На дворе стоял слишком морозный даже для Севера декабрь. Но планы есть планы и наш ракетный подводный крейсер было решено поставить на доковый осмотр в док ПД-1*. По рассказам бывалых подводников, изначально это был бывший немецкий трофейный плавдок, построенный в 1938 году в Германии. Говорят, что в нем доковался линкор “Тирпиц”. В 1960 году док был разрезан на две половинки — ПД-1 и ПД-63. Первая половина стала базироваться в губе Чалм-Пушка, поселок Росляково, а вторая отправилась на судоремонтный завод в Пала Губу в Полярный.
Сыграли “учебную тревогу”, запустили дизеля и под конвоем буксиров, которые провожали нас до самого дока, покинули родную базу в Оленьей Губе. Стоял трескучий мороз, Кольский залив парил, но наша лодка, подавая туманные сигналы, медленно шла под электромоторами и наконец-то дошла до дока без приключений. После длительного и нудного процесса докования мы встали на кильблоки. Сразу стала ясной абсурдность известного стихотворения “Лодка стала на кильблоки – хорошо живется в доке”. Во –первых, лодка во время зимнего перехода под дизелями за несколько часов охладилась до такой степени, что в ЦП* без верхней одежды зуб на зуб не попадал. Во-вторых, корпус сильно охладился на морозе и в отсеках, не смотря на включенные электроприборы, стоял собачий холод, регулярно усугублявшийся включением вытяжного вентилятора на вентилирование аккумуляторной батареи. Но если эти тяготы и лишения военной службы еще можно было как-то пережить, то с гальюнами была полная труба… Лодочные гальюны были закрыты, а надводные находились в конце доковой палубы у самой кромки Кольского залива. Опущу все “прелести” посещения доковых гальюнов с диким ором бакланов во время естественных процессов, присущих человеческому организму, тем более что это не раз было описано до меня…
Рабочий день закончился, все рутинно происходило по плану ремонтных работ согласно доковой ведомости, и мы с КДЖ* Андреем, решив не ублажать свои желудки камбузной пищей, двинули в сторону заводского КПП на трассу Мурманск – Североморск. Была среда, как говорил Андрюха – “малая суббота” и мы приняли решение поужинать в ресторане Мурманска или Североморска. В Североморске было два ресторана, где можно было поужинать – “Океан” и “Чайка”, а уж в Мурманске выбор был значительно шире. Договорившись, что поедем в ту сторону, куда придет первый автобус и попрыгав на морозной автобусной остановке вовсе не для зарядки, а для согревания, мы минут через 10 погрузили свои окоченевшие тела в прибывший автобус № 105, следовавший в Мурманск. Пока ехали в автобусе, приняли решение пойти в ресторан “Бригантина”, туда точно можно было попасть, даже если не было свободных мест, поскольку администратор Людмила Петровна нас довольно хорошо знала. Мы не были завсегдатаями и посещали данное заведение только во время редких поездок в Мурманск (в техническое управление флота или по другим делам), а также при стоянке в доке. Чтобы наш вечер не перестал быть томным (цитата из фильма “Москва слезам не верит”), администратор любезно посадила нас за столик к двум симпатичным дамам. Через несколько минут мы уже пили шампанское и вели непринужденную беседу, как будто давно были знакомы. Под конец вечера девушки, представившись двоюродными сестрами, решили предотвратить наше обледенение в полярную ночь где-нибудь на обратной дороге в Росляково и любезно пригласили нас в гости – душа требовала “продолжения банкета”.
