В один из периодов стояния в Порт-Саиде я записал кое что в обычную ученическую 12-ти листовую тетрадку. То, что меня удивило, поразило, или озадачило в то время …
А записал я то, что я понял, впервые побывав за границей, в данном случае в АРЕ, в Порт-Саиде. Записал то, что узнал, «погуляв» по волнам Средиземного моря, отслеживая американские авианосцы. То, что рассказали ОСНАЗовцы, постоянно присутствовавшие у нас на корабле, особо не распространяющиеся на предмет своей работы, но иногда всё-таки кое — что рассказывающие нам – офицерам корабля. Я записал то, что меня там и тогда удивило, поразило, или озадачило.
Так, первый удививший не только меня случай был такой. Мы впервые прибыли в Порт-Саид. Сыграна боевая тревога. Все сидят на своих боевых постах и командных пунктах. Я – на мостике, вместе с Командиром корабля, вахтенным офицером, моим рулевым, стоящим за рулём, и дежурным сигнальщиком. Пытаемся встать на две бочки: носовую и кормовую. Носом в глубь канала, правым бортом у правого берега канала.
Ветер отжимной, нас отжимает от берега — медленно гонит от правого берега на левый. Командир пытается машинами противостоять отжимному ветру. На шлюпке высадили моряка на носовую бочку. Он кое как, но закрепил носовой трос на бочке. Теперь нужно было закрепить кормовой трос на кормовой бочке. Со шлюпки пересадили моряка на кормовую бочку. Осталось подвести корму корабля поближе к бочке, чтобы подать туда кормовой трос. Работая винтами враздрай командир пытается подвести корму корабля к бочке, удерживаясь на носовой бочке, но ветер то отжимной, он не даёт спокойно и быстро подвести корму к бочке. Корма идёт к бочке, но очень медленно.
К нам подошли два арабских буксира, один к носу корабля, другой к корме. Носовой буксир просто дрейфует рядом с носом корабля, так как видит, что носом мы зацепились за носовую бочку. А кормовой буксир, встав перпендикулярно корме корабля, потихоньку стал приближаться к кораблю с идеей поджать его поближе к бочке, чтобы мы спокойно могли привязаться к ней.
И тут мы все, стоявшие на мостике, увидели, как по палубе на корму побежал наш тогдашний Замполит. И мы видим, что он, размахивая пистолетом и матерно ругаясь, показывает знаками капитану буксира, чтобы тот не приближался к нашему борту. Капитан буксира опешил, но дал задний ход и остановил буксир метрах в пяти от нашего борта. Капитан буксира крутит пальцем у виска, ты чего, мол, офицер, сдурел, что ли? Я же тебе помочь хочу, ты разве не видишь, не понимаешь, дуралей?
Наш корабль, ерзая взад-вперёд вначале малыми ходами, но так как они мало помогают, а то уже и средними ходами, пытается подогнать свою корму к бочке. Что, скажу откровенно, очень опасно работать вблизи берега средними ходами, хотя бы даже и враздрай. Тут нужна ювелирная точность работы маневровщиков, стоявших на клапанах переключения хода с заднего на передний, с малого на средний, со среднего на малый, с переднего хода на задний.
На средних ходах корабль, работая враздрай, стал мало-помалу, но приближать свою корму к кормовой бочке. Капитан на мостике кормового буксира, подперев голову ладошкой, наблюдает за происходящим. Моряк на бочке топчется, он ждёт момента, когда ему подадут кормовой конец, чтобы закрепить его за рым бочки. А корабль всё ёрзает взад-вперёд, взад-вперёд. И длится это невероятно долго, наверное с полчаса.
Все понимают, что если бы буксир поджал нашу корму поближе к бочке, то через 5 минут мы бы закрепились на ней – и дело с концом! Но нет, Замполит с пистолетом стоит на корме, он тоже топчется, и знаками показывает капитану буксира – не подходить, а то буду стрелять!
Стыдоба!
