Травин А. На флоте много непонятного, но все правильно

   «Тудух-тудух, тудух-тудух» – стучали колеса по стыкам железнодорожного полотна… В такт стуку колес билось и сердце. От того, что вдоволь узнав за полтора месяца всю армейскую кухню (как потом окажется, далеко не всю), я, проникшись до мозга костей, готовился к новым условиям службы, к возможным неожиданным ситуациям и эмоциональным всплескам. Но, как говорится: «Человек предполагает, а Бог располагает». Что творилось в моей голове, уже и не помню. Старался отвлекаться на разговоры с сослуживцами, с которыми мне предстояло служить дальше, а может быть, и нет. Ведь судьба такая штука, раскидает нас и будь здоров. Кто знал тогда об этом? Думаю, что никто…Остановка.

— Что? Уже конечная? – подумал я.

Сразу не сообразил, что дальше будем добираться на другом транспорте.

— Выходи, строиться – многообещающе прозвучала команда.

— Напра-во! Шагоом, марш!

   Спускаемся по лестнице в низ платформы. А там нас уже ждал рокотавший и отдававший в атмосферу отчетливый запах «дизеля» «УРАЛ». Но не на нём нам предстояло проехать остаток пути, рядом стоял все тот же добрый «ПАЗик», на котором мне уже приходилось ехать до воинской части в Ломоносове. Побросав вещмешки в грузовой автомобиль, все попрыгали в автобус. До Кронштадта предстояло ехать километров сорок, плюс-минус несколько километров. Последние мысли, предположения. Ведь не каждый день служишь на корабле и уж тем более, не видишь его в обычной, гражданской жизни. В автобусе стоял монотонный гул разных голосов, как в пчелином улье. Многие рассуждали, кто какой вытянет жребий и на какой попадет корабль, корвет, а быть может это будет тральщик. Были разные версии. Кто-то хотел на корвет, кто-то на тральщик, а кто-то на более крупный корабль. И разумеется по разным специальностям. Но были и такие, кто хотел быть водителем. Простым водителем на «УАЗе» – возить какого-нибудь адмирала – комдива или комбрига. И вот, наконец, показались огни Кронштадта… Города с богатой историей, который расположился на о. Котлин. Но до его появления остров Котлин служил границей между Россией – с одной стороны и Швецией – с другой. Позже остров отошел к шведам. Но русский «брат» не дремлет, и уже к началу XVIII века, когда шведский флот ушел к себе на зимовку, Петр I начал возводить на острове крепость. Строительство шло настолько ускоренными темпами, что весной изумленные шведы увидели, что путь в заливе, который они считали своим, перекрывает крепость и отныне подход к Невской губе закрыт. Впоследствии первая крепость будет освящена и названа Кроншлот (Kronschlot) – «Крепость-венец» или по-другому «Коронный замок». Но проходили годы, и крепость постепенно дополнялась фортами, пока, наконец, Петром I не была заложена крепость Кронштадт. В первой половине XVIII века, Кронштадт становится главной военно-морской базой Балтийского флота… А «ПАЗик» уже ехал по улицам города петляя, словно заяц, пока не подъехал к воротам КПП бригады, в которой нам предстояло служить.

   Время, за которое мы добирались до них от станции «Белоостров», показалось вечностью. Вдалеке виднелись силуэты самых разных кораблей –  и бокастых, словно слоны, и стремительных, поджарых, как гончие,  устремивших вверх  мачты и все до одного в бортовых огнях. После проверки документов, проезжаем КПП и едем до конца причальной стенки.

   И как вы уже помните из предыдущего рассказа, в армии и на флоте все просто и делается быстро. Команда «на выход» воспринимается, как должное, которую с легкостью выполняешь. Строимся, ждем. Ходит капитан-лейтенант со списком всех, кого должны распределить по кораблям. Дует легкий ветерок с Финского залива. И все происходящее напоминает игру «Кто хочет стать миллионером» – что-то вроде «И Вы выиграли», но здесь все иначе. Только ждешь своей участи также. И «выигрыш» каждого из нас зависел сейчас от капитан-лейтенанта…

— Матросы Ефимов, Заплаткин, Михайлов!

Отвечаем одновременно: «Я!»

— Вы отправляетесь на учебный корабль «ЧОНГАР».

— Есть!

