говорят — ни одно доброе дело безнаказанным не остается…
Задание последнего дня учений включало в себя обустройство так называемых схронов — индивидуальных замаскированных убежищ. Дело это не столько увлекательное, сколько трудоемкое и требующее большой аккуратности.
Сначала вырубается квадрат дерна — примерно метр на метр. Он аккуратно переворачивается «на спину» и усиливается с нижней стороны решеткой, сплетенной из прочных сучьев. Затем выкапывается яма с периметром, чуть меньшим, чем вырубленный квадрат. Глубина — в зависимости от роста и комплекции разведчика, который залезает внутрь, накрывается дерновой крышей и пережидает время, пока враги прочешут этот район. А для того, чтобы следов работы не было заметно, всю вырытую землю надо относить подальше от места схрона. Ну, а после того, как все разведчики спрячутся, последний из них должен еще раз тщательно замести оставшиеся следы, только после чего может прятаться сам.
Занятие осложнялось тем, что на него в качестве противника были задействованы курсанты Рязанской высшей школы МВД — давние и непримиримые враги десантуры. Можете себе представить, до чего же им было в кайф поглумиться над вечными недругами! И главное — на законном основании.
К полудню схроны были готовы. Группа сидела наготове и нетерпеливо ждала сигнала Митрофанова о приближении противника. Прятаться последним выпало Колдину. Командир группы должен быть с группой, чтобы в случае чего дать команду, сообразуясь со сложившейся обстановкой. Остальные тянули жребий. Вытянув короткую спичку, Цунь приуныл, зато боевые товарищи ощутимо воспряли духом:
— Ну, Серый — теперь давай, крепись! — напутствовал его Архипов, — Поймают тебя менты — чтоб изо всех сил Зою Космодемьянскую изображал! Не дай бог, кого вложишь!
— Не, в натуре: если тебя заметят — ты сразу: жопу в горсть и — скачками! Кругами их поводишь, а потом сюда выходи.
— Ага, «скачками». Эти лоси не хуже тебя бегают. Да еще, говорят, у них барбосы будут…
— Барбосы?! — Цунь на мгновение помрачнел, но вскоре вновь приободрился, — Фигня, прорвемся. Давайте курево, у кого какое есть! Да побольше, не жмитесь!
— А харя у тебя не треснет? — деликатно поинтересовался Сэм, с величайшим сожалением расставаясь с пижонской коробкой «Герцеговины Флор», — Своей «Примы» не хватит?
— Ничо, Сема, не жмись — о тебе же забочусь, — Цунь деловито потрошил сигареты в подставленный берет, — Давайте, расползайтесь уже по своим шхерам, мне вас еще замаскировать надо, — после чего, с чувством исполненного долга, он спокойно переправил половину собранного курева в свой рюкзак.
Сердито шипя, взлетела над лесом красная ракета. «Ахтунг! Зондеркоманден!» Крышки схронов захлопнулись и на поляне остался один Колдин, разбрасывающий табак взмахами пьяненького сеятеля.
— Сеем-сеем-посеваем… Сеем-сеем-посеваем…, — бормотал он себе под нос, — Так, тут нормально… Тут тоже не видно… Ага, вот тут притоптать маленько надо… Ё-мое, а где ж мой-то схрон?!
Вот так всегда и бывает. Всех обслужил, а свой схрон потерял. Ну, забыл крышку палкой подпереть, думал: куда он денется? А вот делся… Где-то за соснами залаяла собака. Это могла быть любая приблудная псина, но в распаленном Серегином воображении отчетливо, как на киноэкране, был уже виден строй эсэсовцев с беснующимися от злобы концлагерными овчарками на натянутых поводках. У-у, сссуки! — и Серега, подвывая, метнулся к болоту, зеленеющему редкой стеной камыша.
Так. Уходить через болото — фиг успеешь, он вон, здоровое какое. И гоняться не будут: пальнут в твою сторону, и все — условно кирдык, можешь вылезать и сушиться. И заодно выслушивать издевательские подгрёбки. Вот хренушки вам! Так, а что наш непобедимый друг Чжан Ёувэн в такой ситуёвине делал, когда с японскими захватчиками сражался? Блин, если этот Чжан не сбрехал — стоит попробовать! В следующее мгновение Цунь стремительно срезал камышовый стебель, отсек трубку нужной длины (не более сорока сантиметров!) и прочистил ее шомполом. Для обстоятельных испытаний сего акваланга времени уже не оставалось — среди сосен уже мелькали темно-красные околыши вражеских фуражек.