Похоже на Тартус, в котором мы тоже как-то побывали
Кое как командир подогнал корму поближе к бочке, подали моряку, стоявшему на бочке, бросательный конец, за ним пошёл ходовой конец, а за ним трос. Слава Богу, привязались! Замполит знаками показывает буксирам – убирайтесь, мол, вам здесь делать нечего, видите, справились и без вас! Буксиры уходят. Прошли команды: — Отбой Боевой тревоги! От мест отойти!
Потом, за ужином, мы, офицеры корабля, спрашиваем Замполита, с чего это он так сурово обошёлся с буксиром – грозя его капитану даже пистолетом. А потому, ответствовал он нам, что мы с Командиром корабля получили строжайшее ЦУ от Командования Флота экономить валюту всеми возможными способами. Ведь буксиры потребовали бы с нас за работу валюту, наверное по тысяче долларов за час работы – не меньше. Говорим ему, что мы возились бы с буксиром 5, ну, от силы, 10 минут, ну и заплатили бы им по 200 долларов, что тут таково? А позор на весь мир, что – лучше?
Ничего вы не понимаете, отвечает нам Замполит. Это Вы ничего не понимаете, говорим мы хором ему. Что теперь о нашем скопидомстве думают, а хуже того, говорят, египетские моряки? Ведь они работали: приготовили буксиры к выходу, вышли к нам навстречу, встретили нас, готовы были помочь, жгли топливо, масло, расходовали силы, моторесурс. А мы чем им ответили? Пистолетом!
Спрашиваем механика: а на сколько долларов, примерно, конечно, мы израсходовали своего топлива, работая иногда даже средними ходами чуть ли не полчаса? Да, наверное, долларов на 500, если не больше! Да – сэкономили на валюте, потеряли в рублях, а главное – потеряли авторитет у местных аборигенов …
Позор! Нам, офицерам, было стыдно за действия Замполита, за ЦУ командования флота, за СССР в целом …
Второй удививший нас случай был такой. Ходим мы по Порт-Саиду, гуляем по улицам, заходим в попадающиеся нам по дороге магазины, смотрим на продаваемые там товары, прицениваемся. И почти ничего не покупаем. Разве что иногда – и то по дешёвке, по мелочёвке. Зашли в один магазин, в котором продаётся золото: кольца, цепочки, серьги, прочая золотая бижутерия. Разговариваем между собой. А продавец улыбается и говорит чисто – по русски: — Ну, что, ребята, дороговат товар для Вас?! – Мы удивлены: — Вы говорите по русски? – Как видите, говорю… — Ну и так далее.
Интересуемся у него, где он выучил русский язык, хвалим его за чистое произношение, расспрашиваем его про всякое разное. Говорим и говорим так то. Узнаём от него местные особенности, обычаи, традиции. Нам всё интересно. Первый же раз по серьёзному мы за границей. И в ходе разговора он рассказывает нам о том, что весь город знает, что русские получили в банке всего то столько то сотен египетских фунтов. Это, мол, для города всего ничего. Это значит, что торговцы на русских не заработают, ибо у русских очень-очень мало денег.
Вот американцы, мол, – другое дело. Если к ним заходит аналогичный нашему кораблю их корабль, то они получают в 200-300 раз больше наших фунтов, чем вы – русские. Десятки тысяч фунтов. И весь город радуется в предвкушении серьёзного заработка на американских матросах и офицерах. Они, в отличие от русских, не скупятся, покупают всё подряд, ходят в кино, сидят в ресторанах, пьют вино, снимают женщин. Отдыхают по полной программе, как говорится.
А ещё б не отдыхать, если рядовой матрос у них получает по 800 фунтов, а офицеры в 2-3 раза больше. Для справки, у нас моряки получали по фунту-полтора, а мы – офицеры – по 4-6-8 фунтов. Что можно было купить на эти деньги? Пара обуви стоила 2 с половиной фунта, пачка папирос – фунт, зажигалка – 80 пиастров, авторучка – 50 – 80 пиастров, золотое кольцо – 4 фунта, поход в кино – 1 фунт, поход в музей – тоже 1 фунт, детское платье — 2 фунта, женское платье – от 4-х до 8-ми фунтов, куртка — 8-10 фунтов. Ну и что я мог позволить себе, если я получал 4 фунта?
