Пантелеев В.М. Первый день на корабле

Пошёл на причал. Проекта 159 там стоит 2 корабля. Один из них – Филановского Лазаря Моисеевича. Второй – Рубинштейна Михаила Львовича, как я позже узнал. Оба — евреи.

Первый – Филановский – интеллигентный, воспитанный офицер, такой вальяжный степенный офицер солидных габаритов и ростом под 2 метра.

Второй – Рубинштейн – шумный, грубый, тощий, но вёрткий мужичонка, матерщинник и хам, ростом в полтора метра вместе с фуражкой.

И если первый – Филановский – дальше капитана 3 ранга и командира ПЛК не пошёл, то Миша Рубинштейн позже объявился у меня в Балтийске командиром нашего дивизиона ПЛК, а это должность капитана 2 — го ранга, а через некоторое время он стал и начальником штаба бригады кораблей ОВРа (Охраны водного района) Балтийска. А это уже должность капитана 1 – го ранга.

Не знаю, стал ли он командиром бригады кораблей ОВРа – меня уже перевели в 1967-м году в Севастополь – но думаю, что не стал, ибо, когда я в 1970-м году поступал в Военно-морскую Академию, то среди нас, абитуриентов, ходили слухи о том, что с некоторых пор евреев стали зажимать на флоте, не давать им ходу, в том числе не принимать на учёбу в Военно-морскую Академию.

Взошёл я на нужный «борт», доложился вахтенному старшине, вахтенный старшина вызвал матроса — рассыльного. Рассыльный провёл меня к командиру корабля. Доложился я ему, отдал предписание. По физиономии — чистокровный еврей. Капитан 3-го ранга. Улыбчивый, с приятным голосом.

И вообще, как я убедился впоследствии, он оказался отличным командиром – опытным, знающим, толковым, и я бы сказал — мудрым. Он вызвал штурмана. – «Вот тебе помощник на какое — то время. Определиться с койкой, со столом в кают-компании, со всеми видами довольствия, с режимом корабельной службы. Вы свободны».

Штурман обрадовался, повёл меня к себе в каюту. Звать его — Жора Пархоменко. Старший лейтенант. Он уже к этому времени отслужил на кораблях 3 года, обладал солидным штурманским опытом и ждал повышения в должности и в звании. Это был август 1962-го года.

Замечу тут же, кстати, в порядке отступления, что через несколько лет (году в 1975-м) я встретил Жору Пархоменко в Военно-морской Академии. Он был уже в чине капитана 3 ранга, я — тоже. Учился он тогда на 3-х месячных Академических курсах, были там такие. А я служил в то время Начальником учебной лаборатории кафедры 27 (Космических боевых средств ВМФ) второго факультета (факультета вооружения).

Мы с ним мило побеседовали, вспомнили былое. А ещё лет через 10, году в 1985-м, как то будучи в командировке по своим делам в ГШ ВМФ, я встретил Жору уже там. Он был уже в чине капитана 1-го ранга и служил именно – в ГШ ВМФ. Опять мы с ним постояли, мило побеседовали, обменялись новостями. Я тоже уже был к тому времени капитаном 1-го ранга.

Пару-тройку лет спустя мы встретились с ним в Москве, в метро. Совершенно случайно, на какой-то станции в центре Москвы. Он спускался вниз по эскалатору, а я поднимался вверх по соседнему. Поулыбались друг другу, помахали друг другу руками, и разъехались. Больше я Жору не встречал.

Возвращаюсь в 1962-й год. Сначала Жора порасспросил меня, кто я такой, откуда родом, кто у меня родители, где я учился, какое училище закончил, как здесь оказался? Когда он удовлетворил своё любопытство, то повёл меня в кают-компанию, ибо как раз подошло время обеда, представил меня наличному офицерскому составу и кратко доложил офицерам всё то, что он только что узнал от меня. – «Русский, 39 года рождения, родом из Тверской области. Родители рабочие. Закончил КВВМУ им Кирова, Баку, в этом году. С отличием. Штурман – стажёр. Будет у нас, наверное, несколько месяцев, пока не соберёт себе команду. Повезёт её в Калининград на новостроящийся корабль. Прошу любить и жаловать!»

