Кольцов Е. Эх, тройка!

Испытания – ходовые, государственные!

Вкусившие вяжущих, как черемуха, плодов с этого древа, теперь уже в почти легендарные годы расцвета советского ВМФ, несомненно, поймут смысл восклицательной патетики. Кто сморщившись, как от зубной боли, кто с загадочной как у Джоконды ухмылкой, а кто, может, и со скупой ностальгической слезой.

В самом деле, бесконечные съемки корабля с якоря, еще до «первых петухов», тревоги, авралы, рабочие и зачетные галсы проверки режимов, недочеты, замечания… Фитили, наконец, без устали вставляемые вольным или невольным жертвам в известное место!

И так — с раннего утра до глубокой ночи. Много-много дней, а то и месяцев — ни нормального сна, ни отдыха, ни хоть задрипанной какой личной жизни…

Казалось, можно без труда свихнуться в запредельности их темпов, насыщенности, накале страстей. Но, в конце концов, все как-то обходилось. Спасала, возможно, условность границ, отделяющих пафос от фарса, трагедию от водевиля. Да то, что на испытаниях – всегда было наготове место для подвига! В широком, конечно, смысле.

Только так! Иначе — кто бы стал сдавать и принимать эти самые «пароходы»?

…Справа по борту проползли за корму валуны и железобетонные надолбы входного мола. Десантный корабль на воздушной подушке подвернул влево и увеличил ход. Выбросы створных знаков, котельных труб Балтийска на тающей в палевой дымке горизонтали береговой черты стали быстро уменьшаться.

Командир десантного корабля «Зубр», обычно невозмутимый каптри Володя Каширин, свободнее устроился в кресле. Индикатор навигационной РЛС подтверждал — корабль вне зоны интенсивного движения на вход в базу. Мористее темнело несколько едва различимых визуально точек.

— Рыбачки, наверно, — подумал он.

Здесь же, в ходовой рубке, что-то обсуждали председатель и два старших офицера из состава государственной комиссии.

Неподалеку, облокотившись на откидной столик, нервозно скучал ответственный сдатчик заказа № 910, предъявляемого на государственные испытания. Подскакивающие к нему с трапа руководители сдаточных групп, отскакивали как горох от стенки из напряженного бетона. Большей частью — зализывая полученные под горячую руку этические или моральные травмы…

Второй год ВМФ и завод бились, каждый со своей стороны, за очередное диво отечественного судостроения. И каждый раз что-то фатально обрушивалось: то электроника, то судовая автоматика. Однако две недели предшествующих выходу в море проверок вселяли оптимизм.

Предъявление предстояло начать проверкой максимальной скорости хода. При положительных результатах — испытания должны были считаться начатыми.

— До точки входа в полигон пять миль, — прохрипел динамик КГС* едва узнаваемым голосом штурманца.

Командир вопросительно глянул в сторону председателя, а тот, не оборачиваясь, поинтересовался у ответственного сдатчика:

— Юрий Петрович, у Вас все готово?

— Все! Как штык, Рудольф Андреевич!

Председатель сдвинул для порядка брови и неожиданно буднично, почти по-домашнему распорядился:

— Что ж, командир, играйте боевую тревогу.

И полусонное ожидание рассек энергичный, осмысленный императив: Сыграли боевую тревогу. Командир принял доклады о готовности. Председатель поставил задачу!

Приостановленные у кромки полигона двигатели — взревели, проверяя прочность барабанных перепонок сигнальщиков, корабль окутался облаками взметнувшихся ввысь брызг и, как норовистый, застоявшийся скакун, — неудержимо рванул вперед…

Пятьдесят, шестьдесят, семьдесят узлов**!

От белоснежного шлейфа, вытянувшегося за кораблем, к водной поверхности выгнулась и заиграла всеми красками радуга!

«…Эх, тройка! Птица – тройка! …» — хочется, следуя классику, кричать в такие мгновения! И трудно отыскать другие слова, столь емко отражающие сплав мощи десятков сотен рысаков, несущих корабль над хлябью морской, с ощущением подвластности ему времени и пространства!

В считанные минуты «десантник» гордо проскочил еще недавно маячившие далеко на горизонте сухогруз, рыболовецкий траулер и шхуну неизвестного назначения под военно-морским флагом ФРГ. Встречные суда, казавшиеся в этом полете неподвижными, быстро растаяли за кормой…

Эмоциональный подъем, воцарившийся поначалу, мало-помалу схлынул. Подобно волне, оставляющей за собой только влажную полосу на прибрежном песке, сползающую к урезу воды…

Прошло полчаса, сорок, пятьдесят минут. И только жизнеутверждающие доклады ПЭЖ*** об успешном завершении очередного этапа проверки отгоняли непроизвольные позывы дремоты, исподволь заполняя ходовую рубку предчувствием столь долгожданного праздника.

Председатель скосил глаз на хронометр – 13.57.

До завершения проверки оставалось ровно три минуты. И все шло нормально. Но что-то странно подзуживало и выворачивало его изнутри: — надо бы «тормознуть»! Ведомый неясным предчувствием и как бы ни к кому не обращаясь, он задумчиво пожевал губами и неожиданно, даже для себя, почти величественно известил:

— Пора заканчивать. Я готов зачесть предъявление.

Секундную паузу перерезало неожиданное возражение ответственного сдатчика:

— Рудольф Андреевич, предлагаю завершить проверку штатно, по секундомеру! – с азартным пылом выпалил он (и расчетливо про себя добавил — Сегодня зачтете, а завтра, если что, — в нос будете тыкать: то да се, проверки выполнены не до конца).

