- На Черном море в 1851 году
С наступлением 1851 г. Государь Николай Павлович настоял на поездке Михаила Петровича Лазарева на лечение в Вену. Для его сопровождения из Петербурга был откомандирован лейб-медик Таубе. От черноморцев с Лазаревым в Вену следовал, пожалуй, самый близкий к Михаилу Петровичу человек ‒ капитан 1-го ранга В. И. Истомин. Екатерина Тимофеевна Лазарева со старшей дочерью Татьяной также прибудет в Вену.
В начале марта Лазарев оказался в распоряжении авторитетных европейских специалистов, которые, к сожалению, оказались бессильны ему помочь. Насколько нам известно, у Михаила Петровича развилась опухоль пищевода. Он держался мужественно до самого конца, до 11 (23) апреля, и отклонил предложение Владимира Ивановича обратиться к царю с просьбой о поддержке своей семьи, хотя известно было, что денег он не копил. Михаил Петрович не пошёл на естественный в таких обстоятельствах поступок, заявив Истомину, что никогда для себя ничего не просил.
О дальнейшем, происходившем в Вене, известно из письма В. И. Истомина, брату Константину, отправленного из Вены 15 (27) апреля: «Вчера мы совершили обряд погребения над телом покойного адмирала Михаила Петровича, и я считаю не лишним уведомить вас (для надлежащего сведения) о внимании, оказанном здешним правительством при этом случае. На другой день смерти адмирала, я был потребован к нашему посланнику при здешнем дворе, который мне объявил, что Австрийский император, желая воздать праху покойного воинские почести соответственно его званию, изволил осведомиться не оставил ли Михаил Петрович завещания. На мой ответ, что завещания нет, барон Мейендорф вошёл в соображения по поводу предстоящего церемониала, которые кончились тем, что в пятницу вечером, в 9 часов 13 (25) числа, тело адмирала повезут в посольскую церковь без всякой церемонии; на другой день, т.е. 14-го (26) числа, в 10 часов утра начнётся литургия, в 11 часов отпевание. Так и сделалось. Когда же 14-го числа время стало подходить к 11 часам, посольская наша церковь начала наполняться генералами, штаб и обер-офицерами до такой степени, что когда изволили прибыть эрцгерцоги Вильгельм и Эрнст, то И.К.В. (Их Королевские Высочества) могли насилу пробраться.
В 11 часов кончилось отпевание, и 8 человек унтер-офицеров полка Мариасси в трауре подняли гроб, снесли и поставили на катафалк. От церкви шествие двинулось следующим порядком: впереди дивизион кирасир, за ним 6 орудий при батальоне инфантерии, потом дивизион гренадёр, ордена адмирала, там певчие, духовенство и гроб; за гробом траурная лошадь с рыцарем в чёрных латах; потом семейство покойного и все члены нашей миссии; за ними весь наличный в Вене генералитет, имея в голове их И.К.В. эрцгерцогов Вильгельма и Эрнста; инфантерия и артиллерия заключали шествие. Парадом, состоящим из 3-х батальонов полка принца Эмиля, из гренадёрского батальона Бреда, двух дивизионов кирасир полка Короля Саксонского и двух пеших батарей, командовали фельдцейхмейстер граф Фалькенхайн, И.К.В. фельдмаршал-лейтенант принц Вюртембергский и И.К.В. генерал-майор фон-Кордон.
Когда вышли из городских ворот, то при гробе остались только два дивизиона кирасир, которые провожали тело покойного до кладбища; остальные же войска выстроились на гласисе, где ими было сделано 36 пушечных выстрелов, в 3-х промежутках 9 ружейных залпов. Тем церемония кончилась. И тело адмирала поставили в капеллу до отправления его в Россию» [218].
В 1851 г. отношения с австрийским двором были безоблачными и искренними, поэтому все траурные мероприятия были проведены надлежащим образом и в соответствии с почестями, отдаваемыми высшим воинским чинам.
Весть об уходе из жизни русского адмирала, Главного командира Черноморского флота, пришедшая из Вены в Лондон, произвела странную и просто постыдную реакцию: «…Некоторые англичане из высших сфер, как свидетельствует оказавшийся в этот момент в «большом обществе» А. П. Коновницын, не скрывая своих чувств, чокались бокалами шампанского, злорадно поздравляя друг друга со счастливым для них событием. Коновницын подошёл к ликующей компании, чтобы выяснить причину их буйной радости и был шокирован такому их участию в отношении Черноморского флота и его Главного командира адмирала М. П. Лазарева…» [219].
Как только в Севастополе стало известно о кончине Михаила Петровича, то срочно соберётся совет, где была образована траурная комиссия во главе с вице-адмиралом С. П. Хрущовым. Комиссия решит захоронить адмирала в основании Собора Равноапостольного Князя Владимира, строительство которого на Городском холме недавно началось по инициативе самого Михаила Петровича. С этой целью срочно приступили к устройству склепа.
