… ближнее зарубежье
Оказывается, в Сосново столько дорог, сколько я и не предполагал. В начале девяностых все секретные бетонки были брошены военными и по ним совершенно спокойно разъезжали фуры с контрабандой, прячась на многочисленных, прилегающих к дорогам, военных складах.
Пузатые майоры, в глазах у которых вместо зрачков светились зеленым светом стодолларовые купюры и не менее упитанные прапорщики с глазами на пятьдесят долларов, прятали контрабанду на своих режимных объектах. Таможенникам и ментам туда вход был строго воспрещен. Там после команды:
— Стой! Кто идет! И, стой! Стрелять буду! – можно было получить реальную пулю в ту часть тела, в которую попадет часовой. А закон, в виде устава гарнизонной и караульной службы, защищал этих предприимчивых майоров и прапорщиков.
Вот, именно по таким дорогам с номерами на карте А-120, 121 и 122, я, пересаживаясь с фуры на фуру, добрался до имения. Участок и дом были в крайне запущенном состоянии, и это было хорошо. Значит, никто еще не обживал мое наследство. Кстати говоря, положительным было еще то, что я не приватизировал дачу. А это означало, что найти меня в реестре собственников было не возможно. Вернее, можно было бы это сделать, но, с учетом нашей неразберихи и бюрократии — с большой задержкой по времени. Думаю, что за месяц они бы не справились.
Не буду рассказывать, где был клад и как я его достал. Так, на всякий случай, вдруг еще раз придется прятать, а вы, зная, выкопаете.
Теперь, я сумкой через плечо, передвигаюсь в сторону границы, но не к финской, а — к украинской. И это понятно. В Торфяновке, в Брусничном, и в Светлогорске меня, наверняка, ждут. Я-то знаю «неподкупность» наших таможенников.
Еще одну проблему: загранпаспорт, я буду решать в Украине, где уровень коррупции на порядок выше нашего.
Мне оставалось доехать до города и там огородами перебраться на нужную дорогу.
В Сосново я обменял две тысячи долларов, посчитав, что для переезда и для перехода будет достаточно.
Снова фура и я, уютно, подложив сумку под голову, продремал до Луги. Дальше все прошло более или менее благополучно, потому что я выехал за границу моей родины через Юховичи – город-побратим города Опочки. Побратим в том смысле, что половина жителей Белорусских Юховичей является близкими родственниками половины жителей Псковских Опочек. И никто не знает, какая это половина. В ночь перехода был какой-то праздник, да и в это лето никаких конфликтов с Батькой не было, поэтому шлагбаум находился в состоянии «открыто».
Асфальтированные дороги, покрашенные памятники, красивые хаты, выгодно отличали Белоруссию от России…
Украинский таможенник, взяв с меня сто долларов, вопросов не задал и, лениво подняв огрызок шлагбаума, пошел к следующей машине получать валюту.
Я — в Украине и готов к дальнейшей жизни, которая мне еще четко не представлялась.© Copyright: Александр Надеждин-Скромный, 2011
Свидетельство о публикации №211013000925
— Стой! Кто идет! И, стой! Стрелять буду! – можно было получить реальную пулю в ту часть тела, в которую попадет часовой. А закон, в виде устава гарнизонной и караульной службы, защищал этих предприимчивых майоров и прапорщиков.
Вот, именно по таким дорогам с номерами на карте А-120, 121 и 122, я, пересаживаясь с фуры на фуру, добрался до имения. Участок и дом были в крайне запущенном состоянии, и это было хорошо. Значит, никто еще не обживал мое наследство. Кстати говоря, положительным было еще то, что я не приватизировал дачу. А это означало, что найти меня в реестре собственников было не возможно. Вернее, можно было бы это сделать, но, с учетом нашей неразберихи и бюрократии — с большой задержкой по времени. Думаю, что за месяц они бы не справились.
Не буду рассказывать, где был клад и как я его достал. Так, на всякий случай, вдруг еще раз придется прятать, а вы, зная, выкопаете.
Теперь, я сумкой через плечо, передвигаюсь в сторону границы, но не к финской, а — к украинской. И это понятно. В Торфяновке, в Брусничном, и в Светлогорске меня, наверняка, ждут. Я-то знаю «неподкупность» наших таможенников.
Еще одну проблему: загранпаспорт, я буду решать в Украине, где уровень коррупции на порядок выше нашего.
Мне оставалось доехать до города и там огородами перебраться на нужную дорогу.
В Сосново я обменял две тысячи долларов, посчитав, что для переезда и для перехода будет достаточно.
Снова фура и я, уютно, подложив сумку под голову, продремал до Луги. Дальше все прошло более или менее благополучно, потому что я выехал за границу моей родины через Юховичи – город-побратим города Опочки. Побратим в том смысле, что половина жителей Белорусских Юховичей является близкими родственниками половины жителей Псковских Опочек. И никто не знает, какая это половина. В ночь перехода был какой-то праздник, да и в это лето никаких конфликтов с Батькой не было, поэтому шлагбаум находился в состоянии «открыто».
Асфальтированные дороги, покрашенные памятники, красивые хаты, выгодно отличали Белоруссию от России…
Украинский таможенник, взяв с меня сто долларов, вопросов не задал и, лениво подняв огрызок шлагбаума, пошел к следующей машине получать валюту.
Я — в Украине и готов к дальнейшей жизни, которая мне еще четко не представлялась.© Copyright: Александр Надеждин-Скромный, 2011
Свидетельство о публикации №211013000925