Естественный здоровый мандраж из него успел испариться, время бойко несло завод к чистой победе! И хотя  проклятые секунды тянулись мучительно медленно, сейчас ему никак не хотелось, чтобы их триумфальный бег когда-нибудь кончился.

58 минут! 59!! 59.15!!! 59.30!!!!! — Воистину, свершения мимолетны и относительны, но каверзы на их пути всегда предметны и неожиданны. Может поэтому, сначала никто ничего не понял…

После негромкого хлопка, звук которого едва прорвался сквозь рев двигателей, корабль, подпрыгивая и западая кормой на левый борт, начал стремительно терять ход.

Реакция командира была мгновенной:

— Двигатели – стоп! Боцману и сдаточному механику осмотреть гибкое ограждение!

Он был не просто опытен, «подушки» знал досконально. Поэтому, когда «десантник», погасив инерцию, свободно заколыхался на легкой волне, выдержал приличествующую паузу и озабоченно обернулся к председателю:

— Товарищ капитан 1 ранга, похоже «юбка»**** того, лопнула.

Тем временем раскоряченную в окружающий мир рваную резиновую рану «десантника» уже дружелюбно облизывал ласковый прибой. И в обрушившейся на корабль тишине меж белых гребней барашков волн, плавно раскачиваясь, ослепительно сверкал … золотистый башмачок. Может, сама божественная Ника, норовившая осенить крылом благие порывы и деяния, уронила его в самый неподходящий момент?

Однако в пронзительной печали разом поблекших за смотровыми окнами ходовой рубки небес лучезарный ее лик так никто и не успел узреть. Драгоценный же сувенир при ближайшем рассмотрении оказался неведомо как попавшей сюда пустой бутылкой из-под водки калибром 0.75 литра, уважительно именуемой в народе «Сабонис»…

Этим, однако, нелепица не закончилась.

Буксир, вызванный по радио из базы, можно было ожидать в лучшем случае часа через четыре. Собственный ход на разодранной «юбке» не мог превышать трех-пяти узлов. Казалось, не только планы — само мироздание безнадежно испохаблено!

Однако жизнь всегда берет свое. Экипажу и сдаточной команде выдали «борташи»*****. Объявили обеденный перерыв. И жизнь, конечно, не стала лучше. Жизнь стала чуточку веселей!

Свободные от «забивания «козла» и уже оттаявшие от минувшей неудачи трудяги в промасленных спецовках и робах высыпали на правый шкафут. Подышать, обменяться впечатлениями о внутренней и внешней политике партии, правительства, своего заводского и флотского начальства.

Они с интересом наблюдали, как справа по курсу замысловато маневрирует какое-то приближающееся судно, издали смахивающее на парусник.

Вскоре выяснилось – на неназначенное «десантником» рандеву по-хозяйски неторопливо «подгребает» шхуна под флагом Бундесмарине, несколько часов назад оставленная им «отдыхать» у кромки наших территориальных вод.

Незваная гостья бесцеремонно подошла к еле ковыляющему «десантнику» на предельно малую дистанцию. Несколько раз обошла его кругом, беспрестанно снимая на фото и кинопленку буквально все — от лохмотьев «юбки» до оперения рулей и антенных постов.

Ее полугражданская команда, облепившая палубу и надстройки, по-немецки педантично смаковала нечаянно богатую «добычу». Кто-то тыкал в сторону «десантника» пальцем, что-то кому-то объясняя, кто-то суетился у палубных механизмов или просто стоял, облокотившись на леера. Ветерок доносил до наших мореманов, быстро уловивших смысл происходящего, чужие голоса и обрывки фраз.

— Во-суки, — желчно прокомментировал жилистый, угрюмый мужик небольшого росточка из сдаточной команды, — взять бы автомат, да по окулярам!

— Военные-то наши куда смотрят? Развернули бы пушку, да шарахнули…, — попытался развить его мысль кучерявый, смуглый сосед с повязкой вахтенного механика.

— Нельзя. Здесь нейтральные воды, — солидно возразил голубоглазый крепыш в вязаной спортивной шапочке, — правильно я говорю, Дима? – обернулся он к мичману-артиллеристу, флегматично разглядывающему проплывающие облака.

• Да пошли они… Сами утонут… Тем более — боезапаса на борту нет, — авторитетно подвел итоги тот…

В базу пришлепали после полуночи. Заказанный буксир встретил корабль у входного мола, когда нужда в нем давным-давно отпала.

Кое-как вскарабкавшись на берег, «десантник» отвалил носовой пилон и выпустил из своего чрева усталых, голодных и злых членов комиссии и заводчан.

До «разбора полетов» нужно было успеть выспаться…

Незаметно промелькнуло два года.

Чопорная межведомственная комиссия скрупулезно проверила, пережевала, оценила, взвесила результаты проделанной работы…

По замысловатым следам ее выводов судостроители заменили экспериментальную резину «юбки» на серийную, «подлохматили» технику, до блеска вылизали корабль, тщательно и аккуратно его покрасили. И тогда еще перестраивающаяся Родина получила-таки свое новое маленькое чудо!

Лет десять спустя, в трудные годы «дефолтов» и «стабилизации», нескольких младших братишек — «Зубрят» того первого «десантника» заводу и на экспорт не зазорно было толкнуть, в Грецию. Каждый выживал как мог.

*- корабельная громкоговорящая связь

**     — узел – около двух километров в час

***   — пост энергетики и живучести

**** — специальное резиновое ограждение для удержания воздушной подушки под днищем корабля

*****- катерные бортовые пайки, включающие консервированное молоко, мясо, а также галеты и шоколад