Кузнецова К.Э. О моем отце

В июне 2024г. наша большая семья отметила 122-летие со дня рождения моего отца – капитана I ранга Эдуарда Гансовича Аугъярова. Мы с братом и наши дети бережно храним в доме и в памяти любую мелочь, связанную с ним.

Отец был из простой эстонской семьи. Его отец, крестьянин Антс Аугъярв, попал на службу в Петербург в Лейб-Гвардии Конный полк «нижним» (рядовым). Закончил свою короткую 43летнюю жизнь рабочим «Экспедиции заготовления государственных бумаг» (ныне – Гознак), причём, рекомендации в это закрытое госучреждение – на визитках – дали: «Граф Феодор Михайлович Нирод, флигель-адъютант полка» и «Княгиня Ольга Петровна Долгорукая», сын которой служил в том же полку.

В Петербурге привычнее было имя «Ганс», и рождённые все четверо детей моего деда получили соответствующее отчество – «Гансовичи», создававшее определённые проблемы в их судьбах (в то непростое время).

Мой отец, 1902 года рождения, был старшим из сыновей. Лишившись кормильца в 1914г., семья испытала сполна все выпавшие на её долю трудности. Но они же и сплотили семью, и закалили характеры детей – сестры и трёх братьев.

В 1921 г. в Петрограде был объявлен набор добровольцев в «Училище командного состава флота» (Красного флота). Оно было преемником бывшего «Морского кадетского корпуса» на 11 линии Васильевского острова. Это старейшее морское учебное заведение России называют кузницей морских кадров страны. Среди его выпускников разных поколений – выдающиеся флотоводцы, герои морских сражений, первооткрыватели проливов и островов Мирового океана. Революция открыла двери этого – в прошлом привилегированного – учебного заведения для сынов рабочих и крестьян. Добровольцами пришли сюда учиться 20-летние молодые люди, за плечами одних была «школа II-й ступени», других – служба в армии и флоте, и лишь один из 90 принятых на учёбу в тот год – Сухиашвили К.Д. – имел гимназическое образование (большинство же прошло через Подготовительное отделение).

Годы учёбы этого времени образно описал в своей книге «Накануне» Н.Г. Кузнецов – будущий Адмирал Флота Советского Союза, поступивший в училище в 1923г., но имевший дружеские отношения не только с однокурсниками, но и с курсом старше – курсом моего отца.

Традицию «старейшей кузницы морских кадров» страны продолжались и на новом поколении. И среди IV советского выпуска 1925г. – выпуска моего отца – было немало выдающихся военных моряков, в том числе – флотоводцев, вписавших достойнейшие страницы в летопись флота: Алафузов В.А., Владимирский Л.А., Заяц А.И., Кудрявцев С.В., Моралев Н.К., Голубев-Монаткин И.Ф., Сухиашвили К.Д. и другие.

После выпуска последовало распределение по флотам и служба на Балтике, Чёрном и Каспийском морях.

Великая Отечественная война, которую флот страны, благодаря выдающемуся выпускнику V выпуска училища – наркому ВМФ – Николаю Герасимовичу Кузнецову, встретил в «Готовности № 1!».

Послевоенная служба тех, кого пощадила война. И, наконец, – отставка…

В 1965 году кому-то пришла хорошая мысль: встретиться в училище и отметить 40-летие его окончания. Оргкомитет встречи (адмирал Л.А.Владимирский и капитаны II ранга А.Е.Пастухов и В.И.Яковлев) решил пригласить не только свой «IV-й выпуск», но и первые три. Приехали в Ленинград со всей страны все, кто смог. Встреча была самой многочисленной и оставила в сердцах всех участников неизгладимые впечатления и – фотографию на память.

45-летие выпуска традиционно отметили одни ленинградцы. Тогда же был заказан в типографии (что было по тем временам и порядкам – большая редкость!) Альбом «Военно-морское училище. 1925-1970. Петроград – Ленинград»…

Замечательная заведующая Музеем ВВМУ им. Фрунзе, где по традиции проходили эти первые две (а дальнейшем – и других выпусков) встречи – Вера Васильевна Антонова – позаботилась о наполнении Альбомов иллюстрациями и подобрала из музейного архива небольшой комплект соответствующих тому времени фотографий. Итак, каждый участник II-й встречи получил Альбом и конверт с несколькими фотографиями.

