Блытов В. Живые — помните погибших моряков! Погибаю, но не сдаюсь!

1905 год. Японский флот блокирует русскую военно-морскую базу Порт-Артур, расположенную на Квантунском полуострове и с моря, и с суши. Моряки 1-ой Тихоокеанской эскадры, попавшей в этот капкан делают все, чтобы прорвать блокаду.

Деятельный адмирал С.О.Макаров прилагает все силы, чтобы морская блокада была прорвана. Периодически он направляет быстроходные миноносцы по ночам на коммуникации противника. Порт-Артурские миноносцы доставляют почту в нейтральные порты, проводят разведывательные вылазки с целью выявления мест расположения сил блокирования, обстреливают со стороны моря вражеские позиции на Квантунском полуострове.

— На миноносцах не забалуешь, как на крейсерах или броненосцах – говорил один из морских офицеров той поры – в море и дозорах каждый день. Сушить белье не успеваю от соленого пота и морской воды. Каждый день в море.

Героические команды порт-артурских миноносцев действительно каждый день играли со смертью в «русскую рулетку». Уже героически погиб миноносец «Стерегущий» памятник, которому установлен на Петроградской стороне Санкт-Петербурга. Погибли крейсера «Варяг» и «Боярин», канонерская лодка «Кореец», минный заградитель «Енисей», интернированы в чужих портах не успевшие перейти в русские порты канонерские лодки «Сунгари» и «Манчжур», взорвана своим экипажем, зажатая на реке Ляохэ канонерская лодка «Сивуч», затоплены на фарватере Порт-Артура транспорта «Эдуард Бари», «Богатырь», «Хайлар», «Харбин», погиб в результате столкновения с другим судном транспорт «Европа». Погибло уже более десяти морских офицеров выпускников Морского корпуса.

Все надежды моряки 1-ой Тихоокеанской (Порт-Артурской) эскадры связывают с именем энергичного адмирала Макарова С.О.

— Приехал наш «дедушка» (так называли любовно матросы адмирала Макарова, видимо за его пышную бороду) бить японцев. Теперь дело пойдет.

Вечером 30 марта 1905 года командиры миноносцев собрались на совещание перед выходом в море.

— Идем к островам Сапшантау. Задача обнаружить транспорта японцев, высаживающие пехоту и расстрелять их или хотя бы помешать высадке – инструктировал командиров кораблей капитан 2 ранга Елисеев. «Страшный» идет замыкающим, надеюсь вы не потеряете своего мателота Константин Константинович и подгоните отстающих — спросил он одного из самых уважаемых командиров капитана 2 ранга Юрасовского.

Выпуская клубы дыма Юрасовский лишь в знак согласия кивнул головой. Уж кто, кто, а он понимал насколько легко потерять своего мателота в полной темноте при дожде и тумане.

— Кто не готов к выходу в море? – на всякий случай спросил командиров один из групповых командиров капитан 2 ранга Бубнов – тогда по коням. Он посмотрел на свои часы – сверим время 22 часа. Ровно через час съемка. Идем строем кильватера. Парадный ход двенадцать узлов. Не торопимся, но и не форсируем. Все.

— Погибаю, но не сдаюсь – сказал Елисеев девиз миноносников и поднял вверх руку с бокалом шампанского. На руке блеснул золотой браслет со славянской надписью «Погибаю, но не сдаюсь» — за успех нашего похода.

— Погибаю, но не сдаюсь» — повторили командиры кораблей поднимая свои бокалы с шампанским.

На правой руке у каждого сверкали такие же браслеты.

В назначенное время «Страшный» последним из уходящих в море миноносцев отошел от стенки.

Впереди горел узенький огонек мателота «Статного».

— Следовать за ним в кильватер – скомандовал Юрасовский рулевому – сигнальщик следить внимательно за его огнями.

— Есть внимательно следить за огнями – отозвался сигнальщик Соколов и прильнул к биноклю.

Было довольно прохладно и приходилось укутываться.

Мелькнули огни дозорных миноносцев, охранявших вход на внутренний рейд, светившихся в темноте притушенными узконаправленными огнями.

— Это кто? – спросил Юрасовский сигнальщика, после обмена позывными.

— «Разящий» – почесал ухо Соколов – земляк мой там.

— Понятно. Внимательнее смотреть.

— Есть внимательнее смотреть.

Вышли в море. Сразу почувствовались удары волн. Корпус корабля заскрипел.

— Подвахтенным от мест отойти. У орудий оставить только вахту – негромко приказал Юрасовский.

— Захлопали задрайки открываемых и закрываемых люков и тени стали исчезать внутри корабля.

Юрасовский немного поежился и немного попрыгал согреваясь.

Ровно в ноль часов на мостик поднялся лейтенант Малеев.

— Море 3 балла. Впереди «Статный» в четырех кабельтовых, сзади Порт-Артур, впереди острова Сапшантау. Там враг. Ход двенадцать узлов – шутливо передал вахту Юрасовский Малееву – вахту сдал исправно.

— Вахту принял исправно – так же шутливо отозвался Малеев – горячий чай в кают компании, теплая койка и сухое белье ждут вас в каюте Константин Константинович. Молодого на вахту ставить? – спросил он имея виду мичмана Акинфеева.

— Молодой пусть проверяет вахты у оружия. А в четыре часа я сменю тебя сам. Как раз светать начнет. Смотри Ермий Александрович не потеряй «Статный». Это самое плохое, что может случиться.