Приняли меня, разумеется, с большим удовольствием. Лишний офицер на корабле, тем более безропотный стажёр, – это всегда хорошо! Даже очень хорошо! Есть кого послать в комендатуру за попавшим туда матросом, есть кого поставить на вахту в час пик, послать в тыл по каким – либо делам, назначить внеочередным дежурным по кораблю и т.д. и т.п.

Командир корабля – по званию капитан 3 ранга. Старпом и замполит – капитан-лейтенанты. Командир БЧ-2-3 – старший лейтенант, командир БЧ-4-РТС – тоже. Командира БЧ-5 не помню, как — то не отложился он у меня в памяти.

Удивил меня тогда доктор – он был в звании майора. Он, якобы, добровольно зарабатывал себе плавательный ценз. Сам попозже сказал мне об этом. Хотя должность его на корабле нашего ранга была – старший лейтенант. Зачем ему был нужен этот самый пресловутый плавательный ценз – я уже забыл за давностью лет?

Запомнился он мне тем, что он сочинял стихи. Позже мы с ним сошлись в интересах, так он читал мне свои стихи, показывал новые их разработки. А я выказывал ко всему этому живой интерес.

Посмотрел я на то, как он сочиняет эти свои стихи. Это – тихий ужас! Целый день ходит у себя в каюте – она у него отдельная — из угла в угол, что-то бормочет себе под нос, бросается к бумаге – записывает, опять ходит, опять бормочет, опять бросается к столу с листом бумаги, опять записывает. Короче, трудно доставались ему эти его стихи.

Если за пару недель у него и получается одно стихотворение в полтора – два десятка строк – то это хорошо. А то, говорил он мне, по месяцу – по два ничего не получается! Ни одного стиха, бывает, не может он «родить»! Вот так он буквально «вымучивал» он свои стихи.

Вид сбоку и сверху ПЛК 159 пр.

А Жора оказался прекрасным художником. И, в отличие от мучений доктора, Жора рисовал легко и непринуждённо, буквально играючи. Две-три непрерывные волнистые линии карандашом или авторучкой, несколько завитушек и штрихов – и готов портрет, скажем, старпома или замполита. Манера рисования у него была такой же, как некогда у всем известной талантливой девочки – художницы от рождения — Нади Рушевой.

После обеда Жора провёл меня в Штурманскую рубку, показал там всё, что в ней находилось: технику, приборы, пособия, ящики с картами, ответил на мои вопросы.

Гирокомпас – малогабаритный Курс-3. Автопрокладчик – новейший малогабаритный АП-2. Радиопеленгатор — самой последней модели — АРП-53. Приёмоиндикатор наземных РНС КПИ-3, кажется, — тоже последней модели. Лаг – гидродинамический – ЛГ-50, новейший. Навигационная РЛС «Дон» с приставкой «Пальма».

Короче, вся штурманская техника – сплошное новьё, всё последних разработок, последних моделей.

С целью знакомства Жора позвал рулевых и штурманского электрика, представил их мне, представил им меня. Приказал им отныне слушать меня так же, как и его. И как штурмана, и как командира БЧ.

Потом он провёл меня по кораблю. Показал все его основные помещения, шхеры, проходы, люки, трапы. Коротко познакомил с его ТТХ.

Учил Жора штурманскому делу меня очень просто: как только в первый раз мы отошли от стенки, он сказал мне: — «Я в каюте! Действуй дальше самостоятельно! Если что – обращайся!» И больше ни в штурманской рубке, ни на мостике я Жору не видел, действовал я абсолютно самостоятельно. И при стоянке корабля у пирса и в море. А чего – я всё знал, всё умел …

ПЛК 159 пр. в море на ходу. Волнение моря – 2-3 балла

Водоизмещение 900/1040 тонн. Основные размеры таковы: 82х9х2.7 метров.

Вооружение. Два 2-х ствольных автомата калибра 76 мм. Управлялись они радиолокационной системой «Фут-Б».

Четыре 16-ти ствольных реактивных бомбометных установки (РБУ-2500).

Один 5-ти трубный ТА калибра 400 мм. Этот ТА был особенным. Впервые в отечественном ВМФ в него заряжали малогабаритные противолодочные торпеды.  Как известно, наши типовые торпеды имеют калибр 533 мм, а тут – 400 мм, существенно меньше.