За один месяц я купил себе золотое кольцо, за второй — жене золотое кольцо, за третий – набор стаканов 6 штук, за четвёртый – платье дочке Ирочке, за пятый – зажигалку и ручку на 6 стержней (у нас таких ещё не было), на шестой – фонарь Элефант – отличный фонарь (он долго верой и правдой служил мне, пока я не забыл его в деревне, в мороз батарейка лопнула и кислотой его разъело до основания. Было жалко его).
Мы были, конечно, поражены, удивлены и огорчены нашей нищетой. Не верили россказням этого продавца, это могла быть провокацией. Наш особист предупреждал нас о таких вбросах дезинформации. Но … в городе оказался ещё один магазин, правда не золотой, а обычный – промтоварный. Где продавец тоже неплохо говорил по русски. И мы для верности и у него поинтересовались, а знает ли город о том, сколько фунтов получили в местном банке русские. Да кто ж этого не знает, сказал он нам, и тут же назвал ту же самую цифру, которую озвучил первый русскоговорящий продавец.
Спросили мы его и насчёт денежного довольствия и поведения американцев и он полностью всё подтвердил. Значит, это не дезинформация. Значит это так и есть на самом деле, значит это правда. Наше настроение от этого не улучшилось – оказывается, наша страна экономит на нас, оказывается наша страна — нищая ….
Третье, что тоже сильно поразило нас. Когда, походив по городу и поглазев на магазинные ценники, мы убедились, что на наши — то гроши мы особенно не развернёмся, то, увидев первую же меняльную лавку, вошли туда и обратились к меняле с вопросом — нельзя ли поменять наши русские рубли на их египетские фунты. Разговор конечно, был ещё тот. Меняла не знает русского языка, а мы — арабского. Он кое — что понимает по английски, но связанное с финансами, а мы только кое — что можем сказать по английски, но связанное с шопингом и с морем.
Но кое как, показывая на рубли, на фунты, махая руками, изображая мимикой, объяснили суть вопроса, и он достаточно популярно с брезгливой миной на лице не сразу, не вдруг, но кое как объяснил нам, что наши русские рубли — это простые бумажки, и они не меняются на египетские фунты. Более того, меняла объяснил нам, что русские рубли вообще не меняются ни на одну валюту мира. Он показал нам список валют, которые он может менять на египетские фунты, и курсы, по которым он эти валюты может менять. Мы были поражены. Этих валют у него было порядка 50-ти.
Причём иногда валюты были из таких стран, которые по нашим понятиям вообще не страна, а так – одно недоразумение. Например: Сингапур, Гренада, Антигуа и Барбуда, Гонконг. Он объяснил нам, что наш советский рубль не является конвертируемой валютой. Это нас поразило! Как же так, какая — то вшивая Гренада имеет право менять свой Гренадский доллар на египетские фунты, а СССР — нет!? Лихтенштейн, Монако, Бермуды меняют, а СССР – нет! Ничего себе, во дела!
Всякие разные доллары, фунты стерлингов, реалы, рупии, йены, кроны, шекели и прочие воны, песо, баты, лиры меняют, а русский рубль – нет! Разве ж это справедливо? Конечно, нет, не справедливо! Разве ж это не обидно? Конечно, обидно! Мы в шоке …
И между собой толкуем следующее: О чём думают наши финансисты? Почему не вводят рубль в мировую валюту? Это как же так …
Следующий удивительный момент. Однажды ОСНАЗовцы в разговоре со мной сказали, что на американском фрегате, примерно такого же водоизмещения как наш эсминец, служат 4 штурмана: командир боевой части и 3 штурманёнка. Штурманскую вахту несут эти 3 штурманёнка, по 8 часов каждый. Командир же боевой части вообще штурманской вахты не несёт. Он «руководит» боевой частью. Меня это страшно удивило. Я несу вахту один, бессменно, не подменяясь по двое — по трое, а иногда и по четверо суток подряд, а однажды даже было 5 суток подряд. И ничего! Живой! А там …
А если меня, как штурмана, и подменяют, то только в спокойной обстановке и только часа на 4, не больше! Когда я однажды не спал 5 суток подряд, а потом меня подменил Витя Рождественский, он у меня был подменным штурманом, то я, наверное с час, не мог уснуть, потому что глаза «горели», а потом меня час не могли разбудить, потому что организм требовал отдыха, а ему не давали его, поэтому он и сопротивлялся этому его пробуждению со «страшной» силой.