— Не потеряю – заверил Юрасовского Малеев.

Юрасовский протиснулся мимо сигнальщика и нырнул вниз корабля.

В кают-компании наслаждались чаями инженер-механик Дмитриев и мичман Акинфеев.

— Добро пожаловать на чаек Константин Константинович – пригласил Дмитриев к столу командира.

Вестовой весь в белом тут же поставил перед Юрасовским стакан с хорошо заваренным чаем и хрустальную в серебре вазочку с печением.

На вазочке славянской вязью серебром было написано – Страшный.

— Как машины Павел Михайлович? Не подведете?

— Тфу, тфу, тфу – сплюнул через левое плечо Дмитриев – вроде пока все в порядке. Сейчас глотну холодного воздуха и опять в свое чистилище. Я что ж не понимаю?

— Андрей Михайлович – мы с Ермеем Александровичем на вахте. Ваша задача проверять вахты у орудий и минных аппаратов.

— Понял Константин Константинович – сказал Акинфеев, надел висевший на вешалке кожаный реглан и вышел из кают-компании.

— Вот разогнал всю молодежь и даже поговорить не с кем – подумал Юрасовский.

Мысли были далеко от моря в далекой России, а если честно сказать, то в Санкт-Петербурге.

В каюте он повесил кожаный реглан на вешалку, скинул сапоги, повесил мокроватые брюки сушиться к гудящей вентиляции, надел сухие, приготовленные вестовым свежие и не раздеваясь лег спать.

Он лежал и вспоминал технические характеристики своего миноносца. «Страшный» был одним из большой серии миноносцев с хорошо запоминающимся четырехтрубным силуэтом, построенный Невским заводом, и достроенном в Порт-Артуре. Водоизмещение 240 т., длина около 58 метров, ширина 5,5, осадка 3,5 метра. Две кочегарки, восемь котлов. Две вертикальные машины тройного расширения могли развивать общую мощность 3800 л. с., что позволяло развивать скорость до 26 узлов. Артиллерийское вооружение баковое 75-мм орудие, и три 47-мм орудия, поставленные по бортам и на корме. Скорострельная двуствольная «Митральеза» Норденфельда, снятая с потопленного брандера установлена на ходовом мостике. Два минных аппарат: носовой и кормовой — оба на поворотных щитах. Матросов 51 человек, офицеров 4.

Уснул быстро. Проснулся от того, что кто-то теребит его за плечо.

— Ваше высокородие. Господин капитан 2 ранга.

Он открыл и понял, что машины не работают, корабль качается на волнах.

— Что случилось? Ход потеряли?

— Никак нет – раздался слегка хриплый голос рулевого Харкевича – мателот потеряли. Господин лейтенант просит вас срочно подняться на ходовой мостик. Там огни горят. Видимо берег близко.

Сознание пришло сразу. Ноги в сапоги, китель на плечи.

— Побежали – на выходе накинул кожаный реглан поверх кителя и взял полумокрую фуражку, которая так и не высохла.

Харкевич бежал впереди.

На мостике сразу обдало Юрасовского ночным холодом. Моросил холодный противный дождик.

— Константин Константинович мателот потеряли – растерянным голосом доложил лейтенант Малеев.

— Сколько минут назад видели его?

— Сигнальщик Шаров утверждает, что видел последний раз двадцать минут назад.

Юрасовский приник к биноклю и оглядывал море и горизонт, надеясь увидеть или корабли, или искры из труб.

— Почему застопорили ход Ермий Александрович?

— Так Константин Константинович берег рядом. Вон огонь светятся – показал Малеев на еле видный огонь —  и собаки лаяли совсем рядом. Пошел дождь, на воду лег туман. Наверно на повороте потеряли.

— Понятно, тогда правильно застопорили ход, так и на берег выскочить можно было. Вот, что спускайте ялик и обследуйте глубины вокруг корабля. Хотя скоро будет прилив – посмотрел Юрасовский на светящийся в темноте хронометр – но на камни выскакивать нам не след.

— Господа, что тут у нас? — спросил Юрасовского закуривая инженер-механик Дмитриев.

За его спиной светились в темноте глаза мичмана Акинфеева, натянувшего капюшон реглана на фуражку.

— Господа офицеры — положение дрянь. Мы потеряли своего мателота и находимся вблизи вражеских берегов. Курить зажигать огни категорически запрещаю, разговаривать только шепотом. Вызвать всю прислугу к орудиям. Время сейчас два часа пятьдесят минут по полуночи. Ермий Александрович на ялике обследует глубины и будем потихоньку выбираться.

— Андреев, Беляев, Драгенчук быстро в ялик. Ялик к спуску – шепотом передал команду вниз Малеев.

Раздался топот матросских сапог и несколько матросских теней метнулись к ялику. Через некоторое время раздался скрип блоков и ялик пошел вниз за борт.

— Ты вот, что Ермий Александрович будь аккуратнее. Чуть, что сразу возвращайся.

Было слышно, как где-то на берегу надрывно лаяла собака.

— Сигнальщики горизонт смотреть внимательно. Чуть что сразу докладывать.

— Есть сразу докладывать – послышался ответ шепотом Шарова и Соколова.

— Андрей Михайлович пожалуйте к орудиям. Орудия зарядить, но стрелять только по моей команде. Понятно?

— Так точно. К трофейной «митральезе» патроны подводить?

— Конечно и готовьте к бою минные аппараты. В любой момент здесь могут появиться корабли японцев. И тогда приходи кума любоваться.

