Козлов А.В. О книге Татьяны Богдановой «Пригоршни звездопада»

О книге Татьяны Богдановой «Пригоршни звездопада»

В наше переломное (как в прямом, так и в переносном смысле) время с горечью приходится сознавать, что утрата доверия человечества к культуре приобретает все более массовый характер.

Мне и самому приходилось неоднократно сталкиваться с удручающим явлением, когда в пустующих и продуваемых ветром квартирах своего полувыселенного дома среди остатков мебели находил горы оставленных книг и пытался спасти хоть что-нибудь из пиршества духа столетий.

Со временем разрушительная тенденция приобрела более стыдливый характер, и стопки выброшенных манускриптов обретают временное поселение в подъездах – все же не под дождем и снегом…

Но на всякое массовое отторжение от себя любимого бывших «друзей в переплетах» находятся и свой протест, вызов и сакральное противоборство. Проявляться это может по-разному: не только в спасении недогоревших свитков Александрийской библиотеки, в восстановлении забытых или растоптанных колоссов культуры прошлого, но и в слабом, но твердом голосе поэта, вопиющего в пустыню безверия и распада – мы ЕСТЬ, но мы и БЫЛИ, а значит будем всегда.

И очень хорошим симптомом пусть еще не возрождения, но пока убережения всего содружества искусств может служить новая книга Татьяны Богдановой с весомым подзаголовком «История в лицах».

Почему я полагаю эту книгу знаковым проектом нынешней поэзии? Ответ будет прост: она необычна. Более того, мне еще не приходилось сталкиваться с такой литературно-художественно-музыкальной структурой, облаченной в изящные формы стилизаций и галлюцинаций, усеченных октав и акрокаре, короче всего многовекового инструментария, казалось бы сегодня напрочь забытого. Встречал я, конечно, и ранее отдельные холмики, под которыми дотлевала мертвечина в виде корон сонетов и свинцовых рондо, но все это на поверку оказывалось безжалостно холодным стихотворчеством, ничего общего с поэзией не имеющим.

Не так у Богдановой. Лица культуры, оживающие на страницах ее самобытной книги, не обязательно известны въедливому филологу. Конечно, ведут там неспешную беседу с читателем Пушкин и Есенин, Блок и Цветаева. Подход же автора и к прочим столпам культуры пронзительно разнообразен. Где-то это прямая речь классика, где-то поэтесса незримой тенью проникает «в оболочку» персонажа и представляет его таким, каким сама бы смогла стать под его крылом. А иногда личные переживания автора как-то сами собой претворяются в мягкое взаимодействие с литературным зодчим, что тоже уместно в этой энциклопедии ноосферы, откуда и приходят в гости к Татьяне Богдановой ее герои.

Есть почти физическое ощущение необозримого океана мировой культуры, куда поэтесса ныряет вольготно и счастливо, каждый раз доставая из глубин новую золотую рыбку. Известные классики плещутся в теплом мелководье уверенного читательского обожания, редко упоминаемые плывут в темно-зеленых глубинах эстетического совершенства, а кое-кого, вроде полузабытого Льва Лагорно Татьяна достает из-под километровых толщ великого забвения и выносит к свету.

Особо важным для меня лично явился раздел книги «Цветная мозаика», где, смежные буйству стихов, встают в свой гигантский рост художники и композиторы, танцоры и певцы…

Давно замечено, что расстояние, грань между творчеством автора и параллельным искусством пробуждает в нем особую силу восприятия, резко умножая его собственный талант. Преодолевая незримую мету между ипостасями культуры, автор поднимается к вершинам личной судьбы. Так произошло и в этот раз.

Подведем итог, вернувшись к началу предисловия. Восходит или заходит в низину солнце искусств для мчащегося и не дающего ответа на вопрос «куда?» локомотива бронепоезда – уже не столь важно. А вот откуда берутся звездочки, попеременно вспыхивающие рядом с ним: горящая ли это пыль от раскаленного котла или путеводные звезды творчества – воистину важно.

И хотелось бы верить в эти звезды. Просто верить.

Сергей Касьянов