Будучи уже в Военно-морской Академии я пытался выяснить корабельную организацию военных кораблей ВМС США. И в том числе организацию их штурманской службы в морском походе. Но мне это не удалось. Как это ни удивительно, но даже соответствующие кафедры на 1-м факультете не располагали исчерпывающей (или достоверной) информацией по этому вопросу. Тогда я понял, что неспроста эта информация является закрытой для моряков. И на вопрос – А как это организовано у эвентуального противника? Ответа нет. Он закрыт. И понятно – почему! Потому что там – судя по всему – человеческая организация, а не изматывающая организация российского военного флота.
Подтверждением этому служит следующий факт, который мы вживую наблюдали в Средиземном море. На одной из боевых служб нашей задачей было слежение за авианосцем США, который в то время «шастал» по Средиземке (вместе со своей группой/сворой кораблей). Его название я уже забыл. А сказать — то я хотел совсем о другом. Как нам – офицерам корабля – сказали ОСНАЗовцы, у ВМС США нагрузка на моряков осуществляется из расчёта 50% на 50%.
Что это означает? Это означает то, что 50% времени корабль находится в море, решает там свойственные ему учебно-боевые задачи, а 50% он находится у пирса, или на якоре в базе, а его личный состав (моряки) отдыхает на берегу. И мы, гоняясь за авианосцем по волнам Средиземного моря, наблюдали следующую картину.
10 дней авианосец «шастает» туда-сюда по всему Средиземноморью от острова Мальорка до острова Кипр. С него взлетают самолёты, куда-то улетают, потом прилетают – садятся. (Причём при этом мы наблюдали замечательную организацию всего этого дела. Несколько минут — и все самолёты в воздухе. Несколько минут – и они все уже на палубе. Организация высочайшая! Это заслуживает уважения. Мы удивлялись их выучке – классная выучка!)
Так вот, 10 дней плавания заканчиваются и авианосец идёт, скажем, в Пирей, это Военно-морская база Греции близ Афин. И 10 дней л/с там отдыхает. По вечерам видны фейерверки. А днём по волнам к нам плывут использованные презервативы, пустые бутылки из-под Виски, купальные матрацы, спасательные круги и прочая пляжная дребедень. А мы барражируем эти 10 дней около тервод Греции, где-нибудь в районе островов Киклады, облизываемся, ждём их выхода, и тоже по-своему отдыхаем, периодически ложась в дрейф.
10 дней отдыха проходит и Отряд американских кораблей во главе с авианосцем выходит в море, а мы начинаем его сопровождать. И опять Штатовцы 10 дней «воюют» по полной схеме, ну, и мы вместе с ними, а по их окончании идут в очередную базу, скажем, как в нашем случае было, к острову Мальта, становятся там кто на якорь, как например Авианосец, кто к стенке, как скажем фрегаты, крейсера, ракетные корабли, и начинают опять отдыхать. Опять фейерверки, опять плывут презервативы, опять плывут красивые надувные матрацы, пустые бутылки из-под пива и прочая хрень. А мы опять «топчемся» около тервод Мальты, наблюдаем всю эту картину, ждём их выхода, облизываемся.
Через 10 дней всё повторяется. Опять 10 дней они «гуляют» по всему Средиземноморью, «воюют» с неким противником, выпускают и сажают самолёты, а по прошествии этих 10 дней они опять заходят в какую — нибудь базу, но уже где — нибудь в Италии, или в Испании, в Монако, во Франции – и снова отдыхают там 10 дней. А мы по-прежнему «пасёмся» у тервод Италии, или Испании, или княжества Монако, или Франции.