Присев по уши в яме с прогретой солнцем вонючей жижей, Цунь плотно обхватил губами гладкую камышинку, попробовал втянуть воздух. Вроде — ничего, получается. Теперь главное, как подойдут — погрузиться без плеска и сидеть, сколько терпения хватит. Не будут же они час у болота торчать? Комары загрызут на фиг.
События на берегу тем временем развивались без особой драматичности. Пытаясь обнаружить замаскировавшуюся группу, «враги» почему-то большей частью глядели наверх: пытались высмотреть разведчиков в кронах сосен, заглядывали в дупла (и даже пытались забрасывать туда всякую подножную дрянь), лениво ворошили кучи прошлогоднего валежника. Собака у них была, но слонялась она между ними с довольно неприкаянным и некормленым видом, а никакого деятельного участия в поисках не принимала. Да ее никто особенно и не напрягал.
Серега ужу было обрадовался, что дело складывается так удачно, но — не тут-то было… Сначала он почувствовал просто несильный укол в районе ляжки. Ну, подумаешь, мало ли какая травинка кольнуть может… Но вскоре такой же укол повторился у ключицы. Серега скосил глаза и еле удержался, чтобы не заорать на всю Рязанскую область: к ключице мирно-невинно присосалась темно-коричневая пиявка и, судя по всему, в скором времени отшвартовываться не собиралась. Еще одна алчная тварь мягко скользнула по бедру. Вот тут-то Серега запаниковал не на шутку и судорожно предпринял единственно возможную в его положении меру предосторожности: крепко собрал в кулак свое мужское достоинство, которое от страха и само было готово спрятаться внутрь организма. Отчетливо послышался чавкающий и потрескивающий звук приближающихся вражеских сапог. «Ну, с богом!» — прошептал про себя Серега и, присосавшись изо всех сил к камышинке, погрузился с головой в пропахшую торфом противно-теплую водицу.
Разумеется, на щеке тут же обосновалась еще одна кровопийца. «Мои дорогие… мои дорогие… весьма дорогие пиявочки!…» — принялся мысленно заклинать их Серега, — Да чего вы во мне нашли?! Да я же невкусный, совсем говно! И желтухой на первом курсе болел, и курю — тьфу, просто параша у меня, а не кровь! Плюнь, да плыви себе с богом, другого психа поищи!». Увы, пиявки, судя по всему, гурманами не являлись и Серега вполне пришелся им по вкусу. Оставалось поскуливать (про себя) и терпеливо ждать, пока враги удалятся. Надо сказать, удаляться враги особенно не торопились. Мало того, вскоре Серега с омерзением и возмущением услышал звуки мощных струй, пузырящих поверхность болота в непосредственной близости от него. Вот гады!!! Еще кругами, кругами водят, уроды!! Наконец, когда Серега уже готов был с утробным воем вынырнуть из вонючей пучины, дабы хоть напугать врага своим ужасным видом, а затем, если повезет, заехать ближнему по жбану и, используя фактор внезапности, дать деру — в этот самый момент шаги, наконец, начали удаляться.
Вот тогда-то Сергей испытал прилив настоящей гордости. СМОГ, едрена Матрена!! Не хуже Чжан Ёувэна, блин! И вмиг появилась уверенность, что еще хоть сутки смог бы так просидеть. И пиявки — подумаешь! Раньше-то их от всех болезней вместо таблеток принимали, так чего бояться?
Позавидовав лягушкам (у них глаза на макушке), тихо-тихо, по сантиметрику, Серега всплыл на поверхность. На берегу был полный порядок — донельзя довольные, разведчики выбирались из схронов — судя по всему, была дана команда «отбой». Все гордо демонстрировали «преследователям» свои убежища. Противник оценивающе качал головами и одобрительно отзывался в том смысле, что «ну да ни хрена ж себе!». Появление Сереги вызвало взрыв хохота и аплодисментов. Но прежде чем избавить Серегу от пиявок, все (включая противника) принялись фотографироваться с ним в обнимку. Цунь гордо терпел.
Кстати, не пытайтесь оторвать присосавшуюся пиявку — дохлый номер. В лучшем случае, разорвете ее напополам. Просто смажьте ее йодом, или присыпьте сигаретным пеплом — сама отвалится, проверено.