   Что касается самого корабля, то он был и есть одним из самых больших учебных кораблей в нашей стране. Всего таких кораблей, построенных по проекту 793 «КИРОВСКИЙ», было три (в том числе и «ЧОНГАР») и у меня лично вызывают ассоциации с группой скал «Три брата», расположенных в Авачинской бухте на Камчатке. Так вот, «ЧОНГАР» – учебный корабль Балтийского флота, входящий в состав №-ской бригады кораблей охраны водного района. И первые впечатления от него были, как у ребенка, который увидел чудо, не меньше. Удивляться и, правда было чему – в нашей бригаде корабль был самый большой по размерам, если сравнивать с МПК (малым противолодочным кораблем) «ТАТАРСТАНЕЦ», который стоял по левому борту или корветом «УМНЫЙ», который стоял по правому борту. Про тральщики, думаю, говорить не стоит.

   Поднявшись по трапу, я ступил на его палубу вечером 8 января… Отдал воинское приветствие военно-морскому флагу, ибо согласно корабельному уставу и п.664 «Все военнослужащие при входе (сходе) на корабль (с корабля) обязаны выполнять воинское приветствие Военно-морского флага, которое выполняется в период времени от его подъема до спуска». Кая я уже писал, нас было трое, и старшим к нам был приставлен матрос Четверик. На вечерний чай (а на кораблях и подводных лодках он есть) мы не успели и были определены в курсантский кубрик, который располагался по правому борту, на третьей палубе, рядом с камбузом. Прошел первый вечер на корабле и в этот вечер я узнал, как на корабле происходит «отбой». Во-первых – вечерняя поверка с обязательным построением на юте (кормовая надстройка) всего экипажа, не считая тех, кто в наряде, во-вторых – передача по «каштану»: «Команде приготовиться к отбою», «Команде отбой, ночное освещение включить». Но больше всего запомнилось первое утро…

— Команде, вставать… Проходит ровно пять минут.

— Команде приготовиться к построению на юте для проведения зарядки. Форма одежды номер «2»…Так-то – голый торс, как и в учебной части. Но вот что примечательно, запомнилась мне эта команда потому, что подавал ее дежурный по кораблю, мой будущий командир «БЧ-раз» Граматеев Сергей Игоревич – на тот момент еще капитан-лейтенант. Мне еще предстояло с ним встретиться. А пока я и другие не могли позавтракать, так как не состояли на довольствии. Раздается стук в броняху (дверь), словно барабанная дробь… Стоит рассыльный на комингсе. Пора подниматься на пятую палубу для распределения по боевым частям. Так и произошла моя первая встреча со штурманом боевой части, и отныне я влился в ее дружный коллектив. Остальные попали в БЧ-5 (механики) и БЧ-4 (связисты). А я тем временем спускался на третью палубу и шел до своего кубрика под номером 339А – «Личный состав БЧ-1». Захожу, а там стоял Семен Зайцев – человек, поменявший все мои представления о службе на корабле и как сослуживец научивший многим вещам.

— О, новенький. Как зовут?

— Леха – представился я.

— Откуда? Из какой части?

— Из Выборга.

— Ну ты даешь. Ладно, располагайся, твоя люлька будет нижняя, моя сверху. Теперь ты будешь вариться в нашем котелке.

   А котелок и, правда, был немалый, котел просто. Ибо на борту было более ста человек, если память не изменяет, то сто двадцать. Не удивляйтесь те, кто в теме. После учебной части, в ограниченном пространстве такое количество людей было колоссальным. Вторая половина дня прошла спокойно. Нужно было писать…Тесты, про которые я уже упоминал. И вечером камбуз… Первый прием пищи на камбузе запомнится надолго. Много незнакомых лиц, каждый пристает с расспросами. Слышали такое понятие, как фасолька? Наверное, подумаете, что это ласкательное слово, применяемое к фасоли? Ан нет, так называли нас, постриженных наголо. Спросите, при чем тут камбуз? Именно на камбузе я и услышал это слово.

   И как вы уже заметили, я все время пишу «камбуз», «комингс» и тому подобные. На корабле пришлось резко перестраиваться и называть все своими именами, согласно морскому жаргону. Например, камбуз – столовая по-сухопутному. Здесь и у предметов обихода свои названия: чумичка – поварешка, чумарь – большая поварешка, бачок – кастрюля, бак – котел, весло – ложка (вилка) и так далее, и тому подобное.