5 лет пролежал Альбом в семье родителей на полке. Приближалось 75-летие отца. И мы со старшим сыном решили сделать ему подарок. Летом на даче мне стоило немалого труда подвигнуть отца (в силу замкнутости его характера) на даже краткие воспоминания, комментарии к фотографиям, которым предстояло составить этот альбом. И вот 23 февраля 1977г. мы с сыновьями сделали отцу и деду прекрасный подарок: АЛЬБОМ ЕГО СЛУЖБЫ. И часто с тех пор мы видели отца листающим его или подолгу сидящим над открытой страницей и вспоминающим то далёкое, что ему было так близко и понятно, только ему хорошо известно…

Фотографии в Альбоме рассказывают о некоторых памятных событиях учебных лет:

—  о подвиге курсантов училища на форте «Павел» 19 июля 1923г., когда ценой четырёх жизней была обезврежена мина, а пятерым, оставшимся в живых, А.М.Коллонтай год спустя вручила ордена Красного Знамени;

—  об участии в похоронах В.И.Ленина в январе 1924 года делегации курсантов училища, среди которых – Н.Г.Кузнецов и К.Д.Сухиашвили;

— о первом заграничном учебном походе на крейсере «Аврора» в 1924г., когда в Бергене (Норвегия) перед курсантами страстно выступила первая женщина – посол Советской России – Александра Михайловна Коллонтай;

— два памятных снимка в Зале Революции: торжественное построение и коллективная фотография в день выпуска из училища 14 мая 1925 года.

По-разному сложилась судьба выпускников того выпуска, но общими были трудности становления молодых командиров молодого Красного флота на пути роста молодого государства со всеми утверждениями нового и перестраховками, удачами и просчётами…

Служба отца началась на Черноморском флоте: вахтенный начальник, командир бронекатера отдельного отряда судов р.Днепра, командир БЧ-3 на кораблях: ПЛ «Политрук» (б. «Нерпа»), ЭМ «Фрунзе», крейсер «Красный Кавказ» (вместе с К.Д.Сухиашвили, Н.Г.Кузнецовым, А.И. и др.)

В Альбоме есть несколько интересных фотографий, например – подводная лодка в доке. Ясно видно – «55»… Историю потопления в 1919г. на Балтике английской подлодки, самой современной на тот период, о её подъёме и буксировке в Кронштадт я прочла в №2 «Морского исторического сборника». Благодаря моим многолетним занятиям в архивах РГА ВМФ и ЦВМА, многое из службы отца стало мне яснее и ближе. Теперь я знаю точно, как попали в папин альбом те редкие фотографии английской ПЛ: слушатели Спецкурсов комсостава ВМС 1927-28г.г., среди которых был и мой отец, присутствовали при вскрытии лодки в Кронштадтском доке.

Четыре снимка сделал отец фотоаппаратом «Zeiss» (Цейс), приобретённым им в Бергене во время похода на «Авроре». Этим же фотоаппаратом сделано им немало снимков во время довоенной службы на Чёрном море. В 1970-е годы уникальный цейсовский фотоаппарат, как семейную реликвию, дед подарил старшему внуку, увлекавшемуся фотографией.

Снимки английской ПЛ с особым интересом рассматривал в середине 1990-х годов капитан I ранга в отставке К.А.Егоров, один из ветеранов флота, которому довелось служить на этой подлодке в 1930-е годы, когда она после ремонта снова вступила в строй, уже в составе советского флота.

По окончании Спецкурсов определилась специализация отца – минёр. Минно-торпедное дело серьёзно заинтересовало его, и к теоретическим знаниям прибавилось за годы службы на кораблях и минно-испытательной станции немало практического опыта, столь пригодившегося в недалеком будущем – в годы Отечественной войны.

