Парень он был беззлобный. Симпатичный даже – девчонкам, наверное, нравился. Из интеллигентной семьи, речь грамотная.

Старшина команды радиометристов артиллерийских – в подчинении один старшина и три матроса, в заведовании – одна система управления огнём артиллерии. Знание специальности и совершенствование командных навыков в число жизненных приоритетов у него не входило. Интересы были иные. Об этом наш рассказ. Для краткости, будем называть его Мичман.

Часть 1. Тётка

Только-только сформированный экипаж строящегося головного корабля проекта 1155 прибыл в Калининград и разместился в казармах бригады строящихся и ремонтирующихся кораблей, что неподалёку от пересечения улиц Александра Суворова и Транспортной. Казармы даже в 1980 году уже выглядели совсем старыми – в 30-х годах они входили в комплекс казарм по общим названием «Kaserne Berliner Strasse, Königsberg», где Berliner Strasse – прежнее наименование улицы Александра Суворова.

И офицеры, и мичманы, и матросы жили в кубриках. Отдельно размещались только Командир, Большой Зам и Старпом.

Режим «схода на берег» (именно так это так называлось, несмотря на то, что сход осуществлялся с берега на берег) для офицеров и мичманов, у которых в Калининграде не было семьи, был установлен строгий – только до часу ночи.

Мичман был отпущен на сход в воскресенье. К часу ночи не вернулся, пришёл часов в восемь утра понедельника. Мне сразу на это строго указали – нарушает Ваш подчинённый, дескать, воинскую дисциплину, распустили личный состав, воспитанием не занимаетесь и т.д. Я у Мичмана поинтересовался – отчего вдруг такое нарушение? А он мне отвечает в том смысле, что не виноват он, к тётке в гости поехал в г. Светлый, а там беда – померла тётка. Остался до утра утешать оставшихся в живых родственников. Спрашиваю – когда, мол, похороны? Он отвечает, что в среду.

Доложил по команде. Командир принял решение – Мичмана на похороны отпустить, меня направить вместе с ним для выражения скорби и передачи соболезнований от имени командования и партийной организации.

Наступает среда. Сразу после завтрака мы отправляемся на автовокзал. Идём пешком – с общественным в Калининграде в те времена было худо, быстрее ногами дойти чуть больше двух километров.

Чем ближе автовокзал, тем больше обычно словоохотливый Мичман молчит и как-то медленнее двигается.

Пришли на вокзал, я спрашиваю, какой именно автобус идёт в Светлый. Мичман сообщает, что сто второй. Я поднимаю глаза и вижу табличку с надписью: «Автобус № 102. Багратионовск». Мичман прослеживает мой взгляд и произносит:

– Товарищи лейтенант! Извините меня…

– Что такое?

– Я всех обманул…

– Что? Тётки нет?

– Есть…

– Тётка не в Светлом живёт?

– В Светлом…

– Так что?

– Тётка не умирала. И я в Светлый не ездил.

Где он был я уточнять не стал – смыла нет.

В расположение части мы шли долго. Он боялся и категорически оказывался предстать перед командованием корабля. Пришлось зайти в пивную, что была в старых Бранденбургских воротах, и около часа его уговаривать.

Если мне не изменяет память, Командир определил ему содержание на гауптвахте в течение пяти суток.

 

Часть 2. «Гнутый»

Весна 1982 года. Мы уже на Севере в первой линии. Если мне не изменяет память, мы были в составе сил наращивания с четырёхчасовой готовностью. Часть офицеров отпущена на сход с предписанием быть дома. Мичман к тому времени успел жениться, а также заявить о намерении поступить в Высшее военно-морское политическое училище – было в то время в Киеве такое учебное заведение. Два этих фактора обусловили для него режим набольшего благоприятствования со стороны Большого Зама, в связи с чем я получил указание отпустить Мичмана к жене «сквозняком», то есть с вечера субботы до утра понедельника. Такой длительный сход на нашем корабле вообще был явлением нечастым, а для Мичмана и вовсе необычайным – радением к воинской службе он не отличался.