   А вот так камбуз выглядит, когда все накрыто на бак (стол), пока не пришла команда проголодавшихся матросов и не отправила всю пищу в свои ненасытные утробу. Поскольку были январские выходные, то согласно распорядку дня все были предоставлены сами себе, кто-то проводил время за просмотром фильмов, кто-то приводил в порядок форму, лишь вахтенный и суточный наряды исправно несли службу.

   Праздники закончились 11 января, началась обыденная служба. За несколько дней я постепенно привык к режиму, но темпа мне, не хватало что ли, а это очень негативно складывалось как на мне, так и на моей БЧ. Я по натуре человек медлительный, не привык делать все четко и быстро. И я, пожалуй, знаю почему. Был слишком самоуверенным. Ведь служба на корабле – это не учебка, где только учеба и наряды. Служба на корабле – это нечто большее, где жизнь остальных зависит и от тебя, каким бы ты винтиком ни был в большом механизме. И у меня сложилось представление, что в «бою» не так уж и легко, как говорил Александр Васильевич Суворов. Возможно, что на корабле было все по-иному, даже с рабочей и парадной одеждой. На ней я и остановлюсь.

   Рабочая одежда синего цвета, состоявшая из рубахи и брюк, употреблялась  при всех работах  на корабле – будь это работа в «машине» или в трюмах… Рабочая рубаха надевалась поверх фуфайки морской – тельняшки с обязательным выпуском форменного воротника наружу. Рабочая рубаха в брюки не заправляется. При ношении рабочего платья старшинам и матросам на кораблях взамен бескозырки разрешалось ношение пилотки (если положен) черного цвета с кокардой (по-простому «орех») установленного образца. На верхний накладной карман рубахи нашивалась матерчатая бирка белого цвета. В боевых частях флота на эту бирку несмываемой краской чёрного цвета наносится боевой номер (в нашем случае пришивалась бирка из «ДУКовских мешков, т.е. из прозрачного пластиката и под нее помещалась табличка с боевым номером). А в кармане всегда должна находиться книжка, так и называемая «Боевой номер», в которую записываются обязанности по всем корабельным расписаниям военнослужащего в соответствии с его боевым номером, а также номера закреплённого за ним личного оружия. Что-либо иное носить в нагрудном кармане запрещено. В тыловых частях флота боевой номер военнослужащего может отсутствовать. Рубаха рабочая повседневно носится навыпуск, на время несения вахтенной службы заправляется в брюки под ремень. Поверх рабочего платья в холодную погоду надевается бушлат или флотская шинель…

   А вот на учебу мы надевали как это ни странно парадную форму одежды № 3. И этой форме стоит уделить особое внимание. Еще бы. Черные брюки, ремень с начищенной до блеска бляхой, тельняшка, поверх которой надевалась фланка синего цвета – осенне-весенний вариант. Белая фланка надевалась лишь однажды – на день военно-морского флота, все же здесь не теплый Крым с его теплым морем, а вовсе даже и наоборот – Балтика с ее пронизывающими ветрами и студеными волнами. Завершали образ форменный воротник или «гюйс» с тремя белыми полосками, которые согласно легенде символизируют три великие победы в морских сражениях, бескозырка белая или черная (в зависимости от сезона) с лентами, на которых указана принадлежность флоту (флотилии), кораблю (подводной лодке). Но раньше указывалось название корабля, а у подводников гордо сияли слова «ПОДВОДНЫЕ СИЛЫ КБФ, ТОФ» и т.д. Потом на ленточках оставили только название флота. Что поделаешь, секретность. Да, чуть не забыл – ботинки хромовые – у нас их называли «хромачи», а позже уже летние ботинки – «лодочки». Но, как говорится: «Встречают по одежке, а провожают по уму». А вот здесь как раз и начались проблемы. Особенно, с зубрежкой книжки «Боевой номер». В студенчестве с заучиванием материала проблем не возникало, а тут было довольно сложно преодолеть барьер и выучить все свои обязанности. Плюс к этому, на гражданке, да и чуть позже, в учебке, я был окрылен военно-морской романтикой – красивая форма, торжественные построения и тому подобное. На корабле всего этого было с избытком, но ум и его применение всегда на первом месте…