Важной вехой с 1934 по 1938 год была служба отца старшим военпредом на уникальной Феодосийской минно-пристрелочной станции в бухте Двуякорной. В нашей семье слово «Двуякорная» вызывает самые разные воспоминания: служба отца, работа мамы, организовавшей там техническую библиотеку, рождение и смерть моей маленькой сестрёнки, умнейшие дельфины, с которыми у мамы сложились самые дружеские отношения, счастливое спасение дельфином меня, полузахлебнувшегося 3-летнего ребёнка, и др. А несколько лет назад я прочла в газете «Флот» (приложению к «Морской газете», к сожалению, не записала выходных данных)  замечательную статью Ю.Калинина «Здесь испытывались торпеды». Подробная историческая справка уводит нас в далёкий 1874 год, когда в Кронштадте были созданы: офицерский Минный класс («торпеду тогда называли самоходной миной») и Минная школа Балтийского флота. Двумя годами позже «к изобретателю и изготовителю торпед англичанину Р.Уайтхэду в австрийский город Фиуме» отправилась русская правительственная делегация с целью «приобретения нескольких торпед, оборудования к ним и документацию… чтобы не только научиться торпеды эксплуатировать, но и развернуть их самостоятельное производство». В итоге – создание в бухте Двуякорной с 1914 по 1917 год пристрелочной станции, «что по тем временам сопоставимо было с созданием космического комплекса на Байконуре в наши дни»… Бухта Двуякорная превратилась в 30-е годы в важнейший полигон, «в своеобразную Мекку советского торпедизма». И мой отец имел к этому самое прямое отношение.

Заканчивались грозные 30-е годы, когда достаточно было нечаянно оброненного или нарочито сказанного недоброжелателем слова, чтобы судьба человека была предрешена. А тут одно отчество чего стоит, да еще беспартийный. Да и характера спокойного, сдержанного, молчаливого. «Служить было нелегко», – как сказал один из сослуживцев отца (кап. I ранга К.А.Егоров) по годам войны.

1938 год. Уволен в запас с предписанием покинуть место службы в кратчайший срок. И более двух лет – безработный или на непривычных гражданских должностях в Ленинграде, поступление в Механический институт для приобретения гражданской специальности. Наконец, он был принят в НИМТИ (Научно-испытательный минно-торпедный институт, см. «СПб ведомости» 05.09.1992г.)… вольнонаемным.

Декабрь 1940г. Неожиданная встреча с только что вступившим в должность Наркомом ВМФ Николаем Герасимовичем Кузнецовым в вестибюле НИМТИ. «Яу (курсантское прозвище отца), что за камуфляж?!» (не форма, а гражданская одежда – К.К.) В кадрах отец был восстановлен со дня этой памятной встречи – 4 декабря. В Альбоме так и стоит горестное отцовское – «2 года 2 месяца – вне кадров!»

«Хороший минно-торпедный специалист. К работе относится внимательно и серьёзно. Задания выполняет чётко и аккуратно. Специальность свою любит«. С такой аттестацией отец вступил в Великую Отечественную…

Война… Эта тема в Альбоме почти не отражена, крайне скупо отец касался её. Это был пробел, который пришлось и в какой-то мере удалось восполнить мне, занимаясь в архивах, выйдя в 1990-е годы на ветеранов Беломорской военной флотилии действующего Северного флота.

Значительно расширила мои знания по военной теме также моя работа секретарём СПб региональной общественной организации «Полярный конвой» и тесное общение с ветеранами тех северных конвоев. «Задачи Беломорской военной флотилии состояли в обороне побережья, баз, портов, морских коммуникаций (в Белом море, восточной части Баренцева моря и в Арктике – К.К.) и поддержание выгодного режима в своей оперативной зоне«.

Служба: Дивизион заградителей, Иоканьгская ВМБ, штаб БВФ. Помощником флагманского минёра отец выполнял многочисленные задания, участвовал в минных постановках, неоднократно – в испытаниях тралов, бомбомётов, в разоружении сорвавшихся и выброшенных на берег мин противника и своих, инспектировал ВМ базы, посещал корабли с целью проверки и оказания помощи по специальности, лично участвовал в арктических внутренних конвоях – флагманским минёром походных штабов.

Крайне скупо рассказывал отец о войне, но «Я был в воде» – осталось в моей памяти ярко. «Время года?», – помню, я ещё уточнила. «Август», – ответил отец. И я позволила себе ещё одно уточнение: «Так лето ещё!» – «Это – Север…» – с укоризной ответил отец непонятливой дочери… Всё, ничего более не рассказал.

Из нескольких известных мне эпизодов службы отца во время войны хочу коснуться одного – участие отца в конвое «БД-5». Это был внутренний конвой из Белого моря на Диксон. На борту транспорта «Марина Раскова», помимо экипажа и небольшой военной команды, находилось 354 пассажира (полярники отправлялись на полярные станции семьями – всего было 116 женщин и 20 детей) и 6600 тонн груза. Конвой состоял из трёх тральщиков американской постройки, недавно полученных по ленд-лизу и вступивших в строй, оснащённых самой современной гидроакустической аппаратурой для обнаружения подводных лодок противника.