В воскресенье утром – тревога, корабль готовится к выходу в море, посланы оповестители. Все отпущенные на берег вернулись, Мичмана нет. Допрашиваю возвратившего посланного за Мичманом матроса, тот сообщает какие-то странные вещи – мол в адрес прибыл, Мичмана там нет, но его там знают, действительно комнату снимает. Отправляю офицера – тот возвращается спустя сорок минут и рассказывает, что в результате общения с сыном квартирной хозяйки выяснилось, что Мичман там не ночует, приходит только для того, чтобы переодеться в гражданское платье, а жены никакой отродясь не бывало. О как!

До назначенного времени выхода в море осталось часа три. Идём недели на две – то есть, если Мичман до отхода на корабль не вернётся – его надо будет под суд отдавать по статье «оставление воинской части». Для мичманов в тогдашнем Уголовном кодексе ответственность по статье 246 наступала на десятые сутки.

Формируется поисковая группа в составе Саши-комсомольца (силовая поддержка), старшины команды гидроакустиков Александра Николаевича (основной поисковый потенциал: возраст, а он нам в отцы годился, и авторитет обеспечили ему широчайшие и глубокие связи в мире потребителей запретных удовольствий Североморска), и меня – как основного виновника происходящего, не оказавшего должного воспитательного воздействия на подчинённого.

Розыск начался с посещения ещё закрытого ресторана «Океан». Причём внутрь Александр Николаевич пошёл один, нас с Сашей-комсомольцем он попросил остаться у входа.

Через некоторое время Александр Николаевич вышел и с загадочным видом сообщил, что он примерно представляет себе, где может находиться Мичман.

Мы двинулись куда-то на улицу Кирова. По дороге Александр Николаевич поделился добытой в ресторане информацией. Оказалось, что в кругах любителей запретных удовольствий Мичман был известен под кличкой Гнутый. Место, куда мы идём – это одна из квартир, где собираются вышеозначенные любители. О том, в чём именно состояли эти запретные удовольствия, Александр Николаевич нам не рассказал, но мы и не настаивали – по молодости лет мы многого не знали и не особенно стремились обогатить себя ещё и этими знаниями.

На улице Кирова в одном из домов мы поднялись на четвёртый этаж. Александр Николаевич постучался в дверь и был кем-то невидимым допущен внутрь, нас он попросил остаться на лестничной площадке. Минут через десять Мичман в сопровождении Александра Николаевича вышел из квартиры. Одет Гнутый был в мичманскую форму, но явно с чужого плеча. Например, шинель ему едва доставала до середины бедра – Мичман был существенно выше среднего роста.

В море мы ушли с Мичманом.

В следующий раз Мичман был отпущен на берег не скоро – устранял недостатки в заведовании.

На возможность поступления в Высшее военно-морское политическое училище происшедшее влияния не оказало – летом того же года Мичман в Училище поступил.

 

Часть 3. Грустная

Летом 1983 года у нас на корабле с экскурсионными целями появилась группа курсантов Высшего военно-морского политического училища, только что окончивших первый курс. Я как раз стоял дежурным по кораблю, и мне пришлось общаться с руководителем этой группы. Я, конечно, поинтересовался, как там наш Мичман. Ответ был получен незамедлительно – Мичман в Училище оказался известной личностью, отличающейся отнюдь не успехами в боевой и политической подготовке, а как раз недисциплинированностью и постоянными «залётами». Сообщили даже, что с женой он развёлся.

Осенью того же года Мичман был из Училища отчислен и вновь появился в нашем соединении – контракт с ним Министерство обороны не разрывало. Служить он попал на один из кораблей бригады, дислоцированной в губе Ара.

Некоторое время спустя Мичман был уволен с военной службы по здоровью. А случилось вот что. Однажды в процессе совместного распития алкогольных напитков в одной из квартир в п. Видяево Мичман был изгнан хозяином за приставания к жене. Состояние Мичмана не позволило ему продолжить движение куда-либо далее тамбура при входе в подъезд. Дело было зимой и в сильный мороз. Когда уснувшего Мичмана разбудили, выяснилось, что он не только нуждается в госпитализации по причине переохлаждения, но и в операции по ампутации почти всех отмороженных пальцев на руках.

_________________________

Что с ним стало дальше нам неизвестно. Но разглядывая старые фотографии я всегда вспоминаю о нем с грустью – умный и красивый парень, который так неосмотрительно распорядился своей жизнью.