   Так называемая окрыленность и сослужила мне нехорошую службу, когда я впервые попал в наряд на корабельный камбуз. Случилось это внезапно, как гром среди ясного неба, когда подшивал свою шинельку в штурманской рубке. Забегает матрос по фамилии Полевик из БЧ-2/3 и обращается ко мне: «Леха, ты сегодня за меня на камбуз». Внутри все заклокотало, но ничего не поделаешь – надо идти. Пока спускался на третью палубу, где располагался камбуз, чего только не передумал… Открываю броняху камбуза, переодеваюсь в белое и иду знакомиться (если это вообще можно было знакомством назвать) с тамошними «хозяевами» – службой снабжения. Одним из тех, кто к ней относился, был Саня – кок высшего класса. Он коротко проинструктировал меня в тот день, что нужно делать и понеслась. Подготовка своего места, а досталась мне мойка посуды, заняла несколько минут – разложить тряпочки и мыло дело нехитрое. Время 18.00. Я почему пишу время? Это же был первый суточный наряд (почти в буквальном смысле этого слова) и такое событие я запомнил на всю жизнь. А часы-то тикают, скоро прием пищи у экипажа, рабочий (а не зальный, как в учебке) уже накрыл на баки… Время 18.55… «Команде построиться в коридоре третьей палубы для приема пищи» – донеслось по «каштану». Проходит мгновение и слышится нарастающий гул толпы, словно табуна лошадей в поле. Все девяносто человек разом ринулись в направлении камбуза по узким коридорам корабля – кто-то с «машины», кто-то с трюмов, с других постов и просто «кубарей». Ровно в семь вечера все (не считая тех, кто был на постах) зашли в помещение, где уже источали запах «изысканные» блюда нашего военно-морского флота. Дежурный по кораблю объявляет: «Приятного аппетита, присаживаемся, сесть вы еще успеете». На прием пищи было отведено минут семь, не больше. Были такие, кто ел еще быстрее и рабочий с зала начал приносить первые тарелки. Тогда моя медлительность дорогого мне стоила, ведь я подумал: «А чего там, ладно, успею». Но тарелок было много, почти сотня и надо было их быстрее мыть, ведь должна была прийти еще смена с вахты. Мою, мою – конца и края не было этим тарелкам, веслам, потом пошли еще и бачки. И стоял я у мойки теперь с горой посуды и смотрел на нее, будто старуха на разбитое корыто. А помыть все нужно было успеть до половины  девятого, впереди еще был вечерний чай. Да, тот самый вечерний чай, о котором я упоминал. Обычно к чаю шло грамм 700 масла (нам «молодым» свое масло отдавали «годки» и даже заставляли есть) к белому хлебу, но иногда были и булочки, испеченные в духовке. За них было что-то вроде драки, хотя хватало на всех с избытком. Но тут, скорее всего, сыграло свою роль воспитание или элементарная жадность некоторых личностей. Но пусть это будет на их совести. И так, без пяти девять повторилось ровно то же самое, что и ранее перед ужином, только экипаж строился на чай. «Приятного чая, присаживаемся» – объявляет дежурный. И только в вечерний чай, я вздохнул с облегчением, ведь основная часть посуды была вымыта, оставались только чашки, после всего нужно надраить палубу и ты свободен – можешь идти «отбиваться». Но прежде следовало вынести все отходы на «лакомку». Так называлась мусорка, куда со всех кораблей и судов таскали пищевые отходы и где на всех правах хозяйничали чайки да бакланы. Но «отбиваться» я и еще двое на камбузе пошли очень поздно, даже не буду время называть. Скажу только, что спал я очень мало и на камбуз вернулся раньше своих товарищей. Организм был молодой, ведь будучи студентом, мне уже приходилось спать немного перед экзаменами или зачетами. Весь процесс второй части «оперы» описывать не буду, поскольку все было аналогично предыдущему дню. Добавлю только, что часов в одиннадцать со службой снабжения спускался в холодильную камеру за хлебом, в отсек сухой и мокрой провизии за продуктами для приготовления пищи. Вечером сменились мы вовремя, но на ужин я не пошел. Ибо за все промежутки между помывкой посуды и другими заботами, мне и двум другим из наряда прилично оставалось после каждого приема пищи экипажа и наедались мы до отвала. Что и говорить, кормили нас на убой…

   Моряки надводного флота питаются по норме № 3. И по этой норме все возрастает – то же масло уже не 45, а 60 грамм, сухофрукты не 10, а 30 грамм, белый хлеб не 300, а 400 грамм. А также по этой норме каждому матросу полагались полукопченые колбасы. Но что я о еде да о еде – вы (читатели) того и гляди проголодаетесь. Сменившись в наряде, я помчался в штурманскую рубку, где был весь наш немногочисленный состав боевой части.