Из Архангельска конвой «БД-5» вышел 8 августа 1944г., 11-го вошли в Карское море, а 12-го около 20 часов раздался первый глухой подводный взрыв, похожий на взрыв мины. Транспорт «Марина Раскова» потерял ход, накренился… Головной (с походным штабом) тральщик «Т-118» развернулся и направился к повреждённому судну. Когда до него оставалось 1,5-2 кабельтова (300-360 м), у кормы флагманского тральщика раздался такой же глухой подводный взрыв: вышла из строя машина, тральщик стал быстро погружаться… Командир конвоя приказал экипажу тральщика покинуть корабль. Погибло 68 человек… Опытные гидроакустики, сигнальщики и минёры (среди них и мой отец) походного штаба, непрерывно наблюдавшие за морем, современная гидроакустическая аппаратура не обнаруживали никаких признаков присутствия вблизи конвоя подводных лодок противника. Взрывы были типичные для взрыва неконтактных мин. «Попали на минное поле» – так оценили ситуацию.

…Началась операция по спасению экипажей и пассажиров с транспорта «Марина Раскова» и флагманского тральщика «Т-118» силами экипажей двух оставшихся тральщиков – «Т-116» и «Т-114» на все плавсредства: шлюпки, катера, вельботы, кунгасы. Транспорт был на плаву около 5 часов. За 3 часа успели переправить на «Т-114» детей и почти всех женщин и организованно (несмотря на экстремальные условия) закончить посадку всех остальных на плавсредства. В 0.45 мин. (13 августа – К.К.) взорвался переполненный людьми тральщик «Т-114» и затонул в течение 3-4 минут… Из воды удалось спасти лишь 26 человек.

Что же случилось в Карском море в 60 милях от о.Белый 12-13 августа 1944г.? Как впоследствии выяснилось, суда конвоя «БД-5» были атакованы новейшими акустическими торпедами с немецкой подводной лодки «U-365». Эти торпеды самонаводились на корабль по шуму его винтов и поражали цель, взрываясь от её магнитного поля. Уклониться от такой торпеды обычным маневрированием – невозможно. А совершенная аппаратура тральщиков не обнаружила подводной лодки потому, что лодка находилась на большом – 30 кабельтовых – удалении от них, вне зоны действия аппаратуры (12 кабельтовых).

Это было первое применение немцами на нашем Севере нового грозного оружия. Неудивительно, что оно было нашим морякам ещё неизвестно.

Второй этап трагедии (после ухода тральщика «Т-116», переполненного спасёнными и ранеными) коснулся оставшихся в штормовом море на произвол судьбы более 150 человек и продолжался до конца августа. Это была – борьба за жизнь: и несчастных на плавсредствах, и моряков, и лётчиков, участвовавших в спасательной операции. Всего задействовано было 7 кораблей БВФ СФ и 10 самолётов «Каталина» (полярной авиации ГУСМП и военных). Не могу не упомянуть о героизме экипажа «Каталина» капитана Матвея Ильича Козлова, обнаружившего 23 августа в открытом море кунгас с людьми, и посадившего самолёт на волны штормового моря. Лётчики сумели перенести в самолёт 14 оставшихся в живых, но взлететь самолёт не смог… И более 10 часов в труднейших условиях ежеминутной опасности самолёт рулил по бушующему морю около 60 миль – к берегу о.Белый (в конце пути – на одном моторе…) 33 часа напряженнейшего труда! Больше никого не удалось ни найти, ни спасти.

Темой конвоя «БД-5» я занималась много лет – читала публикации, работала с документами нескольких архивов (в Гатчине, в Москве и в Архангельске). И, получив предложение в 2009 году главного редактора тюменского журнала «Врата Сибири» А.И.Васильева, написала статью (в №2), которая помогла тюменским журналистам найти в г. Ишиме дочь погибшего помощника командира «Т-118» Андрея Никитича Бакшеева – Ларису, рождения 1939г. Наши отцы были в одной «трагедии в Карском море». Мы с Ларисой теперь, как сёстры…

Из всех потерь, понесённых в годы войны на морских дорогах Арктики, в августе 1944 года была самая крупная потеря и самая большая трагедия. И теперь я знаю, в какой «воде» был мой отец, явно выброшенный с мостика взрывной волной… (К.К.)

На Севере отец прослужил всю войну и после её окончания: траление – до марта 1946г. (несмотря на запрос на него из НИМТИ ещё в 1944г.) Отозван в институт и сразу направлен на траление на Чёрное море…

После известных «реформаторских усилий» хрущёвского времени отец был переведён в Институт №3, прикомандирован к Министерству судостроительной промышленности. С 1949г. работал военпредом, начальником одного из отделов на Средне-Невском судостроительном заводе, лидере в строительстве отечественных противоминных кораблей. Заводу №363 МСП отец отдал 7 лет жизни, участвуя в создании тральщиков для военного флота, в том числе – «головного» проекта 254К (1952г.). Для него это было новым поприщем приложения глубоких знаний и большого практического опыта, и, не сомневаюсь, работал с полной отдачей. В запас (по болезни) вышел в 1955 г.

За безупречную службу Отечеству мой отец, капитан I ранга Аугъяров Эдуард Гансович, был награждён орденами Ленина, Красного Знамени и Отечественной войны и многими медалями, среди них – медалью «За оборону Заполярья» и медалью «За победу над фашистской Германией».

В силу скромности отец никогда не распространялся о своей службе. Но однажды на мой вопрос: «Как?» – ответил: «Часто, как по острию ножа». – «А если бы снова пришлось выбирать?» Подумав, ответил: «Выбрал бы то же самое…» А ему было уже к 80-ти. Честность, принципиальность, добросовестность и скромность – вот что было в отце главным, это же он без усилий передал своим детям и внукам…

14 мая 1965 года. Впервые собрался IV выпуск, чтобы отметить 40-летие окончания училища. На 50-летие контр-адмирал С.В.Кудрявцев каждому из бывших однокашников подарил свои стихи:

ОДНОКАШНИКАМ

 

Осталось нас не слишком много,

Когда-то молодых ребят,

Начавших трудную дорогу

Полсотни лет тому назад.

 

Сегодня мы собрались вместе,

Уже покрыты сединой,

И вот на том же самом месте

Зовём мы юность – стариной.

 

Учились мы, недоедая,

Болев куриной слепотой,

И молодыми воевали

За наш Советский новый строй.

 

Краскомы мы, мы – новых всходов племя.

В кильватер юность нам идёт.

И нам брошенное семя

Мужает, крепнет и растёт.

 

Не миновав суровых испытаний –

Ненастий, трудностей военных лет,

Познать сумели правду знаний

И радость величайшую побед!

 

Поднимем тост за тех, кого нет с нами,

Но с нами след их славных дел!

Ещё – за тех, кто станет моряками

И будет, как они, отважен, смел!

Последняя встреча IV выпуска состоялась 5 июня 1977 года. Я сопровождала отца, поэтому об этой встрече – по личным впечатлениям. В кают-кампании «Авроры» (старой, до переделок!) собрались ленинградцы – участники того, первого заграничного похода на «Авроре» вокруг Скандинавии. 53 года спустя им был вручён Знак «За дальний поход».

С каким волнением слушала я их разговоры, воспоминания, смотрела на их оживлённые, помолодевшие лица!.. Пятеро вышли вместе, и я предложила сделать фотографию на память.

Вот она (слева направо):

капитан I ранга Буянов Михаил Михайлович, контр-адмирал Кудрявцев Сергей Валентинович, капитан I ранга Соколов Алексей Михайлович, капитан I ранга Аугъяров Эдуард Гансович (мой отец) и капитан I ранга Семёнов Михаил Михайлович.

Как коротко рассказано о большой жизни человека, и как много не знаем о ней мы, близкие… Так не хватает сейчас тех писавшихся отцом мемуаров, которые мы так и не нашли. Причин всему немало, но как горько сознавать это сегодня. Поэтому с такой бережностью вспоминаем рассказанные отцом отдельные эпизоды жизни, службы. С такой тщательностью работаю с документами в архивах.

Хочу особо отметить внимание к моим поискам ветеранов – беломорцев, принявших меня в свою «семью», и членов моей семьи – брата, сыновей и внуков. И, думаю, труд мой не напрасен.

Закончить свой рассказ об отце хочу словами философа, с которыми вполне согласна:

«Чувствуя себя потомком… сильных, разумных предков, каждый человек ощущает в себе некое духовное наследство, капитал духа, на который можно (и нужно!) опереться».