Вот что у них означают эти цифры 50% на 50%. Мы спрашивали ОСНАЗовцев, а как же они тогда отдыхают, когда делают переход через Атлантику, или, например, через Тихий океан? И нам ОСНАЗовцы отвечают: А так – сколько дней они затратили на переход, столько дней они потом в какой — нибудь ближайшей базе и отдыхают. Причём на место отдыха прилетают их жёны, порой целые семьи — с родными, с папой-мамой, с детьми.
А почему же тогда не учитываются в 50% береговых дни стоянки их кораблей в родной базе где-нибудь в Норфолке у берегов Америки? А они в это время ремонтируются, моряки уходят в отпуска, офицеры направляются на учёбу, получают другие должности, подчас даже не на флоте, а где либо в Авиации, или в Морской пехоте, или в каком — либо береговом штабе.
Такая вот у нашего «супостата» организация службы на кораблях …
Описал я всё это в простой 12-ти листовой ученической тетрадке. Мой сосед по каюте, командир БЧ-4 Виктор Павлович Рождественский, конечно, всё это видел, всё это знает, а прочитав мои записи, всё это энергично подтвердил. Являясь в то время секретарём корабельной парторганизации Виктор Павлович как — то доложил об этой тетрадке нашему тогдашнему Замполиту — Василию Гавриловичу Столповскому.
Увидев меня Столповской и говорит: — Володя! — Он так меня всегда называл, — А покажи – ка ты мне свою тетрадку. Я хочу тоже почитать, что ты там понаписал. — Я принёс ему свою тетрадку. Секрета — то из её написания я никакого не делал. Он прочитал, вызвал меня к себе и говорит мне примерно такое: — Всё то, что у тебя записано в этой тетрадке — написано всё правильно; оно соответствует действительности; это всё правда, но всё это неправильно! — Как неправильно? – взъярился я. – А так! Слушай меня внимательно.
И он стал говорить мне о том, что мы, советские люди, действительно, нищие люди, что мы живём в окружении врагов, что мы вынуждены много средств тратить на вооружение, что руководство страны и партии всё это видит, всё это знает, но что оно вынуждено пока что основные средства выделять на вооружение, а не на оплату того/другого/третьего – пятого-десятого. Ну, и так далее в таком вот духе он мне говорил, наверное с полчаса. Увещевал, так сказать, по отечески.
А после этого разъяснения сказал мне: – Эта тетрадка может стать опасной для тебя! Это я тебе как уже поживший человек говорю! Поэтому ты о ней больше никому не говори. А тетрадку уничтожь! Понял меня? – Понял, как не понять! – Иди, исполняй то, что я тебе сказал… — И отдал он мне мою тетрадку!
И я пошёл я опустив голову в свою каюту, и я пришёл в свою каюту, и я взял свою тетрадку, и я разорвал её на мелкие клочки, и я пошёл, и я спустил эти кусочки тетрадки в корабельный офицерский унитаз. И как только я это сделал, и вернулся в каюту, как ко мне подошёл наш особист и тоже просит показать ему эту тетрадку. — К сожалению, — отвечаю я ему — я только что спустил её обрывки в унитаз. Василий Гаврилович, прочитав её, приказал мне её уничтожить, что я и исполнил. – А что же Вы там написали, если не секрет, конечно? – Да никакого секрета нет, я написал там вот что… – и в тезисах я объяснил особисту суть мною написанного в той школьной тетрадке. И добавил, что тетрадку эту читали только 2 человека – Рождественский и Столповских, и что он может их спросить тоже о содержимом этой тетрадки. И что больше о ней я никому не распространялся (понимал уже, что эти слова не помешают мне) и больше никто о ней ничего не знает, а Василий Гаврилович мне приказал больше об этом нигде не распространяться. Так, что я теперь молчу, как рыба об лёд …
Поскольку особист постоянно всё докладывал туда, куда ему было положено, то, надо, полагать, что где — то в архивах КГБ лежит его доклад о той моей тетрадке и о её кратком, а может быть и подробном, содержании. Ибо и Замполита и Рождественского он об этом подробно расспросил. Виктор Павлович, как мой сосед по каюте, как-то доверительно сказал мне об этом (по секрету, конечно) …
Капитан 1 ранга в отставке Пантелеев Владимир Михайлович