— Есть ответил Акинфеев и растаял в темноте.

— Павел Михайлович – все зависит от твоих кочегаров. Сможем дать ход уйдем. Замешкаемся — считай, что все пропало. Пусть твои ребята в крайнем случае, если потерям ход в бою, открывают кингстоны. Корабль сдавать врагу не буду.

Дмитриев немного помолчал и потом тихо ответил:

— Все сделаем Константин Константинович.

На больших кораблях офицеры обращались к командирам по званию и только миноносники обращались друг к другу по имени отчеству.

Луны видно не было. Все небо было затянуто тучами. Где-то плеснула вода.

Может рыба, а может Малеев замеряет тяжестью глубину, а может гребцы веслом «рыбу поймали». Он представил мокрую свинцовую тяжесть, которую надо постоянно погружать, а потом выбирать.

— Руки холодные, но что делать. Спасать корабль надо и себя тоже. Это важнее – подумал Юрасовский.

Он ощущал легкую досаду и представлял, как его будут за этот случай распекать командир дивизиона миноносцев капитан 2 ранга Елисеев и командир полудивизиона капитан 2 ранга Бубнов.

— Потерять свой мателот в простейшей обстановке. Стыдитесь Константин Константинович.

— А, лишь бы вернуться целыми – подумал Юрасовский – а там пусть наказывают, как хотят.

— Господин капитан 2 ранга я вам горячего чайку принес – раздался сзади голос вестового Лемешова.

— Давай сюда – схватил Юрасовский горячий, стакан согревший сразу руки – ты вот, что Лемешов четыре стакана готовь для господина лейтенанта Малеева и трех матросов с ялика. Сейчас они вернутся замерзшие.

— Есть готовить и вестовой мелькнув белой форменкой скрылся внизу.

Юрасовский, оба сигнальщика и рулевой внимательно в бинокли рассматривали свои сектора обзора.

На суше так же спокойно горел огонь, видимо рядом с домом. Собака затихла.

— Видимо ветер сменился.

— Эй на «Страшном» — раздался издалека голос Малеева.

И видимо, что-то почувствовав и услышав собака опять залаяла.

— Покажите где вы. Не видно ни зги.

Юрасовский на долю секунды включил карманный фонарик в сторону голоса и через несколько минут услышал скрип уключин.

— Ялик поднять на борт – услышал он команду Малеева.

Через минуту Малеев был на ходовом мостике.

— Темно, как в темном чулане. Мы ориентировались по огню, горевшему на берегу — доложил он Юрасовскому – в полукабельтове от нас по носу глубина два метра и камни. Там тоже камни, но дальше – показал он вправо. Можно выходить задним ходом. Развернуться не сможем.

— Машина самый малый назад – прокричал Юрасовский в трубу.

— Есть самый малый назад – быстро ответил инженер-механик Дмитриев.

— Руль 35 градусов – скомандовал он Харкевичу.

— Есть руль 35 – ответил Харкевич, занявший место у штурвала.

Миноносец тихо вздрогнул и начал движение назад.

— Выручай скворушка – прошептал Юрасовский.

При закладке их миноносец был назван «Скворцом» и лишь позднее переименован в «Страшный» и в самые тяжелые времена офицеры называли ласково свой миноносец «скворушкой».

Огонь на берегу начал удалятся и скоро пропал. Лай собаки стих тоже.

— Акинфеев – карту на ходовой – прокричал Юрасовский.

Акинфеев помимо обязанностей минного офицера исполнял обязанности штурмана корабля и перед выходом в море получил необходимые карты. Он разложил карту на штурманском столе и осветил ее. Вокруг него столпились Малеев, глотающий горячий чай, греющий о стакан руки и Юрасовский.

Акинфеев с блестящими от азарта глазами смотрел на командиров.

— Куда идти? Где мы? – спросил Юрасовский офицеров.

— Судя по всему приблизительно здесь – неуверенно сказал Малеев – это наверно, где мы должны были быть — острова Сапшантау. Значит курс надо брать на Артур. Возвращаться надо. Найти наши корабли в море сейчас нереально.

— Да на Сапшантау японцы. Вот бы они радовались, если бы утром нашли нас на камнях. Хорошо идем в Артур. Курс 160 градусов рулевой. Малый вперед — пророкотал он в переговорную трубу в машину.

— Есть малый вперед – отозвался Дмитриев и корабль дрогнув начал разворачиваясь на указанный командиром курс и набирать ход.

— И чтобы ни одной искры в трубах. Японцы рядом.

— Стараемся. Обижаете. Мы же не враги сами себе?

Корабль начал увеличивать ход. Было слышно, как стучат шатуны машин. От труб потянуло теплом.

— Средний вперед – скомандовал в машину Юрасовский.

Шатуны застучали сильнее.

— Домой. Домой – стучало в ушах Акинфеева, который хотя и рвался в свой первый бой, но домой было все же предпочтительнее.

— Слева по борту параллельными курсами пять, нет шесть кораблей похожих на миноносцы – внезапно доложил сигнальщик Соколов.

— Сколько труб? – растеряно переспросил сигнальщика Юрасовский.

Чтобы так быстро обнаружить своих — это за гранью разумного.

— По искрам судя на каждом четыре. Ходко идут. Узлов по двадцать дают.

— Стоп машины – скомандовал Юрасовский в машину.

— Машина на стоп — донесся в трубу голос Дмитриева.