— Ну как первый наряд на камбузе? – спросил Валя Савелов посмеиваясь.

— Нормально, устал немного – односложно ответил я.

   В штурманской за судоходными картами сидел и думал о чем-то своем Леня Стогов. Он и Валя были рулевыми. Были они на редкость сообразительными парнями, у обоих был опыт судовождения. Не просто так попали они в БЧ-1. В нашем заведовании не хватало Темки Смородинова – человека с большим опытом по части электрооборудования и как человека бывавшего ранее на других кораблях и если память мне не изменяет, то ему довелось быть на океанографическом исследовательском судне «АДМИРАЛ ГРОМОВ». А сейчас он отсутствовал – видимо выполнял задания командиров нашего подразделения. И был он явно не лишним человеком среди нас. Не было еще одного человека – электрика штурманского Ильдара Уланова, он был в наряде рассыльным. Выходит так, что было нас шестеро – четверо электриков и два рулевых. Как капля в море, честное слово. Собственно, в течении нескольких дней мы и познакомились. Довольно необычно, ведь мы «в одном котелке», но это очень просто объяснить – из-за повседневной суеты и нарядов толком не удавалось поговорить, то один в наряде, то другой. В редкие часы «спокойствия» удавалось пообщаться и рассказать о себе и узнать побольше о своих сослуживцах… Все были разные, кто из городов, кто из сельской местности. Кто добродушный до меланхоличности, кто наоборот – резкий до обидчивости. Но всех нас объединяло одно – все мы служили на флоте и были одной семьей.

Вполне вероятно, что читатель из описания может подумать, что матросы на кораблях только и занимаются, что кухонными делами. Сразу говорю – это просто реверанс в сторону читателей женского пола. Дело в том, что благодаря страшилкам наших СМИ, россказням всяких правозащитников (чего стоят только сказки про остров Русский) мамы представляют, что их сыновья на военной службе сидят голодные и питаются хуже, чем заключенные в гитлеровских концлагерях. Вот поэтому я и дал развернутое описание снабжения. А так – матросам на кораблях хватает дел. Проворачивание оружия и технических средств, противоаварийные осмотры, занятия по специальности, техосмотры и техуходы согласно регламенту, малые и большие приборки, наконец. Кстати о приборках. Не надо думать, что моют и чистят исключительно матросы. Как бы не так! На корабле работают ВСЕ! Матросы, мичманы, офицеры. Каждому нарезан участок приборки помимо своего заведования, который надо содержать в чистоте и порядке, в независимости от того, «лысый» у тебя погон или там золотыми пчёлами роятся звездочки. Есть только три исключения из общего правила — люди, которые не имеют закрепленного за ними участка приборки. Это командир, ну с ним все понятно – «Первый после Бога», не по чину. Второй – старпом, он отвечает за ВЕСЬ корабль и третий – замполит. С ним тоже всё ясно – «Зам» сказал, что много дел и ушел в Политотдел». Остальные – пашут! Потому что это ФЛОТ!