Остаток вечера пролетел очень душевно с морскими песнями под гитару… Рано утром, завтракая на кухне мы обнаружили недопитую бутылку. Андрей начал ходить вокруг стола, глядя на нее. Я с укором посмотрел на него, но после третьего круга он изрек убийственную фразу: “Лучше свежачок, чем перегар!”, крыть было нечем. Хлопнув по стопке водки и пообещав гостеприимным девчонкам вернуться, как только представится возможность, мы с Андрюхой кубарем скатились с горы и двинули прямо к железнодорожному вокзалу, от которого отправлялись автобусы в Североморск. Сев в автобус, мы с удовлетворением отметили, что успеваем к подъему флага и погрузились в получасовой сон, предупредив кондуктора разбудить нас в Росляково. При выходе из автобуса на нашей остановке, какая-то бабуля с мешком муки попросила Андрея помочь ей поднять этот мешок в автобус. Андрей был прекрасным человеком — я отдельно напишу о нем – это была легенда, прекрасный друг и отличный специалист, служивший на Северном и Тихоокеанском флоте (Ордена “Мужества” и “За службу Родине в ВС”, медаль “За боевые заслуги”), закончил службу капитаном 1 ранга в Главном штабе ВМФ, к сожалению ушел от нас в 2014 году – не запустилось специально остановленное на время операции сердце. Будучи безотказным во всех отношениях, Андрей взял у бабули мешок и поднял его, намереваясь внести в автобус. Мешок был плохо завязан, при наклоне какая-то часть муки высыпалась на Андрея, и его черная шинель полностью превратилась в маскировочный халат альпийского стрелка или костюм Деда Мороза. Оставив мешок в автобусе, он быстро выпрыгнул из него, не забыв помочь подняться в автобус онемевшей от увиденного бабуле. Других вариантов не было, опоздание на подъем флага было равно покиданию без приказания аварийного отсека, и мы рванули в сторону КПП*. Первый шок испытали девушки ВОХР*, стоявшие на КПП, но пропуска были в порядке, и мы побежали к доку, надеясь успеть спуститься в лодку до выхода экипажа на построение. Скачками преодолев несколько многоступенчатых трапов мы оказались на верхней палубе.
Первым вбежав на корпус лодки, Андрей сходу налетел на вышедшего покурить немного раньше построения старпома. Борис Кабирович, несмотря на то, что считал себя родственником потомков Чингиз хана, сделал такое выражение лица, как будто на палубе ракетоносца появилось Лохнесское чудовище с тремя головами, как у Змея Горыныча. Воспользовавшись онемением старпома, Андрей нырнул в рубочную дверь и крикнув “Задержаться внизу!” скатился по поручням двух пролетов рубочного люка вниз, упав прямо в объятия командира БЧ-5*. Немая сцена из Гоголевского “Ревизора” была менее красноречива, чем появившийся в центральном посту КДЖ. Механик забился в истерике, но злости не было, он ржал до коликов, пока в центральном не появился командир. После подачи командиру команды “Смирно”, Андрей вытянулся в струнку и тут уже командир, который никогда за словом в карман не лез, застыл замолчав, как индийская гробница.
Разрядил обстановку старпом, по “Каштану”* верхнего вахтенного объявивший “Большой сбор” для построения экипажа на подъем флага. Андрей, как фокусник Игорь Кио, в одно мгновенье сбросил белую шинель, поменяв ее на ватник, услужливо подсунутый трюмным третьего отсека. Напряжение сошло на нет, и экипаж стал выходить на построение. После построения Андрей, призвав меня в свидетели, объяснил командованию причину своего перевоплощения в Деда Мороза и даже заслужил похвалу за помощь гражданскому населению. Наш доковый осмотр закончился как раз “под ёлочку”, 31 декабря мы вернулись в базу и уже через несколько часов сидели за новогодними столами. На лодке осталась вахта – благо выводить ГЭУ* было не нужно – приняли питание с берега и остановили дизеля. Вроде бы рядовой случай, но Андрею этого Деда Мороза еще долго помнили…
*ПД – плавучий док
*ЦП – центральный пост, главный пост управления подводной лодкой
*КДЖ – командир 3-го дивизиона – дивизиона живучести электромеханической боевой части
*КПП – контрольно-пропускной пункт
*ВОХР – военизированная охрана
*БЧ-5 – боевая часть 5, электромеханическая боевая часть
*Каштан – корабельная громкоговорящая связь
*ГЭУ – главная энергетическая установка