— Чего мы ждем? – переспросил Малеев – это же наши. Четырехтрубники. Наши «Соколы». Понятно, как дважды два.

Юрасовский помолчал немного раздумывая, а потом спросил:

— А миноносцы типа «Икадзучи», «Кацуми», «Сиракумо», «Харусаме» тоже четырехтрубные. А если? Погодим малость. Пойдем за ними немного сзади. Посмотрим. Начнет рассветать – станет понятно. И потом наших без нас должно быть семь, а этих шесть.

Тени миноносцев пролетали мимо. «Страшный» притаился в темноте ночи.

— Кто-нибудь из наших так же, как мы потерялся. Вот шесть и осталось – все сходится – продолжал настаивать Малеев.

— Нет идем за ними и следим пока издалека – принял решение командир.

Выждав, когда неизвестные эсминцы прошли вперед, Юрасовский скомандовал в машину:

— Павел Дмитриевич. Ход двадцать узлов и никаких искр в трубах.

— Будем стараться Константин Константинович.

Прошло два с лишним часа. «Страшный» шел немного сзади параллельно неизвестному, отряду миноносцев.

— Курс правильный на Порт-Артур сказал сзади Малеев.

— Правильный-то правильный, но так сразу, не проверив предварительно нельзя — сказал тихо Юрасовский — мне и самому хочется пристроится к нашим. Да больно сомнения велики. Следим, пока не поймем, кто это.

Начинало светать. Кое где по горизонту мазали далекие сполохи. Тени миноносцев стали видны невооруженным взглядом.

— Вроде наши, а может и нет – уже неуверенно сказал Малеев, разглядывая миноносцы в бинокль.

— Вестовой чаю всей вахте на ходовой – скомандовал Юрасовский в трубу с кают-компанией.

— Есть чаю на ходовой – ответил сразу Лемешов и через несколько минут появился на ходовом сразу с несколькими стаканами.

— Сигнальщикам и рулевому, вахте на орудиях тоже чаю. Холодно стало совсем под утро – как бы оправдываясь сказал Юрасовский.

«Противные» (встречные) волны захлестывали бак корабля. Матросы у бакового орудия промокли насквозь.

— Последний миноносец типа «Икадзучи» судя по силуэту мостика – доложил сигнальщик Соколов — точно не наши. У наших нет такого навеса.

— Как «Икадзучи»? – нервно переспросил Малеев и протиснулся к сигнальщику, показывающему нарисованные в книге контуры корабля.

— Японцы – прошептал Юрасовский – Дмитриев малый ход назад – тут же скомандовал в машину.

— Есть малый ход назад — ответил Дмитриев

Японцы видимо тоже разглядели крадущийся за ними корабль. На последнем яркими вспышками замелькал фонарь Ратьера, запрашивающий позывные.

— Порт Артур впереди, так близко – прошептал Малеев Юрасовскому.

— Заметили. приходи кума любоваться — ответил нервно Юрасовский — Будем прорываться. Корабль не сдам ни при каких обстоятельствах. Последний кто останется в живых уничтожить сигнальную книгу и карты подхода к Порт-Артуру. Будем драться, пока есть возможность.

— А когда ее не будет — все равно будем драться — поддержал командира Малеев и пожал в знак поддержки руку.

Теперь мелькали фонари Ратьера уже трех эсминцев запрашивая «Страшный» позывные.

— Что отвечать — спросил растеряно сигнальщик Соколов, настраивая фонарь Ратьера.

— Пока ничего – хмуро ответил Юрасовский.

Японские корабли застопорили ход и разворачивались бортами к «Страшному», перекрывая ему проход к Порт Артуру.

— Офицеры на ходовой – скомандовал Юрасовский.

Когда все собрались, он внимательно оглядел всех и спросил:

— Впереди шесть японских миноносцев, сзади три или четыре японских крейсера. Шанс прорваться один из тысячи. Ваши предложения?

Мичман Акинфеев, самый младший из всех, глядя в глаза командиру, молча поднял вверх правую руку. На ней мелькнул золотой браслет с надписью «Погибаю, но не сдаюсь».

За ним поднял правую руку инженер-механик Дмитриев. Под кителем сверкнул такой же браслет.

Малеев осмотрел внимательно офицеров и поднял свою правую руку.

— Погибаю, но не сдаюсь – прошептали его губы.

Последним поднял свою правую руку Юрасовский.

— Погибаю, но не сдаюсь — сверкал девиз миноносников на его браслете.

– Корабль японцам не сдам. Прощайте господа офицеры. Я горд, что служил с вами. Возьмем с собой, как можно больше япошек. По местам – скомандовал он.

Когда все разбежались, Юрасовский посмотрел на Харкевича, Соколова и Шарова.

— С богом! – и перекрестился.

За ним перекрестились все матросы. Все матросы понимали, что это значит.

Еще на одном японском корабле засверкал фонарь Ратьера.

Юрасовский посмотрел на Соколова. Тот шевеля губами читал передачу.

— Ну? – спросил Юрасовский Соколова в нетерпении.

— Сейчас – ответил тот и открыл международный свод сигналов.

— Требуют немедленно спустить флаг и сдаться – прочитал Соколов значение сигнала.

— Передай, что пошли они на …. и добавил хлесткое слово – и добавь, что погибаю, но не сдаюсь.

Соколов застучал фонарем Ратьера.

Японские корабли встали цепью, перекрывая путь к Порт Артуру. Все орудия японских кораблей были нацелены на «Страшный». На самой высокой горе Порт-Артура сверкнул первый солнечный луч.

— Самый полный вперед – скомандовал Юрасовский в машину.

— Есть самый полный вперед – ответил Дмитриев.

Корабль сначала вздрогнул на месте и затем стал быстро набирать скорость. За кормой вскипел пенный пузырь.

— Ермий! Огонь на поражение по флагману. Это третий корабль в строю — прокричал Юрасовский вниз с мостика Малееву.

— Слева сто пятьдесят на дистанции 8 миль силуэты трех, нет четырех крейсеров типа «Касоге» — доложил Соколов.

Тишину распороли выстрелы бакового орудия. На миноносцах тоже засверкали выстрелы и через считанные секунды, как бы они оделись сплошным огнем. Дым заволок японские миноносцы.

Послышался вой подлетающих снарядов. Несколько снарядов упали рядом со «Страшным». Вода от взрывов обрушилась на миноносец, окатывая верхние команды.

— Малеев – огонь по третьему. Он главный — нервно кричал Юрасовский с мостика.

Начали стрелять и боковые 45 мм. орудия.

— Есть попали — радостно прокричал Малеев, когда разрыв одного из снарядов накрыл третий эсминец.

Страшные волны поднятые взрывами вспарывали воду прямо рядом с бортом несущегося полным ходом «Страшного».

— Господин капитан 2 ранга. Крейсера начали стрелять по нам — доложил сигнальщик Шаров. Вон какие чемоданы летят.

Харкевич слился со штурвалом.

— Как силы неравны – прошептал Юрасовский – и как близко Порт-Артур.

На горизонте можно было уже разглядеть Электрический утес.

Гремело вокруг. «Страшный» на полном ходу рвался в промежуток между третьим и четвертым миноносцем.

Юрасовский тяжело вздохнул, понимая, что прорваться не удастся. Носовое орудие вколачивало выстрел за выстрелом в быстро приближавшиеся японские миноносцы. Сейчас начнутся попадания и в нас и все. О смерти он не думал, он думал, как бы подороже продать жизнь корабля.

Грохнуло, как огромным молотом где-то сзади. Корабль вздрогнул и начал сваливаться куда-то вбок.

— Прямое попадание – подумал лейтенант Малеев.

— Командира ранило. Лейтенанта на ходовой – кричали откуда-то с мостика.

Малеев пожал локоть командиру орудия комендору Артамонову:

— Андрей я побежал на ходовой. Стрелять до последнего снаряда.

Полуоглохший от выстрелов Артамонов недоуменно посмотрел на него своими белесыми газами не понимая, что тот ему говорит.

— Снаряды подавай. Скорее – прокричал он заряжающему.

Пробегая мимо торпедного аппарата Малеев увидел слегка растерянного Акинфеева.

— Ермий, что с командиром?

Малеев лишь вздохнул и пожал плечами:

— Андрюша, если подойдут поближе всади им мину в бок.

— Всажу Ермий Александрович – пообещал Акинфеев.

Два прыжка по трапам и Малеев оказался на ходовом. Сразу стало понятно, что снаряд разорвался прямо на ходовом. Державшийся за развороченную осколками грудь Юрасовский нервно скреб пальцами по промокшему от крови реглану. Рядом лежал со снесенной головой сигнальщик Соколов, а чуть правее лежал, подогнув руку под себя сигнальщик Шаров. Лишь один Харкевич испуганно смотрел на него вытирая рукой кровь на почти порванном пополам ухе.

— Харкевич – курс на тот миноносец. Он ближе всех к нам – скомандовал Малеев – будем таранить.

Корабль начал поворачивать на новый курс.

— Пока мы на ходу — мы живем — подумал Малеев

Малеев понимал, что прорваться в Артур нет ни одного шанса. Если в дело вступили японские крейсера, то спасения нет. Мелькали вспышки выстрелов и огромные снаряды взрывались по обоим бортам. Когда попадало в корабль, то он вздрагивал всем корпусом.

— Лемешов, Бердников – скомандовал Малеев в трубу кают-компании – убрать командира в кают-компанию, раненых и убитых вовнутрь корабля.

 Попадание, еще одно и еще. Корабль вздрагивает, как израненное животное. Прислугу носового орудия убило – прокричал на ходовой от минного аппарата Акинфеев. Там взрыв.

Малеев вспомнил белесые и злые глаза Артамонова и тяжело вздохнув прокричал:

— Андрей бери людей и туда. Орудие должно стрелять. Иначе мы пропадем.

Крейсерский тяжелый снаряд вспарывая легкую броню, как масло вошел через палубу вовнутрь корабля и взорвался внутри. Корабль тяжело вздрогнул и сразу начал терять ход.

Ермий видел, как из люка высунулся инженер-механик Дмитриев, хотел что-то сказать и тут же упал, срезанный осколками. Голова его окрасилась кровью. Он так и лежал перегнувшись через люк.

— Господин лейтенант кормовая машина повреждена, носовая работает лишь на 25 процентов. Много раненых, есть убитые – доложил машинный квартирмейстер Кривопалов, видимо исполнявший обязанности инженер-механика – убило нашего инженер-механика.

— Вижу. Кочегаров из кормовой машины к кормовому орудию. Там всех осколками посекло.

Повернув голову Малеев увидел, как полуголые кочегары, натягивая робы выскакивают из люка кормового машинного отделения и занимают места у орудия. Спустя время орудие заработало по далеким крейсерам.

Теперь, когда корабль почти потерял ход, прямых попаданий стало больше. Японские эсминцы полукругом приближались к «Страшному» вколачивая него снаряд за снарядом, сметавшие все на палубе. За ними уже были видны большие крейсера.

— Банзай – раздавались крики с японских миноносцев.

Было видно, как придерживая фуражку рукой к минному аппарату несется по сколькой от воды палубе мичман Акинфеев. Упал, поднялся и опять побежал, держась за бок. Рука была красная от крови. Ранило. Подбежав к минному аппарату он сам стало наводить его сам на мелькнувший в дыму японский крейсер.

Выстрел и огромная сигара мины плюхнулась в воду. Через пару минут полыхнул яркий далекий взрыв.

— Андрюха попал – ликовал Малеев — значит уже не даром.

Тут же несколько японских снарядов попали туда, где был минный аппарат и Акинфеев исчез в дыму разрывов. Когда дым немного сошел, Малеев увидел вокруг аппарата лежавшую в крови, текущей по палубе прислугу и в том числе не подающего жизнь мичмана Акинфеева. Его фуражка видимо улетела за борт и теперь ветер разматывал светлый ежик, которым так гордился молодой мичман.

— Стрелять почти в упор они горазды — с горечью подумал Малеев — Хороший получился бы офицер – жаль мальчишку.

Затихло после нескольких попаданий носовое орудие, затем кормовое. Японцы сжимали круг. Немного дальше крутили второй круг крейсера.

Харкевич испугано посмотрел на Малеева.

Малеев подошел к двуствольной митральезе Норденфельда, установленной на ходовом мостике, по приказанию капитана 2 ранга Юрасовского. Митральезу сняли с одного из брандеров, выскочившего на берег у Электрического Утеса. Патроны были уже подведены.

— Господин лейтенант, хода нет. Матросы почти все переранены – донесся до Малеева голос Кривопалова.

— Николай Федорович – открывай кингстоны. Все. Все возможности для обороны исчерпаны. Корабль не сдавать. Раненых и пробковые матрасы в воду.

— Понял — донесся дрогнувший голос Кривопалова.

Один японский миноносец стал заходить с кормы для того, чтобы пришвартоваться к «Страшному» бортом.

— Харкевич отвечаешь головой, чтобы сигнальные книги и карты Порт-Артура не попали к японцам. Привязывай груз и топи – отдал последнее приказание Малеев – бегом с мостика. Сейчас здесь будет жарко. Вот возьми мой портсигар – протянул он золотой портсигар Харкевичу – передашь, если останешься жив матери. Живет в Уфе на улице Садовой, дом пятнадцать с мезонинам. Мать зовут Екатерина Федоровна. Она поймет.

Харкевич козырнул и придерживая сигнальные книги и карты в правой руке исчез с ходового мостика.

Японский корабль был почти рядом и Малеев видел довольные лица японцев, разглядывающих разгромленный «Страшный» и его одиноко, стоявшего на мостике. Один офицер показывал другому рукой на лежавших вокруг минного аппарата . Палуба корабля была покрыта кровью. Из люка носовой машины выглянуло озабоченное лицо Кривопалова и не имея сил ничего сказать он поднял вверх лишь большой палец.

Малеев понял, что кингстоны открыты.

— Так просто мы им не дадимся – усмехнулся Малеев, выцеливая прицелом митральезы японских офицеров, машущих руками на мостике. Нос «Страшного» уже начал быстро погружаться в воду.

Очередь Малеева срезала офицеров на мостике японского миноносца. Затем он перевел прицел митральезы на палубу и начал срезать очередями из обоих стволов разбегающихся японских матросов с карабинами, приготовленными видимо для абордажа.

Харкевич, найдя какую-то тяжелую железяку, приматывал проволокой сигнальную книгу и карты. Внезапно он увидел разрыв японского снаряда на ходовом мостике, затем второй, третий и пулемет Малеева смолк.

«Страшный» уже быстро уходил носом в воду. Уцелевшие матросы прыгали за борт. Кто-то помогал раненым. Палуба встала почти вертикально и все катилось вниз к воде. И только одинокий Андреевский флаг на второй мачте гордо развевался, поднимаясь вместе с кормой все выше и выше, как бы подавая японцам основной сигнал корабля – погибаю, но не сдаюсь.

На мостике японского миноносца Харкевич увидел японского офицера, отдающего честь погибающему «Страшному».

Перекрестившись Харкевич выбросил в воду сигнальную книгу и карты и за ними прыгнул сам. Уже прыгая в холодную воду он услышал близкие разрывы больших снарядов. Холодная вода приняла его и стала призывно затягивать в свою глубину. Схватившись за плавающие остатки от ялика Харкевич огляделся вокруг. Рядом плавали несколько матросов.

Японские корабли, как напуганный мыши, внезапно побежали куда-то в стороны. И Харкевич увидел большой силуэт приближающегося крейсера, расстреливающего японские корабли.

— Минут на пятнадцать бы раньше и Малеев был бы жив — как-то отстранено подумал Харкевич.

На всех парах к месту боя летел русский крейсер «Баян», стреляющий из всех орудий по японским кораблям. И они побежали, увидев достойного противника.

«Страшный» встал почти вертикальной свечой и быстро стал погружаться в холодную воду. Раздались взрывы внутри корабля.

— Взрываются котлы – понял Харкевич.

Последним ушел в воду Андреевский флаг на второй мачте.

Слегка сбавив ход, крейсер на ходу спустил вельбот, который ощетинившись веслами ходко направился к группе плавающих в воде матросов.

Но теперь, когда крейсер сбросил ход, в дело вступили японские крейсера. Разрывы снарядов стали падать рядом с русским крейсером. Вельбот поднял четырех матросов со «Страшного», направился с ними видимо по команде к крейсеру. Было видно, как один из матросов подплыл сам к крейсеру и теперь карабкается по борту по спущенному канату.

Харкевич кричал и махал руками. Рядом с ним плавали еще несколько раненых матросов.

— Мы здесь – кричали они пытаясь привлечь внимание крейсера.

Но крейсер подняв свой вельбот уж дал ход и отстреливаясь из кормовых орудий понесся к Порт-Артуру, где на внешний рейд в первых лучах солнца выходила вся эскадра.

Замерзшего Харкевича поднял из воды японский миноносец. Потом был плен. Больше японцы никого из воды поднять не смогли.

Из команды «Страшного» всего было спасено шесть матросов. Пять матросов поднял крейсер «Баян» и одного японский миноносец. Остальные офицеры и матросы сгинули в водах Желтого моря честно выполнив свой воинский долг.

Честь российского флага не была посрамлена.

Спустя два года на улице Садовой в Уфе в доме с мезонином раздался звонок колокольчика у входной двери.

— Дашенька, сердце мое. Открой дверь, кто-то пришел к нам – прокричала маленькая седенькая женщина Екатерина Федоровна, занимавшаяся вышиванием бисером.

Девушка в длинном коричневом платье и белом переднике пошла открывать дверь.

— Кто там пришел? — спросила спустя некоторое время Екатерина Федоровна.

Дашенька появилась в комнате:

— Барыня. Там матрос какой-то пришел к нам. Весь в черном.

— Какой матрос?

— Ну такой как все матросы — объяснила, как могла Даша — в коротком пальто и шапке с ленточкой.

— А что он говорит?

— Говорит, что хочет срочно говорить с вами.

— А откуда он?

— Он не сказал. У него на ленточке написано «Страшный».

— Как ты сказала? – вздрогнула Екатерина Федоровна – наш Ермий погиб на корабле с таким странным названием «Страшный».

Она вскочила и побежала встречать матроса.

В коридоре стоял невысокий матрос в черном бушлате и бескозырке и на груди его бушлата рыжел новый георгиевский крест. Свой большой и черный чемодан он поставил у двери. Увидев Екатерину Федоровну он подтянулся, отдал честь и представился:

— Рулевой боцманмаат Харкевич с эсминца «Страшный» Балтийского флота.

— Здравствуйте — кивнула она – какое у вас дело к нам.

Матрос смутился, полез во внутренний карман и достал золотой портсигар:

— Ваш сын, Ермий Александрович, просил перед смертью передать его вам.

Слезы полились из глаз Екатерины Федоровны:

— Это портсигар моего покойного мужа – со вздохом пояснила матросу и Даше она – Я отдала его Ермию, но он не курил, хотя всегда носил его при себе, как память об отце. Как он попал к вам?

Матрос начал что-то рассказывать о последнем бое.

Екатерина Федоровна прервала его:

— Вот, что раздевайтесь. Сегодня я вас никуда не отпущу. Проходите в столовую. Вы наверно с дороги и вам надо перекусить. А потом попьем чай с вишневым вареньем, и вы все расскажите нам. Дашенька прими пальто у господина матроса.

Через час они сидели за столом в столовой и Харкевич рассказывал о последнем бое. Когда он рассказал, как увидел разрывы снарядов на ходовом мостике Екатерина Федоровна с надеждой переспросила:

— Так вы его мертвым не видели. А может…

— Не может — как бы отрезал, опустив голову Харкевич — Корабль со всеми, кто на нем оставался ушел под воду.

Из глаз Екатерины Федоровны полились слезы. Она вытирала их платочком.

Сконфуженный Харкевич стал рассказывать о чем-то постороннем:

— Сейчас я назначен на Балтийский флот на эсминец, названный в честь нашего «Страшный».

Он что-то говорил, но Екатерина Федоровна его уже не слышала. Она представляла последние минуты своего родного Ермия. Из ее глаз капали слезы.

Даша с восторгом смотрела на матроса. Он казался ей сказочным героем.

Сегодня памятник «Стерегущему» в Санкт-Петербурге олицетворяет память двум миноносцам «Стерегущему» и «Страшному» и их героическим командам, совершившим в принципе одинаковые подвиги с разницей в один месяц.

Однако подвиг «Страшного» затмила страшная трагедия, произошедшая несколькими часами позже. На минной банке подорвался флагманский броненосец «Петропавловск». Погиб командующий эскадрой адмирал СО.Макаров с 10 офицерами штаба, 18 корабельными офицерами, знаменитом художником Верещагиным В.В и более чем 600 матросами.

Страшная гибель флагманского броненосца, как бы затмила своей трагичностью героический подвиг «Страшного».

В 1906-1908 годах в состав флота Российской империи вошли миноносцы «Капитан 2 ранга Юрасовский», «Лейтенант Малеев», проходившие службу в Составе Сибирской флотилиий и в 1906 году «Инженер-механик Дмитриев» и «Страшный», проходившие службу в составе морских сил Балтийского моря.

Герои того боя жили в названиях кораблей.

Вечная слава погибшим морякам с миноносца «Страшный» погибшим в бою в далеком от нас 1905 году, фамилии, которых удалось установить в Центральном военно-морском архиве:

1. капитан 2 ранга Юрасовский Константин Константинович – командир миноносца,
2. лейтенант Малеев Ермий Александрович – вахтенный начальник
3. мичман Акинфеев Андрей Михайлович – ид минного офицера
4. поручик корпуса инженер-механиков Дмитриев Павел Михайлович младший инженер-механик
5. Андреев Петр – матрос 2 статьи, Московской волости, Московского уезда, г. Москва – холост
6. Андреев Федор Захарович – матрос 1 статьи, Тамбовской губернии, Козловского уезда, Троице-Дубровинской волости, с. Ивановского – холост
7. Антошин Андрей Степанович – старший комендор, Нижегородской губернии, Василь-Сурожского уезда, Сосновской волости, с. Сосновка – женат, 1. Дочь
8. Артамонов Андрей – комендор 1 статьи,
9. Бакашов Николай Николаевич – минный машинист, Нижегородской губернии, Нижегородского уезда, Черемхинской волости, д. Пустошка, женат, 1 дочь
10. Беляев Иван Мартынович – матрос 1 статьи, Воронежской губернии, Елабужского уезда, Громзевской волости, д. Кругоры – холост
11. Бендзерский Ванифат – кочегар 1 статьи, Волынской губернии, Ковельского уезда
12. Бердников Алексей Фомич – кок, Оренбургской губернии, Оренбургского уезда, Новотроицкой волости, с. Новотроицкое — женат, 1 дочь
13. Брусницын Василий Маркович – машинист 1 статьи, Тверской губернии, Спутьевского уезда, Яковлевской волости, д. Яблонево – женат
14. Важемский Иван Денисович – минно-артиллерийский содержатель, Астраханской губернии, Царевского уезда – женат
15. Вологдин Александр Никанорович – матрос 2 статьи, Пермской губернии, Соликамского уезда, Бутеревского общества – холост
16. Гаврищук Федор Васильевич – матрос 1 статьи, Волынской губернии, Староконстантиновского уезда, Волоковской волости, с. Орбинец – холост
17. Горохов Федор —  кочегар 2 статьи, Нижегородской губернии, Серковского уезда
18. Драгенчук Тарас Ульянович — матрос 1 статьи, Волынской губернии, Заславльского уезда, Ходовецкой волости, д. Корники – холост
19. Евцихович Иван Лукич – комендор, Могилевской губернии, Мстиславского уезда, Мстиславской волости – женат, 1 сын
20. Егоров Захар Дмитриевич – матрос 2 статьи, Новгородская губерния, Новгородский уезд, Бронницкая волость, д. Хольник – холост
21. Епимахов Даниил – кочегар 2 статьи, Смоленской губернии, д. Язвица – женат
22. Ёлкин Анатолий Антонович – матрос 2 статьи, Вятской губернии, Елабужского уезда, Котельнической волости, д. Свинячья гора – холост
23. Квартников Сергей Платонов – матрос 1 статьи, Астраханской губернии, Енотаевского уезда, Княжевской волости, с. Княжево – женат
24. Кривопалов Николай Федорович – машинный квартирмейстер 1 статьи, Самарской губернии, Самарского уезда — холост
25. Кузнецов Алексей Филиппович – машинист 2 статьи, Казанской губернии, Ланшевского уезда, Воздерной волости, с. Ленкино – женат, 1 дочь
26. Куккоша Яков – рулевой, Полтавской губернии, Зинковского уезда
27. Лемешов Леонтий Виккентьевич – вестовой командира, Витебской губернии, Себежского уезда, с. Неверовка — холост
28. Мартыненко Гордей – машинист 1 статьи
29. Микрюков Петр – комендор, Вятской губернии, Слободского уезда
30. Мустыкин Федор Иванович – машинный квартирмейстер 2 статьи, Нижегородской губернии, Ардатовского уезда — холост
31. Мышкин Павел Иванович – комендор 1 статьи, Вятской губернии, — холост
32. Нестеров Егор Нестерович – матрос 2 статьи, Смоленской губернии, Сычевского уезда, Торопецкой волости, д. Корезы – холост
33. Новиков Дмитрий Яковлевич – машинный квартирмейстер 2 статьи, Орловской губернии, Брянского уезда, д. Варвска
34. Приставкин Платон Корнеевич – матрос 2 статьи, Могилевской губернии, с. Тригубово – холост
35. Пушкин Тимофей – машинный квартирьер, Костромской губернии, Кинешманского уезда
36. Растовцев Петр Михайлович – минер
37. Романов Иван Антонович – матрос 2 статьи
38. Самойлов Христофор Михайлович – матрос 1 статьи
39. Севрюков Андрей Иванович – матрос 2 статьи
40. Смалейчук (Антонюк) Матвей – кочегар 2 статьи
41. Соколов Петр – сигнальщик
42. Сыромятников Иван Павлович – машинист 1 статьи
43. Тараненко Фёдор – квартирмейстер
44. Тулубаев Лаврентий Васильевич – боцманмаат
45. Уханов Степан – кочегар 1 статьи
46. Фирсов Евстафий Никанорович – минер
47. Шаландин Василий Феофилович — матрос 2 статьи
48. Шаров Василий Иванович – матрос 1 статьи
49. Шокуров Фёдор Никитович – матрос 2 статьи