   Я служил электриком штурманским. На флотском языке в «БЧ-ЛЮКС». Флотская присказка – «Есть БЧ-5, и есть «БЧ-ЛЮКС». В смысле, что в БЧ-5 (электромеханической боевой части) служить тяжелее, чем в метристах, штурманах, группе космической связи и т.п. Как же, «аристократия» – отдельные рубочки, выгородки, стрелочки и циферки на табло и циферблатах, карандашики и ручки в руках и т.п, а не мазутные трюма, механизмы  размером с трех слонов разом, гаечные ключи и кувалды в натруженных руках. Смею заверить – достается ВСЕМ! Это-флот! Как вспомню про выгородку ЛАГа (прибор, определяющий скорость хода и пройденные кораблем мили), так и вздрогну! Расположена в самом низу корабля. Холодрыга…На переборках постоянные капли от конденсата – бр-р-р…Не уберешь выпотевшую влагу – потом замучаешься с металлической щеткой и наждачной шкуркой бороться со ржавчиной. Да и вообще, многое на корабле поначалу вводит в ступор. Все знают электронные часы? Конечно, многие носят на запястье, на стене квартиры такие тарелки или прямоугольники бодро подмигивают красными или зелеными циферками. На корабле же это ШКАФ размером с двухкамерный холодильник «Атлант» или «Индезит». Почему такой размер? А потому что в него электронных потрохов напихано до бениной мамы! Для чего столько? Если твои домашние часы врут на одну-две минуты, а то и на пять минут в сутки, то это не критично. Подумаешь! А на корабле точность времени – это точность определение местоположения корабля в океане или море. Только в глупейших книгах про «попаданцев» штурмана на «провалившихся» в 1905 или 1941 год кораблях впадают в жуткую панику, мол, исчезли сигналы спутников, пропали «Глонасс» и GPS. А в не выдуманной, а существующей реальности как-то и наплевать на все эти спутники. Система навигации корабля на них не ориентирована, она самодостаточна. Какой дурак будет надеяться на спутники в военное время? Это же такая ерунда, на которую даже не надо тратить дорогостоящие самонаводящиеся ракеты. Забросил в космос три мешка гвоздей или пару ящиков болтов и гаек – они все спутники сметут с орбиты, как хорошая хозяйка крошки с обеденного стола – не напрягаясь! Так вот, все эти «шкафы» с электронной начинкой (на флоте их называют «стойки») надо обслуживать и содержать в работоспособном состоянии. Понятно, что военные – это большие дети, да и извилина у них всего одна, и та от фуражки (бескозырки). Поэтому в эти стойки вставлены блоки. На блоках весело перемигиваются зеленые лампочки. Если загорелись красные — просто выдергивай неисправный блок и вставляй работоспособный из ЗИПа. По идее, сгоревший блок надо сдавать в береговые мастерские, там специально обученные люди отремонтируют. Но вот ведь какая незадача – эти люди на берегу, а корабль в море за сотни миль от него. И где гарантия, что и блок из ЗИПа не сломается в скором времени? Нет такой гарантии. А ЗИП – он не бездонный. Что делать? Как, что делать? А обкладываешься АВОметрами, тестерами, паяльниками, «портянками» схем (кстати, почему именно «портянками»? Иная схема размером с хорошую простыню… И начинаешь священнодействовать – замерять, выпаивать, впаивать, проверять режимы и т.п. В общем, как и полагается – «Кнопку нажал — вся спина в поту!» Еще в хозяйстве штурманских электриков штурманской стол с картографом и куча компАсов. Ну, к картографу и гирокомпасам, этаким железным бочкам, нас, конечно же, не допускали. Не по соплям, как говорится. К ним и офицеры-мичмана то на «Вы» обращались. А вот в магнитных компАсах и репитерах лампочки подстветки менять приходилось. Сразу говорю, магнитные компАсы на кораблях так, на всякий случай. Не средние века. Как говорится, а вдруг будет «НАДА», а у нас – ЕСТЬ! Насчет баек про выпивание спирта из компаса – не советую. Во-первых, там его мало, только аппетит дразнить. Во-вторых, он там в смеси с глицерином и разбавлен до 43 градусов. Вкус премерзейший (попробуйте в стакане водки размешать ложку сахарного песку и выпить) и запах – резиновой галошей отдает. Ну и …никаким образом следы преступления не скрыть. Если ничего не залить обратно – картушка не будет крутиться, а если залить хоть спирт, хоть воду обратно – все одно образуется воздушный пузырек, как ни изгаляйся. КомпАсы заправляют в специальных компасных мастерских, не знаю, как уж там это делают, что у них получается без пузырька. А на корабле – дохлое дело. В общем – «Это залёт, воин!» И серьезный. Тут нарядами вне очереди не отделаешься. Тут 100% светит ГАУПТИЧЕСКАЯ ВАХТА! В общем, это в «Пятнадцатилетнем капитане» отморозок Негоро шалил с компасами, на нашем ВМФ такие шуточки не проходят безнаказанно. Да к чему? «Шила» на флоте – хоть залейся. Другое дело, что им не злоупотребляют. Хроников на флоте не любят. Кстати, в армии спирт так и именуют спиртом, или ласково-уменьшительно «спиртяшкой». В ВВС – «шпагой». Ну, это и понятно, как же, «рыцари неба», «воздушные мушкетеры». А на флоте – «шило». Потому как наш флот что? Правильно, острое шило в толстой заднице НАТО. Как ни повернись, а все больно! Осторожнее надо свои телодвижения осуществлять, с опаской, поглядывать на российский флот – а вдруг да вонзится, куда не следует и куда не ожидали…