Корабль может принять на борт 22 мины.

У него 2 газотурбинных установки (ГТУ), по 30 000 л/с, каждая из них работает на свой вал и винт, плюс 1 дизель — на центральном валу. Работает на свой отдельный винт. Этот винт был винтом регулируемого шага (ВРШ). Следовательно, всего валов и винтов у этого корабля было целых 3.

На полном ходу работают все валы (винты), а на экономическом — только средний вал (винт), при свободновращающихся бортовых валах (винтах).

Для повышения манёвренности в узкостях и при швартовке было принято решение об установке подруливающих устройств (ПУ): на первых кораблях были установлены ПУ германской фирмы Pleiger, но они оказались весьма несовершенными, поэтому позднее на корабли стали устанавливать только устройства отечественного производства, уже учитывающие несовершенство немецких ПУ.

Боковые винты тоже были ВРШ, то есть, винтами с регулируемым шагом. Говорят, что создание в СССР винтов регулируемого шага (ВРШ) для этих кораблей стало значительным достижением отечественного машиностроения!

Максимальная скорость корабля — 32 узла. Хотя проектировался корабль на скорость в 36 узлов. Как мне говорили механики – ну нет у нас нормальных двигателистов ГТУ-шников и Дизелистов, которые могли бы создать двигатели под скорость в 36 узлов. Хорошо ещё то, что хоть 32 узла получилось достичь. Когда начали испытания, в ходе приёмки корабля флотом, то думали, что едва ли до 30 узлов дотянут.

Дальность плавания 2000 миль (14-ти узловым эконом ходом).

Автономность – 10 суток.

Экипаж 96 человек. Из них 8 офицеров (командир, старпом, доктор, замполит, командиры БЧ-1, БЧ-2-3, БЧ 4-РТС, БЧ-5), 6 мичманов, 27 старшин и 35 матросов / старших матросов.

Стрельбовая РЛС обнаружения и сопровождения надводных целей — ФУТ-Н, РЛС опознавания «Свой-Чужой» — Бизань.

Активная гидроакустическая станция (ГАС) кругового обзора — Титан, пассивная ГАС кругового обзора — Вычегда. Антенны гидролокаторов размещалась в «торпедообразном» стационарном титановом обтекателе (здесь впервые был применён титан в нашем судостроении), размещённом под килем корабля. Но эта насадка сильно увеличивала осадку корабля. Обтекатель гидролокаторов часто повреждался при посадках на мель.

Во время китайско-советского конфликта для защиты района реки Амур Главком ВМФ приказал было быстро ввести в реку несколько подобных кораблей, но это оказалось невозможным, так как габаритная осадка корабля с обтекателем была больше, чем глубина реки, больше чем осадка эсминцев проекта 56, так что плавать на отмелях и в устьях этой реки этот корабль просто физически не мог.

Корабль разделён на 10 отсеков, следовательно, у него 9 водонепроницаемых перегородок (переборок).

Толщина брони боевой рубки – 15 мм.

Мореходность – до 7 баллов.

Головной корабль был заложен 31 августа 1957-го года, спущен на воду 31 августа 1959-го года. Вступил в строй 26-го декабря 1961-го года. Так что на момент моего прихода на его борт служил сей корабль ещё всего — навсего полгода.

Замечу здесь же, что с 1962-го до 1966-го года и ПЛК пр.159 и ПЛК пр.35 (мой новостроящийся корабль) числились ПЛКашками, но в 1966-м году по неведомым простому смертному причинам они были переведены в разряд СКРов. Хотя до СКРов, честно говоря, они не дотягивают ни по водоизмещению, ни по вооружению, ни по мореходности, ни по автономности плавания, ни по численности экипажа.

На КЧФ было отправлено 3 корабля этого проекта, а вот эти 2 были переведены на КСФ, ещё 3 оставлены на КБФ. 10 штук таких кораблей удалось продать за границу: 2-в Сирию, 5-во Вьетнам, 3 – в Эфиопию.

Стало ясно, что корабль новый, техника новая, послужить на нём, приобрести опыт штурмана под руководством опытного товарища, мне будет весьма полезно …

Так вот и началась моя корабельная служба.