До Галаца тело адмирала в сопровождении жены и дочери было доставлено на пароходе «Силач» к 4 (16) мая, их ожидали «Владимир» с исполняющим обязанности Главного командира ЧФ М. Б. Берхом и «Громоносец». В 9 часов вечера оба парохода взяли курс на Севастополь, куда прибыли в 16.00. на следующий день. Корабли на внутреннем рейде стояли в линию с перекрещенными реями и приспущенными флагами. «Владимир» вошёл в Южную бухту и бросил якорь напротив Графской пристани.
На пристани стояли толпы людей, а пароход окружили шлюпки, при этом в городе установилась мёртвая тишина. К утру плотники соорудили помост от пристани прямо к «Владимиру». Ночью из Одессы прибыл на пароходе Преосвященный Иннокентий архиепископ Херсонский и Таврический.
В 8 часов утра 6 мая всё было готово к переносу гроба с телом адмирала М. П. Лазарева в Петропавловский собор на Городском холме. Войска были поставлены от самой пристани до собора. Все флотские и армейские генералы и офицеры стояли на лестнице (Графской пристани), церковные хоругви и военные знамёна развевались вокруг них.
Офицеры, назначенные для несения гроба и знаков отличия покойного, поднялись на пароход; началась панихида, совершал которую архиепископ в присутствии Высокопреосвященного митрополита Агафангела, который по слабости не мог сам исполнить эту скорбную службу.
После слов «со Святыми упокой» гроб подняли, и процессия двинулась.
Порядок был следующий: адмирал на коне (видимо, вице-адмирал С. П. Хрущов, председатель траурной комиссии), два батальона войск: один от флота, другой ‒ от 13-й пехотной дивизии со знамёнами; шесть орудий; почётный караул со знаменем; три адмирала с шестью ассистентами-офицерами, нёсшими три адмиральских флага; 13 штаб-офицеров с 26 ассистентами обер-офицерами, нёсшими ордена и знаки отличия; затем несли церковные хоругви покойного; шли духовные особы: архиепископ, митрополит, два архимандрита и много священников, певчие; затем адмиралы и близкие покойному люди несли гроб.
Определённо установить, кто следовал на коне во главе шествия, до сих пор не удалось. Во всяком случае, Корнилов не удостоился такой чести, иначе Жандр расписал бы это в своём сочинении со всеми подробностями. Но несмотря на то, что он начинает своё повествование в «Материалах для истории обороны Севастополя и для биографии В. А. Корнилова…» с 1850 года, столь важное для всех близких сослуживцев Михаила Петровича событие мая 1851 г. им было опущено!..
«Севастополь не помнил такого стечения народа. Казалось, все 40000 жителей были здесь!
Процессия приблизилась к Петропавловскому собору, совсем недавно построенному «особенным попечением покойного». Гроб внесли в церковь, поставили на возвышенном месте, началась литургия. Стены и окна храма были увешены траурными фестонами, сквозь которые едва пробивался свет.
После окончания литургии архиепископ Иннокентий произнёс краткое слово о необходимости веры в загробную жизнь…
Окончание печальной церемонии ‒ перенесение праха на место вечного покоя – решено было отложить до следующего дня, чтобы дать возможность каждому подойти к гробу и помолиться за упокой усопшего. Церковные двери оставались открыты до конца дня.
На следующий день 7 мая все собрались у собора, и в 10 часов началась литургия. По окончании её, Преосвященный Иннокентий высказал евангельское изречение о нетленной награде, которая ожидает за гробом людей, исполнивших свой долг, а покойный исполнял его свято от самой юности до последних минут.
После выноса гроба из церкви его предполагали поставить на богато убранную колесницу, но никто не хотел оторвать рук от дорогой ноши. Гроб так и донесли до самого склепа на руках, устроенного на месте, где предполагалось по инициативе самого Михаила Петровича воздвигнуть храм во имя святого Равноапостольного князя Владимира.
Глубоко в землю был врыт широкий ход, по которому и спустилась погребальная процессия к месту последнего приюта покойного: несколько сажень, накрытых каменным сводом. Под ним и поставили гроб, прочли последние молитвы и замуровали склеп. Грянули залпы ружей и пушечных выстрелов со всех судов, стоявших на рейде и в бухтах Севастополя.
Верх склепа первое время был накрыт поперёк досками, затем (к 1853 г.) устроили каменный цоколь и надгробие в виде плиты с датами жизни адмирала и массивным крестом из габбро…»
11 апреля на следующий 1852 год Нахимов, Корнилов, Истомин и другие придут к могиле своего учителя и товарища по ремеслу, чтобы возложить первые весенние цветы.
А по свидетельству лейтенанта Комстадамуса, приходившегося свояком командиру «Великого Князя Константина» капитану 1-го ранга Л. А. Ергомышеву, Павел Степанович после возвращения в Севастополь из Синопа намеревался почтить память своего великого учителя. Вот что пишет Август Карлович в письме из Севастополя: «На днях он (Нахимов) устраивает благодарственный молебствие на могиле Лазарева» [220].
Автор этих строк уверен, что Павел Степанович исполнил своё намерение уже в 20-х числах ноября в присутствии всех командиров кораблей и фрегатов, участвовавших в Синопском деле 18 ноября.
- О памятнике адмиралу Михаилу Петровичу Лазареву
Памятник адмиралу М. П. Лазареву (вторая половина XIX века.)
После похорон соратники и друзья Лазарева, собравшись в Морской библиотеке, решили провести подписку на сооружение памятника уважаемому адмиралу. Организовать подписку поручили контр-адмиралу Корнилову. Он обратился ко всем офицерам Черноморского флота со словами: «С благословением пишу порученное мне воззвание. Потомство оценит благотворную мысль увековечить память знаменитого адмирала». В декабре 1854 года проект памятника, исполненный в малом размере известным русским скульптором профессором Пименовым, был одобрен.
Однако все стройки в Севастополе в это время фактически остановились, в том числе и возведение Владимирского собора до 1858 года. В 1853 г. разразилась Крымская война, и о памятнике адмиралу Лазареву пришлось на время забыть. Но средства, пожертвованные офицерами-черноморцами, позволили вновь вернуться к идее возведения памятника уже в апреле 1863 г., когда статуя была сформирована и отлита из гипса.
В ряде газет тогда появилось сообщение о том, что памятник будет поставлен на краю высокой горы, срытой отвесно, на месте огромного разрушенного здания флотских казарм. 6,5-метровая статуя (15 м с пьедесталом), представляющая адмирала в полной форме, но без фуражки, и обращенная лицом к рейду, должна быть видна всем судам, находящимся в бухте. Пьедестал изготовили из диорита, извлечённого из скалы на Южном берегу Крыма в Артеке, в имении князя Потёмкина.
Ступени на подходе к пьедесталу исполнили из обломков плит воскресенского гранита, которым были облицованы взорванные англичанами доки.
Наконец, 9 сентября 1867 года в Севастополе перед зданием Лазаревских казарм был торжественно открыт памятник адмиралу. Все свободные от службы моряки явились на открытие. Контр-адмирал Иван Алексеевич Шестаков, в то время градоначальник Таганрога, выступал с речью: «Снова любимый лик предстал перед нами, и мы, свидетели дел адмирала, стеклись у подножия этого памятника напомнить России об его достойном сыне и деятеле.
Не гражданская доблесть, высказанная Михаилом Петровичем в молодых ещё годах, не наваринский погром, в котором «Азов» стяжал память, достойную ревностного хранения, не эти случайности, достаточные для озарения всякой жизни лучами известности, передают имя Михаила Петровича потомству. Труд упорный, неослабный, не утомлявшийся препятствиями, польза истинная, не доставляющая выгод труженику, безграничное усердие к обязанности, целая жизнь, отданная долгу, ‒ вот из чего вылит этот замечательный памятник!» [221].
- История достройки Владимирского собора в Севастополе и Владимирского кафедрального собора в Херсонесе
15 июля 1854 г. на день Владимира, когда стены поднимутся уже над землёй на полтора метра, будет торжественно освящена закладка собора на городском холме Севастополя.
Но поскольку собор, не будучи ещё достроенным, дал вечный приют адмиралу М. П. Лазареву и затем героически погибшим в обороне Севастополя вице-адмиралу В. А. Корнилову, контр-адмиралу В. И. Истомину и адмиралу П. С. Нахимову, возобновление его возведения не подвергалось сомнению и только ожидало своего времени.
В годы Крымской войны Херсонесский монастырь сильно пострадал. Иждивением купца Петра Телятникова деревянный монастырский храм был вскоре восстановлен. Пострадал и фундамент севастопольского Владимирского собора от интенсивного обстрела англо-французских войск, пришлось в нескольких местах менять каменные блоки.
Французы, занимавшие после ухода наших войск на Северную сторону всю Южную сторону, позволили себе глумление над телами захороненных в склепе адмиралов М. П. Лазарева, В. А. Корнилова и В. И. Истомина, а также над телом размещённого рядом в могильном склепе адмирала П. С. Нахимова. Добычей цивилизованных европейских варваров стали 4 пары адмиральских эполет (2 пары из них генерал-адъютантские с вензелями Николая I).
В 1858 г. Управляющий Морским министерством генерал-адмирал Великий князь Константин обратит внимание на то, что первоначальный сбор пожертвований производился на постройку храма святого Владимира в Херсонесе (ну не ставить же в храмах по две кружки для раздельного сбора на херсонесский Владимирский собор и на севастопольский Владимирский!), а по настоянию М. П. Лазарева собранные по подписке деньги стали вкладывать в сооружение собора на Центральном холме Севастополя. Последовало распоряжение разделить полученные средства на две равные части, чтобы строить и церковь в Херсонесе, и собор на Городском холме ‒ в уменьшенном варианте по изменённому проекту. [222]. В такой неразберихе постройка собора в городе продолжилась хозяйственным способом.
В феврале 1858 г. новые чертежи собора были Высочайше утверждены Александром II [223]. А весной 1858 г. пришло ещё одно приказание генерал-адмирала: в городе достроить Владимирский собор как домовую церковь при Инвалидном доме на 24 человека?! Работы предлагалось завершить за 1,5 года [224].
На должность главного строителя вместо М. И. Эппингера был в 1858 г. назначен архитектор А. А. Авдеев, который переработал проект К. А. Тона, предложив вариант однокупольного храма при сохранении прежних размеров. Проект А. А. Авдеева был Высочайше утверждён 2 апреля 1862 г. Строительный камень разрешено было брать даже из оборонительных стен 5-го, 6-го и 7-го бастионов и из развалин Морской библиотеки. Лишь через 9 лет после утверждения проекта возвели стены, заложили крышу, а с 1872 года начали внутреннюю отделку.
В начале 1871 г. в Севастополь придёт Высочайшее повеление ‒ предлагалось посвятить собор Св. князю Александру Невскому, однако через два года, тоже Высочайшим повелением, это решение было отменено и оставлено прежнее наименование храма во имя Святого Равноапостольного князя Владимира [225].
Храмовые праздники в двух севастопольских Владимирских соборах, как правило, приходились на разные дни. Так в храме-усыпальнице праздник отмечался в первое воскресенье после 15 июля, поскольку в будни служба в нём не велась. А в кафедральном соборе во имя Святого Равноапостольного князя Владимира в Херсонесе по церковному календарю, в день Владимира 15 (27) июля [226].
Настоятель Херсонесского монастыря в 1857‒1874 гг. архимандрит Евгений, помня внимание, которое лично уделял Херсонесу родной дядя императора Александра, выступил с предложением возвести на территории монастыря двухэтажный Свято-Владимирский собор.
Александр II поддержал это начинание архимандрита и в знак признательности его подвижнической деятельности передал в Херсонесский храм частичку мощей Святого князя Владимира из Малой церкви Зимнего дворца в ковчеге в виде Евангелия. Более того, 23 августа 1861 г. состоялась торжественная закладка Херсонесского кафедрального собора в присутствии императорской четы.
Теперь автором проекта Владимирского собора в Херсонесе выступил академик архитектуры Давид Гримм, проект был исполнен в неовизантийском стиле. Строительство велось за счёт пожертвований, собираемых по всей России с 1829 г., и продолжалось 30 лет.
Такая временная сдвижка в реализации замысла Алексея Самуиловича объясняется тем, что по предложению адмирала М. П. Лазарева, выраженном в обращении к Николаю I в июне 1842 г., было принято решение строить храм на Центральном Городском холме.
Мне кажется, что Михаил Петрович, искренне радея за состояние ЧФ, пошёл на такой шаг, не в меру увлёкшись борьбой с так называемой «грейговщиной».
К достройке Владимирского собора в Севастополе окончательно вернулись в апреле 1862 года. За основу был взят новый проект архитектора А. А. Авдеева, утверждённый 2 апреля 1862 года, воплощение которого потребует 26 лет и завершится торжественным освящением 5 октября 1888 г. в дни празднования 900-летия крещения Руси.
Собор Святого Равноапостольного князя Владимира в Севастополе — место захоронения русских адмиралов и морских офицеров.
Церковная служба в севастопольском соборе Равноапостольного Св. князя Владимира, по воспоминаниям Адмирала Ивана Семеновича Унковского, имела свои особенности [227]. Прихода в храме как такового не было, поэтому на все работы по содержанию храма и проведение служб привлекались чины срочной службы ЧФ.
Богослужения проводились только по воскресеньям, в дни церковных праздников, в дни Рождения и дни Тезоименитств императора и членов царской семьи, в дни памятных событий, связанных с Крымской войной и обороной Севастополя 1854‒1855 гг., а также в дни важнейших исторических дат в истории России.
В первые годы Советской власти и Гражданской войны в соборе образуется община. Так к концу 1922 г. в общине числился 221 прихожанин [228].