   А между тем, проходили дни, недели. И подходил к концу месяц январь. Я даже взял за привычку отмечать дни в календаре. Думалось мне, что так время идет быстрее, но иногда казалось, что оно застыло на месте. Романтикой уже и не пахло (как в самом начале), но это вовсе не означает, что желание служить улетучилось, скорее наоборот, оно усилилось. Понедельник, вторник, среда… В среду утром после приборки и подъема Андреевского флага осуществлялась проверка противогазов и сдача нормативов на его надевание. Подавалась команда «Газы», и ты как хочешь, но должен был его надеть за 7-9 секунд, иначе ты условный труп. В последний раз на время противогаз я надевал на НВП в школе. Пятилетний перерыв сделал свое черное дело, поначалу пришлось туго, но со временем этот норматив стал обыденным и вошел в привычку. В остальном всё было относительно неплохо, во всяком случае, пока. Было даже весело, не в пример учебке сказано. Перед вечерним чаем экипаж строился на верхней палубе, где объявлялось, что сейчас будем петь песню. Петь я любил и ранее, но военные песни исполнял впервые, если это вообще можно исполнением назвать. Представьте, идет строй матросов под сотню человек и напевает что-то вроде:

   Золотые якоря за плечами  горят,

   Ветер ленты матросские вьет.

   А про нас говорят штормовые ветра

   И волна голубая поет.

   А про нас говорят штормовые ветра

   И волна голубая поет…

Или вообще ерундовое:

   В корме шумят винты, идем на все узлы.

   Задача боевая не легка…

И что-то там еще:

   Опасность велика,

   Но экипаж с ней справится сполна…

   И никуда не денешься – рекомендовано помощником командира корабля по воспитательной работе, как строевые песни. А пели мы очень громко, хотя подходящим словом будет другое – горлопанили. Комбриг мог даже со штаба позвонить в рубку дежурного и попросить, чтобы утихомирили «орлов». Вот такая была слышимость, особенно тогда, когда воздух был морозный и плотный. И раз уж я пишу о песнях, то вспоминается одна, которую мы негласно или каждый по отдельности напевал – «По первому сроку» в исполнении Александра Розенбаума. Почему именно ее? А потому, что есть в ней одна строчка, которая емко отражает резко меняющееся настроение у человека: «Уж так повелось, что матрос на вершине печали…»

   Каждому человеку свойственно грустить, так было и с нами. Со мной-то уж точно, как навалится грусть, вот только пройтись, как в другой песне Розенбаума не получится. В такие моменты и вспоминалась притча о кольце царя Соломона. В притче заключена магическая фраза «все пройдет», помогающая людям в совершенно разные периоды жизни. Некоторых она успокаивает, других возвращает к правде жизни и отрезвляет… Однажды царь Соломон попросил мудреца помочь ему справиться со страстями. Мудрец принес ему кольцо: « Именно в кольце твое спасение от бурных эмоций. Надень кольцо. Когда будешь гневаться, посмотри на него – ты успокоишься. Если тебе будет очень весело, тоже посмотри на него. Это тебя отрезвит».
И, действительно, в первом же порыве отчаяния, Соломон внимательно взглянул на кольцо и прочитал надпись «всё пройдет». Удивился, задумался и…успокоился. Он вспомнил, как часто гневался, грустил, отчаивался, но довольно скоро забывал об этом и жизнь продолжалась. Когда ему было радостно – взгляд падал на кольцо, он опять видел эти слова, и понимал, что радость не будет длиться вечно. Впереди опять его ждут потери, печали.
   Он понял, что надо относиться философски к пониманию того, что всё на земле меняется. И, действительно, кольцо помогало и часто выручало в трудные моменты его жизни. Ведь все пройдет…

   Так и в моем случае, служба шла своим чередом, и ничего плохого не происходило, из-за чего можно было грустить. А если еще с Семеном постоять на баке (носовой части) да покурить, то все печали проходили. Он собственно и был для меня, по сути, тем мудрецом, которому все было нипочем. А «кольцом» – душевный с ним разговор. Но это уже другая история…

3 комментария

Оставить комментарий
  1. Весьма интересно описаны особенности флотской службы. С удовольствием прочитал и вспомнил свои первые шаги во флотской службе.

    1. Алексей

      Спасибо! Надеюсь, что дальше будет также интересно.

  2. Евгенмй

    Большое спасибо!
    Вспомнил свою службу в 25 БПЛ.

Добавить комментарий для admin Отменить ответ

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *