До сих пор не переношу тишины. Тишина – это значит, что корабль обесточился. И тогда вдруг ясно слышишь, как цокают коготки крысиных лапок по подволоку – крысы точно знают, что тишины на корабле быть не должно. Должны гудеть разными голосами двигатели из близ расположенных вентиляторных отделений, должны вносить в гул свою лепту трансформаторы освещения, где-то должен всхлипывать фекальник, басовито работать пожарные насосы, водоотлив и т.д., и т.п. И если вдруг этот шумовой фон пропадает, то весь экипаж мгновенно просыпается без голоколов громкого боя и без команд по линиям корабельной трансляции, тишину разгоняет скрип корабельных коек, с которых спрыгивают матросы, старшины, мичманы и офицеры, и даже адмиралы (если тем случится в этот момент быть на борту). Затем слышится топот «прогаров» по линолеуму палуб – это бегут вахтенные и подвахтенные к дежурным средствам, начинают диким лязгом хлопать тяжёлые водонепроницаемые двери между отсеками, подниматься и ставиться на упоры люки, после чего сыпется «горох» – это сотни ног начинают тарабанить по балясинам трапов, в офицерском и мичманском коридорах прерывистой пулемётной очередью щелкают каютные двери, в неясном свете аварийного освещения мечутся тени разбегающихся по постам моряков, разрезают тьму лучи переносных аварийных фонарей – и корабль, ещё несколько секунд назад внезапно заснувший, впавший в кому, начинает оживать!
Опережая свой собственный визг летит в ПЭЖ командир БЧ-5, раздавая по пути ЦУ комдиву живучести, комдиву движения, командиру ТМГ и трюмному, вспугнытыми бакланами исчезают от греха подальше старшины команд и командиры отделений маслопупой братии (механику в такой ситуации попадаться под руку нежелательно), и, конечно же, над всем этим летит по отсекам старпомовский вопль: «Механик, что за ху@ня?!!!»
На постах вырываются из креплений массивные, с резиновыми подушками на динамике и на микрофоне, трубки аварийных телефонов, крутятся ручки динамо-машинок вызова, щелкают переключатели коммутации, летят доклады – по местам … — по местам… по местам… — Есть! – Есть! – Есть!
На ГКП в застёгнутой кремовой рубашке с висящим на заколке галстуком появляется командир и устало-язвительно интересуется у старпома: «Старпом, вы что, с пятым меня в гроб загнать хотите?»
А старпом, на плечах которого только всего лишь капитан-лейтенантские звёздочки, начинает орать по телефону в ПЭЖ на старого мудрого командира БЧ-5 в звании капитана 2-го ранга: «Вы что там, в ПЭЖэ, уху@ли? Когда запустите турбогенератор? Маму Вашу так и бабушку тоже!!!»
Где-то внизу, под палубами вдруг зашипит воздух высокого давления, что-то глубоко вздохнёт, защелкает и сквозь этот шум вдруг начнёт доноситься сначала тоненький, а потом всё более внушительный свист раскручивающегося на высокие обороты турбогенератора.
Вот тогда жаба, которая каким-то образом забралась под тельняшку, майку, голландку, рубашку, канадку и схватила за сердце каждого на борту, начинает разжимать свои лапы и с первыми щелчками автоматов в электрощитах бесследно исчезает…
«Кормовая электростанция, принять нагрузку! – Есть!»
Гаснут лампы аварийного освещения, взвывает вентиляция, моргают люминесцентные лампы, разгораясь до рабочего состояния – и корабль опять окутывает приятный шум, который в повседневной жизни не замечаешь и который, как раз-таки, и кажется нормальной корабельной ТИШИНОЙ…
И можно ещё придавить на массу, прослушать шумы крабов, ползающих по дну Кольского залива или скрип от вращения земной оси (полюс-то совсем рядом!) — до подъёма старшинского состава остаётся еще минут тридцать…
Слишком ужасные впечатления у автора.
Такие бывают только у отдельных офицеров, призванных на на 3-х годичную службу после окончания гражданских институтов.
Вы не правы. Первыми на тишину реагируют командир и механик. «Партизаны» это даже не замечают. Им что шумит, что не шумит. Истинную тишину знают только те, кто наиболее ответственен за корабль. Я знал, что если тишина, то у меня вырубились радиопередатчики и потеряны все связи. Надо ждать их прогрева при подаче питания 5 минут и от 10 до 20 минут на установление связи, иногда и больше (в зависимости от обстановки, умений и навыков дежурной службы связи и условий распространения радиоволн). Это задержки информации свыше установленных сроков, что карается на флотах весьма серьёзно. Это для эртэсовцев, ракетчиков и минёров отключению дежурных средств обороны и наблюдения. Для штурманов тоже время прогрева их комплексов навигации, рулевых устройств (особенно чревато при плавании вблизи берегов, при прохождении узкостей, швартовке и постановке на якоря и бочки), при плавании в условиях шторма, для снабженцев — это отключение плит при приготовлении пищи. Ну может на химиков и политработников на надводных кораблях — это не влияет. Для остальных — это ЧП соизмеримое с аварией корабля или временной потерей боеспособности
Как же он прав. Когда на лодке внезапно наступает тишира — это страшно. И тут — КАП! КАП! КАП! И сразу мысль — это КОНДЕНСАТ? ИЛИ…???
Никаких ужасов, Александр Владимирович, — просто обыденная ситуация. Страшного ничего нет. Просто старался изложить собственные чувства в этой ситуации. А обесточивание — это, согласитесь, всегда неприятно!
У судовых механиков есть тост : Что бы мы никогда не слышали тишины.
Все правильно, самое неприятное, это внезапная тишина на корабле, при этом присыпаются все, всем становится неуютно, за несколько секунд до поступления команды «обесточены КМО перейти на НМО, если не обесточены линии трансляции. Это небольшой взрыв эмоций и действий командования корабля и команды БЧ-5. Хорошо зная корабли 10 БПК, я даже слышу голос командира Модестова и старпома Хмельницкого СКР» Громккй».
Более 30 лет прошло, но лучше всего сплю под вентилятор и телевизор, любое изменение шумовых частот в подводном положении, срабатывало в голову не хуже аварийной тревоги, не важно в каком состоянии ты находился….кстати и о запахах, дерьмо не напрягать, а любой привкус нагретой изоляции, бил в нос